Читать книгу Убийство как по маслу - Арина Тарелкина - Страница 6

Мой покойный муж был редкостной скотиной, но нельзя не признать – мне есть за что его благодарить. Например, за приобретенную за годы нашей с ним совместной жизни стойкость. Теперь я похожа на каучуковый мяч – швыряй меня о стену, все нипочем. Почетное же второе место положительных жизненных уроков от Влада принадлежит страсти к кулинарии. Именно благодаря «счастливой» семейной жизни с супругом вчерашняя выпускница юрфака, презиравшая немецкую формулу «Кухня. Церковь. Дети» и мнившая себя А.Ф. Кони в юбке, упала в мягкие и теплые объятия кулинарии.

Не то чтобы это была любовь с первого взгляда, но чем дольше я совершенствовала свое мастерство, чем больше погружалась в процесс, тем отчетливее понимала, что готовка – это необязательно про борщ и жареную картошку (хотя и их приготовление можно превратить в искусство). Она всегда про удовольствие.

Немецкий физик Хайнц Майер-Лейбниц писал: «Радость приготовления пищи дома можно уподобить игре на скрипке в составе струнного квартета, в то время как посещение лучших ресторанов можно сравнить с походом на хороший концерт».

Конечно, не у всех есть «музыкальный слух» – некоторым медведь в детстве на ухо наступил. Знавала я женщин, которые при виде муки и скалки в обморок падали. Были и такие, кто готовил вынужденно, в силу обстоятельств и самые простые блюда. Кто их осудит? Уж точно не я – меня, например, в священный трепет вид иголки с ниткой приводит. Я даже пуговицу не могу пришить, чтобы не обмотаться в кокон, как гусеница. Благо достаток позволяет не надевать одну и ту же вещь два раза подряд. Так что пуговицы просто не успевают отлетать. Живу, словно в сказке про спящую красавицу, – не зная, что такое иголки и веретена.

Зато у меня есть масса других инструментов – разъемные формы, кондитерские спатулы и насадки, фигурные и регулируемые по толщине скалки, силиконовые, металлические, бумажные и поликарбонатные формы (большие и малые), венчики, кисточки и лопаточки, коврики, весы и термометры – кухня в моем доме похожа на сокровищницу Али-Бабы. Если предположить, что он женщина и обожает готовить. Баба по имени Алик, короче.

Популярность же моего канала свидетельствует о генетической любви женщин к готовке. Впрочем, почему только их? Мужчинам тоже не чужды подобные увлечения. Просто обычно тортам и пирожным они предпочитают самогон или, на худой конец, пиво и колбасу, но суть одна – взять некие, часто малопривлекательные ингредиенты, поколдовать с ними особым образом и получить на выходе что-то, чем можно порадовать желудок и, возможно, убить печень.

Разумеется, последнее совсем не обязательно – в последнее время нам, приверженцам традиционной школы, активно на пятки наступают адепты ЗОЖ. Они готовят безглютеновые (безмучные и безъяйцевые) торты, отбивные из сои и оладьи, прости господи, на отрубях. Одно время Алена и меня пыталась подбить на этот эксперимент и уговорить на хотя бы «вкрапления» подобных рецептов. За что была подвергнута остракизму и на целую неделю изгнана из кухни за святотатство. Возможно, у меня в жизни и не так много принципов, но одного я придерживаюсь строго – мы то, что едим. В наш век пластиковых эмоций и чувств, картонных героев и эмоционального суррогата настоящего осталось немного. Запертые в каменных джунглях, мы давно не помним – а многие никогда и не знали, – что такое ощущать себя частью природы, ее любимым сыном или дочерью. Возможно, когда-то наступят времена, в которых приготовление еды и вовсе превратится в анахронизм. Как сегодня полоскание белья в проруби или сбор валежника – отдельные чудаки практикуют, но остальные давно отказались. Быть может, человечество изобретет более простой и менее затратный способ восстановления энергии. Может быть, когда-то нашим потомкам будет достаточно нажать на кнопку между большим и указательным пальцем, чтобы в кровь поступили необходимые витамины и микроэлементы. Не удивлюсь также, если наука научится превращать в пищу загрязняющий планету пластик – в конце концов, делают же сегодня икру из нефти, сало из желатина и растительного масла, а крабовые палочки из рыбных отходов. Мы потребляем в пищу колбасу из туалетной бумаги, сосиски из сои и даже молоко растительного происхождения. Не так давно мне на глаза попалась статья об экспериментах голландских ученых, которым удалось вырастить мясо в пробирке. По их мнению, это открытие имеет все шансы стать революцией в пищевой индустрии. Как минимум решением проблемы голода, который еще свирепствует во многих уголках Земли.

