Читать книгу О волках и розах - Артем Вадимович Журавлев - Страница 3

Капли крови стекали с мертвых листов, падая на холодный снег. Лед таял на белоснежной коже, а капли пота оставались на лбу и сухих губах. Хеймерик хмуро, но ничуть не осуждающе смотрел на убитых парня и девушку, лежавших перед ним со связанными руками. Сольвеиг сжимала в одной руке массивный топор лесоруба, а в другой – пистолет-пулемет «ВОК», Вальтраддарской Оружейной Компании. И Хеймерика, и Сольвеиг прозвали настоящими стереотипными скельсерридами. В бой они шли с топорами, подавляя противника огнем автоматического оружия, а по вечерам часами молчали, размышляя о Богах и месте каждого живого существа в этом мире. Сегодняшний день не был исключением, хотя тревога оказалась напрасной. Уже темнело.

– Это же просто дети! – Не сдержался молодой Рудар.

– Какие они тебе дети. – Хеймерик погладил рукой длинную черную бороду, заплетенную в косу. – У людей это уже взрослые лбы. Они живут меньше, чем мы, и стареют гораздо раньше. Самые неприспособленные и быстродохнущие существа в Торгензарде.

– Но ведь… Мы могли дать им уйти.

– Закрой уже свой рот, Рудар. – Нервно сказала Сольвеиг. – Мы продолжим придерживаться изначального плана. Убивайте любого человека, которого встретите на пути. До Ольмранника мы должны добраться незамеченными.

– Могу я хотя бы развязать им руки? – Спросил Рудар.

– Не трать на это время. – Холодно сказал Хеймерик и вытер окровавленный топор о рукав. – Спрячь тела, если тебе так хочется повозиться с трупами. Передохнем немного и продолжим путь. Я прав, Сольвеиг?

Скельсерридка немного замерла, обдумывая что-то в голове.

– Да. – Ответила она. – Передохнем и продолжим путь.

Отряд расположился у скалы, к которой присоседился лесной островок. Река медленно жила своим ритмом. Прозрачные льдины плыли по холодной воде. Несколько оленей пробежали прямо у главной палатки, энергично перепрыгивая через коряги и замшелые камни. Северный лес свободно дышал, отдыхая от людских машин и бензопил дровосеков. Снег тихонько таял у больших костров, вокруг которых собиралось сразу по десятку братьев и сестер по оружию. Казалось, дикая земля охотно принимает скельсерридов, массивных и физически сильных людей с белоснежной кожей, пришедших с островов Слайшцайнльен, где путник не сможет найти ничего кроме голых скал и немногочисленных, расположенных вдали друг от друга, поселений. Сурово воспитанные природой скельсерриды питали к ней большое уважение и продолжали называть себя детьми Волчьих Богов, забытых уже чуть ли не во всем Торгензарде. Хоть этот могучий народ порою называли людьми, скельсерриды настойчиво отделяли себя от тех, кто проживает на материках. Воители со Слайшцайнльена ревностно хранят свою историю и по сей день. Все источники и документы хранятся в закрытых архивах университетов, построенных немногим позже вальтраддарских. Лишь сами скельсерриды знают свои секреты, которые они все еще не готовы рассказать миру.

Рето смотрел на серое снежное небо, под которым совсем недавно пролилась кровь невинных. Он давно перестал чувствовать какое-либо сострадание к людям, хоть и был одним из них. Ведь это люди разрушили его жизнь. Люди отдали его тому чокнутому педофилу. Рето сжал челюсти от злобы. Подобные мысли донимали его нечасто, но как только они приходили, они занимали всю его голову. Парень посмотрел на свою ладонь, на которой красовался непонятный шрам. Такой глубокий. Самое странное было в том, что он совершенно не помнил, откуда тот взялся. Этот шрам будто с ним уже всю жизнь. Рето глубоко вздохнул и встал с огромного упавшего дуба, на котором просидел не менее часа. Во время привалов он часто уходил подальше от лагеря в поле или лес, чтобы побыть немного одному. Да, это было опасным занятием, но Рето не боялся смерти. Никто из скельсерридов-налетчиков не боялся смерти. Кроме тех, кто попал туда случайно или совершенно не имел понятия о том, куда он ввязывается.

