Читать книгу Мир Полудня (сборник) - Аркадий и Борис Стругацкие - Страница 27

После ужина дядя Валнога пришел в зал отдыха и сказал, ни на кого не глядя:

– Мне нужна вода. Добровольцы есть?

– Есть,  –  сказал Козлов.

Потапов поднял голову от шахматной доски и тоже сказал:

– Есть.

– Конечно, есть,  –  сказал Костя Стеценко.

– А мне можно?  –  спросила Зойка Иванова тонким голосом.

– Можно,  –  сказал Валнога, уставясь в потолок.  –  Так вы приходите.

– Сколько нужно воды?  –  спросил Козлов.

– Не много,  –  ответил дядя Валнога.  –  Тонн десять.

– Ладно,  –  сказал Козлов.  –  Мы сейчас.

Дядя Валнога вышел.

– Я тоже с вами,  –  сказал Грегор.

– Ты лучше сиди и думай над своим ходом,  –  посоветовал Потапов.  –  Ход твой. Ты всегда думаешь по полчаса над каждым ходом.

– Ничего,  –  сказал Грегор.  –  Я еще успею подумать.

– Галя, пойдем с нами,  –  позвал Стеценко.

Галя лежала в кресле перед магнитовидеофоном. Она лениво отозвалась:

– Пожалуй.

Она встала и сладко потянулась. Ей было двадцать восемь лет, она была высокая, смуглая и очень красивая. Самая красивая женщина на станции. Половина ребят на станции были влюблены в нее. Она заведовала астрометрической обсерваторией.

– Пошли,  –  сказал Козлов. Он застегнул пряжки на магнитных башмаках и пошел к двери.

Они отправились на склад и взяли там меховые куртки, электропилы и самоходную платформу.

Айсгротте  –  так называлось место, где станция брала воду для технических, гигиенических и продовольственных нужд. Амальтея, сплюснутый шар диаметром в сто тридцать километров, состоит из сплошного льда. Это обыкновенный водяной лед, совершенно такой же, как на Земле. И только на поверхности лед немного присыпан метеоритной пылью и каменными и железными обломками. О происхождении ледяной планетки никто не мог сказать ничего определенного. Одни  –  мало осведомленные в космогонии  –  считали, что Юпитер в оные времена содрал водяную оболочку с какой-нибудь неосторожно приблизившейся планеты. Другие были склонны относить образование Пятого спутника за счет конденсации водяных кристаллов. Третьи уверяли, что Амальтея вообще не принадлежала к Солнечной системе, что она вышла из межзвездного пространства и была захвачена Юпитером. Но как бы то ни было, неограниченные запасы водяного льда под ногами  –  это большое удобство для «Джей-станции» на Амальтее.

Платформа проехала по коридору нижнего горизонта и остановилась перед широкими воротами айсгротте. Грегор соскочил с платформы, подошел к воротам и, близоруко вглядываясь, стал искать кнопку замка.

– Ниже, ниже,  –  сказал Потапов.  –  Филин слепой.

Грегор нашел кнопку, и ворота раздвинулись. Платформа въехала в айсгротте. Айсгротте был именно айсгротте  –  ледяной пещерой, тоннелем, вырубленным в сплошном льду. Три газосветные трубки освещали тоннель, но свет отражался от ледяных стен и потолка, дробился и искрился на неровностях, поэтому казалось, что айсгротте освещен многими люстрами…

Здесь не было магнитного пола, и ходить надо было осторожно. И здесь было необычайно холодно.

– Лед,  –  сказала Галя, оглядываясь.  –  Совсем как на Земле.

Зойка зябко поежилась, кутаясь в меховую куртку.

– Как в Антарктике,  –  пробормотала она.

– Я был в Антарктике,  –  объявил Грегор.

– И где только ты не был!  –  сказал Потапов.  –  Везде ты был!

– Взяли, ребята,  –  скомандовал Козлов.

Ребята взяли электропилы, подошли к дальней стене и стали выпиливать брусья льда. Пилы шли в лед, как горячие ножи в масло. В воздухе засверкали ледяные опилки. Зойка и Галя подошли ближе.

– Дай мне,  –  попросила Зойка, глядя в согнутую спину Козлова.

– Не дам,  –  сказал Козлов, не оборачиваясь.  –  Глаза повредишь.

– Совсем как снег на Земле,  –  заметила Галя, подставляя ладонь под струю льдинок.

– Ну, этого добра везде много,  –  сказал Потапов.  –  Например, на Ганимеде сколько хочешь снегу.

– Я был на Ганимеде,  –  объявил Грегор.

– С ума сойти можно,  –  сказал Потапов. Он выключил свою пилу и отвалил от стены огромный ледяной куб.  –  Вот так.

– Разрежь на части,  –  посоветовал Стеценко.

– Не режь,  –  сказал Козлов. Он тоже выключил пилу и отвалил от стены глыбу льда.  –  Наоборот…  –  Он с усилием пихнул глыбу, и она медленно поплыла к выходу из тоннеля.  –  Наоборот, Валноге удобнее, когда брусья крупные.

