Читать книгу Печать Индиго - Арина Теплова - Страница 20

Прошла неделя после венчания, а фон Ремберг так и не посещал спальню девушки. Слава терялась в догадках, отчего Кристиан не стремится к интимному уединению с ней, и даже ни разу не поцеловал ее. Однако прямо спросить мужа об этом Слава стеснялась. И эта неопределенность терзала ее. Все же теперь, по прошествии полутора месячного знакомства с молодым человеком девушка отчетливо осознала, что любит Кристиана искренне и сильно. Ее чистое открытое сердечко отмечало располагающее вежливое отношение к себе фон Ремберга. Она весьма ценила его постоянные знаки внимания в виде маленьких безделушек, комплиментов и цветов, которые ежедневно он дарил ей. Он проводил в ее обществе почти два часа утром и около трех часов вечером. Только около девяти вечера фон Ремберг ежедневно стремительно покидал ее, будто за ним гнались некие призраки, выбегая из гостиной с перекошенным от нервного тика лицом. Это было девушке непонятно. Эти стремительные исчезновения молодого человека из гостиной после ужина, невероятно терзали ее.

Она очень хотела выяснить немного больше о своем муже, но не знала как. Слава попыталась узнать у камердинера Кристиана, отчего муж так себя ведет. Но неприятный мрачный Людвиг ответил ей, что у хозяина часто бывает много неотложных дел и госпожа не должна беспокоиться. Отчего-то это заверение совсем не успокоило девушку, и она напряженно размышляла, отчего Кристиан ведет себя так странно. Ведь каждый вечер он сидел в гостиной и мило беседовал с ней, но едва часы переваливали за девять, он словно превращался в другого человека, нервного, уязвленного и мрачного, который как вихрь быстро ретировался из ее общества. Лишь на следующее утро он появлялся за утренней трапезой, опять неизменно вежливый, в спокойном настроении, умиротворенный и галантный. Проводил с ней отмерянные пару часов, затем отбывал на службу и возвращался вечером с очередным подарком для нее. В основном он дарил ей новые ленты, зонтики, туфельки или перчатки. Но иногда он привозил новые книги, которые Славе считала лучшим подарком от мужа.

Слава часто скучала днем. Только в книгах она находила отраду. Ведь со слугами фон Ремберг запретил вести беседы, а друзей, которые бы могли посещать их дом, у Славы в Петербурге не было. Единственная подруга Любаша жила в Москве. К тому же из последнего письма Артемьевой, девушка узнала, что Артемьевы вскоре намерены отправиться на жительство в другую страну. Семен получил новую должность при русском после во Франции, и в эту пору всем семейством перебирался в Париж. С другими столичными дворянами девушка не была знакома и их усадьбу никто из посторонних не посещал. Поскольку фон Ремберг жил уединенно и не водил знакомств.

Девушке казалось, что Кристиан непременно любит ее, потому что она видела его расположение к ней. Лишь одно удручало ее, что по прошествии недели брака, он так и не появился в ее спальне. Он никогда не затрагивал телесную тему в беседах и даже не делал ни малейшего намека на страстные желания. Он никогда не обнимал ее, не целовал. А лишь несколько раз в день по этикету целовал ее ручку. Он постоянно умело говорил ей комплименты, интересовался, как она провела день, а позже в гостиной они обсуждали книги из библиотеки фон Ремберга, прочтенные девушкой за день. Слава пыталась понравиться мужу, заслужить его доверие своим послушанием и вниманием.

В тот дождливый вечер, Слава сидела в компании фон Ремберга в гостиной. Молодой человек восторгался ее познаниями в астрономии, которую в последнее время изучала девушка и, то и дело, говорил ей комплименты, сопровождая их проникновенным настойчивым взглядом фиолетовых глубоких глаз. Они сидели на бархатном диванчике, и Слава наслаждалась обществом мужа, любуясь его мужественным гордым красивым лицом, темно-русыми густыми волосами, собранными на затылке в хвост и яркими мерцающими глазами. От молодого человека, как и всегда, приятно пахло, тонкими ароматами вербы и гвоздики, и это весьма импонировало девушке. Ведь насколько знала Слава, большинство европейцев редко мылись в отличие от русских. Однажды фон Ремберг поведал ей, что ему весьма нравится этот русский обычай два раза в неделю ходить в баню, и очищать свое тело. Ибо после этого его существо наполняется новыми силами и здравием. Быстро привыкнув к этому русскому обычаю, молодой человек распорядился построить три бани в своей усадьбе для своих слуг. В господском особняке также имелась своя барская баня, которую кроме Кристиана каждые три дня посещала и Слава со своей горничной Ульяной.

