Читать книгу Монохроматический свет - Артем Вадимович Журавлев - Страница 5

– Карзах Рейверий, 46 лет, не женат, до прибытия в Старгром – водитель автобуса. У нас правильная информация, господин Рейверий?

Глухая комната со слегка пошарпанными стенами пропахла пылью и сыростью. После чудовищного удара, сделанного гремзирдром, Карзах весь вчерашний день провалялся в лазарете. Его накормили какими-то низкокачественными пилюлями, от которых побочных эффектов больше, чем пользы. Однако, он в кои-то веки хорошо выспался, восстановив силы. Тело еще немного болело, но лекарства все-таки сделали свое дело. Несмотря на всю ситуацию, Карзах чувствовал прилив сил.

За небольшим железным столом напротив Рейверия сидел сотрудник ОПНО, представитель народы ольдейринов, а у двери о стенку оперся агент из народа гремзирдров. Официально, гремзирдров, ольдейринов и еще, вдобавок, рогардтов объединяют в одну расу родтайков, хотя они очень это не любят. Особенно враждебно к подобному обобщению относятся рогардты, которые недолюбливают гремзирдров и ольдейринов.

Родтайков объединяет общность строения тела. В отличие от низких, массивных, грузных, неуклюжих и полных красарков, которые выглядят, как вставшие на две ноги здоровенные крысы, родтайки имеют обычное человеческое тело с головой, очень напоминающее одно из животных.

Рогардты – обладатели головы козла, но отличаются от животных двумя парами небольших рогов, которые они очень любят украшать различными кольцами, по которым видно их социальное положение. Бедняки обычно одевают различные гайки или шестеренки, новые или даже ржавые. Средний класс, практически отсутствующий в Дользандрии, предпочитает серебряные кольца, а богачи, соответственно, изделия из золота с драгоценными камнями. Отдельно выделяются также военные, которые предпочитают крепкие кольца из эно-стали, из которой создают военную технику. Но это относится только к военным, имеющим отношение к функциям защиты государства и нападения на не угодные режиму Дользандрии страны, войны с которыми она непременно обеляет истоптанным в грязи руководителями словом «Родина». Другая часть военных выполняет полицейские функции в различных населенных пунктах.

Еще в начале Железной Эпохи, в 2010-х гг. Объединение Штург сформировало экспериментальные Силы Порядка (СП), которые, по сути, являются полицией, отдельной от военных частей. Подобную инициативу поддержало еще несколько стран, а именно Песлер и Гриджа. Остальные предпочли держать порядок силами военных.

У ольдейринов очень выделяется крепкая и массивная грудь, на которой держится массивная оленья шея с головой оленя соответственно. Хотя, когда грубые люди называют ольдейринов «оленями», первые всегда напоминают о своих трех парах длинных, стоячих ушей, которые, безусловно, отличают их от обычных оленей. Вообще, если говорить начистоту, люди очень редко называют другие народы такими сложными названиями. Подрасы родтайков они просто называют «козлами», «оленями» и «быками».

3-х метровые куски мяса, зовущие себя гремзирдрами, имеют голову быка. Подобные исполины – желанные гости в армии Дользандрии. Хотя выбора у них, в целом, и нет. Воинский призыв Дользандрии устанавливает различные обязанности для народов: гремзирдры обязаны служить 10 лет; красарки, техновампиры, скьяльбрисы и враноргельмы не призываются; остальные обязаны служить 5 лет.

Главным неудобством для гремзирдров остается их хвост. Для этого приходится искать отдельную одежду для «быков», в которой учитывают специальное отверстие для хвоста.

Карзах долго молчал, собираясь с мыслями. Предстоял трудный разговор.

– Информация верная. – Сказал Рейверий уверенно. Он спокойно смотрел на сотрудника ОПНО.

– Отлично. Ваша цель прибытия в город?

– Мне так и не сообщили, за что меня задержали.

– Я все объясню. Пожалуйста, отвечайте на мои вопросы, чтобы мы проверили все данные и перешли к непосредственной теме разговора.

– Хорошо.

– Зачем вы прибыли в Старгром?

– Вы и так должны знать. Работодатель должен был отправить информацию обо мне.

– Ответьте на вопрос.

Карзах громко вздохнул.

– Еще до начала «Цепи» я прибыл в город в целях поиска работы, потому что меня не устраивала оплата водителя автобуса. Когда разразилась болезнь, я вступил добровольцем в отряды по уборке трупов. Прошел по всем критериям: не слишком стар, иммунитет присутствует. До момента ареста продолжал работать в уборочных отрядах.

– Какова была ваша мотивация?

– Помочь Родине.

Сотрудник недоверчиво что-то записал в блокнот.

– Интересно. – Произнес ольдейрин. – Многие открыто говорят, что идут в отряды по уборке, потому что там платят баснословные суммы. Вы патриот?

– Деньги там не такие уж и баснословные. Большие деньги там платят только тем, кто болеет «Цепью». Их все-таки тоже берут. Единственное условие – болезнь у этих людей должна прогрессировать относительно медленно. Им то и платят хорошо, чтобы те насладились последними днями жизни. А когда они умрут, непотраченные деньги вернутся государству, а потраченные вернут друзья и семья погибшего, если таковые имеются. Вы не верите в мою лояльность?

– Я вам верю. Мы располагаем информацией, что вы служили на границе с Волей Никларнгов. Это верная информация?

– Да. – Карзах потупил взгляд. – Я служил в Пограничном Круге, у деревни Старый Пень.

– Вы служили с 2023г. по 2028г., правильно?

– Да, кажется. Тогда еще…

– Произошли пограничные конфликты с никларнгцами.

Карзах закрыл глаза. Он помнил этот конфликт вопреки тому, что пытался забыть его всю жизнь.

