Читать книгу Два царя - Армен Левонович Петросян - Страница 3

Начало

Не выдержав собственной жары, полу расплавленное солнце постепенно стало склоняться к горизонту. Со стороны Нисейских Полей потянуло приятной вечерней прохладой, похожей на дуновение жизни, приносящей с собой долгожданный прохладный воздух. Он мягко обдувал Адрабанский хребет, затем, гоняя перед собой белые бархатные облака, наконец, добрался до Экбатана, столицы могущественной Парфии.

Первыми ветерок почувствовали деревья и довольно зашелестели своей листвой. Начинался самый приятный момент, к сожалению, больше походившей на мимолетное мгновение, которой суждено было уступить свое место быстро надвигающейся темноте. Неповторимость этого мгновения особенно чувствовалась в саду митридатовского дворца, называвшегося Вратами. Ветер, прикоснувшись к водной глади роскошных фонтанов, покрыл их зябью. Сад постепенно наполнялся ароматом тысячи цветов, пестревших вдоль мозаичных аллей, красиво очерчивающих белоснежные беседки. В одной из них, прислонившись к колонне, сидел одинокий человек средних лет. Он был гладко выбрит, черты лица, особенно глаза, выдавали в нем иноземца. Они смотрели куда-то вдаль и, казалось, что мужчина высматривает что-то очень важное, сокрытое от постороннего взгляда. В его глазах мелькали то недовольство, то скрытая печаль, тонкие губы были плотно сжаты, высокий покатый лоб выдавался несколько вперед, длинные луком изогнутые брови почти сливались, выдавая нетерпение. Казалось, он ожидает что – то важное, но никак не наступающее. Его задумчивость прервал полуобнаженный слуга. Не дойдя до беседки, он почтительно замер в двух шагах. Мужчина, не торопясь, несколько тяжеловато, приподнялся, обернулся и, ничего не сказав, направился в сторону дворца, освещенного тысячами факелов.

Стоявшие у каждой двери стражники окидывали его равнодушным взглядом, оставаясь совершенно неподвижными. При входе в трапезный зал стражи могучего телосложения открыли перед ним тяжелые обитые золотыми пластинами двери.

Огромная трапезная была заставлена длинными столами, заваленными едой, в самом конце на некотором возвышении находился еще один, посередине которого сидел сумрачный человек, выделяющийся своим властным видом. Он был одет в халат голубовато-пурпурного цвета, на голове – царская диадема, борода была тщательно завита и в ней сверкали алмазы. Властные черные глаза блестели, на толстых мясистых губах застыла кривая улыбка. Над его головой висел символ парфянской мощи: два золотых орла, смотрящих в противоположные стороны, а над ними – Аура-Маздао, воплотившийся в солнце.

Увидев входящего, который направлялся в его сторону, он перестал слушать сидящего рядом с ним верховного жреца, пристально посмотрел на него. Когда тот подошел к ступеням и склонился в почтительном поклоне, Митридат II, прозванный Великим, произнес властно:

–Почему ты, принц Тигран, не присутствуешь на моей вечерней трапезе?

Хотя он проговорил это негромко, слова его отчетливо прозвучали по всему залу, так как все кто присутствовал в нем, увидев, что грозный царь Парфии будет говорить, сразу приумолкли.

Мужчина, которого назвали принцем Тиграном, выпрямился, открыто посмотрел на царя и ответил:

– Оттого, великий царь царей, что я имел несчастье вызвать твою немилость.

– О какой немилости идет речь? – удивился царь царей.

– Вот уже, сколько времени, как твой солнце подобный лик, не был обращен ко мне, – смиренно произнес принц Тигран.

Митридат снисходительно улыбнулся, удовлетворенно кивнул головой и произнес:

– Повелеваю отныне присутствовать на всех моих трапезах, а также сопровождать меня в числе “друзей и благожелателей“ на завтрашней охоте, которую я устраиваю в честь посла города Антиохия.

В зале завистливо зашумели. Принц снова склонился перед царем царей, затем выпрямился и пошел к так называемому “столу заложников, “ за которым сидели представители царств, признавших верховную власть Парфии. Тигран уселся рядом с молодым человеком, который вежливо поздоровался с ним:

– Рад видеть тебя, принц Армянский.

– И я рад видеть тебя, принц Атропатены, – улыбнулся ласково Тигран и добавил еле слышно: – Ты единственный человек из этой толпы, с которым мне приятно встречаться.