Рето прошелся между кострами и увидел Сольвеиг вместе с другими вождями. Они сидели и что-то обсуждали, попутно делая глотки из больших деревянных пивных кружек. Наступала ночь, а значит в этом дивном месте отряд ее и переждет. Рето смотрел на своих друзей, которые стали для него родными. Они тоже приняли его, хотя скельсерридская гордость не позволяла им как то это выказать. Сольвеиг Лентария, как всегда хмурая, смотрела на горящие поленья. Языки пламени скакали перед ее лицом, играясь с тенями. Вот тень скользнула по ее выступающим скулам, а здесь коснулась сухих от мороза, красивых губ. Густые пшеничные волосы скрывали большой шрам от ножа, начинающийся на виске и опускающийся до самой шеи. Языки огня замерзали и затухали в ее леденящих голубых глазах. Ей было двадцать девять лет, хотя для живущих, в среднем, больше девяноста лет и стареющих гораздо позже людей скельсерридов, она была еще совсем молодой. Для многих даже слишком молодой, чтобы к такому возрасту уже стать одной из двух Первых Всадников Мтусрьякта и добрым другом скельдхеля Геслидихьта – Эрхсэля Дерсаса.

Рядом с Сольвеиг сидел человек, который стал для нее старшим братом. Хеймерик Слиббурт производил впечатление кровожадного и страшного человека, способного вгрызться в глотку любого, кто сидит сейчас в лагере. На самом деле, он был очень спокойным, мыслящим холодно в любой ситуации военачальником, предпочитающим тщательно планировать поход и каждое отдельное сражение. Когда-то Хеймерик тоже был Первым Всадником, но после одного неприятного случая, ему перестали доверять большое войско. Несмотря на то, что его сделали простым Вторым Дружинником, он стал правой рукой Сольвеиг, ее верным соратником, мудрым наставником и фактически вторым военачальником отряда налетчиков. Его грубое лицо с впавшими щеками, глубокими морщинами и густыми бровями украшали два ужасающих шрама, один из которых остался на носу, а второй на левой скуле. Он был гораздо старше своей «младшей сестры». Два месяца назад ему стукнуло шестьдесят два года. Хеймерик улыбался гораздо чаще, чем Сольвеиг.

Рето простоял некоторое время в тени, наблюдая за общающимися на отдыхе воинами. Только когда Хеймерик повернул голову и встретился глазами с парнем, единственный человек в отряде подошел и подсел к командирскому составу. Хоть Рето был еще в звании обычного дружинника, он явно был здесь любимчиком.

– …Недавно один говноед сравнил нас с Пехотой Первой Линии Аворструба! – Рассказывал о чем-то Мерзго Феркрен. – Говорит, мол, они здоровенные и сильные, и мы здоровенные и сильные, они несутся в бой с топорами, и мы несемся в бой с топорами, они не боятся смерти, и мы не боимся! Они тоже скельсерриды, говорит! Пришлось мне объяснять этому идиоту, что, во-первых, аворструбские пехотинцы, да и вообще волькрамарские солдаты – тупые. Это запрограммированные кретины, которые под влиянием каких-то сумасшедших идей бегут на пулеметы! А во-вторых, это все те же самые гхуски, безвольные рабы, которыми распоряжаются, как стадом. Кого на шерсть, а кого на убой.

– Но мы тоже бежим на пулеметы. – Неуверенно возражал Рудар.

– Да когда это хоть кто-нибудь из нас на пулемет бежал, как умалишенный? Да, никто из нас не боится смерти, но и жизнь не нужно отдавать просто так. Бездумно. – Продолжил Мерзго.

– Я боюсь смерти. – Глухо сказал Рудар.

– Боишься, так боишься. – Пожал плечами Феркрен и пригладил свои большие усы. – У нас здесь не тюрьма, сам вызвался в бой.

– Я не думал, что мы тут будем убивать гражданских. Простых парней и девушек.

