Читать книгу Тайный год. Неизвестный дневник священника - Архимандрит Спиридон (Кисляков) - Страница 9
[1927 г.]
17 декабря. Облагодатствованное «я»
ОглавлениеОблагодатствованное человеческое «я» по своей святости стоит выше освященного «я». Облагодатствованное «я» является настолько преобразованным Христом, что само является животворящим «я» по благодати Христовой. Облагодатствованное «я» не живет уже собою и в себе, а живет Христом и во Христе. Его воля целиком растворяется в воле Господа, его сознание растворено во всеведении Христовом. Облагодатствованное «я» прозорливо, чудотворно и в некотором роде даже всемогуще. Облагодатствованное «я», находясь во Христе, непрестанно все более и более уподобляется Ему и разделяет с Ним Его божественность, делается причастником Его Божеской сущности.
Такое «я» полно в себе огня любви к Богу. Оно всегда пламенеет любовью ко Христу. Облагодатствованное «я» переполнено дарами Всесвятого Духа. Оно свободно подчиняет себе законы природы. Ему с любовью покоряются хищные кровожадные звери, его слушают ядовитые пресмыкающиеся. Оно обезвреживает все яды. Оно ходит по воде, как по суше, для него огненная стихия является прохладным утром. Оно с быстротою молнии переносится с одного места на другое. Оно может быть невидимо для очей человеческих. Оно может по своим молитвам заключать и отверзать небо для дождя. Оно может воскрешать мертвых, оно может прекращать всякие народные бедствия и т. д. И все это оно может творить не какими-либо естественными силами, а исключительно только волею Христовой. Для него Христос все. Оно Им живет, питается и дышит. У облагодатствованного «я» самосознание делается другим, более широким, размашистым, могучим, чистым, прозрачным и всепроницающим. Его разум проникает даже в самые тайны Божии. Его интуиция свободно преодолевает и время, и пространство, и оно как таковое в качестве своего содержания непосредственно переживает в себе осязаемое присутствие Триединого Бога. Облагодатствованное «я» всегда аскетично. Оно полно в себе невообразимой деятельно-созерцательной любви к Богу. Сущая любовь к Богу есть сущий аскетизм. Облагодатствованное «я» – живое исповедание Христа и реальное мученичество за Него. Оно в самих своих страданиях за Христа находит жизнь для себя. Облагодатствованное «я» – это беспрестанная молитва, беспрестанные молитвенные слезы, беспрестанное покаяние, милующая любовь к миру, сострадание к падшим духом, непреодолимая жажда всеобщего во Христе воскресения, всесущего преображения в Нем и общего соединения со Христом и врастание в Него всех и вся, т. е. всего сущего.
Такое «я» живет и существует во всемогуществе Господа. Отсюда оно всё – праведник, всё – пророк, всё – раб Христов, всё – Его служитель, всё – Его друг, но еще не сын! Чтобы быть сыном Божиим, для этого человеческое «я» должно подняться еще выше по лестнице святости и совершенства. Но, поднимаясь ввысь, чтобы быть сыном Божиим, подвижнику должно переступить свое облагодатствованное состояние святости Христовой и вступить в чистое святилище уже обоженности Христовой. Это – последняя ступень на земле подвижничества Господня.
Удивительно, что здесь даже и самое восхождение человеческого «я» на эту высшую ступень Христовой обоженности совершенно меняется, о чем мы подробно скажем в своем месте. Теперь же мы скажем лишь о том, что человеческое «я», достигшее ступени облагодатствованности, как ни на какой другой ступени своей святости, больше всего подвергается самому страшному и всестороннему напору величайших духовных диавольских козней. Диавол всех стоящих на этой ступени святости Христовых подвижников улавливает скрытым и тончайшим самомнением и самоуслаждением своею святостью. И вот не дай Бог допустить два-три раза до себя эти диавольские искушения, как тотчас с быстротою молнии окажешься в духовной прелести. Ибо диавол через эти свои духовные соблазны первым делом будет отравлять облагодатствованное «я» подвижника тончайшею жаждою тщеславия и самообоготворенности. Первыми признаками отравления подвижника сим ядом являются мысли сравнения себя не с малыми подвижниками, а с великими, а потом и с Самим Христом. За таковыми мыслями уже следуют более тяжелые, усыпляющие подвижника сознанием своего превосходства в подвижнической жизни перед другими; а потом появляются тотчас богохульные мысли, а потом галлюцинация, а потом безумная блажь, и полное лишение рассудка, и сумасшествие, и, наконец, самоубийство. Поэтому стоящему на этой высокой ступени святости облагодатствованному «я» необходимо еще выше подняться и вступить в самую обоженность Христову. Вступив на эту высочайшую ступень святости Христовой, человеческое «я» становится уже защищенным от всех диавольских напоров и находится не в сфере всемогущества Христова, а только в области Его смирения.
