Читать книгу Пингвины средней полосы - Арина Машкина - Страница 4

Плохо быть начинающей ведьмой: уж я и беру недорого, и работаю от души, а всё равно клиентов мало. Оттого у меня опыту с гулькин нос, а денег еще меньше. И бабке своей я нет-нет, да позавидую: люди на неё только что не молятся!

Я частенько её навещаю. Вдруг из ума выживет и надумает секретом каким колдовским поделиться?.. Или даже помереть соберётся, а я тут как тут, готова в свои надёжные руки постоянных клиентов принять. Да мало ли что со старушкой в такой глухомани случиться может! Но вот чего я никак не ожидала, так это услышать от неё слово «пенсия». Да не просто услышать, а бабку за вязаньем застать, чем она отродясь не грешила.

– Принимай, Варвара, от меня в дар воротничок кружевной! Всю жизнь хотела что-нибудь эдакое связать, да недосуг было.

– Бабуля, а дальше что?! Неужели так и будешь до конца дней своих крючком нитки перепутывать? Кто же тогда зло творить будет? Ты ведь знаешь, на меня пока надежды мало, я начинающая.

– Хватит, своё отработала, Зла на земле и так поболе будет, чем предостаточно. А я ужо цельный свиток составила, чем мне на заслуженном отдыхе заняться, – кивнула она на рулон обоев, исписанный с оборота.

Похоже, торжественной передачи сборника фамильных заклятий сегодня не предвидится…

Воротничок выглядел так, будто бабка придушила кого, обмотав нитки вокруг шеи жертвы, а потом – чего добру пропадать? – аккуратненько сняла их с трупа. Я с благодарностью взяла чёрную путаницу, и воротничок тут же обвился вокруг моего запястья, медленно сжимаясь.

– Хэнд мэйд сейчас актуален, – вежливо говорю, – не скучай, бабуля, завтра зайду.

Со двора вышла, а там уже Скамейкина, бабкина постоянная клиентка, караулит.

– Что с нашей ведьмой стряслось? Я к ней надысь заходила, да не просто так, а по делу: спрашивала, как бы мне соседку извести. А она – не соседка, а бабка твоя – говорит, что больше не работает. На пенсию, видите ли, вышла! А мне что делать? К кому бежать?

– Ко мне бегите, я ведь тоже ведьма. Чего вы там хотели со своей соседкой сделать?

Скамейкина губы поджала:

– Ты, Варь, не обижайся, но какая ж ты ведьма супротив твоей бабки?

– Начинающая, – вздыхаю я.

– Вот то-то и оно! А мне надобно, чтоб наверняка. Что у тебя за удавка на шее, нынче так модно, что ли?

Караул! Воротничок бабкин уже к горлу подползает, едва перехватила!

– Это? Ах, это…Это такая штука… Бабулиных рук дело… – Тут меня осенило. – Это она вам передать просила, как любимой клиентке. Только, чур, помалкивайте, не то опять очередь выстроится, а она устала от вас от всех, отдохнуть хочет.

– Молчу, как рыба молчу, – зашептала Скамейкина, – давай сюда! Чегой-то это?

– Воротничок кружевной, не видно, что ли?

– А как же я им соседку… того-этого?

Мне-то почём знать? Зыркнула я на Скамейкину пронзительным взглядом, как бабка моя любит, и зловеще говорю:

– Сами уж догадайтесь. Ну, а если не выйдет ничего с бабулиным рукодельем, тогда ко мне обращайтесь. Я ей внучка всё-таки, не седьмая вода на киселе.

Скамейкина схватила воротничок и засеменила прочь. И я тоже домой пошла, ко мне вечером Тонька-буфетчица за приворотным зельем зайти обещалась. Если сработает, сказала, то деньги после отдаст.

Начинающим ведьмам выбирать не приходится: не соглашусь, так она рецепт в интернете найдёт и сама всё сготовит. Не знаю я, кто эти рецепты сочиняет, только доверия к ним нет. Хорошо, если Тонька своего ухажёра сразу отравит, а если сперва на сельчанах решит попробовать? У нас больница маленькая, реанимации нет, да и кладбище тоже невеликое. Нет, пусть уж лучше без аванса, зато мои потенциальные клиенты в живых останутся.

