Читать книгу Наши Снимки - Аремид Шелко - Страница 5

Глава 3. Что значит

«

импонирует

»

?

«Сорок два? Нет, это число здесь не подходит. Может обратиться к интегральному виду? Или производным?» – размышляла я над целой кучей листов с различными уравнениями, графиками и функциями.

Этой ночью мне не удалось уснуть. Математические формулы непонятного назначения стали слишком явными и… «громкими», что не позволяло сомкнуть глаза на продолжительный отрезок времени. К тому же в голове «шумели» уникальные события прошедшего дня – фотосессии с Винсентом и, как сказали родители, свидания с ним. Хотя это больше походило на прокрутку старой киноленты в одну сторону и обратно. По циклу.

Он очень много рассказывал мне про чувства, показывал вещи, которые могут с ними ассоциироваться, а перед фотографиями даже учил меня, как правильно показывать эмоции. Никто раньше не объяснял такие вещи… даже когда я очень этого хотела. Было бы здорово, если бы он поведал мне чуть больше…

– Фейт, доброе утро! – зашла в мою комнату мама. – Ой, милая, а чем ты тут занимаешься с утра пораньше?

Видимо, настало время собираться в школу. Сегодня мой третий день учёбы в ней.

– Утречко, мам. Помнишь я говорила тебе про уравнения, что мне снятся?

– Да, и что? – чуть сморщилось её лицо в заинтересованности.

– Мне захотелось написать их на бумаге, чтобы стало наглядно. Так считать и анализировать намного удобнее. – ответила я и принялась собирать разбросанные по всему полу листы бумаги.

– Дорогая, скорее всего, это всего лишь сны. Вряд ли эти длинные формулы имеют какой-то смысл. Не стоит нагружать себя этой бесполезной работой. – сказала она и присела на край моей кровати.

Её взгляд стал точь-в-точь похож на один из тех, которому меня научил Винсент во время фотосессии. «Смятение и растерянность наравне с печалью» – описывал его он с чувственностью и поэтичностью. Впрочем, описания других взглядов и эмоций отличались немногим, добавлялись или убирались какие-то незначительные словесные штришки: эпитеты, метафоры и гиперболы.

Я не понимала всех его задумок и мыслей, ровно также не понимала, как можно грустить и тосковать без веской на то причины. Пожалуй, мне стоило не молчать, а озвучить все эти трудности и, когда Вин лез из кожи вон ради хороших фотографий, попросить о более специфичной помощи – объяснить непонятные мне явления чувств максимально подробно. И не «пожалуй», а точно стоило – бесполезно спорить и выдвигать теории опровержения. Я прекрасно осознавала это, но за время фотосессии не сделала и шага в эту сторону. Не хотелось проявлять свою странность… не хотелось, чтобы он увидел мои необъяснимые недостатки и начал считать странной, как мои бывшие одноклассники. Если призадуматься, то мои слова в некотором ключе похожи с описанием страха.

Вскоре все листы, исчерченные и исписанные ручками разных цветов, были аккуратно сложены на отдельную полку, очень долгое время остававшуюся пустой, словно специально для этого момента.

– Знаешь, Фейт, когда мы с твоим отцом работали в таком темпе, без сна, досуга и всякого отдыха, нам было очень и очень плохо. Далеко не только в физическом плане. Поэтому давай договоримся, что ты никогда не будешь заниматься ночью и ранним утром, хорошо? Это важно для твоего здоровья. – посмотрела мама на меня с мягкой улыбкой, которую видела уже миллионы раз.

Родители никогда не повышали на меня голос. Они оставались спокойными даже в те моменты, когда я делала неправильные и непозволительные, по их мнению, вещи. Пытались в самой тёплой форме поведать о своих естественных переживаниях, чего никогда не делали по отношению к моему старшему брату – Феликсу. Если бы мама и папа уделяли его жизни чуть больше внимания, стал бы он сейчас целенаправленно нервировать их?

Своими выходками, порой выходившими за всякие рамки логичного и гуманного, ему удаётся побудить родителей на крики, споры и ругательства. Правда, не всегда именно его вмешательство вызывает этот плохой шум. Нередко родители сами, без всяких на то причин, начинают ругаться и кричать друг на друга. Но достаточно лишь мне оказаться поблизости в такие моменты, как они мгновенно прекращают, словно ничего и не было.

Гипотеза напрашивается сама собой: они хотят уберечь меня, но не совсем понятно от чего. И с каждым днём их поведение становится всё более нелогичным и непонятным мне. Ответы… нужны ответы…

– Хорошо, мам. Больше не буду.

– Вот и отлично! – приподнялась мама с кровати и встала в центр комнаты, начав внимательно разглядывать её серо-белый и бежевый интерьер. – Завтрак уже готов, так что долго не засиживайся, спускайся, как только соберёшься.

– Ладно. Через десять минут спущусь. – ответила я, сев за свой рабочий стол, заставленный тетрадями и учебниками, и повернулась к ней.

– Фейт, только не забудь принять лекарства! – сказала она настороженно с еле уловимой тревогой в голосе.

– Хорошо, мам. – последовал от меня короткий кивок.

После короткого визуального контакта она опустила взгляд и с таким немного поникшим видом вышла из комнаты. Раньше мне не приходилось видеть её грустной. По крайней мере, точно не утром.

Я повернулась обратно к бежевому столу и достала из-под учебника по дифференциальной математике, лежавшем по самому центру, перед ноутбуком, лиловую баночку с замысловатой белой крышкой. Мои лекарства. Буквально вчера родители привезли их из аптеки.