Пробило три четверти девятого вечера, когда Кристиан начал нервно поглядывать на большие каменные часы. И Слава, заметив это, поняла что, как и все предыдущие дни, молодой человек, словно чего-то напряженно ждет, и вновь собирается стремительно покинуть ее общество. Несколько раз она пыталась выведать у мужа, куда он уходит, но он всегда отвечал о неких делах. Слава чувствовала, что в этом кроется какая-то тайна. И жаждала узнать, отчего ее обожаемый муж запирается ото всех в своем кабинете на несколько часов к ряду, требуя, чтобы никто не беспокоил его.

Как раз сегодня девушка задумала некую хитрость, которая помогла бы ей пролить свет на тайну фон Ремберга. Не дожидаясь девяти, Слава, сославшись на головную боль, покинула гостиную, под удивленный возглас мужа. Устремившись по мрачной парадной, девушка, оглядываясь по сторонам и боясь попасться на глаза Людвигу, проворно проскользнула в кабинет мужа и спряталась за одну из портьер. Ее стройная фигурка полностью скрылась за тяжелой тканью портьеры, а ее прямая юбка без фижм так же не выделялась из обрамления окна. Через щель между пурпурными портьерами она могла свободно наблюдать за тем, что же происходит в кабинете и оставаться незамеченной. Когда через четверть часа в кабинет заглянул Людвиг, видимо, проверяя пустынность места, девушка отчетливо заметила камердинера из своего укрытия и улыбнулась, довольная своей выдумкой. Отчего-то эта затея казалась ей очень детской и занятной, однако, она понимала, что иначе ей не удаться удовлетворить свое любопытство. Потому она затихла и принялась ждать.

Как она и предполагала спустя еще четверть часа в кабинет влетел фон Ремберг и, захлопнув дверь на замок, бегом устремился к своему секретеру, стоявшему у соседней стены, чуть в стороне от того места, где находилась девушка. Она заметила, как муж нажал некий рычаг сбоку шкафа и секретер вдруг вместе с полом начал медленно отодвигаться в сторону. Опешив от увиденного, Слава вперилась взором в сгорбленную фигуру мужа, видя, как в паркетном резном полу образовывается отверстие, похожее на погреб.

В следующий момент Кристиан резко согнулся почти до пола и, схватившись за виски, глухо застонал. Слава испуганно воззрилась на мужа. Он резко сгорбился, и ей показалось, словно его что-то ударило в живот. Еще через несколько мгновений, Кристиан вновь глухо застонал. Слава заметила, как он сильно сжимает губы, видимо, пытаясь сдержаться и заглушить свои стоны. Его мертвенно-бледное лицо исказила сильная судорога, пробежавшая по всему его телу. Девушка, прекрасно чувствуя жизненную энергию всех живых существ, отчетливо ощутила, что энергетика молодого человека, как будто пропадает на миг, а затем вновь возвращается. Его темно-фиолетовая аура как то непонятно мерцала, как бы дрожала как свеча, и это было весьма странно. Потому что Слава никогда не видела, чтобы аура живого существа так странно пульсировала, как бы на миг угасая, а в следующий миг загораясь вновь.

Когда подземный лаз открылся, Кристиан, снова скорчившись всем телом почти до пола, простонал сквозь зубы в третий раз, и вмиг рухнул в открывшееся подземелье, устремившись по ступеням вниз, и исчез из виду. Уже через миг, окончательно опешив от увиденного, Слава, нахмурившись, начала испуганно и лихорадочно размышлять обо всем этом. Дикое неистовое желание броситься в погреб-подземелье вслед за мужем и выяснить все до конца возникло у нее стремительно. Однако ее колебания продлились более пяти минут.

