Читать книгу Корона Толимана - Арина Теплова - Страница 7

Он отошел к столу и позвонил в колокольчик. Уже через миг появился слуга и вежливо спросил:

– Чего изволите, ваше сиятельство?

– Любезный, мы хотим отужинать, – произнес просто Чернышев. – Обычные блюда у вас имеются?

– Да, ваше сиятельство, как не быть, – кивнул слуга. – Что бы вы хотели кушать?

– Итак, Наталье Алексеевне двух цыплят и щи…

– О нет, прошу вас, – тут же спохватилась девушка, улыбаясь графу. – Думаю, одного цыпленка вполне достаточно.

– Позвольте порекомендовать, судари? – вежливо предложил слуга. – У нас чудесный французский суп, и фазан, и еще фрикасе из кролика.

– А знаешь что, голубчик, – заметил Михаил. – Неси ка ты сюда и фазана и кролика и еще, что у вас там есть вкусного, мы все попробуем. Вина игристого бутылку, подороже. Да и про цыплят не забудь.

Слуга понятливо закивал и исчез за дверьми.

– Но зачем столько? – удивился Алексей Петрович.

– Вчера я был вашим гостем, сегодня мой черед принимать вас, – заметил, чуть обнажив белые зубы, Михаил. – И еще я непременно хочу извиниться перед Натальей Алексеевной.

– Извиниться? За что же, граф? – удивилась девушка.

В это время Чернышев подошел к небольшому столику и, взяв длинную белую коробку, вновь повернулся к девушке.

– Вчера я был без подарка. Сегодня я хочу загладить свою вину.

Приблизившись к Наташе, Михаил протянул ей коробку. Поняв, что это подарок, она посмотрела на отца и тот закивал ей. Она осторожно взяла вещь из рук графа и смущенно пролепетала:

– Благодарю, ваше сиятельство. Могу я сейчас его открыть?

– Как вашей душе будет угодно, – улыбнулся Михаил.

Наташа проворно присела на маленький диванчик и, положив коробку на колени, развязала белые ленты. Уже через миг она извлекла ажурный белый зонтик с расписной фарфоровой ручкой.

– Какая прелесть! – воскликнула она, вертя прелестную вещицу в руках. – Даже у графини Шуваловой нет такого!

Она счастливо заулыбалась и вновь поблагодарила Чернышева. Тот в ответ отчего-то смутился и быстро вымолвил:

– Я лишь исправил недоразумение.

– Какой же вы хороший, невероятно душевный человек, граф, – заметила Велина Александровна, которая до того молчала. – А так с виду и не скажешь.

– Вы преувеличиваете, Велина Александровна, – улыбнулся он как то по-мальчишески польщенный ее словами.

Ему стало не по себе, и он опустил взор, потому что женщина отчетливо почувствовала его настоящую суть, и реальные чаяния его души. Ведь богатства в виде денег и славы уже давно не прельщали Чернышева. И будь его воля – он бы раздал все нуждающимся людям, ибо искал иного счастья для своей души. Положение его теперь, высокое и знатное, так же как и достаток были частью его роли, которую он исполнял. С этими атрибутами он мог как следует выполнять свою миссию на Гайе, ведь деньги и власть в этом трехмерном мире открывали многие «двери» и многие тайны.

– Нисколько, – продолжала она. – Наташеньку спасли, и теперь принимаете нас как родных. Благодарствуем за все.

– Бабушка права, вы очень любезны, граф, – закивала Наташа.

В следующую минуту постучался слуга, который принес первую перемену блюд и спас Михаила от этого потока льстивых слов.

– Давайте трапезничать! – предложил он своим гостям.

Прошло не более четверти часа после того, как все заняли места за столом и с аппетитом начали поглощать кушанья, когда Чернышев произнес:

– Я думаю, что завтра закончу все дела здесь и уже в среду мы сможем вернуться в Петербург.

– О, это было бы чудесно! – воскликнула Наташа.

– Сразу по приезду в столицу, мы с тобой наведаемся к моему поверенному, Алексей Петрович, – продолжал Михаил по-простому, отрезая кусок фазана и кладя его в рот. Прожевав мясо, он добавил: – Он выдаст тебе сумму, о которой мы договаривались. Я думаю, ее хватит на ремонт особняка.

