Читать книгу Нескучные истории большого города. Рассказы и повести - Аркадий Мар - Страница 4

Виктор Голованов, двадцати восьми лет, актер второй категории, стоял за правой кулисой и ждал. До того, как он войдёт в ярко освещённый прямоугольник сцены и произнесёт монолог, оставалось еще минут пять.

Виктор прислушался, как Серафима Степановна и Леночка – мать и дочь в репетируемой новой современной пьесе вели скучноватый диалог о современной молодежи. Потом осторожно посмотрел в зал. Он был тёмен и пуст, только в проходе, возле седьмого ряда партера, стоял маленький столик Германа Васильевича. Возвышавшаяся на столике лампа под красным металлическим абажуром бросала желтое пятно на страницы с текстом пьесы и на нервно сплетенные пальцы главрежа.

Главным режиссёром театра Германа Васильевича назначили всего несколько месяцев назад, и первым делом он пробил идущие в столице, но не разрешаемые к постановке в их городе пьесы. И средства выбил на обещаемый уже лет десять ремонт.

У Виктора было прекрасное настроение. Перед репетицией он узнал, что из-за болезни Пал Палыча сегодняшний вечерний спектакль заменили другой пьесой, в которой он не участвует.

И, во-вторых, Стэлла вcё-таки согласилась встретить с ним Новый год.

Нет, вечером он должен быть в форме. Что это он, чёрт возьми, волнуется? Всё будет как обычно. Возьмет гитару, хриплым голосом «под Высоцкого» споёт несколько песен, прочитает что-нибудь из Есенина, Пастернака, Мандельштама – свой всегдашний обкатанный репертуар.

Да эта Стэлла особенно и не нравилась ему. Но раз оказалась такой гордячкой, то, конечно, он просто обязан ее обломать. Кто может устоять перед его обаянием! Виктор, с удовольствием, вспомнил свои многочисленные победы над прекрасным полом и улыбнулся. Недаром друзья придумали ему прозвище «Охотник». И шутили, что охотится он на самую прекрасную дичь в мире…

– Рыцарей, к сожалению, больше не ocталось, – возвысила голос Серафима Степановна, – они вымерли, как мамонты.

После этой реплики был его выход, и Виктор шагнул из-за кулис.

– Вы ошибаетесь, – гордо произнес он. – Я рыцарь. Я всегда вступаюсь за честь женщины. Слагаю для неё прекрасные стихи, стою долгими ночами под её балконом. Стираю, глажу, мою полы, хожу по магазинам, готовлю обеды, ужины и завтраки. Потому что женщина должна быть предметом поклонения. А можно ли поклоняться женщине, стирающей пододеяльники и носки или шинкующей капусту и жарящей котлеты.

Виктор остановился, принял эффектную позу и потянул паузу.

«Буду я шинковать капусту и стирать пододеяльники, – весело подумал он. – Ждите».

И продолжил:

– Я дарю женщинам цветы и духи, приглашаю на выставки и концерты, говорю, как они красивы и элегантны…

– Не так, не так, не так! Всё вы делаете не так!

Главреж поднялся из-за столика, его худая долговязая фигура, оканчивающаяся маленькой, похожей на птичью, головкой, выражала крайнюю степень недовольства.

– Я, конечно, понимаю, – сказал он, – сегодня тридцать первое декабря, но давайте, наконец, будем профессионалами. Репетиция есть репетиция, и выкладываться нужно до конца. Как вы считаете, Голованов?

От неожиданности Виктор вздрогнул.

– К-конечно, – запинаясь, промямлил он. – В-вы, Герман Васильевич, совершенно правы.

– Вот-вот. О чем вы, Голованов, думаете в данный момент? Знаете, что такое плохой актер? Главный вредитель в театре. С каким трудом удаётся выстроить архитектуру спектакля – а глядишь, этот актер тут как тут, готов в два счёта все разрушить. И вечно недоволен: это моя сцена, это мои заслуги, я не понят, я гениален. А сам?! В два-три года талант прогуляет, пропьёт и xодит потом в бывших гениях. А за душой уже – ничего. Ни-че-го… Ладно, репетиция окончена.

