Читать книгу Монохроматический свет - Артем Вадимович Журавлев - Страница 2

Горелый полдень отдавал сухими травами. Тяжелый зной Времени Огня утопал в лёгких порывах северного прохладного ветра. Город Старгром отблескивал пышностью и драгоценной тишиной.

Покореженные дома хвастались фальшивым золотом и желтой краской. Люди всегда любили красить себя снаружи, отчего бы и городу не перенять эту привычку? Ивы струились над единственным озерцом в городе, а парк тонул во всей этой золотистой туманной мгле лжи и богатства.

В Дользандрии не было какой-либо «классической» планировки городов. Каждое поселение, как правило, строилось черти как в зависимости от ситуации. В город Старгром со всех четырех сторон света заходило по одной главной дороге. Эти дороги были окружены самыми современными и красивыми зданиями, способными поразить неосведомленного путника. Именно эти здания скрывали собой нищие, грязные и вонючие кварталы, затаившиеся в глубинах восьми основных районов.

Единственное, что было одинаковым для всех дользандрийских городов, это роскошный маленький мирок, отделенный забором и ухоженной лесополосой, именуемый Центром Управления Городом. ЦУГ – это резиденция суетливых, твердолобых и обремененных интеллектом бюрократов, носящих незвучный титул «Городской Руководитель низшего класса». Ими руководит столь же глуповатый, но очень хитрый Верховный Городской Руководитель, пользующийся в народе невероятными авторитетом и уважением, потому как, по закону, он лично отчитывается перед Великим и Всемудрым Лидером и приходит к нему с докладами.

Особенно хорошее впечатление могут получить путешественники, прибывшие в Старгром с южной стороны, ведь по правую сторону перед ними раскидывается большая парковая зона с хаотично расставленными деревьями и почти окончательно сгнившими скамейками. Здесь же располагается изрядно пахнущее нечистотами маленькое озерцо, в котором даже когда-то можно было купаться. Трудно сказать, почему именно южную дорогу почтили столь завораживающим видом на въезде в город. Быть может потому, что, по обыкновению, по этой дороге прибывали путники с союзного государства Вольная Держава Аворструб, всецело поддерживавшей человеколюбивый и истинно народный тоталитарный режим Дользандрии, аналог которого, стоит отметить, построила и у себя.

Бар "Гусь в бочке" безмятежно стоял недалеко от Центра Управления Городом, прямо на "Спешке". "Спешкой" в народе прозвали объезд, по которому вечно опаздывающие жители торопились скорее обогнуть администрацию и добраться до работы. Иронично, что со временем этот объезд стал ещё более загруженным, чем основная улица.

Как и все остальные показные здания, бар снаружи красовался позолотой. Внутри он пестрел тёмным деревом и кожаными сидениями. Многочисленные склянки с алкоголем слегка освещались теплым светом. В дальнем конце трещал настоящий камин, гордость владельца этого чудного заведения. Здесь, за слегка покошенным дубовым столом сидел, разговаривал с товарищем и попивал дешевый коньяк Карзах Рейверий.

На вид он был лет сорока, хотя, на самом деле, ему было уже сорок шесть. Он не напоминал обычного работника завода этого города: русые волосы средней длины закинуты назад, на лбу были еле видны легкие морщины, средний нос был подобен клюву орла, тонкие губы застыли в вечно хмурой гримасе, впалые щеки заросли небольшой бородой. Само лицо слегка худощавое, с выраженными грубыми чертами. Одет он был в самую простую клетчатую рубашку и затасканные синие джинсы с серыми летними кроссовками.

Но было в нем нечто отличное от других посетителей бара: тяжёлый усталый взгляд струился искрами тяжело добытых знаний, и сияли они ярко, как звезды во льду бесконечно тёмного космоса. Его товарищ был совершенно иной.

Адлегос Иронаил гордился своими черными, как перья ворона, волосами. Они отблескивали, как шерсть хорошо ухоженной собаки, хоть Адлегос всегда бычил на Карзаха за подобное сравнение. Острые уши, острый подбородок, слегка выделяющиеся щеки, козлиная бородка и короткая стрижка выдавали в этом человеке авантюриста, падкого на любое занятие, которое в будущем принесет солидные деньги.

В этот день разговор был из разряда «что-то сказать да надо». Во время подобных разговоров люди подолгу смотрят на стол или в окно, иногда с невольной улыбкой или усмешкой бросая взгляд на собеседника. Когда кому-нибудь в голову приходит абсолютно лишенная смысловой нагрузки тема для продолжения беседы, этот кто-то начинает ее либо с «да уж…», либо с «хе-хе…». Все-таки тишина – очень неверный товарищ. Временами она помогает людям собраться с мыслями, понять, осознать, увидеть. А иногда она угнетает подобно садисту, трубочкой высасывая счастье и волю к жизни, постепенно отливая мир вокруг в серые цвета.