Митридат Атропатенец понимающе кивнул головой. Несмотря на разницу лет, оба принца сблизились быстро. Еще при первой встрече каждый из них сразу распознал в глазах другого тоску. Они оба тяготились положением заложников, и от всего сердца ненавидели парфян. С течением времени принцы прониклись друг к другу доверием и стали делиться сокровенными мечтами. Мечты были схожи – вернуться на родину, вновь ощутить свободу и сбросить ненавистное парфянское иго. Хотя не были даны никакие обещания, каждый из них знал, что может рассчитывать на помощь и поддержку другого. Атропатена и Армения являлись соседями, у обеих был единый противник – Парфия.

Во время последней охоты молодой Митридат Атропатенец простудился, и они не встречались почти две недели. Принц Тигран скучал, но не навещал своего товарища по несчастью, так как в открытую проявлять дружбу было неразумно и даже опасно. Во Вратах это чувство не приветствовалось, здесь царили свои особые порядки, основывавшиеся на доносе, лести и лжи. Умным считался тот, кто лучше приспосабливался к дворцовой жизни, лесть считалась естественным орудием к достижению цели, богатство и власть являлись единственными мерилами человеческого достоинства.

Оба принца жили при Вратах со своими семьями, доступ к которым был закрыт для постороннего человека. Тигран Армянский попал в Парфию, когда ему не исполнилось еще 7 лет. Его отец, царь Тигран вынужден был подписать мир после тяжелого поражения и в качестве гаранта мира отдал своего старшего сына в заложники. Воспитанием и обучением маленького принца наряду с армянским учителем занимались парфянские маги и жрецы. Женился он по тогдашним меркам очень поздно – в 17 лет. Его женой стала прекрасная Зарухи, которая происходила из влиятельного армянского рода, и теперь у них были три сына и дочь. Старший сын, Зарех, пошел в мать, переняв от нее, тонкие черты лица и серые выразительные глаза. Остальные дети больше походили на отца.

Тигран Армянский ничем не проявлял свое нетерпение и даже всячески подчеркивал свою преданность парфянскому престолу, за что и пользовался относительной свободой. Он проявлял большой интерес к парфянскому войску, был знаком и даже близок со многими полководцами. Однажды он даже попросил у царя царей разрешения участвовать в походе на Согдиану, так как ему хотелось увидеть парфянскую огромную армию в действии, но получил отказ. После этого грозный Митридат Великий стал проявлять по отношению к нему некоторую благосклонность.

Принц Тигран старался не пропускать ни одной охоты, которая была его страстью. Он целыми днями мог бродить по предгорьям один в поисках дичи и никогда не возвращался с пустыми руками. Его тяга к одиночеству принесла ему репутацию нелюдима, и никто не пытался сблизиться с ним. Исключение составлял лишь Митридат Атропатенец.

Зал равномерно гудел. Когда послышались три быстрых царских хлопка, в зал вбежали танцовщицы. Под звуки музыки, равномерно покачиваясь, они подплыли к царскому столу и закружились в вихре танца. Их полуобнаженные тела извивались змеей, переплетались друг с другом, воспевая чувственность и страсть. После них вперед выступили два великолепно сложенных голых мужчины. Один из них олицетворял Аримана и был покрыт черной краской, другой при свете факелов сиял золотом. Они изображали извечную борьбу добра и зла, света и тьмы, Аура-Маздао с Ариманом. Полупьяные зрители воодушевляли их криками, хлопая в ладоши. Когда Ариман, в конце концов, был повержен, все вскочили со своих мест и заорали:

–Хвала Аура-Маздао, да светится его имя во веки веков! После танцев разговоры перешли на предстоящую охоту. Принц Тигран с интересом рассматривал антиохийского посла, сидевшего по левую сторону Митридата Великого. Это был человек примерно одного с ним возраста, широкоплечий, с короткой ухоженной бородкой и приятным лицом.

– Что он за человек? – спросил Тигран.

– Понятия не имею,– пожал плечами принц Атропатены. – Знаю только, что он глава антиохийского совета. Он прибыл просить помощь у царя царей против Селевкидов, которые хотят лишить греческие города самоуправления.

– Не ко времени он явился,– Тигран посмотрел на собеседника многозначаще. -Парфянские войска застряли в песках Согдианы и никак не могут заставить скифов – сакарауков принять бой.

– Никто в этом мире не в состоянии противостоять богоподобному царю царей, – нарочито громко ответил Митридат Атропатенец.