В какой-то момент, решившись, девушка, не спуская взволнованного взора с округой мрачной дыры в полу, вышла из-за портьеры, и устремилась к отодвинутому секретеру. Приблизившись к открытой яме, вглубь которой вели каменные ступени, Слава боязливо наклонилась. Погреб едва освещался тусклым светом. Окончательно приняв решение, она осторожно направилась по каменным ступеням вниз. Она достигла дна уже спустя минуту и заметила большой факел, освещающий сырое мрачное пространство подземелья. Озираясь по сторонам, Слава увидела чуть в стороне чуть приоткрытую каменную дверь. Именно в этот миг она услышала приглушенный нечленораздельный стон фон Ремберга. Проворно подбежав к этой каменной двери, девушка вошла в небольшую горницу без окон. И тут же увидела на полу Кристиана. Он стоял на четвереньках, словно собака и его тело сжималось в сильном спазме, а из его сжатых зубов вырывались еле сдерживаемые хрипы. В следующее мгновение, видимо, боль отпустила его и он замер. Но уже через миг он вновь притиснул голову и ноги к животу, и она заметила, как его тело вновь сжалось в жуткой судороге, и он глухо застонал.

Опешившая не понимающая, что происходит, Слава замерла на месте, несчастно смотря на все происходящее. Он не замечал ее. Девушка вытянула вперед руку, пытаясь нащупать его энергию и неожиданно ощутила, как тело Кристиана, как будто пронзают тысячи сильных потоков яростной жгучей энергии, которые впивались сильными ударами в тело молодого человека. Его аура насыщенно фиолетовая, странно мерцала, то пропадая, то появляясь вновь. Слава отметила, что в те моменты, когда энергия пропадает – молодой человек корчится от боли. Она поняла, что мужа сотрясает в сию минуту какая-то неведомая странная болезнь, мучающая спазмами его тело.

Подчиняясь стремительному порыву, девушка кинулась к Кристиану. Упав перед ним на колени и обхватив ладошками виски молодого человека, Слава устремила светлый сильный поток целительной энергии в его тело. Она ощущала, как тело молодого человека дико сотрясается от сильных конвульсий и, сосредоточившись сильнее, направила поток энергии прямо в его сущность. Фон Ремберг, не замечал ее присутствия и, закрыв от муки глаза, и стиснув зубы, неистово пытался обуздать свои судороги. Спазмы следовали один за другим, и лишь на краткие моменты невыносимая боль чуть отступала, в эти мгновения Кристиан невольно замирал, не открывая глаз, и так и стоя на четвереньках, подобно животному, пытался отдышаться и передохнуть, ожидая очередного невыносимого терзания.

Слава стояла на коленях около него, сжимая его виски своими ладонями и вливая в него свою энергию. Уже через некоторое время она начала замечать, что приступы у фон Ремберга стали менее интенсивными, а через несколько минут почти прекратились. Именно в эти мгновения, молодой человек, как будто опомнившись, и видимо, ощущая что–то неладное, открыл затуманенные болью глаза и увидел Славу, стоявшую перед ним на коленях на ледяном полу.

– Что вы делаете? – прохрипел он, приподнимая голову и вперившись в лицо девушки, которые было перед ним, диким ничего непонимающим от боли взором. – Зачем вы здесь? Убирайтесь немедля!

Он яростно скинул ее руки со своих висков, и тут же его тело вновь пронзила невыносимая жуткая боль, словно его заживо сжигали на костре. Он вновь заскрежетал зубами от невыносимой муки и вновь согнулся в судороге всем телом. Однако девушка не отошла и вновь приставила свои ладошки к вискам молодого человека, и начала вливать в его существо целительную энергию, до крайности сосредоточившись. Она видела, что у Кристиана нет сил сопротивляться, так как все его большое тело сотрясалось в диких конвульсиях и лишь из последних сил он стоял на четвереньках и удерживал себя в сознании. Через несколько мгновений Слава ощутила, как тело фон Ремберга перестало дергаться и он замер, удивленно устремив в ее лицо свой яркий фиолетовый взор, словно не веря в то, что она действительно может успокоить его боль.

– Я не уйду, – тихо твердо сказала девушка. – Я вижу, что вам легче от моих рук.