– Что ж люди так позолотой увлеклись. Сижу тут, пью коньяк, а у меня уже глаза болят от этого блеска, прямо в рожу светит, сука. – Адлегос закрыл глаза ладонью, чтобы хоть немножечко побыть в темноте.

– Увлеклись точно по таким же причинам, по которым ты носишь эти кольца. – Карзах сделал глоток живительного напитка.

– Мои кольца хотя бы не насилуют глаза, как этот город.

– Отчего ж не насилуют. Насилуют. Вот идешь ты по улочке, а каждый второй пешеход, который мерсты считает каждый день, чтобы дожить до зарплаты, на твои кольца взгляд бросает. И ох, как его глаза болят, когда он их видит. Для него они сияют хлеще этих сраных зданий.

– Были бы поумнее, смогли бы и сами на эти кольца заработать. И меня б не доставали, и себе бы душу не травили.

– А ты прямо такой умный.

– Я мудак. Это компенсирует мои недостатки ума, когда я стремлюсь к успеху. Мы долго еще будем ждать?

Затяжной и не очень приятный разговор нагнетался самой необходимостью его существования. Друзья сидели и ждали третьего компаньона, который, по видимости, имел пренеприятную привычку опаздывать. В таких условиях возникновение пустого разговора – дело, само собой разумеющееся.

Самые разные посетители продолжали заходить в бар. Кто-то бежал от дурных мыслей, кто-то встречался с пассией или своим новым отважным защитником, кто-то еще не определился, зачем он вообще сюда приходит, а кто-то решил гулять в свои последние дни. Но всех объединяли две вещи: алкоголь и «Цепь». С первым все понятно, а вот «Цепь» – вещь совершенно диковинная в Старгроме. Более того, это как раз та «вещь», которая превратила сей радужный и залитый золотом город в могилу. Никто не знает, откуда она взялась, но всем достаточно того, что она убивает.

Буквально месяц назад в мирную страну Дользандрию пришла чума, именуемая ныне «Цепью» за свой интересный принцип умерщвления больного. После заражения этой дрянью из запястья больного, прямо из кожи, прорезаются звенья из неизвестного науке метала. Когда подобные звенья полностью оплетают запястье зараженного, человек погибает в результате до сих пор неустановленных причин.

Не имея достаточно развитой науки, но имея фантастически развитые вооруженные силы, дользандрийское правительство немедленно оцепило и закрыло город Старгром, открывая огонь на поражение по всем пытающимся его покинуть. Трудно сказать, почему именно этот доселе никого не интересующий город стал «козлом отпущения», но именно граждан этого населенного пункта признали наиболее ненужными Дользандрии. Спустя неделю все зараженные «Цепью» были ввезены в Старгром со всей территории страны. Таким образом, распространение болезни удалось полностью прекратить.

В очередной раз открылась дверь бара. На пороге появилась персона, в глазах которой совершенно не читалось каких-либо угрызений совести за свою привычку опаздывать.

– Наша?

– Наша. – Карзах поднял руку, слегка махая в сторону входа.

Персона медленно оглядела помещение, в упор не видя махающего ей мужчины. Лишь когда рука начала гневно размахиваться из стороны в сторону, остужая красное от злости лицо, ожидаемый человек обратил на нее внимание и сухо двинулся к столику.

Персоной оказалась миловидная 20-летняя девушка. Ее длинные светлые волосы красиво сочетались с бледной и ровной кожей. Худоватое лицо, выраженная челюсть, пухловатая нижняя губа, немножко грубые черты и уставший нагловатый взгляд зеленых глаз невольно рассердили Карзаха еще сильнее, а Адлегоса заставили почувствовать движение в паху.

Тем не менее, шрам от ножа на правой щеке любительницы опозданий уже пробудил в Карзахе интерес собирателя человеческих историй. Шрам прекрасно дополняли кольцо в губе и два кольца в правой брови, тяжелая косуха с нашивкой группы «Дивизия Каннибалов», черная футболка, драные джинсы с одинарной цепью с левой стороны и парусиновые кеды. Экспрессивная одежда скрывала худоватое, но жилистое тело. На шее висела стальная цепочка с интересным плетением.