Очень странная ёмкость. На каждом медицинском препарате должна быть этикетка, на которой написаны дозировка, химические вещества, основные компоненты и эффекты. Однако на этой баночке есть только название и эмблема производителя – «ОИСИР» –, о котором в интернете нет никакого упоминания.

Подпольная организация? Нет, тогда бы эти таблетки не продавали в аптеках и не выписывали на них рецепты. Продукт частной лаборатории? У моих родителей много знакомых в сфере фармацевтики, поэтому этот вариант отметать не стоит. Но это невероятно дикая гипотеза, ибо выдвигает маму и папу на роль обманщиков своей дочери – меня. Если она окажется верной, то всё моё доверие к ним окажется бессмысленным. Было бессмысленным.

Подумать только, сколько же в моей жизни всего непонятного происходит: я странная, родители ведут себя странно и объясняют всё в очень странном ключе, меня и мою семью постоянно преследуют странные обстоятельства и лекарства мне приходится пить странные – всё нелогично и не поддаётся никакому объяснению. В таком случае я буквально вынуждена прибегать к парадоксальным, противоречивым теориям, ставящим под сомнение определённые явления в моём окружении. Это равносильно риску, авантюре и не самым хорошим ответам, но это нужно. Иначе правда будет постоянно уходить от меня.

«И с чего же стоит начать в первую очередь? За что зацепиться?» – спросила я себя и, открыв лиловую баночку, посмотрела на свои лекарства. И ответ напросился сам собой: «Чувства и эмоции. Именно в этом состоит моё отличие от сверстников» – буду думать в направлении чувств, которые за всё время так и не смогла понять. Мне хочется их понять… узнать о своей болезни. Хватит с меня загадок.

Выдох. Очередная доза горьких таблеток. Глоток воды. Становится лучше. Легче. Но почему?

Вопросов слишком много… но надо собираться в школу. Да и родители уже заждались меня за столом. Стоп, вроде бы моя очередь сегодня готовить завтрак. Снова родители сделали всё за меня. Так я и для новых одноклассников стану странной… если уже не стала…

Вдруг раздался мелодичный «чирик», стоявший в качестве звукового сигнала для сообщений и уведомлений на моём телефоне. Каждый раз, когда слышу его, появляется научный интерес узнать, какой именно птице принадлежит это непродолжительное пение.

Я достала телефон из кучи тетрадок, разбросанных на столе, и посмотрела на его большой экран. Ожидалось, что там меня встретит спам-уведомление или письмо на давным-давно позабытую электронную почту, но на деле оказалось, что мне пришло сообщение от Алисы в фейсбуке. Она вчера очень настаивала на том, чтобы я зарегистрировалась в этой социальной сети.

– Доброго утречка, Фейт! – открыла я мессенджер. – Прости, если задам неуместный вопрос, но мне очень интересно узнать ответ! У тебя вчера было свидание с Винсентом?

Как-то непривычно видеть среди предложений смайлики и различные скобочки. Может, я многое упустила в подростковой жизни без личной странички в социальных сетях?

– Не знаю. У нас была фотосессия. Он фотографировал меня, а потом угостил тортиком в городском кафе. Больше ничего не было.

– Подруга, неужели ты не понимаешь, что он на тебя запал?! Втюрился по уши! – а здесь очень много восклицательных знаков. Надо бы привыкнуть.

– Втюрился? Не понимаю. – постаралась я выразить недоумение.

– Ну, влюбился. Винсент никогда раньше так не бегал за девушкой! Хотя, возможно, мне просто кажется… – опять множество смайликов. – Но, прошу тебя, будь с ним поосторожней. Он хоть не прям бунтарь и негодяй, но про него ходят не самые хорошие слухи.

Слухи – активно распространяющаяся неподтверждённая информация, источник которой неизвестен. Какой смысл опираться на то, что с крайне маленькой вероятностью правдиво?

Притом, Вин вчера не показался мне каким-то плохим, даже наоборот – произвёл положительное впечатление, хоть мне и было рядом с ним слегка некомфортно. Можно сказать, он исправил наше знакомство, когда своим поведением походил на типаж парней, которых по словам родителей «лучше избегать».

– Не знаю, мы просто друзья.

– Погляжу, что ты очень дружелюбная и общительная! Ладно, не буду дальше лезть не в своё дело, но скажу, что ты можешь всегда написать мне и обсудить всё-всё-всё!

– Хорошо, Алиса, я запомню. Спасибо тебе за заботу.

– Всегда пожалуйста! Кстати, ты не забыла, что у нас сегодня собрание в клубе культуры? Обязательно приходи после уроков, буду ждать!

– Да, я помню.

А ещё сегодня мне надо сходить на первое занятие в кружке рисования. Столько планов… столько дел… во сколько же вернусь домой?

– Хорошо, увидимся в автобусе! – написала Алиса, после чего надпись «online» рядом с её никнеймом сменилась на «offline».

Некомфортно. Впервые я с кем-то так непринуждённо общаюсь. Это потому что у меня никогда не было друзей и мне непривычно? Не знаю… не понимаю…

***

Первый этаж. Выполненная в кофейных и бежевых цветах кухня. Вся моя семья в полном сборе: папа сидит за столом и читает журнал по дорогим автомобилям, мама ходит вокруг и убирает ингредиенты по своим местам, Феликс, попивая протеиновый коктейль, за обе щёки уплетает двойную порцию сегодняшнего завтрака, а Рекс метается из стороны в сторону с весёлым, улыбающимся видом. Обычное семейное утро. В такие моменты всё окружение невольно становится более ярким, насыщенным.

Я села за стол, и мама тут же поставила передо мной тарелку с омлетом, помидорами и двумя вафлями, а также пододвинула ко мне чашечку с мёдом.