Заметив, что на них обращают внимание, оба принца замолчали. Принц Тигран еле дотерпел до конца пира, который, к его счастью, в этот вечер длился недолго. По-настоящему он расслаблялся лишь в кругу семьи, и именно сюда и направился, как только все встали со всех мест. Стоило только ему войти в покои сыновей, как самый младший из них, Тигран, сразу подбежал к нему и, обняв его за талию, сказал обиженно:

– Разве повелители не обязаны сдерживать свое слово?

– Обязаны, – рассмеялся отец, – это их долг.

Подошли остальные сыновья – Зарех и Арташес. По праву старшинства Зарех строго посмотрел на младшего и заметил:

– Соблюдай достоинство и перестань капризничать.

– Разве вы не хотите услышать о мудром жреце Ксисутре? – искренно удивился тот.

– Сначала расскажите о себе, – сказал отец, усаживаясь на скамью. – Как вы провели последние три дня, что меня не было? Как здоровье вашей матери и сестры?

Сыновья расселись вокруг него и начали рассказывать, перебивая друг друга. Самый старший Зарех говорил односложно. Ему исполнилось 15, и он уже проявлял сдержанность и даже некоторую угрюмость, любил носить военные доспехи и мечтал о славе полководца.

Средний, Арташес, был самым неуравновешенным по характеру, иногда беспричинно радовался или злился, много читал, сопоставлял то, что узнавал, и не любил быть в центре внимания.

Тигран Младший пока ничем особенным себя не проявлял, иногда капризничал, даже больше, чем присуще детям его лет.

Когда их рассказ закончился, и отец одобряюще кивнул им головой, маленький Тигран вновь пристал к нему:

– Расскажи о Ксисутре! Ты же обещал!

– Тебе бы только сказки послушать, – укоризненно заметил Зарех.

– А это не сказка, – заметил Тигран Старший, – а наша история. Послушайте и вы убедитесь сами.

В очень давние времена, еще до нашего праотца Гайка, силы тьмы победили добрых богов. Они задумали уничтожить все живое на земле и наслали наводнение. На землю обрушились ливни, реки и моря поднялись и затопили всю сушу. Спасся лишь мудрый жрец Ксисутр в Вавилоне, который, будучи предупрежден богами, приказал построить большой корабль.

Долго он со своей семьей путешествовал по бушующему морю, пока не обнаружил кусочек суши и не пристал к нему. Съестные припасы близились уже к концу, когда вода начала отступать, и вскоре Ксисутр обнаружил, что они находятся на вершине горы, которую он назвал Сарорат.

После того, как земля обнажилась, он послал своего старшего сына Сима на разведку. Долго бродил тот, не находя признаков жизни, пока не обнаружил гряду гор с глубокими ущельями, быстрыми реками и богатыми садами. Он назвал самую высокую вершину своим именем, вернулся к своему отцу и рассказал о богатстве этого плато.

Прошло много лет, скончался мудрый Ксисутр, и Сим встал во главе рода, становившегося с каждым годом все многочисленней, пока старший его сын Тарбан не явился однажды к нему и не сказал:

– Отец мой, тесно становится нам вместе. Дозволь мне вместе с моей семьей положить начало новому роду и заселить край, открытый тобой.

Согласился Сим и благословил его на дальнюю дорогу. Взял Тарбан всех своих 30 сыновей с их женами и всех своих 15 дочерей с их мужьями, а также весь свой скот и имущество и двинулся к вершине Сим. Устроив там временный лагерь, послал своих четырех сыновей на поиски, и обнаружили те богатые пастбища и долину. Назвали они этот край именем отца своего. Мы, армяне, называем этот край Тароном. Тарбан (Тарон) наделил всех землями и скотом, а место, откуда разошлись его сыновья, назвал Цронком, что означает расселение. Понастроили его сыновья храмы, и вновь ожили добрые боги.

Так от потомков Ксисутры пошли нынешние народы и племена.

– Значит, у всех народов один общий корень? – задумчиво спросил Арташес.

– Выходит, что так, – подтвердил отец, вставая со своего места, – а наш предводитель Гайк потомок этого самого Ксисутры.

Ну, что ж, хватит рассказов на сегодня. Утром я должен сопровождать царя царей на охоту и мне рано вставать. Предупредите вашу мать и сестру, что после охоты я навещу их.

Простившись с сыновьями, принц Тигран направился к себе и сразу лег спать.

***

С раннего утра во дворце царила суматоха. Повсюду слышалось ржание лошадей. Весь двор готов был выйти на охоту, ожидали только прибытия царя Мит– ридата. Слуги еле сдерживали двух гепардов, которые в предвкушении охоты пытались разорвать сдерживающие их цепи.