Герман Васильевич повернулся, широкими шагами промерил проход между партером и вышел из зала…

– Что это он на тебя напал? – поинтересовалась Леночка,

– Бог его знает… Говорят, у него с женой нелады.

– Это нас совершенно не касается! – заявила Серафима Степановна. – Ну, молодёжь, как собираетесь встречать Новый год?

– Мы, Серафима Степановна, ясно как. В компании большой и весёлой, – отозвалась Леночка. – А вы?

– Для весёлой компании я, к сожалению, уже не подхожу. Мы решили встречать вдвоём с мужем. Кстати, знаете, чем буду заниматься? Соберу в кучу все географические атласы, карты, глобус и после Нового года презентую какой-нибудь школе. Все, хватит. Муж ушел на пенсию, – тридцать пять лет географию преподавал, и я так решила. А то не квартира, а филиал географического музея… Ну, я пошла. Счастливого Нового года, молодёжь…

– Володя, – сказала Леночка, – чуть не забыла. Стэлла не сможет с тобой встретиться.

– Почему?

– Ну, так получилось.

– Нет, Ленка, тут что-то не так. Давай быстро выкладывай, почему это твоя подруга Стэлла не сможет…

– Ну, хорошо, – согласилась Леночка. – Скажу. Это я ее отговорила.

– Ты?

– Я. Как думаешь, приятно мне, что ты со всеми моими подругами романы крутил? В общем, так. Если хочешь встретить Новый год у меня, приходи со Светой. А если приведешь другую, не пущу. Не обижайся. А Стэллы не будет. Её уже пригласили. И не чета тебе. Хороший парень, инженер. Кстати, имеет самые серьёзные намерения. Так что промазал ты, Охотник…

– Голованов! Виктор! Еще не ушёл? – Администратор театра, скучный полноватый мужчина в модном кожаном пиджаке просунул голову в дверь, ведущую в фойе, и, найдя глазами Виктора, крикнул, – вечно какие-то бабы звонят. Смотри, последний раз зову!

Звонила Галочка из фирмы «Сервис» и после проходных «как дела?» предложила:

– Слушай, есть возможность подзаработать.

– Провести ёлку? – поинтересовался Виктор.

Дни, когда в школах, домах культуры проводили утренники с Дедами Морозами, стариками Хоттабычами, волками из «Ну, погоди», Виктор ждал с нетерпением. На них можно было подзаработать на новый айфон, модную одежду, да мало ли есть вещей, на которые не хватает зарплаты актёра второй категории.

– Нет, – сказала Галочка, – За ёлки не беспокойся. Для тебя уже три школы «замётано». Ты нужен по другому поводу. В нашей конторе ввели новую форму обслуживания. Клиент платит, а мы ему на дом доставляем Деда Мороза с новогодними подарками.

– Согласен, – быстро произнёс Виктор. – Только неудобно как-то в халате и с бородой бегать по городу.

– За кого ты нас принимаешь? – рассмеялась в трубку Галочка.– У нас же солидная фирма… Забыл, на чём Деды Морозы передвигаются?

– На ковре-самолёте, что ли, – неуверенно произнёс Виктор, – или нет, на тройке, запряжённой в сани…

– Ковер-самолёт не обещаю, но машина обязательно будет. Появись, так, часа в четыре, я адреса подготовлю… Да, кстати, слышала, в вашем театре скоро премьера…

– Не волнуйся, без тебя не состоится. Считай, два билета в партер уже у тебя…

– По-моему, где-то здесь! – сказал водитель Сергей Антонович, чуть опустив стекло. Внутрь машины мгновенно ворвался холодный воздух, и Виктор поёжился.

– Конечно, вон пятьдесят шестой, а за ним, значит, будет пятьдесят седьмой.