*

Бой закончился. Молодой Карзах, упоенный победой, направлялся в деревню Старый Пень. Солдаты Дользандрии практически не видели противника. Лишь несколько автоматных очередей было брошено в их сторону. Дользандрийцы ответили массивным огнем пулеметов «Горквин» и винтовок фирмы «Кевальяр». Солдаты радовались бескровной победе и толпились у телефонной будки рассказать о своих первых боевых действиях. О том, что они настоящие солдаты.

Ливень постепенно стихал. Густые цветочные запахи били в нос. Пограничный Круг был очень болотистой, заросшей массивными деревьями местностью, простиравшейся от Беженного города до самого Ремня Богов. Карзах нашел свою излюбленную лесную тропинку, ведущую в деревню, где жила Ленграна Нинзирил. Они познакомились, когда стрелка Рейверия отправляли в деревню с целью закупки нормального продовольствия, которое отличалось от солдатской каши съедобностью. Молодая Ленграна была встречающей. Она ждала Рейверия с припасами у входа в деревню. После несколько таких походов Карзах и Ленграна поняли, что они встречаются уже далеко не по прихоти начальства. Рейверий стал задерживаться в деревне. Он гулял с Ленграной по мрачным, но чарующим лесам Пограничного Круга. Через год Ленграна забеременела. Квартальный военный исполняющий Алексир Гризморий позволял молодому солдату надолго отлучаться из заставы, потому что было невозможно перейти границу в этой местности по болотистым, гибельным землям. Карзах пообещал Ленгране, что когда срок его службы подойдет к концу, они вместе уедут в Осеннюю Высь или Зимние Горы. Лишь когда начались волнения на границе, стрелку Рейверию пришлось надолго оставить беременную Ленграну.

Карзах шел, внимая лесным песням и завываниям свободного ветра. Как же ему сейчас хотелось обратиться в ветер и свободно пронестись через весь мир.

Дорога оказалась очень тяжелой. После ливня тропинки превратились в густое грязное месиво, в котором Карзах тонул по колено. Подходя к деревне, он учуял тяжелую неприятную вонь. Рейверий оглянулся, ища в поле зрения дохлятину. Не найдя ничего напоминающего труп животного, он продолжил путь. Цветы, которые так ярко светились, теперь уныло лежали на земле в ожидании новой грозы. Дождь, действительно, вновь начинал накрапывать. Ветер принес запахи паленого мяса и сгоревшей древесины.

Карзах подходил к деревне. Вдалеке, на дороге, стоял какой-то мальчик. Когда солдат подошел ближе, он протер глаза: мальчик уже не стоял, а летал. Когда Рейверий подошел еще ближе, у него пропали все сомнения – мальчик был в воздухе, только он не летал, а висел. Карзаха вырвало.

Детское тело болталось на своеобразной виселице: веревке, привязанной к ветке дерева. Солдат со всей силы дернул веревку, отчего ветка сломалась. Он взял тело и аккуратно положил рядом с дорогой на траву. Бледная шея мальчика была перерезана ножом. Его глаза были широко раскрыты. Они смотрели на убийцу. Смотрел ли убийца в глаза ребенка, у которого забирал жизнь?

Карзах медленно прошел в деревню. Целая улица была увешана трупами на грязных веревках. Мужчины, женщины, дети – все висели. Листья проносились мимо лица солдата, танцуя какие-то загробные, ненормальные танцы, которые им диктовал ветер. Накрапывающий дождь вновь обратился в ливень. Солдат, от которого осталась только пустота внутри, просто стоял и смотрел на эту сцену. На пугающую картину, на которой открывался истинный лик войны.

Умыв лицо в луже, Карзах, озираясь, пошел вперед по улице. Деревня стала одним большим кладбищем. На улицах лежали трупы. Некоторые дома были сожжены дотла. Солдат заглянул в один из домов. Перед ним вновь предстала картина войны, и чем более ясной становилась ее предыстория, тем сильнее сжималось железной хваткой сердце молодого солдата.

К стене гвоздями и старыми ржавыми цепями от велосипеда было прибито изуродованное ударами и порезами тело мужчины. На столе лежала оголенная обезглавленная женщина. Прямо у двери лежала оголенная девочка со вспоротым животом. Их маленькая дочь. На глазах у отца и мужа были изнасилованы и убиты жена с ребенком. Потом добили и его.

Солдат в полуобморочном состоянии отошел от двери и упал на середине улицы. Он горько зарыдал. Не это ли ваша война? Не это ли то, что вы скандируете с высоких помостов? Не это ли то, что ты, Великий и Всемудрый Лидер, прикрываешь благородными речами об интересах Родины? Неужели это то, что так нужно людям?

Карзах поднял голову. Половина его лица была измазана в дорожной грязи. Ливень нещадно поливал спину. Рейверий встал, опираясь на дрожащие руки, и пошел дальше, к дому Ленграны.Он шел, с трудом переставляя ноги. Дом наполовину сгорел. На пороге лежал отец Ленграны с восемью кухонными ножами, воткнутыми в спину. Его руки были связаны. Солдат вошел в дом. Его беременная нагая девушка лежала на кровати вниз животом. Рядом с ней лежала ее мать. Перед смертью их изнасиловали, как всех остальных.

Солдат похоронил всю семью перед домом. Поставил доски, где написал имена убитых. Долго простоял перед могилами, рыдая. Шел ливень. Это ли та война, которую жаждут правительства Дользандрии и Воли Никларнгов?

Карзах не мог понять: почему он не смог их всех защитить? Как же никларнгцы сумели обойти заставу по болотам? Как им удалось ударить в тыл, пока все праздновали «победу»?

Лишь много позже Карзах узнал, что никларнгцы действительно обошли дользандрийцев по болоту и выдвинулись к деревне Старый Пень. Их встретило несколько отрядов дользандрийских солдат, которых предусмотрительно отправил городской военный исполняющий. Но никларнгцы не добрались до деревни. Дользандрийцы победили. Победили и вернулись в деревню, поедая в приступе эйфории все продовольственные запасы деревни и домогаясь до девушек. Начались драки. Мужчины стали с кулаками защищать жен и дочерей. Солдаты взялись за оружие. От безысходности женщины взялись за ножи. Начался праздник насилия. Началась бойня. Женщин, детей и мужчин изуродовали и убили свои же солдаты.

