Читать книгу Драконские сказочки. Про Неизвестно Что - Ариэла Марина Меламед - Страница 10

Принцесса росла. По утрам она запрыгивала на люстру и раскачивалась, распевая пиратские народные песни.

Уйти в пираты или жареного арахиса? Жареного арахиса или в пираты? Или и того и другого? Плохо мы пока понимаем в жареном арахисе, да и в пиратах слабо разбираемся…

Автор, например, понимает пиратов как метафору. То есть – как путь к морю, своеобразный, не спорю, а ещё возможность заработать на ближнем своём через абордаж. Поэтому Автор сидит дома, беседует с Драконом, сочиняет ему Принцессу. Ибо абордаж ей чужд.

А вот Принцессу в пиратах привлекает корабль, песни Кима и бесплатные пирожные. Ну и возможность просыпаться после одиннадцати.

В общем-то, Автор немного ей завидовала и, чтобы отвлечься от чувства зависти, слушала на ночь песни Кима. Чтобы по утрам вставать, когда это необходимо и достаточно, и бывать соразмерной.

Дракон постоянно маячил в сознании Автора, – то ли гнездо вил, то ли сохранял стойкость. А иногда ходил по скалам, махая крыльями для равновесия. Вечерами он садился за стол, придвигал к себе Неизвестно Что и рассматривал. Неизвестно Что не возражало.

Из долины пахло свежими мангалами.

Принцесса раскачивалась на люстре и болтала. Слова вылетали из неё прямо в прохладный воздух пещеры и развешивались, меняя цвет и вкус. Дракон наблюдал молча, медитируя до состояния яичницы. Он вообще стал покладистый, часто задумывался о смысле жизни, о реинкарнации в яйцо. С другой стороны, стоило бы заняться миграциями, хотя бы по утрам.

Если регулярно заниматься миграциями, можно в крыле развить какое-нибудь особое умение. Или стать нечувствительным к запаху свежих мангалов.

Иногда Дракон гладил ситцевые наволочки натруженной когтистой лапой, оставляя на них следы тяжёлых раздумий. Для того чтобы Принцесса, когда вырастет, научилась штопать. «Боже, как страшно жить…» – думала Автор.

Штопкой она не занималась никогда. С другой стороны, стоит же чем-то не заниматься никогда? В отличие от того, чем всегда.

И вдруг однажды, после чаю, когда всё было хорошо даже в королевстве датском, а чай был индийский, Принцессе внезапно и отчаянно понадобились новые ботиночки.

Желательно золотые и золотые же шнурки, вот прямо с утра, вынь да положь, особенно шнурки и особенно вынь.

Дракон решил улететь в Гималаи. Там горы, вулканы, живут как-то без шнурков, медитируют в отсутствие свежих мангалов… Но передумал и сел в позу лотос, как манная каша в эмалированной кастрюле. Чтобы не увеличивать энтропию.

Хотя энтропия – вы же её знаете? – растёт год от года.

Неизвестно Что обиделось на неизвестно что. Автор пила чёрный кофе, не отвлекаясь на душевные терзания персонажей. Никакой личной ответственности за чужую карму! Должны же персонажи когда-нибудь научиться самостоятельно шнурки завязывать, особенно золотые…

Так что, сюжет перестал развиваться вообще. Потому что коллизии и перипетии – это страшно, особенно перипетии, Неизвестно Чем.

А вдруг Принцесса простудится? Кто её лечить будет, если Дракон в задумчивости? Сюжет застыл, как холодец на перепутье.

И тогда неожиданно завыл Дракон. Как сирена в тумане.

Не какие-нибудь там койоты на Аляске взвыли, а сам Дракон, то есть, простите, Дракон-Сам сидел на краю пещеры, пригорюнившись и открыв пасть.

Из пасти раздавался звук, то ли песня, которой иногда у нас плач зовётся.

«То есть, когда зовут плач, всё ещё может закончиться хорошей песней под каравай, каравай, кого хочешь, выбирай», – случайно подумала Автор и от ужаса вышла из образа.

Образ, как и шкуру дракона, стоит иногда проветривать, менять на фиги или линять, скажем, во Францию. Во Францию любой образ слинять захочет. Особенно, когда начинает выть Дракон. Это старинная примета.

Услыхав вой Дракона, полагается открыть глаза, уши, окна, сердце дракона и жизни суть, и забыть про койотов навсегда. Сколько можно помнить про койотов. Может, Дракона от них тошнит.

Из Дракона вылетал протяжный переливчатый крик, то ли звук улетевшей валторны, когда их человек пять. Все замерли.

Дракон выл, раскачиваясь, как старый еврей на молитве. Ему стало всё равно, как там ласточки и зачем кому самолёт, сколько звёзд на небе и чем всё это кончится. Он выл вообще про всё, накопилось.

Окружающие стали теряться от неожиданности. Первой потерялась Принцесса: она спрыгнула с люстры. Потом потерялся закат в темноте. Наконец, потерялись серебряные ложечки и осадочек.

Самовозгорание сомнений в печи привело к нагреванию котла, который не на шутку вскипел и заварил чай с лимоном.

Но Дракон не обращал внимания. «Какой в такую минуту может быть чай?! Когда тут судьба решается, неизвестно чья», – неожиданно подумала Автор и трижды сплюнула через левое плечо.

И вот, когда Принцесса спрыгнула с люстры в третий раз, когда Неизвестно Что стало раздуваться и трансформироваться в Известно Что, когда у неба потемнело в глазах, Автор на всякий случай разулась и села на пол. Ну, в поисках конфет «Мишки на Севере».

Может, Дракону просто не хватает сладкого?

Наступил час Дракона.

Это был закат, причём на постоянной основе. Такая иногда бывает схема у заката – когда он приходит, кажется, что он тут на постоянной основе.

И наконец,

когда всем казалось, что теперь так будет всегда…

когда прилетели Сфинксы с Ориона, потому что услышали эту, извините за выражение, бардовскую песню…

когда Принцесса превратилась в жар-курицу, так, на всякий случай, а потом передумала и превратилась обратно в себя… когда Автор твёрдо решила худеть, делать гимнастику и сочинять серьёзную литературу из жизни бестолочей…

тогда, и только тогда…

Из горла Дракона со свистом вырвалось Яйцо. Оно сделало круг над пещерой, шваркнуло по голове Сфинксов, улетело в ближайшие горы и там взорвалось с восторгом.

Взрыв был такой силы, что горы присели и долины покачнулись, наступил восход, а кое-где и полдень, и прямо рядом с пещерой открылся грот Аполлона.

Там оказались:

Дом писателей, море, несколько ресторанов, железнодорожная станция, канатная дорога; ларёк с мороженым, мастерская по производству

золотых шнурков, обувной магазинчик;

Диснейленд, концертный зал, луна-парк с качелями, маленький дворик в тополином пуху, крылатые качели; мастерская по производству золотых шнурков…

– И достаточно, – сказал Дракон. – Перезимуем.

Но чтобы никаких мангалов! Особенно свежих.