Следующим утром, едва я проснулась, Тонька-буфетчица прибежала. Охмурила, хвастается, своего Колю-машиниста, а моё приворотное зелье, мол, не при чём. Она его, как велено, в чайник добавила, и Коля этот чайник весь выхлестал, но приворотился не от зелья, а от пирогов её капустных, поэтому и платить мне не за что.

Взгрустнула я. Порчу на неё навести, что ли? Или бабку сперва проведать, раз обещалась?

Вышла из дому и тут же на Скамейкину напоролась. Ага! Значит, с воротничком ничего не вышло, вот и прискакала за моей помощью!

– Ну, как там бабулино кружево? – спрашиваю, а сама руки потираю.

– Сильна ведьма старая, ох, сильна! – качает головой Скамейкина. – Нацепила вчера соседка подаренный воротничок, а через час я слышу, будто стонет кто под дверью. Открываю: лежит она на крыльце, за шею держится, спаси, говорит, помираю! Вот ведь дура старая, – думаю, – да не она, а я: мужа своего давно схоронила, сын годами носу не кажет… Ну, изведу я её, а дальше что? Не ровен час, у меня сердце прихватит! И куда я поползу, когда соседка помрёт? Она-то в двух шагах, а до следующей избы через овраг не перебраться! Так что срезала с неё воротничок, будь он неладен, да скорую вызвала. Вот, навещать иду…

– Апельсинов купить не забудьте, – бурчу я, – кто ж в больницу без апельсинов ходит.

Тьфу! Не клиентка, а недоразумение! И как бабка с ней работала?..

– Бабуля! я пришла!

Молчит бабка, не отвечает. По всему дому следы грязные, будто глиной кто бросался. Опять, небось, голема слепила, да прикончить кого-то послала! И в самом деле, пенсия-то пенсией, а мастерство куда девать?

Вывели меня глиняные плюхи на задний двор, а бабка там у летней печки возится.

– Погляди, Варвара, какую керамику я забабахала. Блюдо называется!

Лежит на лавке кругляш обугленный в трещинах, словно паутиной затянутый, а посередине паук вылеплен – здоровенный, чисто цыплёнок бройлерный.

– Бабуля, каракурт как живой получился.

– А коли нравится, так бери, не стесняйся, я себе ещё налеплю. И ступай отседова, не мешай.

Зажала я блюдо под мышкой, и домой потопала. Хотя нет, не домой, мне же с Васьки-печника деньги за оберег выпросить надо. Оберег противутравматический я ему делала, а на той неделе прям перед Васькой балкончик рухнул, с которого наш батюшка анафему голосит, когда молодёжь на дискотеку топает. Балкончик рухнул, а Васька даже не запылился, только деньги отдавать всё равно не хочет и бегает от меня уже несколько дней.

– Варька, стой!

Тьфу, нечистая сила, даром, что в белом халате, как же меня наша докторша напугала…

– Здрасьте, чтоб вы были здоровы, чего надо?

– Варенька, деточка, мне бы мужика своего бывшего, алкоголика чёртова, навсегда отвадить, а то ведь он, как напьётся, забывает, что развелись и опять ко мне тащится!

– Это можно, – радуюсь я, – есть у меня настойка отвратная, то есть, отворотная …

– Скамейкина нынче в больницу заходила, – перебила докторша, – говорит, бабка твоя, хоть и на пенсии, а для своих ведьмачит потихоньку, если кто попросит.

– Ах, бабка… Ну, да, ведьмачит, только нипочём не сознается… Нате вот, – протянула я ей блюдо, – бабкиной работы артефакт, мощнейшая штука. А если не поможет, обращайтесь ко мне, попробую что-нибудь ещё сделать.

– Так как же я им?..

А я уже зыркаю фирменным бабкиным взглядом и бабкиным голосом вещаю:

– Чай, не маленькая, должна понимать!