– Гхусков и так полно на земле. Двумя больше, двумя меньше. Или ты думаешь, что если бы человек пришел на Слайшцайнльен, он бы не убивал наших сородичей? Он бы не просто поубивал, а еще бы и поиздевался! Это нормально у гхусков во время войны – пытать противника, издеваться над ним.

– О Боги, мы собираемся привезти обратно не меньше сотни рабов, неужели это хоть чем-то отличается от того, что вытворяют на войне люди?

– Отношение к этому отличается. – Мерзго поправил очки. – Люди врут сами себе. Говорят, что война – это плохо, что страшно и ужасно. А сами только и делают, что режут друг друга, как только представится повод и возможность. Наш же народ изначально говорил, что война и набеги – это часть нашей жизни, что наша мораль признает битву и пролитие крови во имя своих родичей, живущих на островах. Мы никогда не врали, что презираем сражение и верный топор.

– Звучит, как простое оправдание. Сути это не меняет, что мы грабим и убиваем других.

– Снимай с себя всю одежду и выкидывай оружие. – Холодно произнесла Сольвеиг, не отводя глаз от костра.

– Чего? – Непонимающе посмотрел на воительницу Рудар.

– Выливай пиво и отдавай кружку.

– Не понял.

– Спать будешь на холоде.

– Сольвеиг, ты чего… – Рудар в ужасе посмотрел на Сольвеиг, а потом на всех сидящих рядом воинов.

– Все, что ты сейчас пьешь, жрешь и одеваешь – добыто кровью. – Леденящим голосом продолжила Первая Всадница. – Хочешь выразить свое недовольство моими методами – не пользуйся ничем, что было добыто в кровавых сражениях нами, и теми, кто был до нас.

– Но это не значит, что я не могу говорить, как будет лучше поступить. – Рудар опустил глаза.

– Конечно, можешь, Рудар. – Включился в разговор Хеймерик, чтобы ослабить повисшее в воздухе напряжение. – Мы не дользандрийские диктаторы и не мреннемирдские тираны. Мы лишь хотим тебе напомнить, что ты доброволец. Ты сам вызвался в этот поход, хотя явно знал, что мы здесь не подарки гхускам раздаем. А раз ты пошел на такое опасное мероприятие, то изволь поступать так, чтобы не навредить твоим братьям и сестрам по оружию. В конце концов, мы будем прикрывать твой тыл и стоять с тобой плечом к плечу в бою, а не люди.

– Да, я понимаю. Я согласен, с вами всеми. Отчасти.

– Может обсудим что-то более стоящее на текущий момент? – Спросил Рето.

– О, Рето. – Мерзго улыбнулся. – Что мы должны обсудить?

– Например то, что из четырехсот воинов у нас осталось только двести восемьдесят семь бойцов, а Сольвеиг хочет довести нас до самого Сетома.

Сольвеиг недовольно обернулась на Рето. Но она сама учила говорить его только правду своим друзьям, особенно когда это касалось важного дела. Хеймерик пригладил бороду.

– Да, вопрос, конечно, болезненный и тяжелый. – Начал Хеймерик. – Но тут стоит…

– Да какой смысл нам сейчас возвращаться, кбарлы? – Не повышая голоса, сказала Сольвеиг. – Мы ходили взад-вперед по берегу, пытаясь собрать дерьмо, которое вынесло морем. Если мы доберемся до Сетома, мы получим шанс вернуться на Слайшцайнльен с гхусками и драгоценными металлами.

– Вот именно, что если доберемся. – Пессимистично отметил рыжеволосый Брокун Голария. На его отъеденных щеках затрепетали тени.

Сольвеиг встала с найденного в лесу сухого бревна и посмотрела в глаза каждому воину.

– Проклятье, кбарлы, нам выпал шанс войти в историю! – Глухим голосом громко заговорила Сольвеиг. – Вы сидите и ноете, как забитые псы, когда вас ведут в поход, величие которого сравнимо с походом «Бессмертного войска» Фахьтсара Фольмалия!

– Не голоси, Сольвеиг. – Хеймерик ухмыльнулся. – Ты и сама знаешь, как закончил Фахьтсар.

– Не ты ли только что соглашался с тем, что скельсерриды не боятся смерти? – Возразила Сольвеиг.