Служба Карзаха в армии продолжалась. Он каждый день видел чудовищ, которые совершили эти зверства. Он смотрел в их лица. Эти солдаты пили и веселились. У них не было раскаяния. Им было плевать. Их никак не наказали. Карзах навсегда запомнил, как ему ответил Алексир Гризморий, когда Рейверий сообщил тому о злодеяниях сослуживцев. Алексир сказал: «Что ж поделаешь, солдаты победили, это их добыча». Вот оно как оказывается. Добыча. Это просто добыча.

*

Карзах вновь открыл глаза. Он не заметил, что вслух рассказывал свою историю. Он упал в ту бездну войны, которая когда-то поглотила его сердце. Гремзирдр, стоявший у двери, и ольдейрин, допрашивавший Карзаха, потупили взгляды. Кто знает, возможно, каждый из них хранил свою историю.

– Вернемся к теме разговора… – Еле слышно сказал ольдейрин и откашлялся. Он больше не поднимал глаз.

– Когда я гулял по улицам города, я с упоением читал все эти плакаты, лозунги. Воззвания к войне, милитаризму, защите своего народа от внешнего врага. Я с удовольствием пошел в армию. Меня очаровывало знамя Дользандрии. Я был верен всей душой нашему Лидеру. Я ощущал, что у меня есть великий долг. Однако потом я увидел личину войны. Увидел, к чему ведут эти лозунги, плакаты и флаги. И вот тогда я в первый раз усомнился: а не слишком ли это кровавый долг?

Сотрудники ОПНО испуганно оглянулись в разные стороны.

– Авторитет нашего Великого и Всемудрого Лидера Мерала Смальгера непререкаем. – Неуверенно сказал агент. – Пожалуйста, подбирайте слова. Все, что вы скажете, может быть использовано против Вас.

Карзах медленно выдохнул и немного посидел, собираясь с мыслями.

– Хорошо, давайте следующие вопросы.

– Нас все же интересует истинная причина вашего прибытия в Старгром.

– Я же уже объяснил. Я хотел помочь в очистке улиц Старгрома.

– Но вы недавно сказали, что прибыли раньше, чем началась эпидемия. – Ольдейрин снова что-то недоверчиво записал в блокнот.

– Да, я просто устал. В поиске работы я прибыл. – Карзах понял, что потерял концентрацию после тяжелых воспоминаний.

– Интересно. Можете сказать, до какого звания вы дослужились?

– Квартальный военный исполняющий. У вас должна быть эта информация.

Они снова хотят запутать Карзаха. Сколько еще придется просидеть в этой долбаной комнате?

– Да, мы обладаем подобной информацией.

Ольдейрин долго просидел, облокотившись на руку головой и смотря на железный стол. Протерев глаза, он взял свой блокнот, поднялся со стула и подошел к небольшому окошку, в которое светила Огненная Звезда.

– На сегодня все. Стрелок, отведите гражданина в камеру. Лазарет ему уже не требуется.

– Слушаюсь.

Гремзирдр подошел к Карзаху. Рейверий встал и пошел в свою камеру в сопровождении 3-х метрового быка. Ольдейрин стоял у окна. Определенно, у каждого есть своя история.

*

Айка лежала на хлипкой кровати, свесив одну ногу. Она сняла свою любимую косуху, потому что в квартире стало слишком душно, даже несмотря на очиститель воздуха. Со второго дня уже все пошло не по плану. Как собственно и все в жизни Айки. Утром позвонил Таверий и сказал, что красарк уже в пути. Однако, уже день. А проводника, как не было, так и нет. Девушку съедало паршивое чувство ожидания. После таких событий – просто лежать на кровати, плюя в потолок? Айка уже обдумывала план своих действий. Она уже была готова выдвинуться в ближайшие часы, если красарк все-таки не придет. Не ее это любимое занятие – абсолютное безделье.

В глубине души Айка корила себя за то, что не бросилась с кулаками на агентов ОПНО. Они уносили человека, который спас ее от жесточайшей участи. А она стояла за дверью, затаив дыхание. И все же… Что могла она сделать против 3-х метровой груды мышц и мяса?

Муки девушки прекратились, когда в дверь, наконец, громко постучали. Все же проводник прибыл, хоть и опоздал на добрых несколько часов. В конце концов, Айка тоже всегда опаздывала.

Кригрейн энергично поднялась с кровати и прошла в коридор. Тело перестало болеть. Ренебодерин сработал отлично. Девушка открыла дверь и отскочила из-за какого-то пронзительного испуганного писка. Красарк, по размерам уступающий среднестатистическим показателям своих сородичей, испуганно выдохнул и оперся на колени.

– Ты что, совсем больной?! – Айка круглыми глазами смотрела на крысу.

– Простите меня, о чарующая человечья женщина, я немного пуглив. – Красарк пытался отдышаться, схватившись за сердце. – И работа моя ничуть не способствует укреплению моих слабых нервов. За что ж мне…

– Так, парень, давай с тобой сразу договоримся: любезности свои идиотские ты прекращаешь, или я тебя прибью за первым же поворотом!

Красарк съежился от страха.

– Гъмиък Пътръи Тъдуъф, воинственная человечья женщина, настоящему красарку тяжело не выказывать своей восхищение собеседником, но я потрачу все свои силы, чтобы не воспевать твои лучшие качества!

– Потрать все свои силы, чтобы хотя бы представиться.

– Ох, как же я бескультурен! – Красарк театрально закрыл лицо рукой. – Я Римгрий Готенбурий, и я твой проводник!

Римгрий протянул руку для приветствия.

– Айка Кригрейн. – Девушка неохотно пожала руку красарку. Вопреки ее ожиданиям, рука крысы была чистой. Более того, от Римгрия очень хорошо пахло качественным шампунем.