– Доброе утро, Фейт. – сказал папа, не отрываясь от журнала. – Мама сказала, что ты всю ночь решала сложнейшие математические уравнения. Это так?

– Да, пап. Во сне приснились. Мне стало интересно, имеют ли они какой-то смысл, и решила начать всё записывать. – кивнула я и принялась трапезничать.

После моих слов Феликс откинулся на спинку кресла и внимательно посмотрел на меня с какой-то странной улыбкой. Или это усмешка? До сих пор не научилась до конца отличать одно от другого.

Казалось, что ему хочется что-то мне сказать. Или заставить родителей кричать.

– И как успехи? Что выяснила? – повернулся отец в мою сторону, положив журнал на стол, рядом со своей тарелкой.

– К переменным пока что подходит только экспонента, а ещё одно из уравнений немного похоже на решение Рейснера-Нордстрёма. Цепляюсь за этот факт.

Отец серьёзно призадумался, бубня себе под нос «Рейснер-Нордстрём», словно эта фраза ему была знакомой, но не мог вспомнить почему именно.

– Чёрные дыры? А причём тут самые загадочные объекты в нашей вселенной? – спустя минуту пришло к нему озарение.

– Не знаю. Просто оно подходит в плане уравнения. Не по значению, конечно. – протянула я, опустив голову.

Критичность – ещё одно слово, как можно описать моих родителей. Они умные люди, но частенько не имеют никакого желания воспринимать наши с Феликсом идеи и предложения, даже если те лучше их решений. Это нелогично, ненаучно и… странно.

– Ох, видимо, с тобой я поверю в экстрасенсорные способности! – посмеялся отец и вернулся к своему журналу про дорогие автомобили.

Просто он не верил в случайности и силу человеческого мозга. Не верил даже с тем учётом, что в мировой истории много случаев, когда абсурдность становилась гениальностью при должной доработке.

Закончив прибираться на кухне, мама села за стол между мной и Феликсом, чем разорвала затянувшийся между нами зрительный контакт. Возможно, она увидела в выражении лица моего брата злобный замысел и этим действием уберегла меня. Хотя бы на некоторое время.

– Фейт, дорогая, ты нам вчера так и не рассказала про того парня, что привёз тебя вечером. Когда познакомились? Где вы были? Что делали? Как он тебе? – решила мама переключить тему нашего разговора.

– Это был Винсент. Мы с ним познакомились позавчера в школе. Тогда же он предложил мне поучаствовать в его фотосессии в роли модели. – не поднимая головы, рассказывала я. – И вчера, собственно, мы ездили в город на съёмки. Там Вин показал мне очень много красивых и необычных мест, а также рассказал, как нужно позировать на камеру. Он хороший фотограф… и человек тоже хороший…

– Вин, значит. – кивнула мама и с круглыми, недовольными глазами посмотрела на папу, прикрывшегося журналом. – Дорогой, ты ничего не хочешь сказать нашей дочери?

– А что я могу сказать? Ой. Что я хочу сказать? – не отрываясь от страниц журнала, спросил он с демонстративной выразительностью.

– Например, что в этом возрасте очень опасно гулять с мальчиками наедине, что сейчас подростки стали подлее и злее, чем были когда-то, что некоторые ребята опасны для знакомств – хоть что-то! В конце концов, это была твоя идея завести друзей.

Она считает Винсента негодяем. Это понятно, как предел синуса икс, делённого на икс, где икс стремится к нулю. «Нельзя рисовать, нельзя смотреть аниме, нельзя дружить – это пагубно влияет на мозг. Ты должна учиться, поступить в университет. Всё начнётся после совершеннолетия» – если раньше я могла счесть эту строгость за заботу и родительские инстинкты, то сейчас для неё не могу найти даже самого глупого оправдания. Необоснованность, ложь, недосказанность, тайна.

– Чего плохого в обычной дружбе? Фейт же сказала, что они просто гуляли и фотографировались. Чего запретного в том, что парень набирает себе портфолио работ?! – пошёл папа в экспрессию.

А Феликс с лёгкой, издевательской улыбкой продолжал свою трапезу.

– Это опасно для неё, Лиам! – заметно повысила мама голос, наклонившись в сторону отца.

– Почему опасно? – резко вступила я в разговор, подняв голову и откинувшись на спинку стула. – Почему для меня опасно иметь друзей? Почему опасно общаться с моими сверстниками? Почему, если это опасно, другие ребята общаются друг с другом?

Все посмотрели на меня с несколько круглыми глазами – удивлением. Даже Рекс, лежавший всё это время у холодильника.

– Дорогая, просто он может ужасно поступить с тобой… – последовал жалобный и спокойный полушёпот.

– По статистике случаев насилия в нашем округе в год случается от трёх до пяти. Такая тенденция сохраняется уже более десяти лет. Более того, возраст потерпевших варьируется от двадцати шести до сорока, из чего можно сделать вывод, что вероятность неблагоприятного исхода около пяти или семи десятых процента. – ответила я монотонным и немного строгим голосом. Впервые мне приходится в такой манере общаться с родителями. – Мама, всё хорошо. Винсент хороший парень. Не такой, как мои предыдущие одноклассники…

Папа нервно постучал по столу и, пододвинувшись к столу поближе, посмотрел на маму, пребывавшую в непонимании. Примерно такое непонимание окутывает меня от мысленных вопросов про мои лекарства.

Казалось, они переговариваются на ментальном уровне, пытаются договориться, как им ответить мне и моему миниатюрному бунту. Самому первому. Незначительному, если сравнивать с выходками Феликса.

