Читать книгу Замысел. Хомосапиенс: Эволюция - Арсений и Анастасия - Страница 14

Допив чай, Анет решила выйти на работу раньше обычного и прогуляться по аллее, которая отходила от дома Сердилия. Не будя друга, Анет тихо собралась и вышла во двор.

Аллея была пуста. На ивах томно воссиживали вороны, наблюдая за утренним пешеходом. Солнце уже взошло и стремительно нагревало воздух. После утреннего сна Анет чувствовала себя потерянной. Она даже не вышла на свою страницу, чтоб выложить новые селфи и почитать комментарии под позавчерашними. До работы оставалось три часа. Нужно было их куда-то употребить. «Может пойти в лес, в котором мама проводила большую часть своей жизни последнее время?» – подумала она. Возле бара стояло такси. Анет направилась к нему.

– К центру распределения, пожалуйста, – сказала она водителю.

– Они уже закрылись. Рабочий день у них до пяти утра, – ответил он Анет.

– Это не важно.

Выйдя у распределительного центра Анет огляделась. Дороги уже оживились. Она взглянула на часы. Было полшестого. Ускорив шаг Анет направилась в сторону лесополосы. Дойдя до места назначения она вспомнила, что однажды, когда ей было 10 лет она пошла туда ради любопытства с мамой, но, не найдя ничего для себя интересного, вскоре ушла, оставив мать одну и даже не сообщив ей о том, что уходит.

Величественные деревья нависали над головой Анет. Они казались такими могучими. Тропинки она не нашла и зашла напрямик в чащу леса. Небольшой страх сковал ее движения и она остановилась, чтоб оглядеться. Кругом было множество деревьев. «Странное зрелище», – подумала она. Немного осмелев, Анет двинулась вперёд.

Шла она так минут пятнадцать, как вдруг услышала треск веток справа от себя, оглянувшись она увидела непонятное существо. От страха и неожиданности Анет вскрикнула. Существо, которое до этого остановилось, поджало лапки и смотрело на Анет, юркнуло к ближайшему дереву и покарабкалось наверх. Взобравшись на высоту в два человеческих роста существо остановилось и опять стало разглядывать «гостя».

Анет решила не пугаться этого животного, так как оно, по ее мнению, не было таким страшным и противным, как еж, принесённый однажды матерью.

Ее взору предстало рыжее небольшое создание с остренькими торчащими ушками, маленькими передними лапками и большим пушистым хвостом. Зверёк смотрел на Анет и очень быстро дышал. Все тело его содрогалось от такого дыхания. Через минуту наблюдения, животное спустилось на две ветки ниже и, посмотрев ещё с полминуты на неведомое творение, с огромной скоростью юркнуло на другое дерево и растворилось среди веток.

Анет была под впечатлением. Кроме эмбриональных крыс, с которыми она работала каждый день, и того злополучного ежа, она за всю жизнь не видела больше никакого живого существа. Птицы, конечно, не в счет. Кошки, которых она еще застала, тоже. «Кто это был такой? – подумала она, – такой милый!!» Анет медленно пошла дальше, вглядываясь в межветочное пространство в надежде снова увидеть подобное существо. Ещё двадцать минут прогулки не принесли новых наблюдений. Взглянув на часы, Анет решила возвращаться, так как дорога обратно займет час, и ещё полчаса от леса до работы.

Повернувшись обратно и пройдя около ста метров Анет услышала слабый писк. Она решила пойти на этот звук. Направление было ясно. Через двадцать метров писк стал громким и отчётливым.

Анет увидела круглую дыру в дереве и торчащих оттуда птенцов. Она смотрела на них так, как будто не знала, что у птиц бывают птенцы. Знать то знала, а увидела впервые!!! На тревожные крики птенцов прилетел дятел и стал кружиться возле дерева, метаясь то в одну, то в другую сторону. Анет поняла, что это его птенцы. Она отошла на такое расстояние, чтоб издали наблюдать эту картину, но не тревожить дятла. Как только расстояние между Анет и деревом увеличилось, дятел подлетел и пролез внутрь гнезда. Птенцы стали пищать еще громче. Анет не могла оторваться от этого зрелища. «Не зря мама, все же любила лес!» – заключила Анет.