– Мы не кладем головы зазря. Фахьтсар прибыл с отрядом, равным по численности с целой армией. Этот скельдхель положил за один три четверти своих воинов, а другую четверть отдал в рабство, он потерял всю добычу и вернулся обратно на острова трусом и предателем собственного войска. Да, завоевал он много, но эти завоевания сошли на нет уже через несколько месяцев, а поэтам и писателям пришлось по его рассказам сочинять небылицы про великого «Свергтдирского Скельдхеля».

– Но мы не идем открытой войной на весь Свергтдир. Мы не повторим ошибку Фахьтсара и не вылезем из тени.

Нельзя сказать, что после пламенных обвинений командиров в трусости, те посмотрели на свою предводительницу со стыдом или решимостью идти до конца. Напротив, они взглянули на нее с легким недоверием, которое попытались скрыть. Только Хеймерик и Рето поддержали ее задумчивым кивком.

– Люди стали воевать лучше. – Задумчиво начал Хеймерик. – И поумнее. В прибрежных городах теперь ни черта не найти, кроме голодных собак и тощих стариков. Магазины пусты, а вещи еду привозят и в тот же день раздают по карточкам, чтобы не оставлять больших запасов. Посмеялись над нами Боги, когда дали нам голые скалы, на которых растет только всякая дрянь.

– Хватит уже об этом. Нам нужно воинственное настроение, а не упадническое. – Сольвеиг развернулась и, не попрощавшись ни с кем, грузным шагом пошла в свою палатку.

Недолго посидев, Рето кивнул Хеймерику и направился за ней. Тьма охватила лагерь, не подступив лишь вплотную к обжигающим кострам. Скельсерриды грели руки, варили глинтвейн и рассказывали друг другу байки о прячущихся в этих лесах чудовищах, которых они придумывали на ходу. Несмотря на тяжелое предстоящее путешествие, все были навеселе, и никто даже не думал о том, что на следующий день их жизнь может оборваться в очередном бою. Рето откинул полог и вошел в палатку.

Сольвеиг склонилась над небольшим деревянным столом. Ее лицо было мрачным как никогда. Будто нечто сжирало ее изнутри. Она не обернулась, хотя явно услышала, что кто-то пришел. Несмотря на то, что голова Сольвеиг была забита тысячами мыслей, с которыми она хотела бы поделиться, она лишь, как всегда, холодно бросила одну фразу.

– Что ты хотел? – Спросила она без интереса, не поворачиваясь.

– Правды. – Рето подошел к столу.

– Выражайся конкретней. – Сольвеиг повернулась к собеседнику.

– Ты ведь сама не хочешь идти в Сетом.

– Покажи мне, кто хочет.

– Ты сама говорила мне не лгать родичам.

– Ты пришел донимать меня?

– Нам нужно разворачиваться, Сольвеиг. Скельсерриды – это не людские рабы, которых можно вести на убой и кормить россказнями о патриотизме и великой цели.

– Убирайся.

– Может ты все-таки выслушаешь меня?

– Нет.

Еще некоторое время воины постояли в палатке в полном молчании. Потеряв надежду на продолжение разговора, Рето удрученно вышел на свежий воздух. Веселье продолжалось. Лишь единицы уже пошли отдыхать. Подальше от разгоряченных пивом друзей. Парень повернул налево и инстинктивно пошел в лес. Рето отлично ориентировался на местности, и ему не составляло труда прогуляться ночью в глухомани. В какой-то момент он понял, что идет на место, где «казнили» двух деревенских жителей, которые могли предупредить о надвигающейся угрозе с островов.

Коричневые листья шуршали под ногами, сменяясь снегом с его умиротворяющим хрустом. Казалось, что, как и любое живое существо, лес ночью засыпает. И лишь полуночник сможет увидеть те тайны, которые так хорошо сокрыты днем. Яркая Звезда просачивалась меж черных ветвей и освещала дорогу, которую видел только Рето. Пение птиц сменилось звуками ночи, смешивающимися с холодным ветром и обжигающим лицо снегом, срывающимся с деревьев. Отойдя недалеко от лагеря, Рето рассмотрел на земле следы, которые отчетливо рассматривались на снегу. Обувь скельсерридов. Парень пригнулся и, мягко ступая, двинулся дальше, высматривая в ночи силуэты. В абсолютной тишине слышались явно посторонние звуки. Будто кто-то копает. Когда звуки стали громче, Рето подбежал к ближайшему кусту и выглянул, блестя голубыми глазами.

