Читать книгу Собрание сочинений. Том 1. 1955–1959 - Аркадий и Борис Стругацкие - Страница 12

Связь наладилась через сутки так же неожиданно, как и прервалась. По-видимому, «Хиус» миновал «заколдованное место» – странную область в пространстве, обладающую неизвестными еще свойствами в отношении радиоволн. В кают-компании много спорили об этом неслыханном явлении, было выдвинуто несколько предположений, в том числе и явно нелепых (так, Дауге объявил, что все члены экипажа стали жертвами массового психоза), а Юрковский принялся разрабатывать гипотезу каких-то четырехмерных отражений, пытаясь с помощью лучшего на борту математика Михаила Антоновича Крутикова ввести «физически корректное понятие точки пространства», через которую электромагнитные колебания проходили бы только в одну сторону. Что же касается Быкова, то первое время он чувствовал себя оскорбленным равнодушием товарищей к гибели Ллойда. Ему представлялось чуть ли не кощунством разговаривать о теориях и формулах уже через два часа после того, чему они были свидетелями. Катастрофа «Стара» произвела на него громадное впечатление. Оглушенный и подавленный, бродил он по планетолету, с трудом заставляя себя отвечать на вопросы и выполнять мелкие поручения Ермакова.

До встречи с Венерой оставалось всего пятнадцать-двадцать миллионов километров. Перелет близился к концу. Наступал самый ответственный момент экспедиции – посадка на поверхность Венеры. За редкими исключениями это не удавалось лучшим космонавтам мира. И не порицания, а подражания и всяческого восхищения заслуживали люди, которые усилиями хорошо натренированной воли заставляли себя забыть об испытаниях прошлого, даже совсем недавнего, и сосредоточить все свое внимание на испытаниях предстоящих. Этого вначале не понял Быков. Но теперь они казались ему бойцами, вышедшими на рубеж атаки. Оставив позади убитых, наскоро перевязав свежие раны, готовятся они к последнему, решающему прыжку навстречу победе… или смерти. При этом никто, даже Юрковский, не произносил прочувствованных фраз и не принимал эффектных поз. Все были спокойны и деловиты. И их попытки понять природу «заколдованного места» были лишь проявлением естественной заботы о тех, кто пойдет вслед за ними.

Уважение и почтительное восхищение Быкова выразилось в том, что он угостил товарищей великолепным пловом, и Михаил Антонович дважды после ужина забегал на камбуз, причем второй раз – с вахты, в чем был уличен и за что подвергнут выговору.

Как только оказалось, что двусторонняя связь с Землей налажена, Ермаков передал радиограмму, в которой четко и скупо описал необычайное происшествие и передал содержание последнего разговора Лу с профессором Ллойдом.

– Ну и заставили вы нас понервничать! – заикаясь от волнения, сказал Зайченко. – Вера Николаевна чуть с ума не сошла. А «Стар»… – голос его стал тише и серьезнее, – об этом мы уже знаем. Весь мир знает. Лу добрался до английского корабля и снял с него тела погибших и бумаги.

– Что там произошло?

– В точности не известно, но полагают, что взорвался реактор. Двигательная часть корабля разворочена вдребезги. Лу показывал нам снимок по телевизору.

– Сколько погибло?

– Лу нашел двоих. Англичане сообщили, что на «Старе» ушло восемь человек.

– Светлая им память…

– Светлая им память…

Они помолчали.

– Что же вы думаете о причинах перерыва связи, Анатолий Борисович?

– У меня пока нет определенного мнения.

– Ну да, конечно… мало фактов. Может быть, здесь играет роль скорость, с которой двигался «Хиус»? Ведь Ляхов, кажется, говорил об этом…

– Может быть.

– Или вы попали в плотное облако металлической пыли?

– Это ничего не объясняет. Впрочем, оставим решение специалистам. Что Краюхин?

– Оправился. Рвался сюда, на станцию, но врачи пока не разрешают. У нас здесь дожди.

– Приветствуйте его, погорячей, от имени всех нас и от меня лично.

– Принято, Анатолий Борисович! Да… заговорили вы меня. Здесь его записка к вам лежит, принесли еще два дня назад.

– Чего ж вы молчите? Читайте!

– Сию минуту. Так… «Анатолий, все, что я тогда говорил, позабудь. Видно, старею и слабею. К.».

– Что?!

– Ка. Заглавная буква. Вместо подписи.

– Понятно. «Все, что я тогда говорил, позабудь».

– Да, «позабудь».

Ермаков покосился на Спицына, сидевшего у пульта спиной к нему.

– Понятно. У нас был небольшой спор… У вас все?

– Все, Анатолий Борисович. График связи прежний?

– Прежний. До свидания.

Вернувшись в кают-компанию, Ермаков увидел там странную картину. Стол был покрыт большими листами оберточной бумаги, на которой блестели какие-то металлические предметы и лежали кучи белого тряпья. Пахло ружейным маслом. У стола стоял Быков и с воодушевлением объяснял что-то Дауге, с интересом следившему за его руками. На диване сидели Юрковский и Михаил Антонович. Они тоже следили за тем, что делает Быков, первый – с напускным пренебрежением, второй – с откровенным любопытством, смешанным с тревогой.