Но время поджимало, нужно было выбираться из лесополосы. Анет шла к выходу еще тридцать минут. По выходу из леса она с огромным удивлением обнаружила, что вышла с противоположной стороны. «Как это возможно? Потерять ориентир аж на 360 градусов? Я же шла в одном направлении, а потом повернула обратно! Как произошло так, что я совсем с другой стороны леса вышла?! Ну да ладно… Мне и лучше. Здесь до работы совсем рядом.»

Посмотрев на часы, Анет сделала селфи на фоне леса и пошла в сторону работы.

В эмбриональный завод вход был строго по отпечатку пальца и сетчатке глаза. Пройдя аутентификацию и контрольное взвешивание, Анет пошла в свой цех. В ее цеху производили откачку эмбриональной жидкости у крыс. Раньше она работала в другом цеху – отбор крыс, срок беременности которых подходил к завершению. Там работа легче и менее ответственная. Здесь же требовалось взять усыпленное животное, проткнуть шприцем стенку живота вместе с маткой, и, не задевая плод, а именно – крысят, откачать шприцем эмбриональную жидкость, слить в герметично запакованный резервуар, который потом доставляют в эмбриональный центр. Именно в этой жидкости доращивают младенцев.

После этих манипуляций крыса кидалась на конвейер, по которому она попадала в большую мясорубку. Что происходило дальше Анет не знала до вчерашнего дня. Или, правильнее сказать, не предавала значения. И лишь вчера узнала, что перемолотое сырье из крыс отправляют в центр заготовки питательных смесей, которые выдавали всем жителям Земли.

Анет зашла переодеться, чтоб приступить к работе и в этот момент по рупору произнесли: «Али Анет, пройди в кабинет директора». Анет оглянулась по сторонам. Взгляды всех сотрудников были устремлены на нее. Она, растерявшись, скомкала халат в руках, и, забыв убрать его обратно в шкаф, так и пошла с ним, опустив голову. «Меня вызывают точно из-за сложившейся ситуации в распределительном центре. Меня уволят, как не примерную!! Моя мама меня позорила! Теперь я опозорена в конец. Все узнают, что она хотела забрать меня из колледжа в 12 лет и что отказалась от пособий и пенсии. Какой позор!!!»

Анет подошла к кабинету директора и робко постучала.

– Войдите, – послышалось оттуда.

Анет зашла и увидела двух человек из полицейского комитета. Сердце ее дрогнуло. Дыхание остановилось. Ноги задрожали. Ей показалось, что она сейчас упадет, «Меня казнят!!!!!! – пронеслось в ее мыслях и стало по нарастающей громкости и скорости повторяться: Меня казнят!! Меня казнят!!! МЕНЯ КАЗНЯТ!!!!!!!

– Вы Али Анет? – спросил один полицмен.

– Да, – дрожащим голосом ответила она.

– Вы проедете с нами, – сказал полицмен и направился к двери.

Анет взглянула на директора, как провинившийся ребенок. Директор смотрел на нее укоризненным взглядом. Она опустила голову и пошла за полицменом. Второй полицмен пошел за ней.

«Как странно, – подумала она, – меня сейчас могут казнить, а я о таких мелочах переживаю. Какое мне дело, что подумают сотрудники? Какое мне дело, что подумает директор? Какое мне дело до того, что все пялятся на меня? Какое мне дело, что меня сочтут не примерной и уволят? Меня казнят, а я переживаю об этих никчёмный людях, которым до меня нет никакого дела…»

Анет посадили на заднее сиденье машины. Один из полицменов сел рядом с ней, второй сел за руль. Машина двинулась с места и через двадцать минут ее завели в полицейский комитет. Она шла, робко ступая на ступени, прижав к груди скомканный халат. Полицмен подтолкнул ее, сказав:

– что плетешься? Ты не на прогулке, иди быстрее! На прогулке в камере будешь так выхаживать!

– В камере? – повторила они негромко.

– В камере, в камере, – сказал с усмешкой полицмен.

Ее проводили в кабинет и оставили там, сообщив мужчине, который, по видимому был там главный:

– Али Анет.

– Так это вы Али Анет?

– Да.