На лесной прогалине лежало два окровавленных тела. В них парень узнал убитых не так давно людей. Их глаза были закрыты, пальцы черны, а лица белы, как тот снег, на котором они лежали. Рядом с ними по пояс в земле стоял Рудар. Он усердно копал. Пот ручьем стекал с его лба на покрасневшую шею. Его мокрые волосы слезли на лицо, щекоча нос и мешая нормально видеть. Рето вышел на прогалину и окликнул воина.

– Рудар, ты заблудился?

Рудар вздрогнул от неожиданности, резко обернулся и тяжело вздохнул, вытерев пот со лба.

– Это неправильно. Просто неправильно. – Сказал он.

– О чем ты? – Рето подошел к яме и помог воину вылезти.

– То, что они сделали. Зачем они их убили?

– Рудар, вопрос стоял между жизнями двух человек и жизнями почти трехсот скельсерридов.

– Если бы Сольвеиг и Хеймерик их не убили, а предоставили это право тебе, ты бы их убил? – После недолгого молчания спросил Рудар.

– Если бы Сольвеиг приказала – убил бы.

– Да что вы все заладили с этой Сольвеиг. – Воин со злостью метнул лопату на снег. – Она ведет нас на верную гибель! Она ведет нас до самого Сетома, стоящего у скалистых берегов, с высоты которых видно даже Слайшцайнльен, лежащий за Морем Людей!

– Скельдхель Готнрак Санклавт верит ей. Обязан верить и ты. Ты в звании Всадника. А она Первый Всадник. И заслужила она свой ранг в бою.

– Скельдхелю никто не сообщал о том, что мы пойдем куда-то помимо прибрежных городов. Помяни мое слово, нас всех разжалуют до дружинников, когда мы вернемся домой. Если вернемся.

– О Боги, Рудар, я тебя похороню в этой яме, если ты не перестанешь ныть!

– Пошел нахуй. – Рудар поднял лопату и снова полез в яму.

Рето немного постоял, дыша свежим лесным воздухом. До чего же тяжелый и бестолковый этот Рудар! Зачем его вообще взяли в поход, если он так мягок по отношению к гхускам? Почему он сам пошел добровольцем? Когда голова Рето слегка остыла под умиротворяющие звуки леса, он, наконец, спросил то, что хотел спросить с самого начала.

– Чем ты вообще занимаешься?

– Хороню мертвых.

– Хоронишь? Людей?

– Да. У людей такой обычай – закапывать мертвецов в землю.

– Дерьмо они тоже в землю закапывают.

Рудар не ответил, продолжая неустанно рыть могилу.

– Ладно, бывай, я не скажу, что видел тебя.

– И на том спасибо.

Рето не стал спрашивать еще что-либо. Он так долго пробыл у скельсерридов, что позабыл даже самые известные традиции людей. Да он и не хотел их помнить. Все, что связывало его с бывшим народом – умерло в тот день, когда его родителей убили, а его самого сделали рабом. Рето мечтал отыграться за это. Для него было смертельно важно вернуться домой с сотней рабов, добытых в походе. Ведь для него все люди были просто бандиты.

Наутро половина бойцов не смогла встать. Хеймерик ходил по палаткам и пинал сапогом пьяных свиней. Некоторые даже пытались спросонья пнуть его в ответ, но старый воитель тут же наносил повторный удар, который отдавался болью во всем теле. Выступление в поход пришлось отложить на целый час. Командиры нервно поглядывали на часы, кроя трехэтажным матом на скельсерридском языке, всех, из-за кого срывается план. «Чем дольше мы тут проторчим, чем меньше вы будете отдыхать перед боем, придурки!» – кричал Вольрам Кортрот, правая рука Хеймерика. Воины неохотно вставали и дрожащими руками умывались и пили ледяную воду, страдая от сушняка. Рето стоял, прислонившись к дереву и наблюдая за всей этой возней в лагере. У палатки он заметил застывшую с постоянно каменным выражением лица Сольвеиг. Почему-то только сейчас Рето задумался о том, насколько он похож на нее внешностью. Не полностью, конечно. Она была гораздо светлее, крупнее и выше. Скельсерридка, одним словом. Но все же было у них что-то схожее. Рудар с мешками под глазами о чем-то беседовал со своим другом Уэрелом Монско. Рето давно не видел Уэрела, но поговаривают, что тот очень неплохо сражался с отрядом береговой обороны у Вослоры. Неплохо для того, кто первый раз участвует в походе. Крик Мерзго Феркрена вывел Рето из раздумий.