– Ладно, проходи. – Айка отошла от двери. – У тебя есть план?

– Разумеется! Я очень хорошо продумал наш маршрут, и готов тебе все-все рассказать!

– Пошли на кухню.

Римгрий прошел на кухню вместе с Айкой и расстелил на столе бумажную карту Старгрома. Красарк подскочил, когда картой случайно снес со стола жестяную банку.

– Вот здесь. – Готенбурий прокашлялся. – Это твоя квартира. Практически на самой окраине Восточного района. Покинуть район мы можем по этим двум дорогам, зависит от ситуации. Здесь мы подойдем к воротам Мертвого района. Со мной тебя туда пустят. Передохнем в баре «Серебряная вилка». Оттуда двинем по единственной дороге в Северный район. В этом районе есть выход в небольшую лесополосу, где и располагается еще одна дорога в Синий район, а там уж ты свое ОПНО и найдешь!

Изначально, бары Дользандрии были заведениями, где люди исключительно пили и били друг другу морды. Однако возросшая необходимость в ночлеге привела к тому, что бары расширились и тоже стали предлагать съемные комнаты.

– Звучит очень сомнительно, крысеныш… – Айка задумалась.

– Ты должна доверять Римгрию, о скептичная человечья женщина! – Возразил красарк.

– Тут есть несколько загвоздок. – Айка указала пальцем на карту. – Во первых, Северный район разделяет посередине основная улица. Ты уверен, что мы пройдем без проблем?

– Конечно! Военные не суют носа дальше своих застав!

– И вот вообще никаким образом не патрулируют основную улицу?

– Нет, о дражайшая сторонница скептиков!

– Слушай, ты достал со своими восхвалениями.

– Я стараюсь держать себя в руках!

– Ладно, речь не о том. Хорошо, мы минуем Северный район. Я вижу четыре пути, по которым мы можем пройти. Однако, чувак, ты можешь мне уверенно сказать, что входы в Синий район, где расположено ОПНО, никак не охраняются?

– Охраняются! Еще как охраняются, о недове… прошу прощения. Дорога, которую я тебе показал, охраняется менее всего, но это и не важно. Я проведу тебя путем, которого нет на карте.

– Дом контрабандистов?

– Ты разрушила мою интригу! Ты местная?

– Когда-то была.

– Эх, я тебя понял.

Красарк с довольным лицом свернул карту и положил себе в рюкзак.

– Выступать нужно уже сейчас. – Весело сказал Римгрий.

– Конечно сейчас, ты и так опоздал на несколько часов.

– У Римгрия возникли небольшие трудности, отчего ему пришлось задержаться!

– Мне только косуху накинуть, и я готова.

– Как тебе будет угодно!

Айка ушла в зал и взяла свою любимую косуху. На улице жарко, но порывы ледяного ветра не давали спокойно походить в майке. Хотя Айка не снимала косуху даже летом. С ней она чувствовала себя защищенной. Множество воспоминаний было связано с этой косухой. Девушка оделась, взяла небольшой рюкзак, который ей подарил Таверий, и вышла в коридор, где ее ждал Римгрий.

– Готова?

– Да. У меня в рюкзаке еды и воды на пару дней. Мне хватит?

– Хватит, хватит! Мы долетим до Синего района, словно ветер!

– Что-то не верится.

*

Карзах сидел в одиночной камере с грязным окном, укрепленным решеткой. С потолка постоянно сыпалась побелка. Давно не крашеные стены выглядели жутко. На самом деле, Карзах прожил в подобных условиях пять лет. Только в комнате людей было больше. Казарма в болотах Пограничного Круга была в еще более плохом состоянии, чем тюремная камера. Солдаты Дользандрии постоянно болели и травились привозимым провиантом. Лишь когда Карзах возвращался с деревенской едой, бойцы с удовольствием уплетали нормальную пищу. С потолка сыпались тараканы, а вечерами съедали комары.

Тем не менее, даже после смерти Ленграны Карзах сумел сохранить веру в людей. Он искренне верил, что каждому со временем воздается по заслугам. Сейчас эти монстры сидят на очень высоких постах: смотрители военного района и контролеры военного раздела. В Дользандрии это очень высокие звания, очень уважаемые. Эти звери теперь сидят и отправляют молодых людей в болота Пограничного Круга, жрут на официальных мероприятиях, посвященных армии, скандируют по телевизору, чтобы молодежь бросалась за них на пулеметы и танки. Эти мрази до самого конца будут стоять за режим, который кормит их свиные рыла. Насильники, убийцы, садисты, выродки и деграданты сидят на высоких постах Дользандрии. Сидят и пропагандируют насилие. А Карзах все еще продолжает верить, что жизнь их накажет.

В коридоре послышался нарастающий топот. Вдалеке открылась железная дверь, отделяющая основной корпус ОПНО от политических преступников. Хотя, стоит отметить, что политический преступник здесь был лишь один. Все камеры, кроме той, в которой сидел Карзах, были пусты. Люди умирают тысячами. Сажать уже некого. Шаги начала усиливаться. Ближе, ближе. Совсем рядом.

За железными прутьями, которые отделяли камеру от коридора, появился ольдейрин, допрашивавший Карзаха. Он держал в руке маленький деревянный стул, который поставил рядом со входом в камеру.

– Вы не спите? – Ольдейрин сел на деревянный стульчик.

– Нет, мне было достаточно просто полежать, чтобы отдохнуть.

– У вас стойкий организм.

Карзах лег на тюремную койку.

– Вы пришли продолжить допрос?

– Я бы не назвал это допросом.

– Зачем же тогда вы пришли?

– После своей истории вы сказали, что то был первый раз, когда вы усомнились в справедливости, которую несет сегодняшний режим. Когда вы усомнились во второй раз?

– Хотите всеми силами упечь меня за решетку? Подсудные разговоры хотите использовать в качестве доказательств? Где же ваш диктофон?

