Читать книгу Сердце вдребезги - Арина Вильде - Страница 11

Рома

Я не могу понять, какого черта полез к ней с поцелуями. Вот я веду машину, вот мы смеемся и поем, словно и не было той школьной ненависти и неприязни между нами, вот я торможу перед общежитием, все еще не понимая, что ей здесь понадобилось, а потом поворачиваю голову в ее сторону и пропадаю.

Передо мной не Ромашкина, девочка с косичками, которая сидела за первой партой. Передо мной Вероника, красивая девушка, которая хоть и жутко раздражает, но в приглушенном свете уличного фонаря кажется какой-то неземной и настолько притягательной, что, когда она прикасается к моему лицу, когда приближается ко мне и я чувствую на себе ее теплое дыхание, я не могу устоять.

Я не особо люблю целоваться, весь этот слюнообмен не вызывал во мне никаких чувств, но не в этот раз. По спине пробежал озноб, а сердце забилось чаще. Ее губы казались такими сладкими и мягкими, что оторваться было почти невозможно.

Я так и не понял, что произошло со мной в тот момент и что за чувство пробралось сквозь кожу, но вот реакцию своего дружка в штанах на Нику я вполне могу понять. Пришлось несколько секунд помедитировать, прежде чем броситься за ней вдогонку, и вот теперь она надула свои щеки, как хомяк, скрестила руки на груди в защитном жесте и молчит всю дорогу до моего дома.

А еще каждый раз, когда я притормаживаю, она дергает за ручку в надежде, что дверь каким-то образом разблокируется и ей удастся сбежать.

– Не стоит делать из себя мученицу, я всего лишь хочу лечь спать с чистой совестью, а не думать о том, что оставил тебя ночью посреди улицы, – завожусь, потому что чувствую себя идиотом. Ей, кажется, совершенно не нужна моя забота, а ещё я не совсем понимаю, как вести себя с Никой после поцелуя.

Есть ли вероятность, что она настолько пьяна, что утром обо всем позабудет? Это было бы просто чудесно!

– Я тебя не просила помогать мне, – фыркает она, и я с силой сжимаю руль, сдерживая себя, чтобы не нагрубить.

В салоне автомобиля царит напряжение. Ощущение, что ещё немного – и все рванет к чертовой матери. Поэтому я безумно счастлив, когда наконец-то заезжаю в гараж и выхожу из машины.

– Нужно приложить что-то холодное, – кривлюсь, притронувшись к глазу.

Вероника растерянно оглядывается по сторонам, рассматривая плакаты на стенах, и несмело идёт за мной в дом.

Я выдыхаю, потому что ожидал истерики и сопротивления, но, наверное, она устала не меньше меня, поэтому смирилась и не пытается сбежать. Она неторопливо проходится по гостиной и, заметив в кресле Осириса, приближается к нему, чтобы почесать за ухом.

– Миленько тут у тебя.

– Я живу не один, поэтому не шуми, пожалуйста. Я сейчас вернусь. – Я делаю всего несколько шагов в направлении кухни и застываю на месте, уперевшись взглядом в темные глаза.

Арина. Маленькая ябеда.

В пижаме со слониками и с полным хаосом на голове. На прошлой неделе Арина решила сделать себе модную стрижку, и теперь у неё короткие волосы, которые вьются и торчат в разные стороны.

Она испуганно вертит головой, заинтересовано посматривая в сторону гостьи, а я понимаю, что она сейчас же побежит к Соне и Денису, чтобы рассказать о том, что: «Рома пришёл с девочкой, они будут играть вместе? Можно я тогда тоже приглашу к нам Сашку?»

У неё врожденное недержание информации. Она обязательно должна что-то кому-то рассказать, иначе это будет мучить ее весь день. В партизаны ее брать противопоказано, даже пытать не придётся.

– Чего не спишь? – спрашиваю строгим голосом, пытаясь придумать, что же ей пообещать в обмен на молчание. Я, вообще-то, под домашним арестом, а новый синяк под глазом не играет в мою пользу.

– Я… эмм… водички попить вышла.

– Ты ведь понимаешь, что все, что ты здесь увидела, – секрет?

– Сто баксов, – быстро сориентировалась малая, и я не сразу понял, о чем речь.

– Что?