Наконец, показался царь царей, одетый в красные сандалии и короткий плащ, расшитый золотыми нитями. К нему подвели белого коня в богатой сбруе, который покорно опустился на землю перед своим господином. Все присутствующие, преклонив колени, хранили молчание, пока их повелитель при помощи слуг садился на коня. Когда царь царей уселся, конь приподнялся и весело заржал. Митридат поднял руку, весь двор сразу наполнился шумом. Кавалькада медленно выехала из дворца и по узким улицам последовала к южным воротам. Она была настолько многочисленна, что когда авангард выезжал из города, ее арьергард только собирался выехать из дворца.

Несколько отстав от царя, в числе “друзей и благожелателей” ехал принц Тигран, одетый просто и скромно с луком у седла. Жара пока не наступила, дышалось легко и свободно.

Вскоре они подъехали к лесу, который был посажен по приказу прадеда нынешнего царя, где их ожидала большая группа загонщиков. Скорый завтрак еще не был завершен, когда послышался громкий призывной звук рога. Все оставили столы и помчались вслед за своим повелителем. Обгоняя друг друга, и в то же время, следя за тем, чтобы случайно не оказаться впереди царя царей, они мчались за поднятыми косулями.

Тигран тоже собрался последовать их примеру, когда его внимание привлекло странное поведение антиохийского посла Артигоса. Тот в суматохе стал придерживать своего коня, и, отстав от всех, вскоре поехал шагом. Тигран, скрытый от него высокими кустами, решил остаться и понаблюдать за ним.

Артигос был задумчив, чувствовалось, что его что-то беспокоит. Оставшись один, он отпустил поводья и ехал, опустив голову.

Приняв решение, Тигран хлестнул своего коня и поскакал по направлению к нему. Услышав топот копыт, посол поднял голову и недовольно посмотрел в его сторону. Подъехав к нему, принц осадил коня, вежливо поклонился и сказал:

–Как видно, уважаемый посол, как и я, отстал от всех.

–К сожалению, я плохой охотник и предпочитаю не углубляться в лес, чтобы не заблудиться.

Глаза посла пристально рассматривали собеседника.

–Даже если ты заблудишься – это не страшно, – улыбнулся Тигран. – Царь царей не позволит, чтобы с тобой что-нибудь случилось.

–Я узнаю тебя, принц Армянский! – воскликнул Артигос. – Прошу тебя, пожертвуй своей любовью к охоте, останься со мной.

–Я к твоим услугам, – любезно отозвался принц и поехал рядом.

–Расскажи о своей стране, принц, – неожиданно попросил посол.

–Я давно не был на родине. Вести доходят до меня только урывками, и узнаю их я самым последним. Расскажи лучше ты, что заставило отважных сыновей Антиохии просить помощь на стороне?

–Причина серьезная, друг мой, и называется она Селевкиды. Наши города добились самоуправления, но последние не смирились с этим. Царь Антиохей Селевкид не оставляет мысли вернуть их под свою власть. Он пользуется разрозненностью наших городов, натравливает на нас арабов и теперь собирает большую армию, чтобы покончить с нашей независимостью. Он, как барс, готовится к последнему прыжку.

–Выходит, испугавшись барса, вы собираетесь спрятаться от него в пасти льва?

Лицо посла передернулось от этих слов и побагровело от возмущения.

–Скажи, Артигос, – нисколько не смутившись его реакции, продолжал Тигран, – какими средствами на данный момент обладает твой город?

–Антиохия самый богатый город во всей Сирии, – не удержался от резкого тона посол. – Никому не суждено прибрать его богатства к рукам.

–Ну, допустим, ею владел не один захватчик, – спокойно заметил Тигран. – Поверь мне, я вам друг и не просто так интересуюсь, я лишь стараюсь удержать вас от рокового шага.

Посол уловил в его тоне больше того, что было сказано, и ответил с некоторой важностью:

–На сегодня в антиохийской казне не менее 1000 талантов. Этого с лихвой хватит, чтобы нанять 40 тысячную армию.

–Именно настолько же увеличите численность ваших врагов. Наемное войско всегда можно перекупить. Митридат Великий только в день расходует 4 000 талантов на пиры, что ему ваша 1000, в которые я, честно говоря, не очень то и верю.

Артигос ничего не ответил и в задумчивости вновь склонил голову. Тигран, так же молча, ехал рядом с ним, не мешая его думам. Через минуту тот поднял голову и в упор посмотрел на него. В его взгляде уже не было недоверия.