Но, сколь бы велико ни было мое сочувствие бедным детям Африки, пока есть возможность, сама я предпочту качественные и, что немаловажно, натуральные продукты всем прочим. При этом нет для меня запрещенных. Адепты ЗОЖ, как по мне, бессовестные лжецы. По крайней мере, те из них, которые доказывают исключительную полезность овсяной муки и кокосового молока. Не отрицая ценности этих продуктов, отмечу только, что и обычное коровье при грамотном подходе не причинит вреда. Как сливочное и подсолнечное масла, жирная рыба или даже сало. В природе практически нет «плохой» пищи. Есть только неправильно приготовленная и чрезмерно употребляемая.

Не то чтобы эта моя точка зрения основывалась на научных изысканиях, но зато она была доказана экспериментальным путем – сама я ем практически все, следя лишь за балансом входящих и расходуемых калорий. Маленький кусочек торта поутру прекрасно сжигается десятью километрами бега трусцой, а бокал вина за ужином – часом работы с гантелями.

У нас с едой особые отношения: я к ней со всей душой, и она отвечает взаимностью. Я могу есть все, что угодно, но всегда слежу за качеством и количеством. Чтобы ощутить восхитительный вкус шоколада, совсем не обязательно съесть всю плитку. Достаточно позволить маленькому квадратику растаять на языке. Покатать его по небу, ощутить горьковато-сладкий вкус, представить залитые солнцем сады Африки и высокие деревья, с которых гроздьями свисают похожие на дыню плоды, дожидающиеся мускулистого чернокожего сборщика. Он уже рядом! Совсем скоро острым, как бритва, мачете срежет их, разрубит на несколько частей и оставит сушиться на солнце, чтобы вернуться через десять дней – тогда, когда закончится ферментация. Он вернется и сложит в чистые джутовые мешки, перевяжет их веревкой, погрузит на корабли и отправит в Европу. Там бобы пройдут через пресс, превратившись кто в какао-масло, а кто и в тертое какао. Из отходов изготовят нежнейший, одуряюще пахнущий порошок, который подходит и для восхитительных десертов, и для ненавидимого детсадовцами напитка с пенкой. А белое масло на фабрике или в домашней кондитерской соединится с темными твердыми кусочками чистейшего шоколада в разных пропорциях, аккуратно растает и вступит в брачный союз с сахаром, медом или термолином. Слегка сдобренная лецитином для стабильности масса будет разлита по формам. У каждого шоколатье свои секреты, но настоящий мастер непременно обеспечит своему продукту и гладкий блеск, и ласкающий слух хруст при разламывании. Всевозможные добавки: такие как розовые лепестки, клюква или даже острый перец, на мой вкус, не более чем уловка ушлых маркетологов, которые в отчаянной попытке удивить искушенного потребителя не останавливаются ни перед чем. Что до меня, то я люблю шоколад в его чистом, не замутненном посторонними вкраплениями виде. Люблю и умею есть так, чтобы не превратиться в сладкую булочку. Один кубик и много воображения, и вы получите больше удовольствия, чем от целой плитки, съеденной впопыхах.