– Спасибо, Михаил Владимирович, – кивнул Огарёв. – Но наверное сначала надобно оценить сколько понадобиться денег? Мне кажется, что в двести пятьдесят тысяч я вполне уложусь. Ведь покупал я особняк за триста двадцать, ну это конечно без земли и деревень.

– Останется и что? Вернешь, – пожал плечами Чернышев. – К тому же наверняка вам всем новый гардероб нужен, не к лицу вам ходить в трех нарядах.

– Ты как обычно прав, Михаил, – кивнул Огарёв.

– Коляску для выездов можете одну из моих брать.

– Как замечательно, спасибо вам, – поблагодарила Велина Александровна.

Наташа рассматривала бледное волевое лицо Чернышева с интересом. Ей отчего-то казалось, что он не так прост, как показалось ей вчера при встрече. Взгляд девушки невольно задержался на руке графа, удерживающей вилку, и она заметила на его кисти, чуть затянувшиеся большие порезы.

– Вы вчера поранились на пожаре? – невольно спросила девушка.

– Скорее всего ободрал, когда дверь в вашу комнату ломал, – произнес он тихо, и внимательно посмотрел на девушку долгим взглядом.

Она отметила, что радужная оболочка глаз Чернышева имеет чистый лазоревый цвет. Такого насыщенного оттенка глаз девушка раньше никогда не встречала. Его взор добрый, глубокий и какой-то обволакивающий словно успокаивал.

– Я очень благодарна вам за все, – сказала она и улыбнулась графу. – Батюшка мне кажется, что Михаил Владимирович наш ангел-хранитель?

– О, это вполне может быть, – закивал Огарёв.

– Вы, конечно же преувеличиваете, Наталья Алексеевна, – тихо произнес Михаил.

– Слышал, что ты на последней турецкой воевал со своим полком, – сказал Алексей Петрович, обращаясь к графу.

– Да. Отбарабанил почти два года, – пожал плечами Чернышев. – Столько дорог проскакал, несколько раз был в серьезных передрягах, даже ранили однажды…

– Ты был ранен? Не верю, – воскликнул Огарёв. – Никогда ж такого не было! Ты же заговоренный.

– Да, представь. Видимо не зря говорят, что и на старуху проруха бывает.

– Хорошая видать переделка была, – заметил Алексей, внимательно смотря в лицо другу. – Не зря семь лет назад я в отставку ушел, тебе тоже надо. Свой долг выполнил.

В этот момент заскрипела и отворилась дверь из смежной комнаты, и все невольно обернулись, не понимая, кто это мог быть. Ведь все находились здесь, а горничная еще час назад ушла с запиской по поручению Наташи. В комнату мягко ступая, вошла небольшая светло-серебристая кошка с фиолетовыми глазами.

– Это еще что за чудо? – удивился Михаил.

– Теперь моя кошка, – объяснила девушка.

– Откуда же она взялась? – опешил Огарев.

– Мадам Регель сегодня днем передала через своего слугу, – объяснила Наташа. – Я давно заприметила эту кошку и все просила продать мне ее. Уж очень она ласковая и красивая. А нынче госпожа Регель прислала ее с запиской, как утешение мне в пору нашего несчастья. Я очень благодарна ей.

– И что же, ты намерена взять эту живность собой в Петербург? – спросил ее отец.

– Да, – и тут же переведя взор на Михаила спросила: – Если конечно ваше сиятельство не будет против.

– Натали! Это так неудобно, граф и так много для нас… – начал было Огарёв.

– Пусть возьмет ее, – прервал фразу Алексея Михаил, внимательно рассматривая кошку. – К тому же я люблю кошек за их независимый нрав. У меня дома тоже одна обитает.

– Вот как чудесно, граф, – обрадовалась Велина Александровна. – Спасибо вам, а то уж Наташенька так привязалась к ней.

– Прекрасно. Берите и даже не думайте, – кивнул Чернышев.

– Ох уж эти девицы! – проворчал Алексей Петрович.

– Оставь, Алексей.

– Ну, если ты не против, мне тоже не к чему возмущаться.

– Благодарю! – произнесла Наташа.