– Вот, – говорил Быков, – эта вилочка служит для крепления затвора. Вставляем сюда – видишь? – этот стерженек, надеваем на него пружинку…

Он замолчал, нагнул голову, и под его оттопыренным локтем сверкнуло темное полированное дерево.

– Вот так. Затем беремся за рукоятку и…

Клик-клак.

– Готово. Понял механику? Теперь собери свой.

– Чем это вы тут занимаетесь? – спросил, подойдя, Ермаков.

Быков смущенно пояснил:

– Вот… поскольку скоро прибудем на место, решил оружие в порядок привести. Очистить от заводской смазки и все такое. А Дауге заинтересовался…

– Впервые в жизни автомат в руках держу, Анатолий Борисович, – сказал Дауге. – Попросил Быкова подучить меня.

– Я, между прочим, тоже по оружию не спец, – заметил Ермаков. – А вы, Владимир Сергеевич?

Юрковский усмехнулся.

– Чему здесь учиться? Взвел, нажал на курок и дуй, пока в магазине патроны есть.

– Гм… А вы, Михаил Антонович?

– Я… так сказать, присматриваюсь.

– Продолжайте, пожалуйста, Алексей Петрович, я тоже посмотрю.

Ермаков придвинул стул и уселся. Да, здесь было на что посмотреть. Робкий и застенчивый водитель преобразился. Исчезла неуверенность, исчез страх «сделать что-нибудь не то». Ловкие пальцы быстрыми и точными движениями вкладывали, соединяли, закрепляли, и разбросанные по столу причудливые кусочки металла словно сами собой становились на свои места, превращаясь в грозное оружие. Ермаков невольно залюбовался Быковым, как тогда, когда они возвращались на почерневшем транспортере после испытания огнем. Водитель не глядел на то, что делали его руки. Крохотные серые глазки спокойно переходили с одного лица на другое, а пальцы действовали как самостоятельный, отдельно от человека существующий организм.

– Вот так и… вот так. – Быков щелкнул затвором и вскинул автомат к плечу. – Готово, стреляй по врагам рабочего класса…

– Дайте-ка мне, – неожиданно потребовал Юрковский.

Импровизированные занятия продолжались до обеда. Когда пришло время накрывать на стол, каждый член экипажа был уже способен собрать и разобрать автомат и устранить простейшие задержки.

– Нужно будет еще научиться обращаться с пистолетом и гранатой, – сказал Быков, вытирая ветошью руки.

– Займемся после ужина? – Дауге вопросительно взглянул на Ермакова.

Тот кивнул в знак согласия.

– Не понимаю, – немного раздраженно сказал Юрковский, критически разглядывая большое масляное пятно на рукаве новенькой шелковой рубашки. – Не понимаю, зачем это все нам нужно?

– Взять оружие приказал Краюхин, – насупясь, проговорил Быков. – Уж он-то, наверное, знает, что к чему.

– А вы сами как думаете?

– Мм… Возможно, там есть какие-либо животные… или чудовища. Я слыхал, на какой-то планете с ними пришлось столкнуться.

– Это на Каллисто… На спутнике Юпитера, – сказал Дауге. – Но там управились и без оружия.

– Во всяком случае, – заметил Ермаков, – с оружием лучше, чем без оружия. Оно не помешает, а может быть, и поможет.

– Что у вас там еще припасено в вашем арсенале? – осведомился Юрковский. – Кроме этих самых автоматов, пистолетов, бомб…

– Есть еще финские ножи…

– Уф!

– …и атомные мины.

– Так. А нет ли у вас портативных бомбардировщиков или складного линкора? Ладно, давайте ваши пугачи и покажите, куда их нести.

Юрковский взял под мышки два автомата и вышел в сопровождении Быкова. Ермаков и Дауге переглянулись и рассмеялись.

– Пора, – сказал за обедом Спицын. – Пора начинать брать пеленги у Махова.

– Не рановато ли? – отозвался Ермаков. – Ведь у нас в запасе еще часов десять.

– С вашего разрешения, Анатолий Борисович, лучше начать пораньше. Дело новое, и желательно иметь побольше данных.

Быков вполголоса осведомился, о чем идет речь.

– «Хиус» подходит к Венере, – пояснил Дауге, – нам сейчас надо рассчитать трассу к «Циолковскому».

– К «Циолковскому»? К искусственному спутнику Венеры? А зачем?

– В каком смысле – зачем? Чтобы сблизиться с ним, разумеется.

– Я понял, что мы будем с «Циолковским» только связь поддерживать и что сядем на Венеру, минуя его.

– Какой ты быстрый… Нужно обстоятельно договориться с начальником «Циолковского» Маховым о взаимодействии.

– И долго мы там пробудем?

– Не знаю… Анатолий Борисович, сколько времени мы пробудем у «Циолковского»?