Виктор наклонился и, сквозь тронутое изморозью лобовое стекло, из-за плеча Сергея Антоновича увидел на торце скучной девятиэтажки выведенные синей краской цифры. Пятёрка была выведена аккуратно, а шестерка почему-то здорово завалилась на правый бок.

Сергей Антонович вдруг резко нажал на тормоза и Виктора качнуло вперёд.

– Надо же, чуть-чуть не сели, чёрт побери, – выругался Сергей Антонович.

Прямо перед носом их автомобиля спокойно лежала неизвестно зачем выкопанная траншея. Края ее сильно оплыли, было видно, что появилась она на свет давным-давно, может летом или даже весной. Через траншею была перекинута неширокая доска, a дальше, огибая чахлую клумбу, тянулась узкая, протоптанная в снегу дорожка.

Отогнув рукав, Виктор посмотрел на часы. Стрелки показывали восемнадцать пятьдесят шесть, до Нового года оставалось еще пять часов четыре минуты.

– Сергей Антонович, – предложил Виктор. – Да я сам дойду. Здесь близко.

– Добре, – согласился Сергей Антонович, – только давай, парень, побыстрее, а то, если я к восьми домой не попаду, старуха весёленькую жизнь устроит. Дочка-то с мужем столик в ресторане заказали, а внука к нам, понимаешь, завезут.

– Да скоро я, скоро, Антоныч. Всего один адрес остался, – успокоил его Виктор.

Придерживая полы широкого красного халата, он выбрался из машины, с заднего сиденья забрал большой, почти пустой уже мешок.

– Я пока развернусь, – крикнул вслед Сергей Антонович. – А ты уложись в десять минут. Если задерживать станут, объясни людям вежливо. Дескать, Новый год сегодня, и у всех дел под самую завязку…

Виктор осторожно перешёл по доске через траншею, переложил мешок на другое плечо и выудил из кармана небольшой листок, вырванный из блокнота. Все строчки с адресами и фамилиями были уже вычеркнуты им, кроме последней.

Оставляя крупные следы на снегу, он потопал к дому и под ярко светившим фонарем (уже стемнело) приблизил листок к глазам: «Улица Чехова, дом 57, квартира 33. Гарибянц Рафаэль». Вторая тройка в квартирном номере была написана неразборчиво, и Виктор засомневался. «Вроде, девятка», – подумал он и направился мимо сломанной песочницы, в которой одиноко скучала замерзшая снежная баба, к нужному подъезду.

Сейчас он быстренько поздравит этого Рафаэля Гарибянца, заедет домой переодеться, поймает такси и отправится к Свете. Виктор представил, как носится сейчас Светка по своей вылизанной до блеска крошечной однокомнатной квартирке, успевая одновременно делать сразу множество различных дел.

– Ты что, чокнутая, наверное, – иногда не выдерживал Виктор. – Ну скажи, для чего нужна эта стерильная чистота?

Но Света только улыбалась и пожимала плечами.

Вообще-то он привык к ней за полтора года. Привык, что в любой момент может позвонить ей в поликлинику, где она работала медсестрой. Сказать, что приедет. И после спектакля притащить кучу друзей, а Светка, радостная, что он наконец появился, постелит на стол старенькую льняную скатерку и мгновенно заведёт на кухне вкуснющие пирожки с картошкой…

– Дурак ты, Голованов, – сказала ему как-то Леночка. – На твоем месте я молилась бы на такую девушку. Когда ей предложение сделаешь?

– Зачем мне молиться? – засмеялся Виктор. – Она сама на меня молится.

– Увидишь, бросит она тебя, и правильно сделает, – обозлилась Леночка.

«Ну уж нет, – подумал Виктор, – не бросит». В этом он был совершенно уверен…

Виктор подошёл к двери, поискал взглядом звонок и, не найдя, постучал. Потом прислушался. В квартире работал телевизор, и Виктор отчётливо различал знакомые слова из популярного мультфильма:

«Скажите, пожалуйста, вы не знаете, что на завтрак кушает крокодил?»