– Ты пришла мордой светить или хотя бы скажешь «здрасьте»? – Карзах выдавил раздраженную улыбку и тут же сделал серьезное лицо и отпил немного коньяку.

– Ну что ж ты так сразу, дружище, то к девушке! Ты посмотри, какая светлая кожа! А грудь-то… Присаживайся, зайка! Как звать?

Адлегос придвинулся ближе к краю стола, чтобы попытавшаяся пролезть к окну новая подруга непременно обтерлась об него своей задницей. Девушка вопросительно посмотрела на Карзаха, и тот устало придвинулся ближе к окну, позволив ей не садиться рядом с его товарищем.

– Меня зовут Айка Кригрейн. Я тут по тому же поводу, что и вы. – Девица, закусывая губу, просверлила взглядом оставшуюся четверть коньяка в бутылке.

– Адлегос Иронаил, очень рад с тобой познакомиться! Чего прикипела? Коньячку? Или может чего пожарче? – «Мачо» слегка ухмыльнулся, подавая свой стакан.

– Слушай, чувак, ты сам себе не смешон, когда несешь такой бред? – Айка отодвинула стакан обратно Адлегосу.

– Поверь, он не смешон сам себе, у него мозгов меньше, чем у петуха. Самое страшное, что с каждым днем он тупеет все больше, и чем больше он тупеет, тем сильнее из него это все прет.

– Гениально! То есть, чем более раскрепощенный человек, тем он тупее? – Адлегос откинулся на спинку стула.

– Человек – нет, ты – да. – Карзах убрал свой стакан в сторону и прочистил горло.

– Круто, что мой друган теперь меня и за человека не считает! Все мои телки, получается, были исключительно зоофилками!

– Какие телки, мальчик, я лесбиянкой стала, когда тебя увидела! – Айка раздраженно посмотрела на Адлегоса.

– Так, замолчали все. Отставляем стаканы, ввожу в курс дела. – Карзах застыл на несколько секунд, собираясь с мыслями. – Мы с Адлегосом прибыли сегодня, рано утром, и уже успели заглянуть в выделенную нам квартиру. Сейчас у меня с собой рабочей карты нет, поэтому про нее, наверное, лучше расскажу дома. По части работы ничего не меняется. Нам дают улицу, участок, мы разгребаем трупы, возвращаемся домой, радуемся деньгам. В целом, на брифинге сказали все, если у вас есть какие-то вопросы, давайте вы их лучше зададите, и я отвечу на все конкретно. Адлегос. Вопросы?

– Если у жмуриков будет что-то в кармане, освободить их от этой ноши можно?

– Мародерство категорически запрещено.

– Бред какой-то…

– Еще вопросы?

– Да все у меня. По ходу разберусь.

– Хорошо. Айка?

– Да, есть вопрос. Мне придется жить в одной квартире с этим?

– Нам выделена одна квартира на всех троих, помимо Адлегоса с вами буду я. И я же как ваш командир буду контролировать, чтобы ничего не случилось.

– Но это же бред! Здесь люди тоннами мрут каждый день, неужели здесь нет ни одной пустой квартиры?!

– Айка, когда сюда свезли больных со всей страны, здесь не то, что жилья не хватает, здесь не хватает закутков на улицах, чтобы бомжи прямо на тротуаре не спали. И, пожалуйста, проявляйте хоть какое-то уважение к мертвым.

– А, я поняла вашу компанию. Чмошник и моралист.

– А теперь еще и шлюха. – Адлегос забрал недопитый коньяк и медленно встал, намекая всем, что пора выходить.

*

Горячая Огненная Звезда ослепляла уставшие глаза. Карзах, Адлегос и Айка двигались по пыльной каменной улице, усеянной картинами прямо на стенах домов. Возле каждой многоэтажки непременно должен был стоять один памятник. Казалось, что долгом каждого руководителя дома непременно было заказать бюст какого-нибудь великого человека, и чуть ли не наречь его хранителем данной жилплощади. Хотя это было совершенно глупое занятие, ведь всем известно, что великим политикам Дользандрии было абсолютно плевать на многоэтажки, и людей которые там живут. Более того, подавляющей части этих политиков было плевать и на людей и данкликергов вовсе. Ведь политики Дользандрии издревле прославлялись или силой войска, которое они сумели построить, или казной, которую им удалось наполнить. Разумеется, на благо государства. Так почему после своей смерти, непременно великой, этому политику захочется своими ныне каменными глазами стеречь вот эту вот многоэтажку?