Ольдейрин протер усталые глаза и замолчал на несколько секунд, рассматривая железную дверь в конце коридора.

– Меня зовут Нинтранд Лорбурт. Я работаю в ОПНО уже 12 лет. По сути, у нас непыльная работа. Много ума не надо. Агенты покрепче вышибают из людей мозги, а агенты поменьше вешают любую политическую хренотень, которая только в голову взбредет. Что вы на самом деле думаете, Карзах, о том, что происходит вокруг?

– Я всецело уверен в правильности действий Великого и Всемудрого Лидера и Министерств.

– Ладно. И все же. Может, вы расскажете мне, когда вы еще усомнились в режиме?

– Моя вера в Лидера крепка как никогда.

Нинтранд и Карзах сидели в полном молчании несколько минут, разделенные железными решетками. Палач и обвиняемый пытались понять друг друга.

Ольдейрин несколько раз вопросительно посмотрел на арестованного.

– Вас кормят в камере?

– Кормят.

Нинтранд поднялся, взял в руку небольшой деревянный стульчик, и пошел назад по коридору в пугающую железную дверь, из которой он пришел. Карзах закрыл глаза. Все же ему нужно поспать, чтобы нормально отдохнуть. Квартальный военный исполняющий Рейверий уже смирился с безысходной мыслью. Он отсюда не выйдет.

*

Айка и Римгрий уверенным шагом двигались по улицам Восточного района. Красарку было несколько некомфортно двигаться идти на одном уровне с Айкой. Помимо того, что у него были неуклюжие крысиные лапки, он был еще и меньше среднестатистического представителя своего народа. С другой стороны, этот маленький крыс сумел стать одним из самых востребованных проводников, которого часто нанимают контрабандисты. Несмотря на свой не внушающий доверия внешний вид, Римгрий очень смышленый хитрец и толковый специалист в своем деле.

Единственное, что раздражало Айку – это откровенная трусость и излишняя осторожность Римгрия. Он подскакивал от любого шороха. Вполне вероятно, что он даже не исключал мысль о том, что один из мертвецов может неожиданно схватить его за лапу. Айка прочистила горло.

– Слушай, чего ты такой пугливый?

– Ох, не обращайте внимания, зоркая воительница. – Замялся Римгрий. – Мою работу никак нельзя назвать безопасной. Я постоянно хожу по лезвию ножа, и это привило мне некую особую осторожность.

– Осторожность? Ты обсираешься при каждом шорохе. Мне казалось, для твоей работы, наоборот, нужна изрядная толика храбрости.

– Я готов рассказать тебе множество интересных историй. Но разреши мне, строгая искательница, оставить некоторые из этих историй при себе!

– Ладно, если это что-то тяжелое…

– Неподъемное для меня на данный момент.

– Ладно, забей.

Путники остановились перед дорогой, ведущей прочь из Восточного района. Перед ними раскинулся глубокий канал, в котором когда-то текла вода. Завораживающая пропасть являла собой воплощение человеческого стремления к контролю над всем, чем можно. Несусветная бетонная пропасть, пропахшая нечистотами, на которой красовались тысячи больших и малой надписей, сделанных баллончиком с краской. Картинки, матерные слова, нарисованные половые органы и произведения искусства, сделанные настоящими художниками, умещались в одной бетонной пропасти.

Дорога уходила чуть вниз и вела к массивному мосту. Проблема была только в том, что мост был перегорожен баррикадой из мусора, колючей проволоки, заборов, железных листов, ворот и мебели. Заграждение достигало высоты четырехэтажного дома.

– Вот дела… – Почесал голову Римгрий.

– Тьфу, мать твою, и что это?

– Эх, похоже, Мертвый район расширяют. Ну, или бегут.

– Бегут?

– Мертвый район же с Вампирским по соседству располагается. Так вот скиргмеры остальных данкликергов потихоньку и отгоняют подальше от своих границ. Сферу влияния, так сказать, свою расширяют.

Техновампиры всегда ненавидели, когда их называли скиргмерами. Национализм с перегибом занимал достаточно крепкие позиции в умах жителей Дользандрии. Министерства никак не пытаются решить проблему с «очистительными пятыми днями». Чтобы хоть как-то защититься от агрессивных и пьяных людей, представители различных народов стали селиться рядом в одном или двух районах, в зависимости от того, какой процент они составляли от общего населения. Бегущие от проявляемого по отношению к ним насилия людьми, они стали называть себя данкликергами, обобщая этим словом все народы, кроме людей. Человека они стали называть виндликергом.

Данкликерги составили свой язык на основе красаркского, которым, впрочем, пользуются не слишком часто. Они оградили свои районы стенами, оставив лишь по несколько контролируемых входов. По обыкновению, наиболее радикально настроенные элементы начали вооруженную борьбу. Вопреки воззваниям мирной части своих сородичей, террористы, которые стали называть себя ликмебалькрами, начали устраивать стрельбу на улицах города, поджигать дома и взрывать машины. Подобные акции террора приводили к еще большим масштабам «очистительных пятых дней», в ходе которых порой убивали до 5% населения данкликергов. Наиболее воинственные и агрессивные элементы с обеих сторон разжигали межнациональную ненависть в невиданных масштабах. В каждой голове до сих пор крутится один и тот же бесконечный цикл «Кровь за кровь». Долго ли еще на улицах Дользандрии будет течь кровь?

От виндликергов и данкликергов особняком стоят техновампиры. Они немногочисленны, и селятся всегда в одном районе, который непременно огораживают, оставляя несколько входов. Техновампиры ненавидят, когда их причисляют к данкликергам, и терпеть не могут, если их как-то пытаются причислить к расе людей. Они редко, когда выходят в другие районы, но и, в свою очередь, не позволяют чужакам прогуливаться по их территории. Только военные и представители власти могут свободно ходить по районам вампиров. В каждом районе есть негласный руководитель, который отстаивает права и интересы своего народа. Хотя трудно сказать, что ему или ей удается отстаивать какие-то права, потому что в Дользандрии все граждане имеют, как правило, только обязательства. К тому же Великий и Всемудрый Лидер не так давно официально поручил Министерствам разобраться с вопросом о самоуправлении техновампиров. По его мнению, они имеют слишком много прав в обществе, в котором у граждан прав априори быть не может.