Через буквально мгновение мой брат отстранился от еды и начал неспешно аплодировать.

– Настолько грустные, что на вас смотреть противно. – бегло посмотрел он на родителей. – У вашей красивой лисички появились клыки – она научилась скалиться! Вы должны прыгать от счастья! Фейт, наконец, входит во взрослую жизнь, разве это не повод для улыбки?

Родители продолжали терпеливо молчать. И очень серьёзно думать.

– Не исключаю, что вас терзает вина, но… – усмешливо протянул Феликс, – это лучше, чем ничего. Было бы ещё классно вам рассказать про всё, пока не стало поздно, но это, так, жизненные мелочи, видимо. Мам, пап, вы продержались с секретами слишком долго – можно начать уважать! Достаточно недосказанности.

Он был похож на актёра, играющего самую язвительную, злобную, но решительную… или решающую роль. «Comme le diable!» – прокричала когда-то со сцены подобная актриса. Я запомнила.

– Феликс, скажи хоть ты, что происходит со мной. – обратилась я к брату.

– Будет неправильно, если это раскрою я, поэтому не смогу, по крайней мере, сейчас. Прости. – стиснул он зубы и пару раз прикусил нижнюю губу в размышлениях. – Не думаю, что ты слишком далеко от разгадки. Ума у тебя намного больше, чем у меня. Да и больше, чем у именитых учёных – Лиама и Эбигейл Фокс.

«Эмоции» – пролетело у меня в голове. Проблема находится в моих чувствах, так ведь? Не знаю… это звучит крайне неправдоподобно, ведь чувства – одни из фундаментальных явлений в теле человека, он приобретает их с рождением. А я, в отличие от нормального индивида, не понимаю и не до конца могу их испытывать. Если, конечно, вообще могу.

– Мам, пап, чего молчите? Правды нечего бояться. А если вам стыдно за своё, не знаю, прегрешение, то, поймите, надо заняться искуплением, что молча не делается.

– Хватит, Феликс. Достаточно. – очень твёрдо сказала мама, подняв голову. – Мы с отцом сами разберёмся.

– Уверены? – посмеялся Феликс. – Иногда родители делают такие смешные поступки. Настолько смешные, что над ними смеяться как-то не очень!

Провокация. Один из приёмов психологического тхэквондо. Используется, чтобы закрепить своё превосходство над оппонентом и не оставить ему и шанса на парирование или контратаку.

Некоторое время назад Феликс пытался научить меня этому мастерству, но у меня не получилось до конца понять их суть и методику выполнения.

– Ладно, я поехал на работу. – сказал он, отодвинув от себя пустую тарелку и стакан, и вышел из-за стола.

Родители продолжали молчать. Им нечего сказать? Нет, они знают, что им надо сказать, но не понимают, как именно, в какой манере раскрыть тайну, напрямую связанную с моей жизнью.

– Значит, мы мне ничего не скажете? – решила я спросить… подтолкнуть их в сторону разговора.

Мама и папа переглянулись и, казалось, снова обменялись мысленными словами, после чего обратились ко мне:

– Фейт, давай поговорим на эту тему вечером, хорошо?

– Хорошо. – последовал от меня короткий кивок. – Тогда я пойду собираться на автобус.

Родители не могут же соврать и здесь? Так ведь?

***

Сегодня на улице довольно тепло – семнадцать градусов, если быть точным –, что удивительно для середины осени. Когда мне было семь, мы жили в штате, где в это время вовсю идёт снег и дети лепят снеговиков. С этим опытом такая благоприятная погода воспринимается крайне непривычно.

Но есть и положительная сторона – можно надеть лёгкую и удобную одежду. И мой выбор в этом вопросе пал на классический вариант: белая блузка, чёрная юбка на высокой талии, высокие кеды мятного цвета и, чтобы случайно не замёрзнуть, лёгкую чёрную кофту на молнии с капюшоном и принтом частички космоса на спине.

Вскоре к моему дому подъехал школьный автобус. Как только его дверца открылась передо мной, я поднялась на борт и окинула взглядом весь салон в поисках моей подруги – Алисы. Как и в первый день, она активно машет мне рукой, подзывая к себе. Как и в предыдущие два дня, сидит на том же самом месте. Случайная мысль: такие школьные будни намного лучше, чем по возвращению домой слушать ссоры родителей. Намного лучше, чем следовать одному и тому же сценарию с периодичностью в двадцать четыре часа.

– Доброе утро, Алиса. – поздоровалась я и села рядом с ней.

– Да, утречко, Фейт! – широко улыбнулась она. – Кстати, посмотри, какая красота пришла мне во вчерашней посылке!

Алиса, насколько это позволяло пространство, махнула мантией-накидкой с интересной расцветкой, напоминавшей узоры крыльев бабочки. Очень необычно и… симпатично, в некоторой степени.

– Это мантия персонажа из аниме «Клинок, рассекающий демонов» – Шинобу Кочо! Я очень долго ждала её, ты даже не представляешь сколько! Это настоящее счастье! – чуть покрылись румянцем её щёки.

Наверное, действовало лёгкое волнение, ведь, помимо нас, в автобусе находилось ещё десять или пятнадцать человек. Людям тяжело рассказывать что-либо на публику, тем более рассказывать что-то о себе и своих радостях – это факт, подтверждённый множеством социальных опросов и исследований.

– Прости, я немного не понимаю, про кого и про что ты говоришь. Просто аниме мне доводится довольно редко смотреть. – сказала я, постаравшись улыбнуться так, как учил меня вчера Винсент.

