Читать книгу Следы Империи. Как из Малороссии сделали Украину - Аркадий Мамонтов - Страница 5

«Во время одной из частых остановок раздался громкий крик. Человек громадного роста – второй встреченный нами житель Москвы – в синей поддевке, застегнутой до самой шеи, вышел из запертого дома и хотел перейти через улицу; ни слова не говоря, он растолкал солдат, которых на улице было множество.

Так как войскам перед вступлением в город был отдан строжайший приказ хорошо обращаться с жителями, солдаты ничего ему не ответили; но, когда он толкнул офицера, последний выругал его и погрозил ему шпагой, после чего и солдаты стали огрызаться. Он, ни слова им не отвечая, разорвал поддевку, обнажил грудь и крикнул:

– Вонзайте ваши клинки в грудь русского!

Эти слова заставили всех замолчать. Русский с вызывающим видом ушел, открыл дверь маленького домика и запер ее изнутри так старательно, что все мы это слышали.

– Ну! Если здесь все такие, – сказал унтер-офицер саксонской кавалерии, стоявшей поодаль, – нам много придется здесь поработать!»

Поражен был не только саксонский офицер, но и сам автор этих мемуаров – капитан польского 2-го полка Висленского легиона Генрих Брандт.

Как так вышло, что поляки, спустя ровно двести лет после того, как их выбили из Московского Кремля ратники Минина и Пожарского, снова вошли в него? Они вступили в древнюю столицу своих давних врагов под флагом великого Наполеона.

Это для нас война 1812 года – Отечественная. Для Наполеона Бонапарта она была Польской войной. Именно так он назвал ее, обращаясь к своим солдатам перед выступлением в поход. Есть свидетельства, что в разговоре с министром иностранных дел Австрии Меттернихом французский император заявил, что намерен закончить эту войну в Смоленске и Минске.

Он, согласно первоначальным планам, собирался разгромить русскую армию еще на тех землях, которые когда-то принадлежали Речи Посполитой. Но все пошло не по плану. Мудрая тактика Кутузова разрушила замысел великого полководца и привела его к катастрофе.

Начиналось все и для него, и для поляков весьма перспективно. В пределы Российской империи вторглась полумиллионная армия непобедимого полководца. И в ее состав входило существенное количество воинов, мечтавших о новой Речи Посполитой.

Польский историк Анджей Неуважний утверждает, что всего в кампании 1812 года в составе разных воинских формирований приняли участие 96 тысяч поляков и литовцев. Представьте себе, почти пятая часть всей армии!

Юный шляхтич Адам Мицкевич, увидев французские войска, входящие в город Ковно, ныне Каунас, охваченный радостным возбуждением, написал поэму «Пан Тадеуш». Там были такие очень показательные строки:

Поляки, конечно, надеялись, что Бонапарт возродит их государство. Представители польской шляхты в тот момент были преимущественно франкофилами. Таковым было веяние времени. Любовь к культуре Франции, моде, литературе и общение в большинстве своем на французском языке, а не на языке родного государства, было распространено и в России. Можно даже сказать, что таким образом польская элита и российское дворянство нашли точки соприкосновения. Подобные увлечения в итоге задурманили сознание: шляхтичам хотелось верить, что вот сейчас-то великий Наполеон вернет им их разделенную страну. Но чего же на самом деле хотел он сам?

Император, конечно, не планировал оккупацию России. Он понимал, что это совершенно невозможно. Бонапарт хотел принудить Александра I неукоснительно поддерживать континентальную блокаду, которую он объявил Британии. Русские, несмотря на волю французского правителя, продолжили торговлю с англичанами, нанеся таким образом оскорбление Наполеону. Польша для француза была очень удобна. Эти территории и настроения в польском обществе были выгодны для решения французских задач, но никак не шляхты. Император даже говорил, что ни названия Польши, ни поляков не хочет видеть на геополитической карте.

Император хотел создать из польских земель некий буфер между российским гигантом и Европой. Стал бы он возвращать шляхтичам полноценную государственность – большой вопрос. На деле, а не на словах их судьба для него была разменной монетой в переговорах с Александром.

Ведь после своих побед 1807 года на отвоеванных у Пруссии землях Наполеон создал всего лишь герцогство Варшавское, которое включил в состав союзного ему Саксонского королевства. Император французов был крайне прагматичен. И несмотря на теплые чувства к польской аристократке княгине Валевской, с которой у него был роман, Наполеон вряд ли собирался сделать своего сына от этой связи польским королем.

В войске Наполеона было немало участников восстания против Российской империи 1794 года. Того самого, которое завершилось взятием Варшавы Суворовым. Этот разгром привел к окончательной ликвидации Речи Посполитой и разделу ее территории между Россией, Австрией и Пруссией. Конечно, шляхтичи не могли с этим смириться.

Собственно, и командующим польским корпусом армии Наполеона был генерал Юзеф Понятовский – активный участник восстания 1794 года. Позднее он был помилован Павлом I, желавшим привлечь его на русскую службу. Однако пан Юзеф предпочел Бонапарта. Кстати, он сам был блестящим и отважным кавалеристом и единственный из иностранцев на службе императора получил звание маршала Франции.

Первые по-настоящему большие потери поляки понесли в сражении у Смоленска. Генерал Алексей Ермолов констатировал: «Не пощадил Наполеон польские войска». А потом было Бородино, где уланы Понятовского так и не сумели выйти в тыл русским воинам, чем вызвали недовольство императора. И все же поле боя осталось за французской армией. Путь на Москву открыт. И поляки гордо вступали в нее, надеясь, что, несмотря на все потери, близки к реализации мечты, сполна заплатив за нее своей кровью.

Но судьбу войны, на которую отважные шляхтичи сделали такую высокую ставку, в конечном счете решил тот самый простой русский мужик, непреклонное и суровое мужество которого так потрясло капитана польского легиона на улицах Москвы. Собственно, так же случилось и за двести лет до этого в Смутное время.

⁂

Любые послабления со стороны Российского государства поляками воспринимались как слабость. Полякам всегда хотелось быть бо́льшими европейцами, чем все остальные европейцы.

Алексей Кочетков, политолог, Глава координационного совета движения «Русский союз»