Докторша блюдо схватила, чуть не кланяется, деньги суёт. Я, конечно, отказываться не стала и правильно сделала, потому как Васька, зараза, ничего не отдал. Рассказал, что шнурок с оберегом, который он на шее носил, ни с того ни с сего развязался, и пока Васька его в грязи искал, балкончик-то и рухнул, а батюшка сказал, что его боженька спас.

– Кого, – спрашиваю, – он спас? Батюшку? Так он мне ничего и не должен! Я тебя рассчитаться прошу, а не батюшку.

– Боженька всех спас: и батюшку, что его на том балкончике не случилось, и меня, что не на голову, и тебя, Варя, тоже: если бы наш батюшка вместе с балкончиком да мне на голову шандарахнулись, тебя бы всей деревней на клочки разорвали.

– Меня-то за что?!!

– Да за то, что ведьма! Может, балкончик из-за твоей штуковины и оборвался? Ты ещё дёшево отделалась, а мне теперь не только балкончик, а ещё и печь ему перекладывать придётся.

– А печь-то за что?

– За то, что он молиться будет, чтобы я с крыши не сверзился.

Эх, напустить бы на него порчу! И на него, и на батюшку… Хотя, если по-честному, у батюшки еще поучиться надо – будет он за Ваську молиться или нет, а балкончик с печкой по-любому обновит…

К бабке на следующий день я нарочно мимо больницы пошла – очень уж интересно было, как докторша бабкин артефакт применила.

– Помогло блюдо, как есть, помогло! – порадовала меня докторша.

Алкоголик её вчера у дома подкараулил. Выскочил, дурень, из-за угла – тут она его с перепугу-то блюдом по физиономии и отоварила, а потом за нашатырём сбегала и в сознание привела. У мужика от потрясения провал в памяти случился: как после смены самогонку пил – помнит, и паука здоровенного перед носом помнит, а что между этим случилось – не помнит! Докторшу не узнаёт, дорогу к её дому забыл и, что совсем уж удивительно, похмелиться не просит.

Я за бабку, конечно, рада: с таким мастерством хоть крестиком вышивай, всё равно эффект будет, какой клиенту требуется. Жаль только, что у меня от её пенсии клиентов ну никак не прибавляется. Может, реклама какая нужна? Вон, Генка-слесарь на велике поехал, а к багажнику картонка прикручена с телефоном и подписью «Лужу, паяю, планшеты починяю». Мне бы такое объявление тоже не помешало, да велика нету, не на спине же его носить.

Вся в мыслях печальных притопала к бабке, а она мне с порога:

– Всё тлен!

А лицо-то, лицо! Со вчерашнего дня почернело, и волосы поседели, будто пылью присыпало. Ну, всё!.. Помирает! Сейчас скажет: «Забирай, Варвара, мою клиентскую базу, сборник фамильных заклятий и оставайся, милая, одна-одинёшенька на всём белом свете!»

– Всё тлен и прах, – говорит бабка, – два часа уже убираюсь, конца-краю не видно. Не вовремя ты, Варвара, пришла… И чой-то у тебя глаза на мокром месте?

– Соринка в глаз попала, – всхлипываю.

Стало быть, наследство мне пока не грозит. Да и ладно, главное, что похороны отменяются. Вытерла слёзы и вижу, что в сенях бабкина метла старая стоит.

– Бабуля, а ты ведь уже не летаешь?

– Налеталась уже, хватит. Я себе лучше лисапед куплю.

Я прям испугалась.

– Купи лучше самокат, с него хоть падать невысоко! А метлу мне отдай, несолидно ведь начинающей ведьме по клиентам пешком шастать. Может, у меня дела лучше пойдут, если я летать буду?

Бабка нахмурилась.

– Лучше бы не ведовством, а чем полезным занялась. Я тебе уже сказала и ещё раз повторю: зла на земле предостаточно! Предложения на этом рынке больше, чем спросу, а в таких условиях выигрывают только опытные участники навроде меня. Займись тем, чего не хватает, тогда дела и пойдут.

– Это чего же у нас не хватает?!

– Порядка, к примеру, завсегда не хватает!

– Конечно, бабуля, – отвечаю я вежливо.

Бабка прищурилась.

– Не поняла я, ты с чем согласная-то?