– Ну садись, будем разбираться. Вы позавчера отправили на распределение свою мать Али Люсьен 19… года рождения?

– Да.

– Хорошо. Знали ли вы, что ваша мать не получает пенсию?

– Да, но…

– Хорошо. Спрашивали ли у вас в распределительном центре о пенсии Али Люсьен?

– Нет. Про пенсию не спрашивали.

– Отлично. Подпишите здесь, – полицмен протянул какую-то листовку. Анет, не прочитав, подписала, – ждите здесь, – сказал полицмен и вышел с этой листовкой.

«Что со мной теперь будет? Что я подписала? – и тут она как бы очнулась, встала, схватилась за голову и вскричала: «Зачем я подписала? Ведь мама мне несколько лет твердила, что люди сами сажают себя в тюрьму, подписывая на это согласие!!! И что если не подписывать ничего – вообще ничего, включая подтверждение того, что мне вернули изъятые вещи, то меня и посадить не смогут. Я ее не слушала!!!

Я ее никогда не слушала!!! А она даже мне книги давала, которые проливают свет, как она говорила, на правовые вопросы. Как они там назывались? Не помню даже… Ролики включала про Человека вне системы. Да и сама жила то она без документов. Она их, как однажды убрала, так никогда и не доставала. Я ничего не слушала и не читала!!! Хоть что-нибудь бы вспомнить из этих роликов!! Хоть что-нибудь!!!! Там что-то говорили про то, что Человек, личность гражданин, физ. лицо и др. – это разные вещи. И что физ. лицо могут арестовать и судить, а Человека нет… как-то так. Что мне делать с этими знаниями? Попросить вернуть листовку и написать, что я отказываюсь от подписи? Они будут кричать на меня… Что мне делать?»

Ее размышления прервали два конвойных, зашедших в кабинет и предложивших пройти ей с ними. По пути они забрали все электронные устройства и халат, который Анет так и таскала за собой, без какой-либо описи. Анет беспрекословно повиновалась. Ее долго, в полном молчании, вели по лабиринтам полицейского комитета. Наконец, подойдя к одной двери, ее взяли под руки и постучались. Открылось окошко.

– Кого привели?

– Али Анет. Политическая.

Дверь открылась и ее провели в сырое темное помещение. Они прошли еще несколько коридоров, постучали в еще одну дверь. Вопрос и ответ повторился. Дверь открылась и конвойные оставили ее в камере, где ее разглядывали восемь женских пар глаз и пять мужских.

Она осталась стоять у двери, боясь даже шевельнуться, не то что поднять глаза и заговорить.

– Можешь проходить. Долго все равно не простоишь, сказала, смеясь, женщина в самом конце камеры. В этот момент Анет подняла глаза и ужаснулась. Ее взгляду предстали тринадцать худых человек. Она округлила глаза и смотрела на них, как на диковину.

– Не смотри так на нас, и тебе придется похудеть! – уже не смеясь, сказала все та же женщина. Проходи. Здесь свободная кровать.

Анет робко прошла, села и, наклонив голову, уставилась в пол.

– Жюри, не трогай девчонку, пусть придет в себя, – сказал мужчина с длинной черной бородой.

– Ну да, после такого нужно прийти в себя!!! – с улыбкой продолжила Жюри, – как тебя зовут?

– Анет, – тихо ответила она.

– Что тебя привело к нам, Анет?

– Я маму распределила…

– Ну, если б всех за это сажали…

– Она не получала пенсию и пособия.

– Ааааа… так ты не знала, что распределение оплачивается с пенсий и пособий? Слушай, Рагулини, – сказала она, обратившись к мужчине с длинной черной бородой, а в соседней камере вчера четырех казнили не по этому ли делу?

Анет побледнела и уставилась на Рагулини, как на последнюю надежду.

– Ты зачем новенькую так огорошила? Смотри, она вся побелела. Сейчас ещё и сознание, чего доброго, потеряет, – отозвался бородач.

– Да ты не переживай, если тебя до вечера не переведут в камеру смертников, то уже не казнят, – постаралась успокоить Анет Жюри.