«Подойди, подойди ближе, я шепну тебе на ушко, что я кушаю на завтрак».

Наконец за дверью послышались легкие шаги, и детский голос спросил:

– Кто там?

Виктор понизил голос и внушительно произнес басом:

– Дед Мороз. С Крайнего Севера, на вьюгах и метелях, прилетел я сюда узнать, слушаешься ли ты родителей, помогаешь ли маме, хорошо ли учишься. И вручить новогодний подарок!

За дверью немного помолчали, потом недоверчиво поинтересовались:

– А ты правдашний Дед Мороз?

– Самый что ни на есть правдашний,

– Подожди, я сейчас, – произнёс мальчик. – Только стул принесу.

Было слышно, как к двери придвинули стул, залезли на него, и голос радостно выдохнул:

– Действительно, Дед Мороз! Я тебя в глазок вижу. Ты мне глобус принес?

– Почему глобус? – удивился Виктор.

– Потому что очень хочу глобус. Крутящийся, на котором Африка, Австралия и Гавайские острова есть.

– У меня нет глобуса, – сказал Виктор. – У меня другой подарок. Открывай быстрее!

– Не могу, меня мама заперла. Ушла на работу и заперла.

– Слушай, как же так? Твои родители вызвали меня, а дома никого.

– Почему никого. Я – дома.

– Ну, ты… не считаешься. Так и передай, что Дед Мороз приходил. А я отмечу, Гарибянцев не было дома.

– Гарибянцы в тридцать девятой живут, а здесь я, Богунов Серёжа.

– Что же ты сразу не сказал, – рассердился Виктор. – Я с тобой, наверное, целых полчаса потерял.

И, повернувшись, он начал подниматься вверх по лестнице.

Но что-то заставило его остановиться и прислушаться.

За дверью плакали. Плакали горько, навзрыд, видимо, размазывая слезы рукавом по лицу.

И Виктор пошел назад.

– Ты почему плачешь? – спросил он утешительным дедморозовским голосом.

– Думал, ты ушел.

– Видишь, не ушел… Значит ты Серёжа?

– Ага.

– Ребята тебя Серым зовут?

– Да?

– За что же тебя, Серый, заперли?

– Я ноги промочил, когда возле аптеки на санках катался.

– Ну это серьёзно. И долго тебе еще одному скучать?

– Не знаю. Мама сказала, как получится. Она сегодня на «скорой помощи» дежурит.

– А папа?

– Он с нами больше не живёт. У него теперь другой дом есть. И маленькая Катенька родилась… Дед Мороз, а ты волшебник?

– Немного.

– Можешь сделать, чтобы мы опять вместе жили? Папа, мама и я.

– Нет, этого не могу.

– А что можешь?

– Дарить подарки… Послушай, сколько тебе лет?

– Семь. Я уже в первом классе учусь.

– Молодец. Наверное, отличник?

– Не-а. У меня по прописям тройка. Марья Ивановна говорит, что почерк плохой и внимание разбросанное,

– Что же такой невнимательный?

– Я стараюсь. Только не всегда получается.

Виктор посмотрел на часы и сказал:

– Слушай, Серый, только не плачь. Ладно? Можешь не плакать минут десять? Как думаешь?

– Наверное, могу.

– Понимаешь, мне нужно зайти к Рафаэлю. А то к тебе Дед Мороз приходил, а к нему нет.

– Ты к нему не ходи.

– Почему?

– Он у меня книжку отобрал.

– Какую?

– Сказки Андерсена. А меня потом мама наказала. Сказала, раз не умею с книжками обращаться, то так мне и надо.

– Что «надо»?

– Я начал читать про стойкого оловянного солдатика и не закончил. Поэтому не знаю, что с ним дальше случилось,

– А почему не заберешь книжку?