– Ты не смотрела «Клинок, рассекающий демонов»? Признаюсь, я бы назвала это преступлением. – округлились от удивления глаза Алисы. – Ты просто обязана посмотреть этот шедевр!

– Постараюсь ознакомиться в ближайшее время, но сейчас я смотрю «Доктор Хаус» – он меня сильно затянул и заинтересовал. Всё-таки медицинская тематика мне и моей семье очень близка… – протянула я, чуть опустив взгляд вниз.

– Ой, хорошо, можешь не утруждать себя просмотром через силу – я не пытаюсь тебя заставить! Просто немного некорректно и бестактно посоветовала… воть. Если тебе «Доктор Хаус» интересен, то сначала закончи с ним. Так будет правильно!

– Хорошо, Алиса. – посмотрела я на неё и едва заметно кивнула.

«Странно» – промелькнула вдруг мысль. Мы с Алисой диаметрально противоположные личности: она очень экспрессивная, активная и жизнерадостная, а я… хладнокровно равнодушная, тихая, аккуратная и спокойная – но нам удалось как-то подружиться и разговориться, словно у нас нет различных черт характера, вкусов и увлечений.

Это странно. Люди пытаются находить в обществе себе подобных, папа говорил мне об этом. Даже Феликс рассказывал о том, как трудно найти «подходящего», хоть этот разговор и был в контексте любовных отношений, не думаю, что ситуация сильно различается с остальными видами социальных взаимодействий.

Это странно… или просто особенность. Наша с ней уникальность, отличие от остальных – умение одинаково хорошо взаимодействовать со всеми людьми. Может, тогда я вовсе не странная, а просто уникальная? Надо будет подумать на эту тему…

Вскоре автобус плавно остановился и открыл свои неторопливые двери. Я посмотрела в окно и увидела знакомое место – дом Винсента.

«Значит, он сейчас сядет» – пронеслось в голове, и мой взгляд невольно скользнул на вход. Но прошло около тридцати секунд, и двери с глухим стуком закрылись, а водитель привёл транспорт в движение. Но Вина так и не увидела среди поднявшихся в салон пассажиров. Как и вчера.

Какой-то странный дискомфорт. Будто в уравнении потерялся знак минуса, и его корни вышли не такими. Неправильными.

– Винсент редко ездит на школьном автобусе. Да и вообще, он очень редко посещает школу, за что частенько его отстраняют от занятий. Я вроде бы говорила что-то такое. – сказала Алиса, заметив мою обеспокоенность.

– Точно, прости. – вернулась я в обычное положение и опустила голову.

– Почему ты извиняешься? Влюблённые не должны извиняться за то, что они скучают по своим сердечным! Мур… Мяу! – последовал от неё удивительный кошачий тон.

– Сердечным?

– Ну, вы же друг другу сильно понравились. Влюблённость двух подростков… все дела… – прильнула она к моему плечу.

Обычно таким способом мой питомец – Рекс требует внимания, когда я занята книгами или штудированием интернета на предмет интересных тем и статей.

– Не знаю. Мы друзья.

– Все так говорят! – посмеялась Алиса и отстранилась от меня, поправив непослушные пряди лилово-розовых волос. – Если что-то у вас будет идти не так – ты говори мне об этом, ладно?

«Хорошо»

***

Последний урок. Класс литературы. Кабинет с тёмно-серым полом, такого же цвета мебелью, за исключением деревянных парт, бежевыми стенами, усеянными портретами деятелей искусства и их мудрыми фразами, и бросающимся в глаза огромным чёрным шкафом, стоящим рядом с дверью. Его полки были доверху заполнены самыми разными книгами: от классических произведений Шекспира, Антуана де Сент-Экзюпери и Ремарка до трудов современных писателей, таких как Джоан Роулинг, Кристал Сезерленд и Ли Бардуго – которые любой желающий может взять почитать домой.

Благодаря тематическим деталям я могу назвать этот кабинет самым уникальным и логичным из всех, что мне довелось увидеть за время обучения в различных школах. Он кажется правильным и статичным, словно чёткая система простых уравнений.

– Итак, ребята, на этом мы с вами закончим. – сказала вдруг мисс Голдмен. – И плавно переходим к вашей первой объёмной домашней работе.

Одноклассники в один голос расстроенно и неодобрительно взвыли. В целом, как и в других образовательных учреждениях, большинству учеников не по душе заниматься дома.

– К следующему занятию вам необходимо написать сочинение на шесть альбомных страниц по мотивам понравившейся вам книги. Тему вы можете выбрать сами. А на этом всё. Буду ждать ваши работы через две недели!

Как только прозвучало негласное прощание, все встали из-за своих мест и быстрыми шагами направились к двери. Кто-то спешил на собрание в кружке или клубе, кто-то – на факультативы и элективные занятия, а кто-то бежал домой отдыхать.

А лично мне предстояло часовое ожидание моего первого собрания в клубе культуры, куда меня пригласила Алиса. Можно никуда не спешить. Прогуляться немного по школе и более детально и осознанно исследовать её уголки.

– Фейт, ты не забыла про собрание? – окликнула меня стоявшая почти в дверях Алиса.

– Да, только что думала об этом. – ответила я, складывая свои вещи в рюкзак.

– Хорошо, мы будем с нетерпением ждать тебя! – радостно и громко сказала она, нырнув в коридор, где успешно слилась с потоком студентов.

Прошло три дня, а активно разговаривать у меня получается только с ней и с Винсентом. Это хорошо? Это правильно? Нормально? Не знаю. Не получается выстроить логику. Всё, что связано с поведением человека, по моим ощущениям, невозможно рассчитать.

Закинув собранный рюкзак на плечи, я неспешно покинула класс литературы.