– Рето!

– Чего, Мерзго!

– Подойди сюда, важный разговор!

Рето отлип от дерева и быстрым шагом направился к стоящему у своей палатки Мерзго. Рядом с ним стоял вооруженный скельсеррид, судя по всему, охранник. Феркрен кивнул Рето и вошел в свою палатку. Парень нырнул за ним.

– Можешь налить себе воды, если хочешь. – Начал Мерзго. – После этой проклятой пьянки весь алкоголь следовало бы вылить в ближайшую реку. Позорище.

– Ты ведь меня позвал не пьянку обсуждать?

– Нет. Разумеется, нет.

Собеседники подошли к небольшому сборному деревянному походному столику. Грубоватое лицо Мерзго с выделяющимися скулами казалось непрошибаемым. Лишь очки, которые он постоянно носил из-за плохого зрения, как-то смягчали представление о нем. Его черные усы были хорошо ухожены и причесаны, а короткие волосы зализаны назад. Мерзго пригладил усы и уверенно заговорил.

– Я хочу поговорить с тобой о Сольвеиг.

– Я не хочу обсуждать своего родича за спиной.

– Это важно, Рето. Давай отставим эти громкие слова и поговорим о жизнях сотен.

Рето развернулся и быстро пошел на выход, не оборачиваясь. Феркрен подбежал к парню и схватил его за плечо.

– Какого хрена ты делаешь? – Зло сказал Рето.

– Прости меня, словом тебя не остановишь. – Мерзго убрал руку. – Прошу, выслушай меня, а потом принимай решение. В тебе еще горит принципиальность и тот огонек, что движет молодым воином, но сейчас ты должен поступить крайне мудро.

Рето разрывался на куски между желанием слыть знатным и мудрым воином среди скельсерридов и желанием походить на свою спасительницу. Наконец, он неуверенно подошел к столу внимательно посмотрел на собеседника.

– Говори. – Коротко произнес он.

– Я посвящу тебя в некоторые детали, о которых не должен знать простой дружинник. Сейчас мы направляемся в Ольмранник, чтобы добыть продовольствие и запугать гхусков. Далее, мы двинемся в Калькию, а затем в Мотарону. Если не будем останавливаться на пьянки, то пройдем весь этот путь достаточно быстро. А затем мы начнем чудовищный марш на Сетом. Ты представляешь вообще себе масштабы?

– Ну это явно не завоевание севера, которым грезил скельдхель Фахьтсар.

– Нет. Однако в Сетоме расположен Банк Драгоценных Металлов Свергтдира.

– Мы что, банк идем грабить, как какая-то людская шайка?

– Опять же, нет. Наши силы позволили бы нам занять Сетом, забрать все, что нужно и уплыть к хуям, будь мы полноценным скельсерридским войском. Но мы не войско. Мы отряд налетчиков, которых сюда направили с той же самой целью, что и тысячи других до нас во Время Гибели. Мы совершаем налеты на прибрежные портовые городки, забираем все, что надо, и сматываем удочки. Нас двести восемьдесят семь, а не тысяча.

– Но если портовые городки пусты, что нам остается, кроме как идти куда-то дальше?

– Значит нам нужно вернуться пустыми, Рето. Доложить обо всем, о ситуации, в которую мы попали. И вместе со скельдхелем разработать новый план, собрать дружину и отправиться в новый поход, хотя бы даже на этот треклятый Сетом. Разве я не прав?