Примерно в такой враждебной атмосфере рождаются дользандрийские дети. В атмосфере борьбы за жизнь и ненависти к другим. В атмосфере, когда твоя единственная цель – это по трупам вылезти из канализации, куда тебя обратно запинают сапогами военные и политическая полиция.

Айка почесала затылок.

– Ты, вообще, каким путем сюда добрался?

– Я не с Мертвого района шел. У меня были дела в другой части Восточного района, Айка!

– Ты что, целый день перся до моей квартиры с другой части района?!

– Нет, нет, я же говорю, у меня были дела, о злостна…

– Ладно, все. – Айка тяжело вздохнула. – Проехали. Как мы попадем в Мертвый район?

– Тот второй путь, который я упоминал. – Римгрий хитро улыбнулся. – Мы по нему пройдем.

– Там же тоже мост?

– Да.

– И ты уверен, что он тоже не завален?

– Это неважно, главное, что там есть спуск в канал.

– Ты про калитку с колючей проволокой, по которой пущен ток?

– Насчет этого не волнуйся, это уже моя работа!

От громко сказанной Римгрием последней фразы несколько ворон взлетели вверх из окна многоэтажки., от чего красарк испуганно подпрыгнул, нервно пискнув. Айка невольно улыбнулась.

Путники несколько часов шли вдоль бездонного канала. Айке становилось грустно от пустых многоэтажных зданий, открытых окон, с которыми играет ветер. Повсюду рос бурьян и раскрывались нежные цветы. Айки очень хотелось бы вдохнуть их прекрасный запах, который она обожала в детстве. Но ей даже и подумать было страшно вытаскивать капсулы, благодаря которым она дышит чистым воздухом.

У одного из входов в подъезд девушка увидела свой любимый цветок. Он называется «скиталец». На уроках биологии учительница Лемандилла Альсидий объясняла, что это очень эгоистичный и сильный цветок. Он забирает себе все питательные вещества из земли, отчего любая растительность вокруг него в радиусе двух-трех метров погибает. И больше рядом с ним ничего не растет. Его стебель вырастает размером с человеческий рост, а на конце этого крепкого стебля покоится большой нежно-розовый цветок с множеством огромных лепестков. Особенно интересен аромат, который он источает. Так получается, что люди делятся на две половины, когда говорят, чем же пахнет этот прекрасный цветок. Одни чувствуют аромат земляники с корицей, а другие – запах свежего меда.

Айка обожала «скитальца». Она была одной из тех, кто чувствовал манящий земляничный запах. Ей хотелось подойти и забрать цветок с собой, но она понимала, что просто убьет это чудесное создание. Она бы никогда не позволила себе подобное.

Уже начинало темнеть. Огненная звезда заходила за горизонт. Небо окутывалось багряными красками, от чего вид мертвого города навевал непреодолимую тоску. Потихоньку верх брала усталость. Путники шли молча, каждый задумавшись о своем. Когда Айка хотела было уже начать конфликтный разговор, Римгрий радостно воскликнул, указав на калитку, выделившуюся в высоченном заборе спустя множество километров. Мост, как и ожидалось, был забаррикадирован аналогично первому.

– Ну что, друг. – Айка села на капот какой-то машины, переводя дух. – Как мы через калитку пройдем?

– Лучше готовь фонарики, Айка! – Красарк достал большую связку ключей. – У меня от всех дверей ключи есть!

– А, так вот твой козырь в рукаве. – Айка улыбнулась, не скрывая удивления. – Так у тебя от всех государственных объектов ключи есть?

– Нет, нет, ты слишком добра к Римгрию! У меня есть ключи от различных калиток, решеток, ворот, контрабандистских путей, но не от государственных объектов! Все, что связано с дорогой – это все мое!

– Хорошо, хорошо, открывай, дружище. Только у меня нет фонарика.

– Возьми у меня в рюкзаке. – Красарк скинул свой рюкзак и двинулся к калитке.

Айка подошла к массивному рюкзаку, который таскал с собой Римгрий. Он был очень старый, но явно качественный. Кожа, из которой он был сделан, изрядно потерлась, но нигде не было видно ни одной заплатки или отверстия. Айка открыла рюкзак и начала рыться в груде вещей. Одежда, консервы, вода, коньяк, изолента, всякие инструменты, ключи, непонятные устройства, лекарства… удивительно, что у крыса тут нет переносного дома во всей этой груде полезных вещей. А вот и фонарик. Айка порылась еще в надежде найти второй, однако еще одного источника света не оказалось.

Стало слышно ворчание. Красарк с ругательствами подбирал один ключ за другим, пытаясь открыть калитку. Тем временем, Кригрейн накинула на плечо тяжелый рюкзак напарника и села на дорогу рядом с Римгрием.

– Ну что там?

– Ключей у Римгрия очень много! – Красарк хихикнул. – Приходится каждый раз подбирать нужный.

Спустя несколько минут замки на калитке, наконец, щелкнули по несколько раз и Римгрий убрал массивную связку ключей обратно в свой рюкзак.

– Готово, о нетерпеливая искательница приключений! Сочту за честь, если Вы первая ступите в обитель неизведанного!

– О да, настоящий храбрец.

– Сигаретку? – Римгрий достал пачку сигарет с обработанной ржавчиной.

– М, ржавчина. А дерьма еще дешевле ты не нашел?

– Ваш покорный слуга – не богатый красарк! К сожалению, позволить я себе могу только ржавчину.

– Ладно, давай. – Айка взяла сигарету и достала свою серебряную зажигалку. – Спасибо.