Правда, сегодня мне хотелось совсем другого вкуса – острого и пикантного. Сегодня я не хочу в Африку. Сегодня моя душа перенесется на гангстерскую, обагренную кровью Сицилию. Туда, где на черепичных крышах вялятся на солнышке восхитительные помидоры черри, собранные донной Франческой. Они дожидаются того часа, когда, кряхтя и охая, престарелая синьора поднимется по скрипучей лестнице, ругаясь на непутевого сына Джованни, который опять куда-то запропастился, когда так нужен матери. Поминутно рискуя свалиться, аккуратно переступая через надломившуюся перекладину, она с трудом спустит огромный поддон впитавших солнечный свет томатов, уложит их рядами в пузатую банку, пересыпая пряными травами, солью и чесноком, зальет оливковым маслом и отправит «доходить» в погреб. Очень скоро восхитительные черри станут украшением ее фирменной пасты. Непутевый Джованни будет прощен и накормлен любящей матерью до отвала. А иначе на Сицилии угощать не умеют.

Я не донна Франческа, у меня нет черепичной крыши, да и солнце в наших краях тот еще помощник, поэтому я давно приспособилась сушить помидоры в духовке. Пару-тройку часов на 70 градусах, и… Да, конечно, это не одно и то же, но в любом случае очень и очень вкусно, а уж если подать их с рукколой, козьим сыром и бокалом вина, любые проблемы померкнут и отступят на задний план.

Однако в тот вечер у меня были на вяленые помидоры совсем другие виды. Сегодня они были нужны для восхитительной фокаччи – ничто так не прочищает мозги, как работа с тестом.

Поэтому по возвращении домой я сразу же включила духовку, задав умной программе задачу нагреться до 190 градусов.

Тщательно, будто хирург перед операцией, помыла руки. В глубокую прозрачную миску просеяла триста семьдесят пять граммов муки, хлопнула руками, подняв белое облачко – жест не обязательный, но желательный: при приготовлении фокаччи вся поверхность стола должна быть покрыта тонким слоем белоснежной пудры. Иначе что мы за повара?

Я добавила к муке щепоть морской соли на глаз и чуточку коричневого сахара. Непременно коричневого – солнечного тростникового. Наш хлеб должен пахнуть морем и солнцем. Перемешала сухую смесь венчиком, добавила чайную ложку сухих дрожжей и теплой кипяченой воды – ровно сто пятьдесят семь миллилитров. И вот теперь самое главное. Погрузить руки в будущее тесто, пропустить вязкую жидкость между пальцами, сжать кулаки, разлепить и сжать снова. И так до тех пор, пока неприятная на ощупь субстанция не превратится в упругую податливую массу. В зависимости от сорта муки, ее может и не хватить, но это не страшно – у нас наготове на аптекарских весах белой горкой всегда возвышается запас, и мы подсыпаем и подсыпаем по мере необходимости. Наконец главный штрих – пара столовых ложек оливкового масла. Именно так – в конце. Это важно.

Не торопитесь убирать масло, ведь оно понадобится нам прямо сейчас, чтобы смазать глубокую миску и отправить тесто отдыхать. Минут через сорок, если все было сделано правильно, оно значительно увеличится в объеме и будет готово к работе. Нам останется только переложить его в форму для выпечки, разровнять, а затем сделать пальцем «лунки» и уложить в них вяленые томаты и листики базилика. Оставить под влажным полотенцем еще на двадцать минут, а затем запечь в духовке примерно полчаса до румяного цвета. Главное – не сойти при этом с ума от разливающихся по дому ароматов. Нет ничего на свете восхитительнее этого запаха – запаха тепла и уюта домашнего очага.

Меня всегда удивляло, как и почему из таких простых продуктов получаются настолько восхитительные блюда. И главное – всякий раз разные. Итальянская фокачча, ближневосточная пита, литовская хала – все они не имеют в своем составе ничего, кроме муки, воды, соли, сахара, дрожжей и растительного масла. Но обладают при этом совершенно разным вкусом и видом. Как? Как это выходит? Как получается? Загадка, поиском ответа на которую я, если честно, не заморачиваюсь. Не дай бог найду, и тогда прощай, магия. Волшебство разрушится, останется лишь скучный набор сухих фактов и химических формул, чего я никак не могу, да и не желаю допустить.

Пока тесто дышало и росло в духовке, набирая объемы, словно женщина после тридцати, я решила побаловать себя кофе.