–Меня самого не покидали сомнения в правильности нашего решения, но я вынужден выполнять волю Совета,– признался посол.

–Точно такая же угроза нависла и над моей страной, – негромко сказал принц Тигран. – Моему великому деду Арташесу удалось в свое время оттеснить Парфию, но у Митридата огромный аппетит. Он намерен вернуть потерянное, вновь установить свое влияние не только над моей страной, но и над Иберией и Албанией. До самого Внутреннего моря* нет силы, способного противостоять ему. Сейчас он занят в Согдиане, но когда он сломит сопротивление сакарауков, взор его обратится на нас, а после нас придет и ваша очередь. Ты же своим приездом только ускоряешь это.

–Что же нам делать? – в растерянности спросил Артигос как бы у самого себя.

–Обратитесь к Каппадокии. Ей выгодно иметь соседями разрозненные города, так как на севере появился грозный враг – Митридат Евпатор, царь Понта.

–Уже обращались – безрезультатно,– сникшим голосом сказал посол. – Каппадокия сама опасается своих северных соседей – Вифинии и Понта. Она вынуждена отражать их натиск и сама ищет помощи на стороне. Ее взгляд теперь обращен в сторону Рима, подчинившего почти все эллинские города и царства Малой Азии.

–Тогда ваше единственное спасение в объединении. Угроза едина для всех городов, отбросьте соперничество, ищите компромиссы. Стоит только двум городам объединиться, как их примеру последуют остальные.

–Это легче сказать, чем сделать, – мрачно пробормотал Артигос, затем добавил: – Надо возвращаться, надо прервать переговоры, под каким – либо предлогом.

–Не играй с огнем, – предостерег его принц. – Пусть все идет, как идет. Горе тебе, если Митридат что – либо заподозрит. Теперь твоя самая большая задача – вернуться назад целым и невредимым, не обещав ему ничего конкретного.

Вернувшись, вы всегда сможете прервать переговоры даже без предлога. И из этой поездки можно кое – что приобрести. Напугай своих соотечественников но-

вой угрозой с Востока, сгущай краски, приври, если необходимо. Быть может, то-

гда остальные прислушаются к твоим словам.

За все время беседы впервые на лице посла мелькнула улыбка.

–Ты мудр, и достоин быть повелителем. Я предчувствую великие дела, сотворенные тобой.

–Я все лишь заложник,– махнул рукой Тигран,– и одним богам только известно, когда я вернусь в Армению.

–Боги очень капризны,– заметил Артигос,– это может произойти в любой момент.

Не успел он договорить, как впереди среди деревьев показалась возвращающаяся царская свита. Поравнявшись с ними, царь царей подозрительно посмот– ______________________

Внутреннее море*– так в то время называлось Средиземное море.

рел на Тиграна и воскликнул:

–Быть того не может, Тигран! Ты не участвовал в охоте?

Прежде, чем тот успел ответить, Артигос поклонился парфянскому царю и сказал:

– Не гневайся на него великий царь царей, так как в том моя вина. Я отстал от вас и заблудился бы, если бы не любезность принца, оставшегося со мной по моей просьбе.

–Я посчитал себя ответственным за твоего гостья, великий царь царей, – добавил в свою очередь Тигран.

Митридат Великий, удовлетворившись ответом, кивнул головой и тронул своего коня со словами:

–На сегодня все, едем обратно, не заходя в лагерь. Во дворце нас ждут важные новости.

***

Во Вратах происходило настоящее столпотворение. Беспрерывно сновали слуги. В честь одержанной победы над скифами – сакарауками готовился великий пир. Царь царей со своими сановниками заперся в тронном зале, приближенные толпились в коридорах, гадая и сплетничая о поступивших важных новостях. Никто толком не знал о них, и строились различные предположения. Увидев мрачно сидевшего в одиночестве Митридата Атропатенца, Тигран направился к нему.

–Приветствую тебя, принц Атропатены. Почему тебя не было на охоте и почему ты такой хмурый? – спросил он у него.

–Причина тому – новости из Согдианы, – невесело ответил тот.

–Этого следовало ожидать, – спокойно заметил Тигран. – Трудно противостоять мощи парфянской.

–Меня огорчает не эта победа, а участь 4тысячной атропатенской конницы. Она завязла в песках, когда на нее налетели сакарауки. Спаслось не более 250 человек.

–Сочувствую твоему горю, принц, – положив на его плечо руку, мягко произнес Тигран. – Но ведь это не единственная новость.

–Да, есть еще одна. Из города выехало 3 всадника. Судя по всему, готовится нечто важное. Давно во Вратах не было такого переполоха.