Путники закурили, стоя перед бетонной бездной, которая постепенно затягивалась темнотой. Огненная Звезда неуклонно оставляла Айку и Римгрия на произвол судьбы. Дешевые сигареты оставляли отвратительный привкус во рту.

Как там Карзах? Как она сумеет его вытащить? Может, стоит просто повернуть обратно, наплевав на все? Айка ведь знакома с Карзахом всего два дня. Нет, она не может повернуть. Рейверий спас ее. Сдержал слово. Однажды, Айка уже оступилась. Она бросила человека, который в ней нуждался. Она не сделает этого снова. К тому же, она все равно решилась сделать то, ради чего приехала.

Айка тоже не могла назвать себя богатой. Она путешествовала по городам и устраивала подпольные концерты со своей метал-группой. Выручка была небольшая, а затем участники и вовсе рассорились, разойдясь в разные стороны. Айка делала арты на заказ, продавала изображения, фотографии и права на них. Она старалась зарабатывать творчеством, потому что это было то, что ей поистине нравилось. Кригрейн постоянно пытались привлечь к уголовной ответственности за тунеядство. Дользандрии нужны были только верные Лидеру, лояльные власти художники, актеры, поэты и прочие продажные деятели искусства. Однако Айке всегда удавалось улизнуть. Она четко для себя решила – на завод она не пойдет.

Незадолго до начала эпидемии девушка вернулась в Старгром, работая по своей стандартной схеме. Она долго не решалась признаться себе, зачем она действительно вернулась. Но теперь она готова.

Айка бросила окурок в бездну.

– Ну что, Римгрий, ты готов?

– Конечно, готов! С радостью разделю с тобой путь в это мрачное логово!

– Иди за мной. – Айка включила фонарь. – Только не отставай.

Путники начали свой спуск по длинной бетонной лестнице. Римгрий боязливо наступал на каждую ступеньку. Однако стоит признать, ему действительно удавалось не отставать.

Чем ниже спускались Айка и Римгрий, тем темнее становилось. Огненная Звезда давно затерялась за многоэтажками и бетонными стенами канала. Шаг за шагом спуск становился мрачнее и опасней. «Блять!» – выкрикнула Айка, когда оступилась и едва ли не полетела вниз головой до самого дна канала, но не отстающий ни на шаг Римгрий мгновенно среагировал, схватив ее и удержав на месте, где она и стояла.

– Смотри под ноги, Айка! – Красарк испуганно дышал. – Полет вниз отсюда чреват неминуемой гибелью.

– Здесь ступеньки наполовину убитые.

– Это правда. Я бы с удовольствием провел тебя по мосту, но, к сожалению, их забаррикадировали капитально.

Путники продолжили идти по лестнице.

– Откуда они только столько мусора нашли и колючей проволоки.

– В Старгроме с этим проблем нет. Да и данкликерги достаточно трудолюбивый народ. – Пояснил Римгрий.

– В чем смысл строить такие баррикады? Вы же и сами не пройдете по этим мостам.

– Для данкликергов важно, что люди из Восточного района не пройдут, а в Северном практически все вымерли. Туда, в основном, мы и расширяемся.

– У тебя есть «Цепь»?

– Нет, мне повезло.

– А много вообще болеет данкликергов?

– Ну, лично я бы сказал, что у нас процент болеющих поменьше. Хотя погибло тоже достаточно большое количество. А ты как?

– У меня тоже иммунитет.

– Боги сжалились над нами. На самом деле, сейчас очень мало уже осталось больных цепью. Я думаю, скоро город откроют.

– Ты центральноверец?

– Он самый.

После долгого спуска Айка, наконец, увидела бетонный пол. Айка и Римгрий остановились перевести дух.

– Нам теперь прямо. – Сказал Римгрий. – Канал пуст, поэтому мы сможем спокойно его пересечь и подняться на восточную дорогу, откуда мы спокойно достигнем ворот Мертвого района.

– Твою мать, нам еще подниматься столько же.

– Придется поднажать, Айка! Мы не сможем перевести дух, пока не доберемся до бара.

– Здесь же черт-те сколько пустых квартир. Город практически пуст!

– Мертвый район не так пуст, как тебе кажется.

– Ладно, ты проводник. Пошли.

Подъем наверх оказался труднее, чем ожидалось. Айка и Римгрий все чаще и чаще останавливались, чтобы отдышаться. Самое опасное было то, что ноги стали болеть от усталости и заплетаться из-за многочасовой ходьбы.

Когда путники выбрались из канала, на улице была уже полная темнота. Вдалеке виднелась высокая, собранная из железных листов стена Мертвого района.

– Ну вот, еще часа два пути, и мы на месте. – Римгрий тяжело вздохнул.

– Еще два часа?!

– Да, к сожалению.

Айка вытерла мокрый от пота лоб. Любопытства ради она вытащила из носа прозрачные капсулы, которые защищали ее от трупной вони. Чисто. Вокруг все было убрано. Поднялся сильный ледяной ветер, который приятно остужал лицо. Вечер принес с собой прохладу. Дневной зной сейчас представлялся чем-то нереальным. Впереди еще два часа пути, но Айка знала, что это еще не самое сложное в ее походе. Нужно каким-то образом еще пробраться в ОПНО и устроить побег. Но ничего, она справится. Она не может опять проиграть.

*

Уже знакомая комната для допросов. Только на этот раз Карзаха привел молодой сотрудник-человек. Теперь он стоял у двери, наблюдая, чтобы соблюдалась законность. Хотя трудно припомнить случай, чтобы хоть раз агент ОПНО остановил другого агента, предотвращая избиение обвиняемого.

– Продолжим наш разговор, господин Рейверий? – Нинтранд положил свой блокнот на стол рядом с досье Карзаха, которое осталось здесь с утра.

– Я могу перед этим задать Вам вопрос?

– Думаете, Вы можете мне задать один вопрос.