Так, может мне подождать во внутреннем дворе? Заодно отдохну и подкреплюсь перед продолжением учебы. Если, конечно, в кружках не начинается какая-то другая деятельность. Хотя обучение творческому процессу тоже можно назвать учебой…

Деревья и кусты, составлявшие основу декораций внутреннего двора, начали активно желтеть. Хлорофилл постепенно перестаёт вырабатываться, и ему на смену приходит другое вещество-пигмент – ксантофил – оно и является причиной возникновения «осеннего золота». Мало кто может полноценно и точно проследить это явление с позиции наблюдателя – оно сильно растянуто по времени, от чего воспринимается человеком лишь скачкообразными изменениями. Простейшая ботаника.

Прохладно. Некомфортно. Странно, что в таких условиях практически всё пространство двора заполнено студентами: скамейки, кофейные столики, бортик фонтана и даже пока сохранившие зелёный цвет полянки между плиточных тропинок. И, самое занимательное, никто не сидел без дела и, так или иначе, с кем-то взаимодействовал, решая определенные вопросы.

В некоторых школах, где я училась, тоже были внутренние дворы, площадки для отдыха и прогулок, но они нигде не использовались как коворкинг. Да и, в целом, там редко кого можно было увидеть.

Хм, если подумать, то на учебе я всегда ходила одна – была диаметральной противоположностью всех этих ребят, находящихся прямо сейчас в бурных обсуждениях или коллективной работе.

«Замкнутая. Неразговорчивая. Вдумчивая. Вечно грустный человек. Как называли меня другие?» – началось привычное погружение в анализ и построение гипотез. Хотя это, в большей степени, бесполезное занятие, ибо всякая рефлексия упирается в вопрос моей особенности, конкретные факты о которой моя семья усердно скрывает. Объявилась очередная причина выйти из зоны комфорта и ступить на тропу парадокса, дилемм и отсутствия логичных взаимосвязей…

Так, мне же хотелось перекусить. «Только где?» – мгновенно возник в воздухе вопрос. Теснить, отвлекать и тревожить ребят будет некрасиво. Да и неправильно с точки зрения психологии – нарушается личное пространство, на что люди реагируют в большинстве случаев негативно. Конечно, есть вероятность, что меня воспримут мягко и дружелюбно, но она крайне мала… и здесь работает не только фактор психологии человека. Да, всё-таки мне будет лучше сесть где-нибудь в сторонке.

Я, пройдя чуть вглубь, детально осмотрела внутренний двор в поисках свободного и уединенного местечка. И спустя минуту или две нашла подходящее – не очень большое дерево с пышной листвой, стоявшее на небольшом холме в самом дальнем углу этого импровизированного парка. Рядом с ним можно относительно удобно расположиться… наверное. В любом случае, выбирать не из чего.

– Майкл, ты слышал, что через неделю Кайл со своей командой из университета устраивает посвящение?! – краем уха уловила я разговор группы ребят в толстовках спортивного клуба.

– Что?! Ты сейчас серьёзно? А кого приглашают, не в курсе? – спросил высокий и худощавый парень с короткими чёрными волосами.

– Нет, ещё ничего неизвестно. – ответил вальяжно расположившийся на скамейке юноша с внушительным конским хвостом. – Чёрт возьми, как же хочется побывать на посвящении…

– Уверен, что у Джесс уже есть путёвка туда! – рассмеялся третий, имевший полное телосложение.

Как-то… нелогично видеть кого-то такого в составе спортивного клуба.

– Да плевать на неё. Надо кого-то для себя найти. – взвыл четвёртый.

– Может, её пригласишь? – вдруг указал один из парней на меня.

В тот же миг я чуть ускорила шаг, чтобы как можно быстрее пройти мимо них.

Частично мои родители были правы, когда говорили что-то вроде: «нынешней молодёжи нужно только одно – что удовлетворит их те или иные потребности» – не вспомню дословно. Вокруг действительно много тех, кто ведёт себя подобно животным – концентрируется на движущей силе инстинктов, но есть и те, кому хочется максимально возможно развить своё человеческое начало. Творчество, наука… эмоции – в некотором смысле, это новейший фундамент нашего существования.

Вскоре я подошла к примеченного чуть ранее дереву, стоявшему на приличном отдалении от скоплений студентов. Почему-то только сейчас мне на ум пришла мысль, что такие места могут быть более заметными сторонним наблюдателям.

Устроившись по удобнее, я разложила перед собой миниатюрный пикник: бутылку воды, бокс с перекусом и книгой Пола Экмана «Психология эмоций». Последнее, наверное, никакой связи с трапезой на свежем воздухе не имеет, но в то же время никто не запрещает совместить два полезных дела. Рациональное использование ресурсов – вроде так это называется.

Достав из бокса сэндвич и откусив от него кусочек, я пододвинула к себе книгу и открыла её на двухсотой странице, продолжив начатое вчера чтение. Примерно спустя три минуты мне удаётся полностью погрузиться в текст и своеобразное состояние «потока» читателя.

– Хэй, ты почему одна тут сидишь? – вдруг послышался справа голос Винсента.

В то же мгновение я обернулась и увидела его. Он стоял, облокотившись на крон дерева, и внимательно смотрел на меня с лёгкой улыбкой. Обычно так Феликс наблюдает за мной.

Спустя буквально пару секунд моё внимание приковал его не совсем здоровый вид: большие синяки под глазами, бледный тон лица и не совсем ясный взгляд. Усталость? Нельзя же так сильно разболеться за одну ночь…

– Привет, Вин. Ты неважно выглядишь. – поздоровалась я, закрыв книгу и убрав её немного в сторонку, ближе к моему рюкзаку.