Едва он успел договорить, как двери в тронный зал раскрылись, и показался царь царей в сопровождении сановников. Приближенные последовали за ним, пытаясь по лицу властителя догадаться о роде новостей.

Зайдя в трапезную, все направились к своим местам, когда прозвучал приказ:

–Сегодня, принц Армянский, ты сядешь рядом со мной!

У Тиграна екнуло сердце, и он несколько побледнел. Стремясь не выдать свое волнение, он поклонился и сказал:

–Благодарю тебя, великий царь царей, за честь.

Лицо Митридата Великого было, как никогда, надменно и непроницаемо. Когда кубки были налиты, он поднял свой и провозгласил:

–Выпьем за великую победу в Согдиане и за ее будущее покорение.

Все вскочили со своих мест и проревели:

–Слава великому царю царей!

Зазвучала музыка и сразу зал наполнился шумом. Все наперебой восхваляли мудрость повелителя и непобедимость парфянского оружия. Пир был в самом разгаре, когда царь царей поднял руку и в наступившей тишине бросил коротко:

–Вводите!

Четыре воина в остроконечных шлемах втащили, как дикого зверя, лохматого обнаженного по пояс человека, весьма дикого на вид. Голова и борода его были взлохмачены, на груди и на плечах также была густая растительность, раскосые карие глаза сверкали гневно. Стражники подвели его к царскому столу и заставили опуститься на колени.

С минуту царь царей брезгливо рассматривал его, затем обратился к нему:

–Назови свое имя, если оно у тебя есть.

Пленный вызывающе поднял голову, отчетливо и громко проговорил:

–Я Раксар, предводитель одного из родов бесстрашного племени сакарауков. Я тот, кто заманил твою конницу в пустыню и перебил ее.

По залу пронесся гул возмущения, лицо атропатенского принца даже почернело от ненависти.

–Мои полководцы говорят, что ты отважный воин и славно сражался, но как ты посмел, безумец, противостоять моему величию? – гневно спросил Митридат Великий.

–В пустыне одно величие – солнце, и один непобедимый – песок, – с достоинством ответил тот.

–Солнце – это я, и мне решать, кому жить, а кому нет. Я покорил не одну пустыню, под моим владычеством столько народов, сколько песка в твоей пустыне, – в бешенстве вскочил царь царей.

–Ни одному царю не удержать в руках песок, он уходит сквозь пальцы и смеется в лицо, – со злорадством ответил скиф.

Царь царей на минуту потерял дар речи от ярости, затем завопил:

–Выпороть и бросить в темницу! Не давать ему ни есть, ни пить, ни спать. Если не образумишься, несчастный, я прикажу вырвать тебе язык и бросить к моим леопардам.

Пленного вывели из зала, таща по полу цепями. Митридат сел, недовольно отбросил с лица взмокшие волосы и залпом выпил свой кубок. Когда его гнев несколько поостыл, он с ядовитой усмешкой повернулся к Тиграну.

–Я слышал, что у тебя, Тигран, подросла дочь, прекрасная Ариазат-Автома. Все только и говорят о ее красоте.

Принц Тигран зашатался на стуле и вымолвил с трудом:

–Благодарю тебя за твое внимание, государь!

–Как отца тебя не может не заботить мысль, что настало время выдать ее замуж за достойного человека, – все так же улыбаясь, продолжал царь царей.

–Ты, как Аура-Маздао, ничто не скроется от твоих глаз, владыка, – упавшим голосом ответил Тигран.

–У тебя есть кто-нибудь на примете, мой принц? – спросил Митридат, доведя свой тон до львиной ласковости.

Принц Тигран, прекрасно зная, что это опасный признак, собрал всю волю, спокойно посмотрел на царя и проговорил:

–Я ждал мудрого твоего решения.

Митридат Великий удовлетворенно хмыкнул и сказал:

–Я знаю твою преданность, ценю твою покорность, и я награжу тебя. Я сам возьму несравненную Ариазат-Автому в жены.

По залу пролетел шепот зависти. Тигран от неожиданности не нашел, что сказать, но невозможно было не отвечать царю царей и, пересилив себя, он проговорил задыхаясь:

–Честь не по мне, великий царь царей.

Митридат подозрительно посмотрел на него. В словах принца ему почудилась двусмысленность.

–Всем воздается по заслугам,– произнес он с напыщенной важностью и добавил: – Вместе с ней ко мне отойдут в качестве приданного “земли 70-ти долин,”* сообразно моему рангу.

