Читать книгу Клинч - Артем Васнев - Страница 3

Первая ночь

Наш старый монах вполне оправданно носил генеральский чин Христова Воинства. Схиму свою он считал доспехами, дарованными ему Иисусом Христом. Носил он их со страхом Божьим. О становлении и подвижничестве старца, имя которого мы пока не называем, и делаем это сознательно, будет рассказано ниже. Сразу скажем, что батюшка – один из великих святых, подвизавшихся в любви к Богу и служивший ему до последнего своего вздоха. Это один из тех легендарных старцев, которые во всю тысячелетнюю историю Русской Церкви были опорой правителям, воинству и мирянам. Также пока читателю до конца неясно, в каком столетии разворачивается наше повествование. В какой обители происходят события. Но, как говорится, всему своё время. Итак, мы слишком надолго оставили в одиночестве нашего героя. Так что пора вернуться в келью, где часы только что пробили час. В этот момент пальцы схимника остановились на маленьком крестике на чётках. «Отче…» – не успел прошептать старец, как пространство комнаты заполнил запах серы. Лампада перед ликом Иверской Божьей Матери погасла. Боковым зрением монах увидел, как на маленький язычок пламени налетел ветерок. Перед старцем, сидящим в своём кресле, выросла зеркальная стена толщиной в несколько миллиметров. Иеросхимонах увидел своё отражение. Ещё через секунду по стене поползли трещины, нарушенная структура прекратила своё существование, и на пол осыпались многочисленные осколки. После этого какая-то неведомая сила стала притягивать битое стекло друг к другу, словно это были магниты. Из битых осколков начала расти фигура. Через короткое время перед монахом в кожаном кресле появился ребёнок из битого стекла. Затем стеклянный скелет начал обрастать плотью. Так что в итоге напротив старца появился отрок. Живой. Это был мальчик лет двенадцати. Его лицо было правильной формы. Глаза карие, уголки их слегка опущены вниз, бровки, если посмотреть на них внимательно, домиком. Губки пухлые. Вполне себе портрет благообразного ребёнка. Мальчик молча улыбался. Но что-то в этой улыбке было не так. А чёрные глаза его сверлили схимника, и казалось, что этот отрок проникает в самую душу монаха, пытаясь расставить там всё по-своему. Безмолвная пауза затянулась где-то секунд на тридцать. Удивление от первого впечатления прошло. Батюшка, ранее крайне взволнованный, теперь перевёл дух. Какая может быть угроза от улыбающегося мальчишки? Но старец знал, что всё не так просто. Всё дело в том, что он узнал это лицо. Несколько десятилетий назад он видел его в зеркале. Это было его собственное лицо. Эту мысль старца прервало тошнотворное приветствие мальчугана: «Ну, здравствуй, старче тюрьмославный!» – сказал отрок. Приветствие больно резануло по ушам. Голос у ребёнка был необычный, и сама фраза прозвучала своеобразно. Слова «ну, здравствуй, старче» были сказаны прокуренным басом, а слово «тюрьмославный» было похоже на тончайший писк или ультразвук, которым общаются дельфины. Вот почему эта фраза так подействовала на схимника. Монах промолчал и продолжил смотреть на своего собеседника. Между тем “зеркальный мальчик” заговорил снова уже обычным голосом. Глаза его блестели. Отрок уже говорил как обычный ребёнок, но голос его был поставленным.