В этот момент кошка вальяжно подошла к девушке и по-свойски начала тереться о юбку ее платья. Наташа чуть отодвинула стул и взяла животное на руки, гладя ее. Кошка замурчала и, закрыв глазки, уткнулась носом в ее бок.

Чернышев не спускал внимательного взора с кошки и девушки, и как-то невзначай заметил:

– Я в отставку подал. Императрица уже дозволение свое выслала. Теперь буду по штатской линии служить.

– Где же?

– В коллегии иностранных дел, получил чин надворного советника по внешним сношениям. Если все удачно сложиться, в следующем году буду претендовать на должность помощника тайного советника графа Остермана.

– Это дело, хвалю, – кивнул понимающе Огарёв. – Расскажи лучше, что там, на юге было то? Страсть люблю я про военные кампании слушать.

– Да что рассказывать, было и было, – без энтузиазма заметил граф, отпивая из бокала воды, и совершенно не горя желанием вспоминать то мрачное время.

При этих воспоминаниях Михаила всего передернуло. После того кровавого месива, в котором ему довелось побывать на турецкой войне, по приказу командования убивая и калеча других людей, ему почти год пришлось восстанавливать свои вибрации, чтобы далее иметь возможность искать Звездные капли, которые он чувствовал телепатически.

Делал он это в заброшенном старом скиту, среди дикой первозданной природы. Отшельником он прожил в непролазной чаще почти одиннадцать месяцев. Только высокие вибрации жителей зеленого царства: растений, деревьев, лесного зверья, звенящего чистотой воздуха и бьющих из-под земли родников, помогли ему отчисть душу от мрачной скверны убийств и насилия, и вновь обрести душевное равновесие. Но избежать того призыва на войну он не мог, он должен был играть роль вельможи девятнадцатого века и играть правдоподобно, а отклонение от службы в то время расценивалось как бесчестие для дворянина, и закрывало двери в благородное общество.

До сих пор его ментальные тела не были до конца восстановлены энергетически, и это очень осложняло поиски. Ежедневно приходилось проводить почти по несколько часов в медитациях, наполняя свое существо божественными энергиями из вселенной, чтобы его шестая и седьмая чакры открылись и заработали как было до того.

– А я думаю, что любая война это драма для империи, обильно политая кровью ее жителей, – сказала вдруг Наташа.

– Вы так считаете? – удивлено спросил граф, уставившись прямым взором на девушку.

– Именно. Десятки тысяч погибших и искалеченных людей, разоренные городов, болезни. Упадок на десятки лет в развитии той местности, где прошлась эта кровавая мясорубка. Разве это не драма для простого люда? Вот и скажите на милость, для чего было начинать эту войну?

– Как же, доченька, а новые земли, а выходы к морям? – противопоставил Алексей Петрович властно. – Это очень важно для нашей империи. Теперь беспрепятственная торговля на Азове и в Черном море еще больше обогатит нашу страну.

– Конечно, батюшка! – возмутилась Наташа с горячностью. – В этом мире важны – власть над новыми землями, а значит подданными-рабами и денежное обогащение.

– Ваши выводы, милая девочка, весьма интересны, – заметил серьезно Чернышев, поразившись тому, что девушка рассуждала обо всем этом так здраво и понимающе.

Про себя он добавил еще одно «зло», которое несла в себе война – эта генерация людьми безумного количества темных энергий, таких как страх, агрессия, страдания, отчаяние. Эти темные энергии, исходившие от тысяч людей наполняли окружающее пространство и напитывали планету вредоносными смрадными энергетическими зловониями, вызывая в свою очередь неурожаи, болезни, засухи, наводнения и землетрясения. Ибо на Земле и в природе действовал «закон отражения», зло и негативные темные энергии выливались в катаклизмы, которые потом вновь обрушивались на несчастных людей. Это был один из законов вселенной, который прекрасно знали живые существа из миров более высших измерений.

– Наташа, что ты в самом деле, не стоит тебе говорить об этом! Вот болтушка-егоза! – воскликнул Огарёв, ласково журя ее. И уже обернувшись к графу, извиняясь заметил: – Постоянно твержу, что войны, газеты и политика это дело мужское. Но разве она слушает? Успевает прочитывать все новости раньше меня.