– Сто баксов за молчание. – Слышу, как где-то сбоку прыснула от смеха Ника, но я и сам еле держусь, чтобы не засмеяться. Предпринимательская хватка у девочки что надо. – Папа всегда даёт мне сто баксов, чтобы я маме его секреты не рассказывала.

– Могу предложить тебе более выгодную сделку. Хеппи-Мил и любые две игрушки из Макдоналдса. – Выжидающе смотрю на неё, надеясь, что мое предложение покажется ей более щедрым. – Подумай хорошенько, прежде чем сделать выбор, потому что за сто долларов ты точно не сможешь купить столько всего в Маке, – и я не вру, там ведь только национальную валюту принимают.

– Четыре игрушки. И мороженое рожок.

– По рукам! А теперь беги к себе и никому ни слова, что видела меня здесь с Никой, ясно?

– Да! – Счастливая Арина быстро перебирает своими маленькими ножками, скрываясь в своей комнате, а я улыбаюсь и с любовью смотрю ей вслед.

– Боже, Соловьев, ты только что обдурил маленького ребёнка, – насмешливо говорит Ника, подходя ко мне сзади, и мне вдруг снова становится не по себе.

– Она развела меня, так что никаких обид.

А сам мечтаю о том, чтобы поскорее свалить жить к себе на квартиру и делать все, что захочу. Еще несколько гонок, подзаработаю хорошенько, и можно будет открыть мастерскую для байков, просиживать штаны в офисе, как Денис с Соней, точно не для меня.

* * *

– Проходи. – Открываю перед ней дверь своей комнаты, слегка волнуясь. Ощущаю себя девственником, который впервые привел домой девчонку. И то, помнится, будучи девственником, я был смелее.

– Милая комнатка. – Вероника обходит мою берлогу, рассматривая фотографии на комоде, плакаты на стенах и несколько моделей парусников, которые я собрал еще в школе.

– Спасибо. – Растерянно смотрю по сторонам, не зная, что делать. Хотя нет, знаю.

Первым делом закрываю дверь на защелку, а то мало ли кому взбредет в голову зайти ко мне без стука рано утром. Потом иду к шкафу, достаю белую футболку и, понюхав ее, чтобы убедиться, что она не из той стопки одежды, которая должна отправиться в стирку, бросаю Ромашкиной.

Она ловко ловит ее и испуганно смотрит то на меня, то на белую тряпку в своей руке, то на огромную мягкую кровать.

– Там ванная, можешь принять душ и переодеться, – без лишнего стеснения стягиваю с себя одежду и заваливаюсь на кровать. – Что? – Замечаю ее округлившиеся глаза и не понимаю, в чем проблема. – Ну, если хочешь, можешь переодеться прямо здесь, я не против.

– Соловьев, я не собираюсь спать с тобой в одной постели. Если все это беспокойство и забота всего лишь для того, чтобы забраться ко мне в трусики, то боюсь тебя разочаровать, но со мной это не прокатит.

– А как прокатит? – Приподнимаюсь на локтях, заинтересовано смотря на нее. Вот, значит, что она думает обо мне.

– Никак. – Футболка летит мне в лицо, а Вероника усаживается в кресло у окна и скрещивает руки на груди, не отрывая от меня яростного взгляда.

– Можешь быть спокойна за свою честь, ты не в моем вкусе. – Поворачиваюсь на бок, укрываясь тонким покрывалом, и делаю вид, что собираюсь спать и мне совершенно нет дела до того, что Ника находится всего в двух шагах от меня. – Только свет можешь выключить, пожалуйста.

– Хорошо, я посижу до рассвета и уйду, – ворчит она, вставая с кресла и приближаясь к выключателю у двери. Сквозь приоткрытые глаза наблюдаю за ее стройными ножками, а потом комнату поглощает темнота и в первые минуты перед глазами лишь чернота.

Конечно же, я сказал неправду насчет того, что она не в моем вкусе, иначе не поцеловал бы ее в машине. Оттолкнул бы и выставил на улицу. Но признаваться в этом не собираюсь, как и в том, что мне не хватало Вероники после того, как она внезапно исчезла после девятого класса.

Я прислушиваюсь к темноте, ловя каждый шорох. Вот она возвращается к креслу, тяжело вздыхает, бубнит что-то под нос и наконец-то затихает. У меня в голове столько вопросов, которые не дают мне покоя, что уже через несколько минут я сдаюсь и произношу первый вслух:

– Так ты серьезно живешь в общежитии?