– Мне так и не объяснили, в чем меня обвиняют. Я имею право знать, что случилось.

– Да, имеете. Что ж, мы подтвердили с утра всю информацию, и, в целом, на руку это вам не сыграло. На Вас пришел донос, господин Рейверий. Нам рассказали, что вы нелестно отзывались о нашем Великом и Всемудром Лидере, сомневались в правильности направлений политики нашего великого государства и склоняли людей к революционным действиям.

– Это полная чушь. Вы и сами знаете, как сотрудник ОПНО.

– Я знаю лишь то, о чем нам сообщили в доносе. В ваших интересах меня разубедить.

– А такое бывало?

– Что конкретно?

– Хоть кому-нибудь удавалось разубедить твердолобого агента ОПНО?

– Следите за языком! – Возразил молодой агент у двери.

– Ольманд. – Нинтранд устало посмотрел на сотрудника. – Ваша задача: следить за безопасностью. И законностью проведения допроса. Прошу вас замолчать.

Молодой человек недовольно оперся спиной о стенку.

– Ваша жизнь зависит от того, поверю ли я вам или нет. – Продолжил ольдейрин. – Я настоятельно прошу вас рассказать мне, где и когда вы позволяли себе высказывания против нашего Лидера?

– Не припомню такого.

– Быть может, вы сможете припомнить моменты, которые вы бы лично сочли за нечто невинное, но мы объясним Вам, что подобными словами разбрасываться не стоит. Вам зачтется честность, когда будет приниматься решение о Вашем наказании.

– Слушайте, я устал от этой ерунды. – Карзах откинулся на спинку стула. – Если бы вы хотели меня посадить, вам бы и доказательства не понадобились. Вы имеете право сажать людей на основании доноса! На основании бумажки, на которой можно безосновательно намалевать все, что угодно ради каких-то своих личных целей. Что именно вам нужно от меня?

– Вы обязаны отвечать на вопрос! – На повышенных тонах сказал молодой агент. – Как вы смеете препираться с сотрудником ОПНО!

– Ольманд! – Нинтранд внимательно посмотрел на нервного коллегу. – Покиньте помещение!

– Это противоречит процедуре проведения…

– Это приказ!

Молодой человек нервно оглядел присутствующих. «Слушаюсь!» – сказал он и вышел из комнаты, закрыв за собой дверь.

Нинтранд долго сидел молча. Он опустил глаза на блокнот, о чем-то задумавшись. Потом он достал небольшой диктофон из кармана и выключил его, положив на стол. Карзах только сейчас обратил внимание, что в комнате для допросов не было камер. Нетрудно догадаться, что это сделано для того, чтобы сотрудники ОПНО могли писать любые сказки о том, как проходил процесс допроса. Нинтранд Лорбурт потер свой черный олений нос.

– Я не записываю разговор. – Сказал ольдейрин. – Перед тем, как началась эпидемия, я готовил семью к переезду. Они до сих пор сидят дома, в Шлеме Больгра, и ждут отмашки. Но когда началась эпидемия, я заболел. И так получается, что когда ты одной ногой в могиле, ты становишься честен перед собой. Я начал думать. Я стал задавать вопросы, на которые не мог сам найти ответа. Почему идея ставится выше человеческой жизни? Зачем нужна эта идея, если она призывает к убийству и смерти? А главное, заслуживаем ли мы тот режим, в котором живем?

Карзах молчал, но внимательно слушал Нинтранда.

– Вас бы уже давно посадили, Карзах. Я сгубил столько дользандрийцев… но даже и подумать не мог, что делаю нечто несправедливое. Возможно ли вырасти свободолюбивым и думающим гражданином, если тебя с самого детства учат стрелять из автомата, взрывать людей гранатами, показывают фильмы о том, что война – это великая и необходимая вещь? Когда тебя натаскивают на ненависть к другим расам, народам, к деятелям искусства, к тем, кто не похож на тебя. Когда травят тех, кто хочет, чтобы гражданин оставался личностью. Сможет ли вырасти личность в таких условиях? Почему кто-то решает, что нам нужно умирать за идею? Вы сможете ответить на мои вопросы, Карзах?

Карзах не мог ответить. Как и у Нинтранда, в нем боролись два начала: ребенок, которого вырастили шестеренкой с винтовкой в руках, и дользандриец, который хотел фениксом подняться из пепла, где его с грязью и кровью смешало правительство. В груди каждого гражданина, который задавал себе вопросы, рос тяжелый, безысходный, леденящий душу крик, который стихал так же быстро, как и нарастал. Дользандрийское правительство не особо паниковало по этому поводу. У них были бронетранспортеры «Вечный» и тяжелые артиллерийские установки «Брешь». Они были готовы в любой момент утопить в крови собственный народ.

Карзах молча сидел, направив взгляд в окно, где улицы уже покрыла непроглядная ночь. Блеклый свет потолочной лампы терялся в темных красках. Человек и ольдейрин, сидевшие в этой жуткой комнате, смотрели в маленькое окно, за которым была только ночь.

Нинтранд что-то долго черкал в блокноте. Оценивающе смотрел. Перечитывал. Потом бросил ручку и опять отвернулся к окошку.

– На сегодня все. – Заключил Нинтранд. – Ольманд!

Нервный молодой человек вернулся в комнату для допросов. Он презрительным взглядом смерил Рейверия, сидящего за железным столом в наручниках.

– Ольманд! Отведите Карзаха Рейверия обратно в камеру. Мы продолжим допрос завтра.

– Слушаюсь!

Ольманд с важным видом вывел Карзаха из комнаты. Ольдейрин остался сидеть, посматривая в свой блокнот и о чем-то размышляя. Быть может, о чем-то очень важном. Ведь мало кто может точно сказать, что же действительно на уме у сотрудника ОПНО. На блокноте очень красивым почерком было аккуратно написано четверостишие:

Умирают надежды горящие угли,

Тихонько дверь открывается в ночи,