Всю великолепную картину золоченого города нарушали лишь бесконечно растягивающиеся линии распластанных бездыханных тел. Айка тряпкой закрыла лицо, всеми силами подавляя рвоту. Карзах сморщился, задумавшись о чем-то своем. Адлегос уже долгое время шел, заранее конструируя свою «острую и импровизированную» шутку, в уме предполагая возможные вопросы соратников и такие же «острые» ответы на них, чтобы убедить собеседников еще больше в том, что эта шутка была придумана его незаурядным умом прямо в момент события.

Восточный район, в котором находились бар и квартира, был одним из немногих, который от трупов официально не убирался. Поэтому кварталы, заполненные мертвецами, были здесь обычным делом. Еще не убирали Северный, и Малый районы, в которых жили преимущественно бедняки, составлявшие подавляющую часть населения Дользандрии. На самом деле, по слухам, Восточный район оставался единственным, где еще оставалось нечто напоминающее обычную повседневную жизнь до эпидемии. Другие части города опустели гораздо сильнее, и они теперь живут по совершенно другим законам.

Через минут двадцать пять ходьбы Карзах пальцем указал на дверь многоэтажки и двинулся к подъезду. Ручка на двери подъезда была уже кем-то выломана, и дверь бултыхалась на ветру. Заходящая последней Айка первым делом завернула за дверь и вырвала прямо на стену весь свой скудный завтрак. Группа поднялась на шестой этаж, минуя исписанные бранью, грязные стены. Наконец, и тяжелая деревянная дверь квартиры открылась, и перед изможденными путниками открылось помещение еще более грязное, чем подъезд.

– Мы тут не успели прибраться, но если захочешь, думаю, чистый матрасик найдем.– Адлегос деловито ухмыльнулся Айке, чем вызвал раздражение уже не только у нее, но и у Карзаха.

– Если ты мне тут устроишь бордель, я тут же пишу на тебя руководству, и ты вылетишь ко всем чертям, понял?

– Стоп, стоп, дружище, ты что, перебрал? Ты командир, все. Я все эти моменты понимаю.

– Хорошо. Ладно… да, немного, похоже, перебрал. В общем располагайтесь. Кригрейн, краткий экскурс тебе. Слева по коридору, похоже, была жилая комната. Следующая дверь за ней – туалет и душ. Справа расположена кухня. Впереди – зал, в котором мы уже успели разложить кровати. Если тебе дискомфортно спать с нами в одной комнате, тащи кровать и все вещи в комнату слева. Но сама. У нас тут и других дел по горло, нужно почистить все это логово муракьюльдов от дерьма.

– Да, окей. Я перетащу.

Карзах ненадолго призадумался и пошел за Адлегосом в зал.

Легкий свет надоедливо пробивался сквозь полуоткрытые окна. Новые жильцы квартиры молча драили полы и стены, двигали мебель. Они угробили на это весь день. Когда-то Карзах точно также работал в своем маленьком частном доме в деревне, вдалеке отсюда. Ремонт шел полным ходом: Карзах залатывал крышу, жена Ледейра клеила обои, а сын Смерус бегал от отца к матери, помогая то там, то тут. Но самым рьяным помощником оставался Гресак Луций.

Добродушный сосед Гресак заприметил новую семью чуть ли не в первые минуты их приезда. Сначала Карзах все ставил на то, что соседушке очень хотелось напиться самогонки, коей его угостили в первый же вечер знакомства. Но большим удивлением было для семьи то, что Гресак самостоятельно пришел к ним в душный летний день в рабочем наряде, и «от скуки» вызвался помогать новым друзьям в ремонте семейного гнездышка.

Не сказать, что к вечеру квартира сияла от чистоты. В целом, никто из трех новых постояльцев не был уборщиком. Но и свинарником теперь это не назовешь. Адлегос плюхнулся на нижнюю койку двухъярусной кровати в зале, Карзах сел рядом с ним на сидение, а Айка уселась прямо на ковер.

– Надо было тебе, красавица, позволить все-таки такому крепкому парню, как я, помочь тебе с твоей хлипкой кроватью! – Адлегос потянулся и зевнул, взглянув в окно на вечерний Старгром.

– Ты предложил мне помощь, когда я уже затащила эту кровать в комнату.

– Так я мог и в другом плане помочь, могли бы ее доломать!

– У тебя есть на уме еще хоть что-то?

– Ну, когда я смотрю на тебя, мне хочется говорить только о процессе спаривания.

– Круто, очень интеллектуально.

– Не жди от него чего-то умного, я тебе это уже говорил с утра. Он идиот. Я таких людей сразу вижу. – Карзах, взявшись за спину, направился в ванную, закрыв за собой дверь и оставив молодежь наедине.