– Ты замышляешь переворот, Мерзго? Почему ты шушукаешься за спиной предводителя? Зачем ты вообще меня позвал?

– Ты сам понимаешь, что я прав, Рето. Я не замышляю переворот и ни в коем случае не хочу навредить Сольвеиг. Я лишь считаю своим долгом гкхарсата – указать ей правильный путь!

– Ты не имеешь права указывать путь командующему налетом!

– Я знаю, Рето. Поэтому я тебя и позвал.

Рето недоверчиво посмотрел на Феркрена.

– Мне очень нравится твое умение просто стоять и наблюдать, Рето. И мало болтать с другими. Но еще больше мне нравится в тебе то, что ты стараешься своим хладнокровием походить на Сольвеиг. Это очень важно в нашем деле.

– Давай без лести. Что ты хочешь вообще от меня?

– Сольвеиг не просто так тогда оставила в живых изнасилованного доктором мальчонку. До сих пор помню, как тебя привели в ту дождливую ночь. Люди действительно звери. Как можно их уважать, если они сами себя не уважают и уничтожают своих же родичей…

– Что ты имеешь в виду? Сольвеиг нужен был человек, чтобы он мог спокойно ходить по прибрежным городам и оценивать обстановку.

– Нужен был. Но ведь Сольвеиг взяла тебя потом на Слайшцайнльен.

– Да. Но… Зачем просто так терять шпиона?

– Не обманывайся. Она волчица, которая нашла маленького медвежонка в лесу и вырастила его, словно собственное дитя, вопреки стае. Она никогда не покажет тебе этого, Рето, но для нее ты не просто мелюзга, которую можно пустить на убой.

Рето печально посмотрел на стол. Злоба, накатывавшая на него во время разговора, улетучилась, словно дым. Рето не знал, как действовать. Он не хотел предавать Сольвеиг и уж тем более что-то делать за ее спиной. Не хотел отказываться от злобной мечты привезти на Слайшцайнльен сотни людей-рабов. Но ему одновременно так не хотелось позволить Сольвеиг привести в исполнение этот чудовищный план. Ведь мозгом он понимал, что все это безумие, из-за которого может погибнуть весь отряд. С тяжелым сердцем Рето закрыл глаза и выдавил из себя фразу, которую считал правильной.

– Что я должен делать? – Спросил он.

– Просто разговаривать с Сольвеиг. – Мерзго поправил очки. – Стараться повлиять на нее. Но если не удастся, то хотя бы сообщать мне о ее планах. Делай то, что ты любишь, Рето – наблюдай.

– Поклянись, что не замышляешь ничего злого против Сольвеиг.

– Клянусь Волчьими Богами. И пускай Бадырь мне член откусит, если я тебе вру!

– И попадешь ты в Дикие Земли лосем, на которого охотиться будут медведи, волки и лисы до скончания времен.

– Пусть будет так!

– Я сделаю то, что нужно.

– Добро.

Рето медленно повернулся и пошел к пологу палатки.

– Рето. – окликнул Мерзго парня.

– Что, гкхарсат?

– Я являюсь представителем нашего скельдхеля уже пять лет. Я участвовал в тридцати пяти походах, и не было ни одного случая, чтобы хоть кто-то упрекнул меня в жажде власти или наживы. Я верно служил нашему делу и не раз спасал сотни жизней, даже если ради этого приходилось вести переговоры с гхусками. Ты можешь мне довериться.

– Я не сомневаюсь в твоей верности делу. Я слышал о твоих деяниях.

– Ты правильно поступил сегодня, что согласился помочь мне спасти скельсерридов.

Рето вышел из палатки и вдохнул свежий лесной воздух. Практически все были наготове. Птицы вновь запели, а Яркая Звезда пробилась сквозь снежные тучи, осветив голые кроны и стволы деревьев. В такие моменты парню часто вспоминалась Ренна. Ренна, которая навсегда осталась позади. Лишь в воспоминаниях. Рето окинул взглядом лагерь и тут же столкнулся с пронзительным взглядом Сольвеиг, которая неотрывно смотрела на него, стоящего у палатки гкхарсата. Рето вновь засомневался. А правильный ли он сделал сегодня выбор?