Анет побледнела ещё больше. В глазах у неё потемнело. Мысли опять закрутились с неимоверной скоростью. Ее осенила мысль, которая показалась такой ясной в такую минуту и такой неизменной: «Меня казнят!!!! Ни о какой надежде нет и намека. Меня только для того и привели. Я сама подписала себе приговор.» Анет посмотрела в сторону окна, желая успеть разглядеть небо и солнце до того, как ее превратят в питательную смесь. Подумав про питательную смесь она вспомнила, что время ее употреблять и сейчас бы сработал будильник, если бы у нее не отобрали все электронные устройства.

– А здесь будильника по приему питательной смеси нет? – спросила она у Жюри, оставаясь верной пожизненной привычке питаться по будильнику.

– Нет. Здесь нет ни будильников, ни питательных смесей…

– А как здесь едят?

– Приносят еду один раз в день. В воскресенье вообще не кормят.

Анет округлила глаза и напрягла мозг, пытаясь понять шутят над ней или говорят правду.

– Ты мне не веришь? – заметив сомнения во взгляде Анет, спросила Жюри, – ты же видишь, что нам всем далеко до нормы веса, который ровняется 1/2 от роста для женщин, и 3/4 – для мужчин. Дай Бог, наберётся если 1/4 часть от роста, и то – жить можно ещё… Я вот уже до 47 кг скинула при росте 160 см. А это на 33 кг меньше нормы!!!!

– Как вы так живёте?

– Тяжело, но привыкли. А Аристопан и до заключения сюда ел лишь один раз в день и то только фрукты и овощи. Находил же он их где-то, – усмехнулась Жюри.

– Ах да… – вспомнила Анет… И мама ведь ела один раз в день и только фрукты и орехи из леса…

– Твоя мама не употребляла питательную смесь? – спросил парень лет двадцати шести, который по-видимому и был Аристопаном.

– Нет. Она говорила, что это не питательная смесь, а убитый человек… И что животных то есть неприемлемо в том виде, в каком это было введено во время скотобойн, а человека вообще есть нельзя!

– Аристопан уже и нас почти в этом убедил, – сказала с улыбкой Жюри, глядя на Аристопана. А ты что думаешь, Анет, по этому поводу?

– Конечно без питательных смесей прожить нельзя!! Уже через три дня, при отсутствии смеси, развиваются необратимые губительные процессы в организме. Мой друг Сердилий – очень умный человек, так вот он писал статью на эту тему. Да и каждый колледжник знает, что организм не может правильно функционировать без адрината, гиропса и протазанов, которые содержатся только в человеческой смеси.

– Так то – оно так… – сказала задумавшись Жюри, но я здесь уже семь лет. И все семь лет ем лишь пшеничную кашу и баланду раз в день. У меня было множество хронических болезней, которые поддерживала только питательная смесь, и при отсутствии которой должны были все эти болезни меня убить. Но вот незадача… Болезни то эти и вовсе прошли. Чувствую я себя плохо, конечно, но здесь мы живём без успокоительных и обезболивающих… Поэтому это все сложно… Я склоняюсь к тому, что Аристопан прав. Хотя все это сложно…

– Здесь что не дадут мне мою дозу успокоительного и обезболивающего на ночь?!! – не поверила в сказанное Анет, и в этот же миг одумалась, и тихо добавила, – если я, конечно, останусь здесь на ночь…

– Нет. Никому не дают наших лекарств… Мы очень страдали только первую неделю, потом привыкли и стали спать нормально.

– Не все, – добавил бородач, – Килеман умер, например, из-за отсутствия необходимой дозы наших суточных лекарств.

– Ну ты сейчас жути нагонишь! – возмутилась Жюри, – это единичный случай. Мы то все живы, да ещё и здоровы почти, к огромному удивлению.

Аристопан внимательно наблюдал за новенькой. Он был очень встревожен. Ему не терпелось «отнять» ее из рук Жюри. Усмотрев подходящий для этого предлог, он подошёл к Анет.

– Пойдем за мой столик выпьем чаю, я тебе налил.

Анет на автомате встала.

– Садись сюда, – указал он рукой на кровать и дал ей в руки кружку с горячим чаем.

Анет благодарно посмотрела на молодого человека. Она ни о чем так не мечтала сейчас, как об успокаивающем и в то же время тонизирующем чае.