Она сильнее прижала ладошки к его вискам, видя, как его сильно мерцающая до того аура, стала постепенно успокаиваться и, как бы наполнила все члены молодого человека и потекла спокойно и умиротворенно по его существу.

Ощущая, что руки девушки вливают в него энергию, которая успокаивает его спазмы, Кристиан замер и чуть прикрыл глаза, невольно наслаждаясь неожиданной передышкой в страданиях. Несколько минут он не мог ни о чем думать, как только о том, что боли нет, и его тело перестало гореть адским огнем, который как будто заживо сжигал его нутро и кожу. Он так и стоял, замерев на четвереньках, и лишь глубоко дышал, пытаясь восстановить дыхание. Девушка сидела перед ним на коленях у его головы, а ее ладошки ласково давили на виски молодого человека. Она так же чуть прикрыла глаза, настойчиво вливая в него жизненные силы.

Лишь спустя некоторое время нормальное осознание стало возвращаться к Кристиану, и он начал отражать окружающее. Он понимал, как его поза унизительна, и девушка видит его, бесстрашного, жесткого фон Ремберга в таком удрученном положении, как беспомощного зверя, которого раздирают его жуткие мучения. Но ему, отчего-то было все равно, ибо от ручек девушки перетекало живительное почти неосязаемое тепло, которое наполняло его тело и не давало болям вернуться. Он чуть приподнял голову и его мутный болезненный взор уперся в золотые полные нежности глаза Славы. Пару минут их взоры, не отрываясь, вливались друг в друга. Кристиан чувствовал, что готов стоять так вечно, только бы эти жуткие мучения не вернулись более. Он видел каждую янтарную прожилку в огромных золотых очах девушки, ее темно-коричневые густые ресницы, обрамляющие ее глаза, и инстинктивно ощущал, что она друг, что она хочет помочь ему, и отчего-то в сей миг находиться здесь и успокаивает его невыносимую боль.

Прошло около четверти часа, и Кристиан ощутил, что боли ушли. Он тяжело приподнялся, и устало сел на пол. Девушка невольно отстранилась от молодого человека, опустив свои руки. Взор фон Ремберга метнулся на часы, которые составляли убогое убранство округой комнаты, и отметил, что боли должны были продолжиться еще четверть часа. Он вновь перевел ошарашенный взор на девушку, осознавая, что ей, как-то удалось избавить его от диких мук.

– Как вы это сделали? – выдохнул он. Но вдруг он вновь ощутил нестерпимое мучение, накрывшее его существо яростной энергетической бьющей волной. Он вновь дернулся, и его лицо исказилось мукой. Слава мгновенно все поняла, и проворно бросилась к нему, и вновь присев рядом с ним на колени, устремила свои руки на виски Кристиана. Уже через миг боль вновь утихла, и фон Ремберг осознающий, что девушка как то умоляет его мучения, вымученно улыбнулся ей и выдохнул:

– Благодарю…

Немного опешив от его искренней улыбки, которая появилась на его бледном лице, Слава смутилась, оттого, что еще никогда не видела, чтобы молодой человек улыбался. Его лицо в этот миг разгладилось, и он показался ей невозможно красивым. Он так и сидел на каменном полу, вытянув длинные ноги вперед. Неожиданно, руки молодого человека обвились вокруг талии девушки, и он проворно усадил Славу к себе на колени.

– Я думаю, так будет лучше, – объяснил он. – А то вы застудитесь, пол ледяной.

Она улыбнулась ему в ответ, чуть сильнее притиснувшись к нему телом, и так и не убирая своих ладошек от его висков.

– У вас устали руки? – спросил он тихо.

– Нет, совсем нет. Главное вам стало легче, Кристиан, – пролепетала она.

– И впрямь. Не знаю, как вам это удается, мин херц. Но боли почти нет. Я лишь чувствую небольшую ноющую вибрацию в голове, – переводя дух от очередного такого терпимого приступа, произнес фон Ремберг.

– Я умею исцелять животных, – вдруг произнесла просто девушка.