– А я смотрю, тут сразу травля меня началась!

– Так не веди себя, как недалекий, и нормальное обращение будет.

– По тебе я тоже не могу сказать, что ты особо мозговитая. Шлюшка, которая строит из себя недотрогу загадочную. Хотя нет, загадочную ты будешь потом строить. Я таких, как ты – сотню видел.

– А, то есть ты не знаешь обо мне ничего, и тут же строишь из меня какую-то шлюшку?

– А ты? Какого черта меня недалеким окрестила? Ты обо мне что-то знаешь?

– Ну, если ты ведешь себя, как кретин, я что могу подумать?

Адлегос поднялся с кровати и подошел к Айке.

– Слушай, я тебя сразу предупреждаю, я человек импульсивный. Будешь надо мной подтрунивать, я тебя отымею, а потом ты попадешь в машину, на которой жмуриков перевозят. Тебе понятно или объяснить еще доходчивей?

– Все нормально, господа? – Карзах напряженно смотрел в глаза Адлегосу, когда тот резко обернулся. В квартире повисла мертвенная тишина.

– Все замечательно, господин Рейверий! – Адлегос натянуто улыбнулся и лег в кровать, не преминув по пути случаем резко обернуться и показать Айке средний палец. – Я спать. Хотите поговорить – избавьте меня от своего общества, и пойдите в комнату госпожи Кригрейн.

– Пожалуй, так мы и сделаем. Айка, пройдем в твою комнату, мне нужно поговорить с тобой.

– Без проблем.

Карзах и Айка молча двинулись вперед по коридору и вошли в маленькую комнату с грязными розовыми обоями. Здесь стояли только деревянная табуретка и скрипучая одноместная кровать, с трудом сюда перенесенная. Девушка села на кровать, уставившись в стенку, а командир Рейверий о чем-то вновь задумался, смотря на обои.

– Здесь, похоже, была детская. Жаль, что многим детям суждено вот так остаться здесь. Взаперти. С долбаным браслетом, растущим прямо на руке. – Карзах медленно зашагал по комнате. – Я хотел поговорить с тобой о нашей работе. И о людях.

– Опять морали? Это Адлегос начал вести себя, как идиот.

– Ты будешь игнорировать все, что он говорит.

– Я вот сейчас не поняла, какого…

– Не нужно меня перебивать. Я за день уже, в целом, определился, что вы за люди. На первое место я ставлю результат работы. И ее эффективность. Если ты будешь отвечать Адлегосу, это приведет к конфликтам. Адлегос не способен игнорировать подобное, и поэтому данную задачу я возлагаю на тебя.

– Из тебя пафос прямо-таки и прет…

– Я пытаюсь тебе четко объяснить, при каких условиях наша работа будет выполнена успешно. Тебе достаточно того, что я обеспечиваю безопасность и твою, и Адлегоса. Пусть он говорит, что хочет. Но ты можешь быть уверена в том, что он не сделает ничего противоправного в твою сторону.

– Он меня поиметь хочет, это немножко…

– Уверен, за всю твою жизнь много молодых людей хотели затащить тебя в постель в своих мечтах, но не произносили это вслух. Наш друг просто не способен держать это в себе, но повторяю еще раз, я как ваш руководитель гарантирую вам, что вас не тронут. И то, что вы не тронете друг друга тоже.

– Окей, я сделаю, как скажешь. – Айка глубоко вздохнула и легла на кровать, уставившись в потолок с окончательно испорченным настроением.

– Вот и славно.

Карзах оперся о стену, и мысли снова не давали ему покоя.

– Сегодня достаточно пусто на улицах. Даже людей не было по пути в квартиру. Практически все, у кого нет иммунитета, умерли.

– Все сидят в домах? – Айка прикрыла глаза.

– Практически все, кто жил на улицах, погибли, а остатки заняли квартиры тех, кто умер дома. По моим подсчетам, от общего числа всех, кого сюда свезли, и кто здесь жил постоянно, осталось процентов двадцать пять от общей массы. Я рассчитываю, что уже через две недели город откроют, потому что дольше никто из больных не проживет. – Карзах задумался. – Интересно все-таки.

– Что?

– Да интересно, как люди и данкликерги поведут себя в последние недели.

– Я думаю, они проведут последние дни с семьей.

– Чушь.

– У тебя свои мысли?

– Я думаю, что даже когда на этом белом свете останутся всего два разумных существа, один из них прикончит второго, чтобы остаться единственным царьком в этом мире. А потом умрет с улыбкой на лице. В последнее время все такие. Нелогичные.