– Там живут сотни студентов, а ты решил задать этот вопрос именно мне?

– Не прикидывайся идиоткой, ты понимаешь, о чем я, – я начинал злиться. Вот почему так тяжело просто ответить на чертов вопрос?

Ника молчит, и я уже было решил, что разговора по душам у нас не получится, но через несколько минут я слышу ее тяжелый вздох и едва различимый шепот:

– Да, я живу в общежитии. У меня кое-какие семейные проблемы, поэтому пришлось на время побыть в роли настоящей студентки.

– Ясно. Я думал, что ты уехала из страны, такие слухи ходили по школе, поэтому было странно встретить тебя в городе.

– В стрип-клубе, ты хотел сказать. Называй вещи своими именами.

– И это тоже, – хмыкаю, все еще до конца не понимая, что она там забыла. – Это не то место, где ожидаешь встретить таких девочек, как ты.

– Каких таких? – вызывающе спрашивает она. Уверен, если бы у нее была возможность видеть меня, прожгла бы дыру во лбу.

– Папиных дочек с раздутым самомнением.

– Пффф, ты меня совершенно не знаешь, поэтому знаешь куда иди со своими наблюдениями?

– Да ладно тебе, не кипятись. И не кричи, за стенкой комната Арины.

Она включает телефон и жмурится от яркого света. Смешная такая.

– Еще четыре с половиной часа в одной комнате с тобой. Если я не наброшусь на тебя с канцелярским ножом, который заметила на письменном столе, купишь и мне Хеппи-Милл в Маке. А теперь давай помолчим, ты хотел спать, – опережает меня, так и не дав сказать колкую фразу насчет того, что она может показать мастер-класс по танцам и тогда я ей даже сто баксом дам, а не только чизбургер с картошкой фри.

– Ты жуткая зануда.

– От зануды слышу.

– И целуешься отвратительно. Тебе не мешало бы взять у опытного человека несколько уроков, – не знаю, почему именно сейчас решил вспомнить о теме с поцелуем, которую еще час назад старательно избегал.

– Это потому, что я целовалась с тобой, ты почти засосал мое лицо своими губищами.

– Хах, еще скажи, что тебе было ни капельки не приятно и что это не ты стонала, обхватив меня за голову и притягивая к себе. – Конечно же, я знал, что она врет, но ее слова все-таки смогли затронуть мою самооценку, а в душу закралось сомнение. А что, если я и вправду плохо целуюсь? Я ведь не так часто делал это с девчонками, предпочитая свидания с байком и ветром.

– Это был стон боли, твои часы зацепились за мои волосы.

Я разозлился, словно маленький ребенок, перевернулся на спину и решил, что больше ни слова не произнесу. Вероника тоже затихла, не желая продолжать нашу перепалку, и вскоре, кажется, уснула.

Я вертелся в кровати до самого утра – то ли совесть заела оттого, что я удобно устроился, в то время как девушка мучится хоть и в мягком, но все же кресле, то ли тот факт, что Ромашкиной не понравился наш поцелуй, никак не давал мне уснуть. Прокручивал сегодняшний вечер в голове, пытаясь понять, что именно стоило сделать по-другому. Может, вообще не нужно было ехать в чертов клуб? Или остаться там с Олей?

Нет, только не с Олей.

Или оставить Ромашкину на пороге общаги и со спокойной совестью уехать домой?

Посадить ее в такси у клуба вместо того, чтобы подвозить самому?

Когда первые лучи солнца пробрались в комнату, я перевел взгляд с потолка на девушку и несколько минут не мог заставить себя оторваться от нее. Такая маленькая, безмятежная, укуталась в свою джинсовку, склонила голову набок и уснула.

В груди защемило от какого-то невиданного ранее чувства, а в паху разгорелся пожар.

Я поднялся, осторожно поднял ее и переложил на кровать. Повертелся немного у окна, пытаясь совладать с внезапно подступившим возбуждением, и, словно вор, улегся рядом. Ника что-то промычала во сне, заерзала, устраиваясь поудобней, повернулась на бок ко мне лицом и забросила руку на грудь.

Я почувствовал, как быстро забилось мое сердце, прикоснулся к ее маленьким пальчикам, придвинулся еще ближе и закрыл глаза. Надо уснуть и сделать вид, что я все это время спал и понятия не имею, как она оказалась в моей постели. Пусть подумает, что лунатик и сама пришла во сне.