Тиграну показалось, что земля уходит у него из-под ног. Голова закружилась, он обеими руками ухватился за край стола и попытался встать, но не хватило сил.

Царь царей с минуту смотрел на него, затем стукнул по столу.

–Так тому и быть! Завтра же подпишем договор.

“Не может быть! Неужели это случилось? Отец!” – в голове у Тиграна царил полный хаос. Он оцепенел. Все дальнейшее впоследствии вспоминалось ему, как кошмарный сон.

_______________________

Земли “70-ти долин” * – область севернее озера Урмия, называвшегося также “Басропеда”.

***

Большую часть дня Митридат Евпатор, провел в библиотеке. Он был занят составлением каталога для имеющихся здесь тысяч фолиантов, которые он собирал по всему свету не один год. Огромные полки по всему залу были забиты рукописями, на которые понтийский царь не жалел ни средств, ни времени, ни труда. Вместе со своим библиотекарем, который являлся единственным представителем этой не зародившейся еще профессии, но уже созданный Евпатором в единственном числе, Митридат обходил полки. Царь перебирал и тщательно раскладывал рукописи. Уже было собрано все, что касалось истории и географии, и теперь они лежали отдельно, занимая целый шкаф высотой в два человеческих роста.

Здесь царила тишина, между шкафами стояли большие светильники, равномерно освещающие библиотечный зал длиной в 100 и шириной в 30 стадий. Окон здесь не было, в стене были прорублены 3 дыры для вентиляции и прикрыты декоративными деревянными решетками, в концах зала находились два очага, в которых в холодные дни постоянно поддерживался огонь.

Митридат Евпатор, правитель могущественного Понтийского царства, которому подчинялись Малая Армения, Колхидское и Боспорское царства, очень гордился своей библиотекой. Этот непреклонный и деспотичный человек, не знавший слабости, совершенно преображался, когда входил сюда. Резкие и стремительные движения становились неторопливыми. Его грубые сильные руки, привыкшие держать оружие, ласково и нежно прикасались к хрупким рукописям; красивые, но несколько резковатые черты лица, приобретали задумчивость и мягкость, все замечающие карие глаза теряли свою пронзительность. Здесь он становился простым человеком, тянувшимся к знанию и мудрости, правитель и воин оставались у порога. Сюда он приходил в свободное время, чтобы отдохнуть или собраться с мыслями.

Царь Понта был человеком неординарным и противоречивым. Как правитель он был довольно жесток и непреклонен, всегда рассчитывал свои шаги, пытался предвидеть последствия своих действий. В достижении же своих целей не брезговал ничем. Долог был его путь к престолу и был наполнен он упорством и настойчивостью.

После гибели своего отца Митридата Эвергета, он с младшим братом Хрестом остался на попечении матери-царицы Лаодики, которая, до исполнения их совершеннолетия, правила обширным царством от их имени. Мать лучше относилась к брату и недолюбливала юного Митридата. Хрест уступал ему во всем, слабый и бесхарактерный он тянулся к матери, слушался ее во всем. Митридат же с ранних лет показал себя одаренным и способным юношей. Он легко усваивал грамматику, увлекался историей, философией. Верховая езда и охота являлись его страстью, он мечтал о славе полководца и с не юношеской настойчивостью изучал военное искусство. Обладая хорошими физическими данными, Митридат почти не уступал закаленным в боях воинам в военном искусстве, легко переносил неудобства и тяготы военной жизни и никогда не жаловался. Для него, в отличие от Хреста, не существовало таких понятий как ”не хочу” и ”не могу.” Когда в какой – либо сфере выражалось сомнение в его силах и способностях, он воспринимал это как личное оскорбление и стремился доказать обратное.

Митридат еще с младенчества получил от своего отца Эвергета прозвище ”Ди-онис” в честь божества. Когда он был еще в колыбели, в нее ударила молния и зажгла пеленки, но младенец остался невредим. После этого случая на его лбу остался маленький шрам, который был почти незаметен.

Лаодика сразу распознала в нем опасного противника. Она не собиралась делить власть с кем-либо и всячески возвышала младшего сына, ни шагу не делавшего без одобрения матери. Митридат не зря опасался за свою жизнь, так как прекрасно знал историю правящих семейств Ахеменидов и Отанидов. Представительницей первых – была его мать, ее род шел от Александра Македонского, а отец был из поколения персидских царей Кира и Дария. В обеих родах было привычным делом убийство царственных родственников. Сам царь Эвергерт был отравлен, и втихомолку называлось имя царицы.