– Да просто ночью появились некоторые проблемы, из-за чего не получилось даже часик отдохнуть. – протянул он, выпрямившись и почесав затылок.

Деловитые люди всегда жертвуют сном ради работы или «важных» дел. Они никогда не отступаются на пути прогресса и возвышения по карьерной лестнице, даже когда врачи советуют им отдохнуть. Видимо, процесс редактуры фотографий действительно отнимает много времени…

Ой, совсем забыла про правила этикета. Нужно ответить на его вопрос.

– По поводу того, почему я здесь: я хотела перекусить. Чтобы никого не тревожить, села возле этого дерева. Тут никого не было. – вернула я взгляд на сэндвич и откусила очередной кусочек.

– Понятно. А то я подумал, что ты решила в одиночестве погрустить! – сказал он и сел рядом со мной. – Как учеба?

– Как обычно. Разве может быть иначе?

– Ну, не знаю. Хочется, чтобы было интересно. Чтобы можно было ходить на занятия с удовольствием, а не недовольством.

«А мне интересно учиться?» – тут же пронеслось в голове, – «Вряд ли. Программа легкая, прямолинейная и, в большинство своём, недостаточная. Меня мотивирует только то, что без школы не получится пойти дальше – в университет». От констатирования этого факта школа резко потеряла львиную долю своего смысла.

– А тебе интересно учиться?

– Не совсем.

– Хорошо, а есть на примете что-нибудь такое из хобби, чем бы ты хотела заняться? Ну, или научиться чему-то.

– Мне очень хочется понять человеческие чувства. И ещё заниматься творчеством по типу рисования. – ответила я без раздумий и посмотрела на Винсента.

В этот миг мне стало ясно, что мы находились слишком близко друг к другу, потому отодвинулась в сторону на пару сантиметров. И, судя по выражению его лица, он не совсем понял причину этого.

– «Понять человеческие чувства» – это в каком смысле? – спустя короткую паузу спросил он.

– В самом прямом. Без подвоха. Я не понимаю чувства. Никогда не испытывала их. Но вчера, когда ты объяснял мне их, показывал как их выражать, у меня немного появилось представление об этой области. Было бы здорово, если бы ты рассказал и про другие…

«Людям свойственно волноваться в нескольких случаях: публичном выступлении, испытании, экзамене и проявлении искренности» – выписка из статьи одного психолога. Я сейчас сказала правду о себе и своих мыслях – самую настоящую искренность, но не испытываю волнение, смятение или смущение, как таковые. Нет симптомов, которыми описывают эти чувства в разных источниках. Максимум, странный дискомфорт, сопоставимый с неправильно составленным математическим равенством.

– Буду только рад помочь тебе с этим! – улыбнулся Вин и пододвинулся ко мне так, что между нами опять расстояние стало крайне маленьким.

– Правда? – опустила я голову.

Сейчас меня вполне можно назвать странной. Но всё-таки очень хочется, чтобы череда некомфортных взаимодействий со сверстниками закончилась.

– Правда. Я хоть и не особо ответственный, но всегда выполняю свои обещания. Кстати, об обещаниях… – сказал он и, положив на колени свой рюкзак, сунул в него руку.

Через пару мгновений Винсент достал из него внушительной толщины альбом. В примерно в такой мама собрала все мои детские фотографии. Так, стоп… фотоальбом.

– Вчерашняя фотосессия. Получились очень классные снимки. Спасибо тебе огромное!

– За что? Я же просто вставала в позы, которые ты придумывал. Тем более тебе пришлось много мне объяснять. Чисто из логики меня не за что благодарить. – протянула я и приняла альбом формата «А4».

– Откроешь? – посмотрел он на меня, поджав губы.

– Да, конечно. – последовал от меня короткий кивок.

Через секунду я открыла альбом на первой странице. Точнее, фотографии.

Это был самый последний кадр нашей фотосессии и, по словам Винсента, самый удачный, живой, красивый, эстетичный и уникальный. Не удивительно, ведь его съемка заняла больше всего времени и сил.

На нём я смотрела в объектив камеры и широко улыбалась, от чего выглядела счастливой. Первое… самое первое фото, где моя улыбка абсолютно естественна, а не наиграна.

– Круто. Очень круто. – подняла я глаза на Винсента.

– Эх, сейчас даже как-то стыдно стало от того, что назвал тебя скудной на эмоции. Прости меня… – опустил Вин голову, продолжая улыбаться.

Не смущается. Не стесняется. Говорит ли он искренне в таком случае? Говорит ли сейчас мне правду? Действительно извиняется? Наверное, это абсолютно неважно, если он будет помогать мне знакомиться с чувствами и эмоциями.

– Здравствуй, красавица! – вдруг подошёл к нам незнакомый парень невысокого роста с волнистыми золотыми волосами. – Ты не занята, случаем?

– Эм… нет? – ответила я, не до конца понимая смысл вопроса.

– А не хочешь сходить со мной на Посвящение? У меня есть одно лишнее приглашение… – протянул он с неоднозначным тоном.

Опять разговор про «посвящение». Кто кого и куда посвящает? Мне известно только про посвящение в студенты по рассказам отца. Если это тождественные по формату события, то… у меня, мягко говоря, нет никакого желания принимать в этом участие. Слишком уж опасно, безнравственно, жутко и бессмысленно с точки зрения логики. Чем отличается студент, прошедший, так называемое, «Посвящение», от того, кто предпочёл почитать книги в уединении? В целом, ничем.

– Нет, извини.