– Часов пять-шесть, не больше. Передадим почту, книги, фрукты, проведем совещание и отправимся дальше.

– Ясно. Кстати, Алексей, вот там ты вкусишь невесомость в полную меру. Мы полюбуемся…

Быков вспомнил свой неудачный опыт в этой области и уткнулся в тарелку.

Сближение «Хиуса» с «Циолковским» заняло больше трех часов и доставило экипажу много хлопот. Для пилотов дело осложнялось тем, что плоскость орбиты «Циолковского», вращавшегося вокруг Венеры на расстоянии в несколько тысяч километров, была почти перпендикулярна плоскости орбитального движения Венеры, так что Крутикову и Спицыну снова пришлось немало поработать. Однако задача была решена, и планетолет по суживающейся спирали стал приближаться к тому месту, где в назначенное время должен был пройти «Циолковский». «Пассажиры» провели эти часы в кают-компании, пристегнувшись к креслам, и последовательно чувствовали себя то легкими, как воздушные шары, то тяжелыми, как куски свинца. Быкову казалось, что он раскачивается на фантастических качелях; он то судорожно хватался за подлокотники, боясь взлететь под потолок, то разевал рот, тщетно пытаясь вздохнуть и явственно чувствуя, как ребра проваливаются внутрь легких. Однако все на свете имеет конец. Видимо, пилоты решили, что пассажиры претерпели достаточно, манипуляции с ускорением прекратились, и в один не очень приятный момент качели, вместо того чтобы начать новый подъем, стремительно ухнули вниз, в бездонную пропасть.

– Все в порядке! – раздался наконец из репродуктора голос Спицына. – Можно отстегиваться. «Циолковский» в ста километрах от нас, Венера – в трех тысячах.

– Погоди, Алексей, не отстегивайся, – предупредил Быкова Дауге, торопливо освобождаясь от ремня.

Вместе с Юрковским он очень ловко, цепляясь за стены и за привинченную к полу мебель, протянул по кают-компании несколько нейлоновых шнуров, дополнительно к леерам на стенах. Такие же шнуры были протянуты по коридору, в рубке и в каждой каюте.

– Вот теперь вылезай…

Быков осторожно поднялся, неожиданно вспорхнул и повис в воздухе, цепляясь за спинку кресла. Лицо его стало пунцовым. Криво улыбаясь, ни на кого не глядя, он ухватился за шнур и, неуклюже взболтнув ногами, снова оказался на полу.

– Чепуха какая-то… – сердито проворчал он.

– А что, Алексей Петрович, – сказал Крутиков, появляясь в дверях, – хорошо бы приготовить ужин попышнее, угостить ребят с «Циолковского»…

– Сейчас, – с трудом произнес Быков.

– Э, нет, Алеша! – Крутиков засмеялся. – Ручки коротки… Придется тебе временно сложить их.

– Почему?

– А ты умеешь готовить в таких условиях? Когда вода не течет, а летает пузырем по кухне, когда котлеты скачут по сковороде, как взбесившиеся лягушки, и недожаренными порхают в воздухе…

Сильный толчок прервал его. Что-то визгливо заскрежетало по обшивке. Кают-компания качнулась.

– Это еще что такое? – пробормотал Дауге.

Глаза Быкова встретились с остановившимся взглядом Крутикова. На лбу штурмана заблестели мелкие бисеринки пота.

– Принимай гостей, Михаил Антонович! – весело крикнул Богдан из коридора. – Бесы неуклюжие!

Дауге шумно выдохнул воздух, а Михаил Антонович дрожащей рукой полез в карман за платком.

– Именно бесы, – сказал он хрипло, с трудом переводя дух. – Этак человека можно на всю жизнь калекой сделать… заикой…

Он сунул платок обратно в карман и, цепляясь за шнуры, быстро выбрался за дверь. Дауге недовольно пробормотал:

– Почти каждый раз получается такая штука, и каждый раз у меня сердце уходит в пятки.

– Да что случилось?

– Причалила ракетка с «Циолковского». Межпланетное такси, изволите видеть. Лихачество… Вероятно, прибыл засвидетельствовать свое почтение Махов… Стой, куда ты? Не улетай, побудь со мной…

Быков сделал неосторожное движение, пролетел между шнурами, ударился о потолок и, растопырив руки, устремился вниз. Дауге схватил его за ногу и, ловко дернув, привел в нужное положение.

– Успокойся, ангел небесный, не надо волноваться… Помнишь формулу – эм вэ квадрат пополам? Так вот, хорошо, что хоть пополам, а то раскроил бы ты сейчас свою буйну голову.

Быков снова водворился в спасительное кресло с твердым намерением не покидать его до тех пор, пока не кончится «проклятая невесомость». В эту минуту в коридорном отсеке послышалась возня, раздались радостные восклицания, звонкие хлопки ладони о ладонь и даже, кажется, звуки поцелуев.

– Здорово, друзья! Здорово, землячки-земляне! – оживленно гремел чей-то бас. – Здравствуй, свет Михаил Антонович! Все худеешь, бедный?