Читать книгу Северное сияние женщины - Арина Владимировна Шевченко - Страница 4

Сегодня Леся не напевала песню. А ведь без музыки у неё руки на работу не поднимались. Два притопа, два прихлопа, два куплета и – уже полдома убрала. А потом на огород – полоть грядки надо, заросли больно.

Ох, уж эти сорняки, придумал бы кто микстуру какую, чтобы полил, и раз – урожай колосится, а земелька вокруг чистая, водичкой пропитанная. Красота…

Несмотря на то, что о жирном чернозёме в «крайнесеверных краях» только мечтать могли, сажали здесь много и с удовольствием. Не то, чтобы дефицит в свежих овощах испытывали – хотя и такое в посёлках в дни распутицы случалось – просто домашние помидорчики-огурчики, выращенные практически в песке и чуть ли ни при минусовой температуре, считались особой гордостью хозяев.

Садоводы-любители даже что-то вроде соревнований устраивали – высаживали не только традиционные культуры, но и на экзотику замахивались. Летом на крошечных сотках разыгрывались целые битвы за урожай. А маленькая телевизионная компания потом выдавала в новостной эфир сюжеты, расхваливая на все лады умелых огородников, скромно позирующих на фоне виноградника со скрученными в трубочку листьями или гигантских огурцов.

Леся нагнулась, чтобы протереть пыль в дальнем углу тумбочки и охнула от резкой боли – она стрелой пролетела вдоль спины, задела позвоночник и, наконец, врезалась в копчик.

– Ох-ох! – простонала Леся и вдруг выронила тряпку.

Она опустилась на пол прямо рядом с тумбочкой и, закрыв глаза, заплакала. Картинки вчерашнего вечера заполнили каждый нейрон, отвечающий за память. И яркие вспышки забегали перед глазами.

Юра пришёл домой за полночь и был злой.

Леся встретила его и, уперев руки в бока, приготовилась любовно отчитать, но едва первые слова успели слететь с пухленьких подрагивающих улыбкой губ, как она почему-то перестала их слышать. Рот вроде бы открывался, а слов – не было. Точно не было. Только что-то свистящее, шипящие, и почему-то перед глазами оказалась люстра.

Юра сначала отвесил ей увесистую оплеуху, а следом – толкнул. По-мужски, от души.

И её маленький мозг – до этого вмещающий в себя только небольшой опыт поселковой жизни – вдруг раздулся и с треском впустил в себя новую информацию.

Она отлетела к противоположной стене и сильно ударилась спиной. Приземление на пятую точку тоже оказалось достаточно резким.

Муж, спотыкаясь, прошёл рядом и, что-то бурча, рухнул на кровать.

Леся не поняла ничего. Она не пыталась дать определение этой ситуации. Она пока не злилась на мужа, не обзывала его про себя последними словами, она просто сидела на полу и теребила подол своего любимого чёрного, с огромными хаотично раскиданными жёлтыми подсолнухами, сарафана. Когда-то они купили его вместе с Юрой на городском базаре.

Но вдруг на секунду вспыхнуло новое, незнакомое ей чувство, и она крепко стиснула зубы. Чувство вспыхнуло и пропало.

Леся не умела мыслить высокими категориями – у неё всё было просто. Если обычного лексикона не хватало, то вход шли маты. Не крепкие – их Леся стыдилась – а такие, простенькие, и они с лёгкостью рапортовали об её отношении к той или иной ситуации.

Но в момент болезненного падения – или чуть позже? – ей показалось, что она знает намного больше, чем раньше. Как будто кто-то что-то сказал и ушёл, а она не успела разобрать слов, и лишь смутный смысл остался витать где-то в воздухе.

Многим позже, анализируя всё, что с ней произошло, она поняла – и тогда, даже подпрыгнула! – что это интуиция прошептала ей о том, что как раньше теперь никогда не будет.

Наконец Леся поднялась с пола и, пройдя мимо кровати – на которой дрых муж – мельком взглянула на неестественно распластанное тело.

Но что-то в этот момент ей показалось странным. Хотя… Чему тут удивляться, когда тебе только что причинил физическую боль любимый человек.

Уже на кухне, выпив две чашки чая с лимоном, Леся вдруг с ужасом поняла, что так насторожило её в спальне. Она не слышала дыхание Юры, и лежал он как единственная натянутая струна на деке гитары.

То, что он не спал, повергло Лесю в ещё больший шок, чем само его поведение. Ей вдруг захотелось подлететь к нему, шваркнуть по голове кулачком и потребовать объяснений. Она даже подскочила со стула, героически сжимая маленькие ладошки.

Но обессилено упала назад и уронила голову на стол. Она так и сидела, руки словно плети свисали вдоль тела, а голова покоилась на деревянной столешнице, покрытой клеёнчатой скатертью.

«Нужно поменять её…», – пронеслось вдруг в голове у Леси. – «Клеёнка неприятно пахнет старой тряпкой для посуды…».

С этой мыслью она вернулась в реальность. Резко встала, содрала со стола вонючку и понесла её на двор, брезгливо держа на вытянутой руке, словно дохлую мышь. В коридоре пахло закваской и луком. Леся бросила свою ношу и стала озираться по сторонам в поисках источника запаха.

– Совсем забыла лук вытащить, – сказала она сама себе. – Развонялся, зараза. И квас пора сливать.

Что-то мягкое и тёплое пощекотало ногу. Леся опустила голову и увидела Мотьку. Сиамский кот – подарок Юры. Он принёс его маленьким комочком на второй день после свадьбы, и под опекой Леси совсем скоро тот превратился в грозу местных котяр и любовником всех поселковых кошек.

– А, это ты! – Леся босой ступнёй осторожно отодвинула его в сторону.

Но кошки так устроены, что если они хотят внимания, то получат его в любом случае. Они совсем не считают всяческие отодвигания посягательством на целостность хозяйской территории.

Мотька не был исключением и, мгновенно среагировав на настроение хозяйки, встал на задние лапы, зацепившись острыми когтями за подол сарафана.

Ноги Леси подкосились, а когда она осела на холодный пол, кот тут же забрался на её колени и, осторожно ластясь, принялся похрипывать.

Леся гладила любимца по дымчатой спине, и крупные прозрачнее капли слёз беззвучно падали на жёсткую шерсть…