Дорогущий аппарат мгновенно откликнулся на прикосновение пальца к кнопке. Урча от удовольствия, как обожравшийся сметаной кот, наполнил чашку горячим напитком. Легкая дымка поднималась над черной гладью, подернутой светло-коричневой пенкой, и распространяла умопомрачительный аромат. Пальцы обвили тонкий фарфор, впитали его приятное тепло. Я закрыла глаза, втянула ноздрями воздух, на несколько секунд остановила стремительный бег носящихся в сознании мыслей. Обожаю такие медитативные состояния. Если смерть не заберет меня внезапно, свой последний миг хочу провести именно так – вдыхая божественный запах бодрящего кофе. Какие бы беды и невзгоды ни приготовила мне жизнь, в ней всегда найдется время таким мгновениям.

Вообще-то обычно я предпочитаю варить бодрящий напиток сама, перемалывая ручной (непременно ручной) мельницей кофейные зерна. Обожаю экспериментировать со вкусами, добавляя корицу и мускатный орех, имбирь и гвоздику. Весной срезаю веточку цветущей вишни, используя ее вместо ложки. Чудесен кофе со свежими ягодами малины или смородины, ароматной земляники или голубики. Однако сегодня, отдав весь свой кулинарный пыл фокачче, я предпочла, чтобы внутреннего кофемана удовлетворила умная техника. От нее, конечно, не дождешься душевности – хотя за те деньги, что я за нее заплатила, она как минимум должна поддерживать философские беседы о трудах Канта, танцевать канкан и делать массаж. Но сама, дура, виновата – могла бы квартиру в Мытищах купить, а выбрала это. Правда, нужно отдать должное, убийца бюджета маленькой африканской страны дело свое знает – кофе варит отменный. Не такой, конечно, как я в медной турке, но тоже весьма и весьма неплохой.

Помешав в чашке напиток, нарушив гармонию идеальной пенки эспрессо, я наконец сделала первый глоток.

– М-м-м, – я зажмурилась от удовольствия, словно фитоняшка, поймавшая свое отражение в зеркале спортивного зала.

– А мне? А как же я? – звонкий голос вернул меня с небес на Землю. – Я ведь лучше собаки! Сама плюшками балуешься, а девочка твоя ноги в кровь топчет.

– Ох, батюшки, кто к нам пожаловал. Сама Алена Геннадьевна, – запричитала я нянькой из сказки Роу. – Чего изволите? Чем же вас потчевать, гость мой дорогой?

– Да сиди уж, – отмахнулась помощница, беря чашку со специальной подогревающей подставки. Поставила ее под хромированный краник, щелкнула кнопкой. Спящий секунду назад аппарат тут же откликнулся веселыми огоньками и тихим, еле слышным хрустом перемалываемых зерен.

– М-м-м, – Алена повела носом, словно заправская ищейка, напавшая на след, – что это мы тут печем? – и расплющила нос о стекло духовки, не боясь обжечься. И правильно – в моем доме очень умная техника. Настолько, что иногда я ее даже побаиваюсь. Кажется, провинись я однажды перед чайником или роботом-пылесосом, и они подобьют стиральную машину на бунт. И тогда все – кранты. Захватят дом, как пить дать. На холодильник надежды никакой – этому равнодушному ко всему мерзавцу лишь бы живот набить, а там хоть трава не расти. На редкость холодный тип. Но пока все они милостиво разрешают ими пользоваться и даже берегут нас от возможных травм – вот и стекло жаркой духовки не нагревается снаружи, какой бы жар ни пылал внутри.

– Только не открывай, – предупредила я наперсницу, опасаясь за судьбу итальянского хлеба.

– Не учи ученого, – фыркнула Алена.

– Ну, мало ли, – пожала я плечами. – Как дела на студии?

– Степан говорит, на ближайший месяц записей хватит. Потом повторы можно прогнать. Первые выпуски мало кто помнит, да и новых подписчиков тьма. Выберет те, что менее популярны – не разошлись по сайтам… Продержимся, короче.