– Батюшка, но разве женщина не может… – начала она, опуская глаза.

– Не надобно этого, Натали, – оборвал ее строго Огарёв. – С этими твоими умными фразами о войнах тебя в жены никто не возьмет.

– Вы читаете газеты? – удивился Михаил. – Не думал, что молоденькие барышни ваших лет, вообще способны думать об этих неинтересных для них вещах.

– О, вы очень ошибаетесь! Мне очень все это интересно, – воскликнула, не удержавшись, Наташа. – У батюшки много интересных книг… – она чуть замялась и поправилась, – было… по философии, арифметике, астрономии, по управлению имением, по разведению лошадей, по охоте. Я с удовольствием читаю их все. А газеты. Где же еще, как не из них узнавать самые последние вести о том, что происходит в мире? Вам мужчинам хорошо. У вас есть собрания, клубы, наконец, охота, где вы все это обсуждаете. А что остается нам, домашним созданиям? Для нас новые книги и последние новости из газет единственное окно во внешний мир.

– Натали, помолчи уже! – воскликнул вновь Алексей Петрович. – Ты сейчас совсем напугаешь Михаила Владимировича! Все время учил ее молчать побольше, как и должно девице.

– Отчего же напугает? – заметил Чернышев, с восхищением глядя на девушку и отмечая, что в этом времени еще не встречал подобную молоденькую особу, которая бы так четко и ясно излагала свои мысли на такую серьезную тему. – Весьма интересно узнать, что думают женщины о войне к примеру.

– Это кровавая грязная мясорубка, которая калечит и ломает жизни. А ради чего? – не удержавшись, продолжала Наташа. – И все для того, чтобы те, кто управляет нами и нашими империями могли польстить своему самолюбию. Представьте матерей, жен и детей которые остаются одинокими и вдовами, потеряв своих любимых, родных? На копеечном содержании у государства или сиротами? Спросите у них – нужна ли им эта война, которая сделала их несчастными? Мне кажется – ответ очевиден. Оправдать войну я могу только в одном случае – когда люди защищают свою родную землю при нашествии захватчиков.

– Весьма верно, Наталья Алексеевна. И действительно прямо в точку, я бы так сказал. Согласен с вами, – кивнул Михаил.

– Но позвольте, – заметил Огарёв, тут же вмешавшись. – Да я не раз убивал вражеских солдат в этой, как ты выразилась кровавой мясорубке, во воле командования. Но некоторые войны и на чужой земле необходимы, – произнес он, недовольно поджав губы. – Ты еще слишком молода Наташа и многого еще не понимаешь в этой жизни…

– Мала для того, чтобы понять, что война сеет зло и смерть, и делает сотни тысяч людей несчастными в угоду горстке богачей, которые сидят у власти? – бросила она словно вызов отцу.

– Боже и это моя тихая наивная девочка! – опешил в конец Алексей Петрович. – Не надо так говорить. Это хула на государыню нашу! За такие речи можно и в Сибирь кандалами загреметь!

– Вы правы во всем, Наталья Алексеевна, – вмешался Михаил, желая немного успокоить всех. – Но ваш отец предостерегает вас. Не стоит на людях говорить такие вольные вещи, это действительно опасно.

– Хмм, – нахмурилась девушка. – Знаете, какова моя заветная мечта? Жить на земле где нет войн, насилия и страданий. Где все жители равны и перед Богом и людьми. Где нет крепостничества и господ, или другого насилия над личностью. Где нет бедных и умирающих от голода. Где природа лечит человека, а звери друзья человека. Где все жители планеты счастливы, любимы, живут, словно братья и занимаются тем, чего жаждет их душа.

Услышав это, Чернышев окончательно опешил. Девушка ясно описывала общество четвертого и пятого измерения, именно так все и было, именно так и жили там существа, на тех планетах, которые обитали в измерениях более высших, нежели этот трехмерный мир на Гайе. И душой Михаила вмиг завладела ностальгия по дому, по своей родной планете – Альдерону в созвездии Плеяд, где в последний раз воплотилась его душа. Именно его родная планета, где осталась его семья: матушка и младшая сестренка, жила по подобным Вселенским законам, которые описывала Наташа, ведь Альдерон уже давно находился в пятом измерении.