– Я зна… – начал Кристиан и тут же замолчал, понимая, что едва не вымолвил лишнее. Ибо тот момент, когда она исцелила его волка, должен был остаться не упомянутым. Все же он внушил девушке, что он вовсе не тот юноша, который пытался много лет назад убить ее в лесу. Потому даже Лихой теперь жил при монастыре, и Кристиан сильно тосковал по нему. – Я удивлен, – исправился он и добавил. – Вы можете облокотиться на меня, вам будет удобнее.

Она послушно облокотилась на его грудь, и молодой человек немедля обвил ее тонкую талию рукой, чтобы поддержать ее напряженную спину.

– Вы можете описать, что вы делаете, и отчего моя боль утихает? – не удержался он от вопроса.

– Я отдаю вам свою энергию, так говорила мне моя матушка. И эта энергия, словно невидимым потоком перетекает в вашу сущность через мои пальцы и ладони, увеличиваясь через мой оберег на руке.

Она указала глазами на большой перстень на среднем пальце правой руки, с желтоватым крупным цитрином, вычурной формы из серебра.

Долго пронзительно взирая на Славу, Кристиан думал о том, что эта девица явно не так примитивна и обычна, как думали они с Лионелем. В определенных ситуациях, она открывалась с новых сторон и граней, и постоянно поражала его своими поступками и действиями. Но Кристиан понимал, что теперь она говорит о более чем тайных вещах, которые знали лишь немногие и немногие понимали их. Он прекрасно понял, о чем она говорит, но ей он, естественно, не собирался всего этого открывать.

– Я не понимаю, о чем вы говорите, мин херц. Но я благодарен вам, – он внимательно посмотрел ей в глаза и через минут пять облегченно выдохнул. – Я думаю, все кончилось. Время уже много. И более не будет сегодня этого.

Слава проворно убрала руки от него. Он поднялся на ноги и помог подняться и ей. Девушка пытливо осмотрела жутковатое сырое помещение, окружавшее их.

– Что это было? Вы больны, Кристиан? – спросила она.

– Да.

– Но это так ужасно видеть вас в таком состоянии, – пролепетала жалостливо девушка.

– Надеюсь, вы не думаете о том, что я так слаб, что не могу терпеть боль?

– Я так и не думала.

– Однако мне кажется, вы думаете именно так, – заметил он тихо и тут же добавил. – Но поверьте, эта боль невыносима. Я пытаюсь ее терпеть, но это не всегда получается. Когда все происходит, мне кажется, что мое нутро сжигают заживо, а кости ломаются. Хотя этого на самом деле не происходит с моим телом, но мучения ощущаются точно такие. А я поверьте знаю, о чем говорю, поскольку не раз бывал в передрягах. Но никакие раны и переломы не сравнятся с этими жуткими муками. Потому что боль от ран я научился терпеть еще в детстве, и она не вызывает у меня даже малейшего стона. Но эти боли совсем другие. Как будто мне вытягивают жилы или сжигают заживо на костре, только в десять раз яростнее, – как то горестно заметил он, тяжко вздохнув.

– Кристиан я чувствую, как вы сильны. И я верю вам. Я видела, как жутко изгибается ваше тело, а свет вашей ауры то и дело пропадает. Так происходит только если человек на пороге гибели. Оттого я верю вам.

– Благодарю вас, мин херц.

– И когда вы заболели?

– Я болен уже давно. Еще с детства. Сколько я себя помню, один раз в день, обычно вечером начинаются эти жуткие муки, которым нет объяснения, и которые я не в силах сдержать. Раньше когда я был ребенком, боли не были столь сильными, и я вполне мог терпеть их, но с каждым годом они становятся все сильнее. Я не знаю что это за недуг. Но монах что воспитывал меня, говорил мне, что я проклят некоей злой колдуньей, которая пожелала мне когда-то смерти. Тогда монах Лионель спас меня. Но от того проклятия мне остались эти страшные мучения. Ибо они неизлечимы.

– И вы ежедневно испытываете это?

– Да. Иногда боли длятся всего несколько минут, иногда четверть часа. Иногда более получаса.

– И это всегда происходит вечером?

– Нет, не всегда. Это зависит от луны. Едва луна восходит на небо. Я давно это заметил, еще в детстве. А продолжительность мук зависит от дня лунного цикла, так же как и их сила.