Лаодика была властной правительницей, не переносившей возражения. Особенно немилостиво она относилась к приверженцам своего покойного супруга и те постепенно стали сплачиваться вокруг юного царевича. Вокруг него собиралась также большая часть жрецов, предрекавших Митридату великие деяния. В храме Диониса была запись, в которой подробно описывалось небесное знамение. В год, когда родился царевич, появилась комета, которая в течение семидесяти дней светила ярче солнца.

Вскоре один из полководцев Эвергерта по имени Диофант предупредил царевича о готовящемся его убийстве. Темной ночью Митридат тайно покинул дворец и поспешил в Малую Армению, чей правитель был другом и союзником его отца.

Армянский царь Антипатр принял его с великим радушием. Он быстро оценил недюжинные способности молодого человека и отказался выдать его Лаодике. Не имея наследников, он усыновил его, доверяя ему во всем. Они вдвоем готовили возвращение понтийского престола, тайно поддерживая связь с большинством из его аристократов. Перед смертью Антипатр в присутствии своих полководцев, сановников и жрецов составил новое завещание, по которому молодой Митридат объявлялся царем Малой Армении.

Узнав об этом, царица Лаодика отправила к нему наемного убийцу, но покушение с треском провалилось. Убийца был схвачен, его долго пытали, потом заживо похоронили.

Спустя год Евпатор в сопровождении армянского полководца Наймана с 6000 воинами двинулся в Понт. Местная аристократия во главе с Диофантом сразу перешла на его сторону. Низвергнутая Лаодика была заключена в темницу, где и скончалась. Хрест, попытавшийся ее освободить, вскоре был задушен. Убийца так и остался неизвестным, его даже не искали.

Захватив власть, царь Митридат Евпатор развернул бурную деятельность.

Понтийские войска под командованием Диофанта разгромили роксоланов и захватили Боспорское царство, а вслед за ним – Колхиду. Теперь в Боспоре правил его старший сын Махар, а в Колхиде – Аркафий. Его третий несовершеннолетний сын Ариарат Евсей был назначен правителем Каппадокии, но правил недолго и вскоре был изгнан восставшим населением. Евпатор попытался захватить ее столицу Мазаку, где теперь сидел новый царь Ариобарзан прозванный

”Римолюбец”, но попытка не увенчалась успехом. Все же понтийские войска продолжали удерживать за собой северную часть страны по реке Галис.

Римский Сенат направил консула Гая Мария с постановлением, по которому Понт должен был оставить Каппадокию, и именно его прибытия сейчас ожидал Митридат Евпатор.

В тиши своей библиотеки он должен был принять решение, которое могло стать судьбоносным для его царства. Гординий, предводитель каппадокийской аристократии, в своем письме настойчиво советовал ему не поддаваться решению Сената, но предложить действенную помощь понтийским войскам был не в состоянии. Послушаться его означало напрямую столкнуться с Римом, к которому Понт был не готов, и Митридат отлично сознавал это, но отказываться от Каппадокии, он тоже не собирался. К тому же Евпатор опасался своего третьего соседа – Вифинии, прекрасно зная коварный характер его царя Никомеда Третьего. Решение Сената касалось и Вифинии, войска которой оккупировали царство Пергам.

Царь Никомед решил подчиниться, о чем Митридат был уже осведомлен своими шпионами. Вифинский царь намеревался заключить союз с Римом и с его помощью получить новые территории за счет земель Понта, так как был уверен, что ”Дионис” не подчинится воле Сената. Вифиния готовила удар с запада, Каппадокия – с юга, в Боспоре пока спокойно, но это как затишье перед бурей. Скифские вожди, с которыми заключены мирные соглашения, ждут удобного момента, чтобы вторгнуться в царство ненавистного им Махара.

Приходилось опасаться на юго-востоке и другого армянского царства – Софены, который придерживался союзнических отношений с Каппадокией.

Переговоры ничего не дадут, в этом Митридат был более чем уверен. Гай Марий прибыл с единственной целью – ослабить Понт. Рим, захвативший полмира, ищет предлог, чтобы двинуть свои легионы на Восток и посланник прибыл не для переговоров, а чтобы выразить волю Сената.

“Либо постарайся накопить побольше сил, чем у Рима, либо молчи и делай так, что тебе приказывают”,– заявит впоследствии при встрече римский посланник.

“Придется подчиниться и ждать, пока обстановка в регионе не изменится, – решил Митридат, – или попытаться изменить ее в свою пользу, а пока мы будемплыть по течению “.