Сказав это, я задумался, и тотчас мысли во мне хлынули волною, и я сказал: человеческое «я» – это есть мир в мире. И поэтому все, нарушающее гармонию, и ясность, и покой в мировой действительности, является следствием ухода моего «я» от Бога, а это есть зло. Поэтому-то человек больше всего должен бояться одного зла, ибо только оно одно и несет миру бедствия и самую смерть! Законы природы подчинены высшим законам религии и нравственности. Когда человечество истинно религиозно и действительно морально, тогда и все мировые законы благоприятствуют космической жизни. Когда же понижается религиозность и нравственность в человечестве, тогда все законы мировой действительности превращаются в неизбежные бичи даже и для космической жизни.
Это значит, что человек является виновником живой связи между небом и землей, между Богом и тварью. Какова связь человека с Богом, таковы и взаимные отношения неба с землей. Если эта связь крепка, то между небом и землей получается щедрый обмен духовно-творческими силами; если же связь слаба, да еще особенно с разрывом, тогда обмен сил прекращается межу ними, и земля и, в частности, человечество уже подвергаются собственным разрушительным силам. Ах, как все это премудро и в высшей степени разумно и целесообразно создано! Но человек мало осознает все это, человек ушел в плоть, ушел в себя самого, в свой желудок, в свою толстую кишку, ушел в животность, в свои страсти, в свое «я», ушел в рабство своему самообоготворению. И как становится страшно за него, что он за время своей каторжной работы над самообоготворением применяет все способы для этого, по его мнению, великого и серьезного дела. Он пускает в ход даже и самую религию, и свои подвиги, и свою молитву, и пост, и раздачу своей собственности бедным, и даже, наконец, самое мученичество за Христа только для того, чтобы удовлетворить свое тщеславие! Не страшно ли и не ужасно ли все это? Да, бесконечно более страшно и бесконечно более ужасно, чем мы думаем.
О, Пресвятая и Пребожественная Троица! Сохрани и спаси меня от всего такого, чем бы я мог обоготворять себя! О, Боже, я знаю всю силу опасности плотских грехов, но я знаю также еще бесконечно более опасную сатанинскую силу – это религиозное самоуслаждение своею праведностью, своею святою жизнью, особенно когда это религиозное самоуслаждение разжигается человеческою похвалою и народною славою. Тогда бывает горе такому человеку, ибо он уже погиб, и его погибель будет для него заключаться в том, что у него от такого религиозного самоуслаждения исчезает всякая возможность покаяться, ибо покаянное чувство в нем превратится в выжженную солнцем дикую пустыню.
И вот, зная такую страшную опасность религиозной извращенности, о, Пребожественная и Святая Троица, я молю и умоляю Тебя, веди меня всегда к Себе Самой по самым глубоким рвам и низинам бездонно-глубинного смирения, ибо я также знаю, что можно гордиться и самим покаянным духом, можно даже тщеславиться и самим покаянием; но такая гордость и такое тщеславие все же не так опасны, ибо они никогда не могут собою питать наше самолюбивое человеческое «я», тем более они не могут обоготворять его. Однако и их нужно бояться, как самой смерти. А поэтому, всемогущий Триипостасный мой Бог, не освобождай меня из-под Твоей смиряющей меня десницы, пусть я всегда буду находиться под ней, пусть мое «я» от нее совершенно высохнет и превратится в прах, покрытый плевками человеческого презрения и отвращения ко мне. Конечно, как плоть, так и дух мои от таковой смиряющей меня Твоей силы будут вопить, истерично надрываться; но несмотря на все это, Ты, о Боже мой, все же не освобождай меня от смиряющей Твоей десницы, ибо в этом я буду знать, что Ты не оставляешь меня и хочешь всячески спасти.
О, Владыка мой Бог, как человеческая природа сама по себе коварна, притворна и лжива! И это потому она является таковой, что она вся насквозь пропитана злом. В самом деле, есть ли в человеке хоть один атом, хоть одно чувство, хоть одно стремление, хоть одна мысль чистые – все, как снаружи, так и изнутри, как формально, так и по существу, носят в себе болезнь извращенности, ложь, изменчивость, предательство и т. п. Вот почему в нас нет ни одной чистой и цельной добродетели, ни одного чистого и непорочного подвига.
Но Ты, о Царь мой и Владыка Бог, снизойди к нашим немощам, покрой нас жалостью Своею, влеки нас к Себе, прости нам все наши злые деяния и помилуй нас. Господи, Господи, если все святые перед Богом нечисты, если херувимы и серафимы перед Тобою несовершенны, то что я могу думать о себе, когда я по своей греховной жизни являюсь перед Тобою величайшим грешником из грешников?!
Владыка мой Господь, на Тебя я возлагаю своё спасение и целиком вверяю себя только Тебе одному. Будь же моим Богом, будь моим Спасителем, будь же, Господи, Сам перед Собою всегдашним ходатаем за меня. Боже мой, надежда моя, спаси меня, введи меня в Царство Твое, ибо я Твое создание!