– Но зачем вы запираетесь в этом жутком месте?

– Для того, чтобы никто не видел моих мучений, – выдохнул он печально. – То, что вы видели это лишь часть того, что может быть. Иногда боли бывают столь жуткими и продолжительными, что я кидаюсь на стены и бьюсь о ледяные камни в кровь, разбивая лицо и руки. Слуги могут испугаться и решить, что я сумасшедший. Но ведь вы, мин херц, так не считаете?

– Совсем нет.

– Пойдемте наверх. Тут сыро и холодно, – предложил фон Ремберг.

– Да, конечно, – согласилась Слава и, нахмурившись, и, не касаясь, быстро провела рукой рядом с его телом. Молодой человек уже отвернулся от нее и накрыл железным колпаком факел, горящий в подземелье. Он обернулся и подал ей руку, и они направились вверх по лестнице.

– Кристиан, – произнесла Слава, когда они вышли. – Я хочу вам сказать нечто.

– Да?

– Я ощущаю, что некая сила, как будто убивает вашу ауру, и эта сила исходит из вашего браслета, – заметила она, указывая глазами на серебряный чеканный браслет, который постоянно носил на правом запястье фон Ремберг под одеждой.

– Вы ошибаетесь, мин херц. – удивленно заметил он. – Это древний оберег, подаренный мне монахом, который воспитывал меня с детства. Этот старинный браслет, наоборот, дает мне силы жить, так как поддерживает мое сердце, чтобы оно не разорвалось от боли, которую я испытываю по вечерам.

– Но мне не кажется, что это так, – неуверенно сказала девушка.

– Поверьте, мин херц, это так. Вы знаете, поначалу в детстве, мне тоже казалось, что браслет угнетает мое существо. Оттого я однажды снял его. И знаете, что произошло? Я упал в обморок, и не приходил в себя почти неделю. Все думали, что я умер. Только моему наставнику монаху Лионелю удалось возвратить меня к жизни. Он сказал мне, что я совершил огромную глупость, и этот браслет специально на моей руке, чтобы поддерживать меня. Вместе с тем моя болезнь прогрессирует и должна была давно убить меня. И лишь благодаря своим внутренним силам и энергетической защите этого древнего оберега я все еще жив. Ибо он дает мне нужную энергию. Только поэтому, я никогда не снимаю его.

На это заявление молодого человека Слава промолчала, потому что явственно ощущала, что от этого браслета на руке молодого человека, исходит Темный поток энергии, который как туман окутывает все его существо. Девушка чувствовала, что этот браслет не может никак помогать живому существу, потому что его Темная сила явно была мертвой. Но Кристиан, видимо, не видел этого и явно не понимал, о чем она говорила.

– Я думаю, мин херц, вам не стоит рассказывать о ваших, как вы говорите исцелениях окружающим. Вы же, наверняка, знаете, как попы, да и вообще, люди мнительны. Они могут принять вас за ненормальную. Вы понимаете, о чем я говорю?

– Да вполне, – кивнула Слава. – Матушка говорила мне о том же. Она тоже была целительницей, и лечила только в закрытой комнатке и так, чтобы никто не знал. А исцеленные ею люди, в благодарность хранили гробовое молчание о ее даре.

– Ваша мать была мудрой женщиной, – кивнул Кристиан, отчетливо понимая, что девушка должна скрывать своей дар, а более всего, даже не помышлять развивать его, ибо тогда, она могла прозреть и выпутаться из того капкана, в который они с Верховным нынче заманили ее. Да, Слава помогла ему теперь, но это ничего не меняло, поскольку фон Ремберг не собирался отступать от своей цели. – Вот и вы должны поступать так же.

В тот день, молодые люди провели остаток вечера вместе. Около одиннадцати, фон Ремберг проводил девушку до ее спальни. Холодновато, он поцеловал ей руку и быстро удалился. Но отчего-то в тот миг, когда его высокая широкоплечая фигура исчезла во мраке коридора, Слава подумала о том, что нынче они стали немного ближе друг к другу. И то, что сегодня она помогала избавиться ему от невыносимых болей, приблизило ее к молодому человеку. И возможно вскоре, она станет еще ближе к нему, так как она очень хотела этого.