– Во всём я с тобой бабуля, согласная! И про зло согласная, и про порядок. Так ведь метла по-любому вещь в хозяйстве полезная: и в сельхоз за сметаной слетать можно, и пол подмести!

Бабка метлу огладила, прошептала что-то – чисто как с лошадью попрощалась! – и мне передала.

– Справишься? Али инструкцию написать?

– Справлюсь, бабуля, у тебя ж ни электроники, ни турбонаддува. Всё по старинке, как тыщу лет назад.

– А две тыщи не хочешь? – обиделась она, – Ну ладно, не две, но тыщу триста лет ей точно по осени будет. Чай, не новодел какой, а вечная классика!

Метла у меня в руках подёргалась немного, но скоро признала за хозяйку и успокоилась. Дома я первым делом прутья перебрала, чтоб по сторонам не торчали, ручку наждачной бумагой отполировала, так что метла извертелась вся, прям как от щекотки, и в металлоремонт пошла, табличку рекламную заказывать. Нашёл мне Федька-мастер табличку маленькую да лёгкую, чтоб метлу с курса не уводила.

– Хозяйка, что писать будем? Думай хорошенько, а то, окромя твоего телефона, сюда только пара словечек и уместится!

Пара словечек!.. А я ведь и приворотно-отворотные зелья варю, и узелок на неурожай завязать могу, и амулет на богатство… Впрочем, про то все и так знают, а вот с чем ко мне ещё ни разу не обращались?.. Ага!

– Ну, если только два слова, тогда пиши: «НАВОЖУ ПОРЧУ». Мудрому, как говориться, достаточно!

Федька чуть заикаться не начал, но написал, что велела, а потом табличку лаком покрасил и к метле прикрутил. Вышла я на улицу, хотела уже не на своих двоих топать, а на новом транспорте лететь, как метла у меня из рук вывернулась, долбанулась о камни так, что кусок таблички оторвался, и улетела. Я – за ней, да куда там: пока до поворота бежала, она, небось, уже до околицы долетела.

Я, конечно, не поленилась и до околицы сбегать, да без толку. Делать нечего, вернулась домой и, чтобы от горя отвлечься, решила впрок узелков на неурожай навязать, авось когда сгодится. К тому же вязанье, говорят, успокаивает. Да только ни одного узелка не получилось, всё макраме какое-то выходит.

Вдруг телефон зазвонил, и детский голос меня спрашивает:

– Здрасьте, это ваше объявление на метле летает?

– Моё! – кричу, а сама прямо сияю: ну, объявление!.. ну, метла!.. ну, бабка!.. работает реклама-то! работает! – Тебе чего, девочка, надо? Порчу на кого навести надо, или приворожить, может?

– Мне порядок навести надо! Вечером папа с мамой придут, а мы с подружками в жмурки играли…

– Какой порядок?.. – пугаюсь я.

– Тётенька, ваше же объявление! И телефон ваш! А внизу написано: наведу порядок! Только там уголок оторвался, но всё равно понятно! Я даже деньги могу заплатить, у меня свинья-копилка почти полная! Мне очень надо, а то папа с мамой придут, а дома…

– Девочка, ты что?!! Я не уборку делаю, а вред приношу! Вот если тебе навредить кому надо, так я могу…

– Навредить я и сама могу, – плачет девочка, – и повредить тоже, а наоборот – ещё не умею!

Бросила я трубку, а телефон снова звонит.

– Девочка, чего тебе ещё?..

– Я не девочка, а дедушка! По объявлению я. Понимаешь, дочка, поругался я с бабушкой, то есть, с женой со своей…

– Отлично, – говорю, – вы обратились по адресу! Сейчас мы на вашу бабушку такую порчу наведём, всем дедушкам на зависть!

– Какую порчу? – дребезжит он, – Я уже сам всё напортил, теперь исправлять надо! А как исправлять, ежели она домой вернётся, а тут посуда битая, фотографии рваные, а сверху всё пеплом присыпано, потому как я сгоряча ещё и письма пожёг, которые сам ей всю жизнь писал!

– Если порчу наводить не хотите, могу вашу бабушку обратно приворожить, а больше ничем помочь не могу.