– Лед,  –  сказала Галя.  –  Совсем как на Земле. Я теперь буду всегда ходить сюда после работы.

– Вы очень скучаете по Земле?  –  робко спросила Зойка. Зойка была на десять лет моложе Гали, работала лаборанткой на астрометрической обсерватории и робела перед своей заведующей.

– Очень,  –  ответила Галя.  –  И вообще по Земле, Зоенька, и так хочется посидеть на траве, походить вечером по парку, потанцевать… Не наши воздушные танцы, а обыкновенный вальс. И пить из нормальных бокалов, а не из дурацких груш. И носить платье, а не брюки. Я ужасно соскучилась по обыкновенной юбке.

– Я тоже,  –  сказал Потапов.

– Юбка  –  это да,  –  сказал Козлов.

– Трепачи,  –  возразила Галя.  –  Мальчишки.

Она подобрала осколок льда и кинула в Потапова. Потапов подпрыгнул, ударился спиной в потолок и отлетел на Стеценко.

– Тише ты,  –  сердито сказал Стеценко.  –  Под пилу угодишь.

– Ну, довольно, наверное,  –  сказал Козлов. Он отвалил от стены третий брус.  –  Грузи, ребята.

Они погрузили лед на платформу, затем Потапов неожиданно схватил одной рукой Галю, другой рукой Зойку и забросил обеих на штабель ледяных брусьев. Зойка испуганно взвизгнула и ухватилась за Галю. Галя засмеялась.

– Поехали!  –  заорал Потапов.  –  Сейчас Валнога даст вам премию  –  по миске хлорелловой похлебки на нос.

– Я бы не отказался,  –  проворчал Козлов.

– Ты и раньше не отказывался,  –  заметил Стеценко.  –  А уж теперь, когда у нас голод…

Платформа выехала из айсгротте, и Грегор задвинул ворота.

– Разве это голод?  –  сказала Зойка с вершины ледяной кучи.  –  Вот я недавно читала книгу о войне с фашистами  –  вот там был действительно голод. В Ленинграде, во время блокады.

– Я был в Ленинграде,  –  объявил Грегор.

– Мы едим шоколад,  –  продолжала Зойка,  –  а там выдавали по полтораста граммов хлеба на день. И какого хлеба! Наполовину из опилок.

– Так уж и из опилок,  –  усомнился Стеценко.

– Представь себе, именно из опилок.

– Шоколад шоколадом,  –  сказал Козлов,  –  а нам туго будет, если не прибудет «Тахмасиб».

Он нес электропилу на плече, как ружье.

– Прибудет,  –  уверенно сказала Галя. Она спрыгнула с платформы, и Стеценко торопливо подхватил ее.  –  Спасибо, Костя. Обязательно прибудет, мальчики.

– Все-таки я думаю, надо предложить начальнику уменьшить суточные порции,  –  сказал Козлов.  –  Хотя бы только для мужчин.

– Чепуха какая,  –  сказала Зойка.  –  Я читала, что женщины гораздо лучше переносят голод, чем мужчины.

Они шли по коридору вслед за медленно движущейся платформой.

– Так то женщины,  –  сказал Потапов.  –  А то дети.

– Железное остроумие,  –  сказала Зойка.  –  Прямо чугунное.

– Нет, правда, ребята,  –  сказал Козлов.  –  Если Быков не прибудет завтра, надо собрать всех и спросить согласия на сокращение порций.

– Что ж,  –  согласился Стеценко.  –  Я полагаю, никто не будет возражать.

– Я не буду возражать,  –  объявил Грегор.

– Вот и хорошо,  –  сказал Потапов.  –  А я уж думал, как быть, если ты вдруг будешь возражать.

– Привет водовозам!  –  крикнул астрофизик Никольский, проходя мимо.

Галя сердито заметила:

– Не понимаю, как можно так откровенно заботиться только о своем брюхе, словно «Тахмасиб»  –  автомат и на нем нет ни одного живого человека.

Даже Потапов покраснел и не нашелся что сказать. Остаток пути до камбуза прошли молча. В камбузе дядя Валнога сидел понурившись возле огромной ионообменной установки для очистки воды. Платформа остановилась у входа в камбуз.

– Сгружайте,  –  сказал дядя Валнога, глядя в пол. В камбузе было непривычно тихо, прохладно и ничем не пахло. Дядя Валнога мучительно переживал это запустение.

В молчании ледяные брусья были отгружены с платформы и заложены в отверстую пасть водоочистителя.

– Спасибо,  –  сказал дядя Валнога, не поднимая головы.

– Пожалуйста, дядя Валнога,  –  сказал Козлов.  –  Пошли, ребята.

Они молча отправились на склад, затем молча вернулись в зал отдыха. Галя взяла книжку и улеглась в кресло перед магнитовидеофоном. Стеценко нерешительно потоптался возле нее, поглядел на Козлова и Зойку, которые снова уселись за стол для занятий (Зойка училась заочно в энергетическом институте, и Козлов помогал ей), вздохнул и побрел в свою комнату. Потапов сказал Грегору:

– Ходи. Твой ход.