– А чего так? Неужели не хочешь хорошенько повеселиться в замечательной компании? – наклонился он ко мне и ладонью приподнял мой подбородок. – Там будет классная выпивка, поверь мне…

Стало некомфортно. Очень некомфортно. Дыхание сбилось. Сердце сжимается…

– Генри, она уже сказала «нет». Отвали от неё. – злобным и хладнокровным тоном прорычал Винсент.

– Не лезь не в своё дело, Вульф. – фыркнул Генри и, схватив свободной рукой мое левое предплечье, поддался ещё ближе ко мне. К моему лицу.

– Ты меня не услышал?! – резко поднялся Вин и оттолкнул незваного гостя в сторону.

– Хэй, ты чего творишь? Тебе жить надоело?!

– Она уже отказала тебе. Иди к чёрту отсюда, Генри. Повторять больше не буду.

– Ух, зря ты так со мной, дружище.

– Я тебе не «дружище», кретин.

– Плевать, тебе всё равно не поздоровится. Может, девушка стесняется? Нет?

– Пошёл отсюда. – более твёрдо и грозно сказал Винсент, шагнув в сторону Генри.

– Ну, тогда до встречи. Вульф. – вполголоса промолвил незваный гость, после чего развернулся и пошёл прочь с внутреннего двора.

Дыхание всё не получалось восстановить. Было ощущение, что в груди не хватает места. Неужели снова началось? Нужно принять лекарства…

Оперативно достав странную баночку из крайнего кармашка рюкзака, я высыпала в ладонь две таблетки и бросила в рот, запив обильным количеством воды.

– Ты как? – повернулся Винсент ко мне и сел рядышком на колени. – Испугалась?

– Не знаю. Просто… некомфортно.

– Чёрт… вот он придурок… надо было сразу наехать на него! – прикусил он нижнюю губу, ударив предварительно кулаком в ладонь. – Кстати, что это за таблетки? Впервые вижу их.

– Мои лекарства. Я пью их с самого детства. Они мало производятся, поэтому и не встречаются в аптеках. – сказала я, положив баночку обратно в рюкзак.

Вин понимающе кивнул и прильнул спиной к крону дерева, а затем обнял меня за плечи. Хотя это было сложно назвать объятием, скорее он просто положил на меня руку.

– Ты кинестет? – вдруг возник у меня вопрос.

– В смысле? Кто это? – в удивлении сморщился Винсент.

– Человек, которому нравится тактильно взаимодействовать со своим собеседником. – пояснила я. – Просто мне лично не совсем комфортно так контактировать.

– Ой, да, прости меня. Поторопился немного, пожалуй. – вернул он руку к себе и нервно посмеялся.

Винсент довольно интересный человек. Буквально минуту назад представлял собой хладнокровного, стойкого и грозного парня, против которого никакой индивид, отличающейся переизбытком наглости, не пойдёт. А сейчас он… простой, читабельный и вполне логичный. Обычный, если не замечать алые кончики его волос. Какой из него может быть бунтарь? По сравнению с Феликсом в нём нет и капли стремления противодействовать общественным мнениям и принципам.

– Но спасибо тебе огромное за эти фотографии. – сказала я и показала ему фотоальбом.

– Ха, да не за что! – посмеялся Винсент и поднял взгляд на небо.

Он хороший, в меру стеснительный и вежливый юноша, умеющий адаптироваться под окружающую среду. А ещё, если верить рассказам Алисы, ничто не в силах ограничить его свободу. В настоящее время мало кто может сказать, что он действительно свободен и может реализовывать себя независимо от мнений, пожеланий и ультиматумов общественности. Так что Вина можно назвать особенным, в определённой мере.

– Ты во сколько сегодня освободишься? – на выдохе спросил он.

– Довольно поздно, а что? – ответила я.

– Да просто хотел предложить тебе прогуляться… или, может, сходить куда-нибудь.

– Ой, было бы здорово. – последовала от меня улыбка, которой Вин меня научил на фотосессии. – Но я сейчас хочу сконцентрироваться на учёбе: выполнить задания, найти тему для исследовательской работы и попробовать себя в клубах по интересам.

– Занята, значит. – вздохнул Винсент и наклонился вперёд, посмотрев на меня. – Понимаю… бывает.

– Думаю, в следующие выходные я буду свободна. – предложила я ему другой вариант.

Отец не раз повторял, что в отношениях важно «работать» всем без исключения. Дружба же входит в разряд отношений, так ведь? Если рассуждать логически, то да.

– Тогда будь готова, что я заберу тебя на целые сутки! – посмеялся он. – Ой, прости, опять я слишком сильно тороплюсь и… лезу вперёд.

Разговаривать с ним легко и интересно. Единственный минус – не всегда понятно, о чём он говорит и что имеет в виду. Например, «тороплюсь» и «лезу вперёд» – какой здесь заложен смысл? Наверное, стоит почитать какие-нибудь статьи про подростковый сленг. Как-никак в прошлых школах у меня общение со сверстниками не складывалось, а это могло повлечь за собой некоторое отставание в развитии навыков социализации.

– Хорошо. Только ты сможешь по завершению прогулки привезти меня домой? Родители будут волноваться.

– Да-да, без проблем!

«Винсент Вульф, пройдите в кабинет директора» – прозвучал голос из динамиков.

– Эх, не дают мне покоя. Ладно, Фейт, до встречи! – быстро протараторил Вин и, на мгновение прижав меня к себе одной рукой, побежал к выходу из внутреннего двора.

– Да, пока. – вполголоса сказала я ему вслед.

И стало вдруг тихо. Лишь редкое эхо и смех студентов доходили до меня. Опять… одна. Некомфортно. Через сколько собрание клуба культуры?