Читать книгу 280 дней вокруг света: история одной мечты. Том 2 - Артемий Сурин - Страница 4

46 843 км пути

Наутро я вылетел из конторы рентала с заветным разрешением в руках и улыбкой во весь рот.

Теперь путь открыт, на этом железном коне можно выезжать за границы государств.

Выдохнул и, не теряя ни секунды, двинулся дальше к национальному парку, где нам предстояло перебраться в Аргентину в районе городка Сан-Карлос-де-Барилоче. Быстро доехав до границы, мы прошли часть Чили и сразу устремились на юг по территории парка. Но буквально минут через десять красивый зеленый серпантин начал сменяться какими-то серыми засохшими деревьями, а дальше вообще превратился в целый мертвый лес. Сначала подумали, что недавно во время пожара дотла выгорел какой-то кусок парка, но он все не заканчивался, а граница Аргентины все не появлялась. Судя по всему, дело было не в пожаре.

Антураж напрягал все сильнее. Вблизи – низко свисающие с деревьев сухие безжизненные ветки, готовые отломиться в любой момент и проломить крышу в машине. Отводишь взгляд – вдали все это превращается в чернеющее месиво. И не видно ни следов города, ни границы, ни вообще чего-то живого. Двадцать минут такой дороги, тридцать, пятьдесят – да где же эта Аргентина?

– Бли-и-ин! – не выдержала Таня, чего и следовало ожидать. – Сколько я еще буду это терпеть? Я себе не так Аргентину представляла!

– Так это и не Аргентина еще.

– В смысле? – удивленно посмотрела на меня Таня. – А что? Мы же давно выехали из Чили! – Она явно начинала терять терпение.

– А ты уже прошла воображаемую таможню и границу? – усмехнулся и попробовал разрядить обстановку. – Может, и мне штамп в паспорте наколдуешь?

– Неудачная шутка! А ты вообще знаешь, куда едешь? Может, поворот какой-то пропустил? Или не там границу прошли? Ты уже тут бывал? – начала сыпать истерическими вопросами Таня.

Я было открыл рот пошутить, что сейчас высажу, но быстро осекся и понял: не время, сейчас пропущенное извержение вулкана может меня догнать. Поэтому просто подбодрил девушку и пообещал, что скоро доедем. Наверное, Таня своим напряжением так сильно наэлектризовала пространство, что мы практически сразу же нашли, что искали. Когда цифры на одометре перевалили за пятьдесят километров этой жуткой дороги, в прямом смысле слова серой зоны, а мысль развернуться уже не казалась такой неправильной, я наконец увидел вдалеке что-то похожее на здание. Прищурился, пытаясь разглядеть очертания, и сильнее вдавил в пол педаль газа, чтобы скорее приблизиться к цивилизации. «Йес! Это все-таки граница. Ура! Но почему же такой огромный буфер между двумя странами?»

Пока пограничники проверяли наши паспорта и ставили штампы, я раскрыл секрет последнего часа нашей жизни. Мы не попали ни в какой портал и не выпали из реальности. Оказалось, что этот национальный парк – просто ничейная приграничная зона, которая не принадлежит ни одной из стран. Это все равно казалось странным, но уже многое объясняло.

С первого взгляда стало заметно, что в экономическо-инфраструктурном плане Аргентина пасует и выглядит беднее, чем Чили: сразу же испортилось покрытие дорог, вдоль них ветхо выстроились уставшие здания с облупленной штукатуркой, да и в целом слегка повеяло нуждой.

Причина достаточно банальная и повсеместно встречающаяся во многих странах не только Южной Америки, но и Азии – Аргентина непозволительно долго болталась в социализме, в то время как Республика Чили быстренько сообразила и стала двигаться по западному пути. Спустя почти полгода такое же наблюдение застанет меня на границе Таиланда и Мьянмы – и я снова удивлюсь тому, насколько непохожими могут быть соседи.

В остальном самая северная часть Патагонии – макушка Сан-Карлос-де-Барилоче – радовала яркой природой и невероятными формами скал, покрытых густым темно-зеленым мхом, что после увядшего леса на стыке стран выглядело каким-то оазисом, встретить который ты уже и не надеялся.

Спустя несколько часов пути горы остались позади, рельеф начал превращаться в огромные пыльные долины, разрезанные только тонкой полоской дороги, по которой мы ехали. Так вот ты какое, настоящее сердце Патагонии!

Жюль Верн как всегда точно описал этот кусок планеты арауканским термином «пампасы», что означает «равнина трав». И правда – все эти прерии были полностью устланы зарослями мимозы, пробившейся сквозь желтую глиняно-песчаную породу.

– Ни Бога, ни властелина! – выкрикнул я знакомую с детства фразу, принадлежавшую Кау-Джеру, одному из моих любимых героев Жюля Верна. – Теперь я хорошо понимаю, почему именно так он говорил об этом месте!

Хоть Танюха и искренне старалась изображать, что ею овладел дух авантюризма и ей не терпится поскорее испытать на себе все тяготы и лишения настоящего исследователя, было видно, что ей непросто давался мой темп и некомфортные условия. Все, что мне досталось от чилийского рентала, – разбитый «Хюндай», который трясся и гремел всю дорогу, и он вызывал у нее если не сильную мигрень, то явное отторжение. Она постоянно пыталась отыскать в нашей развалине привычные фишечки белоснежного «Рейнджа» с кожаными сиденьями и каждый раз оставалась разочарованной.

– Фу-у-у, тут даже воздух из кондиционера какой-то тухлый идет. Чувствуешь? Горьким старым маслом воняет. Дышать невозможно. Останови машину!

– А как ты вообще столько времени сам за рулем? У тебя нога не отваливается еще на педаль постоянно давить? Даже у меня ноги затекли! Ну, долго еще ехать?

– Сколько можно этот скрип колодок слушать? Включи хоть музычку!

И еще миллион вариаций того, как маленькая девочка могла бы старательно исполнять и капризничать перед папой, чтобы он купил ей мороженое или хотя бы взял на ручки. Но я просто ехал с застывшим лицом, ни единым мускулом не реагируя на эти выкрутасы.

Хотя в отношении машины я был с Таней солидарен: меня тоже раздражало, что при наборе скорости до несчастных 110 км/ч ее уже начинало трясти так, будто мы заходили в вертолете на тяжелую посадку. Бардачок постоянно предательски открывался, и все содержимое обязательно вываливалось Тане на ноги, оставляя пятна на дорогущих новых джинсах, специально купленных «в поездку», что каждый раз приводило ее в бешенство. Внешний дискомфорт меня не беспокоил, а вот технические возможности автомобиля – даже очень. В пустынной бесконечной Патагонии, где заправки встречаются одна на 300–400 километров, а бачок бензина рассчитан на 40 литров, максимального хода машины в 300 километров могло просто-напросто не хватить. Я понимал: если мы где-то встанем, не факт, что за целый день мимо нас проедет хоть кто-то, а тем более готовый помочь. Поэтому максимально экономил топливо, но избежать грани фола так и не удалось.

В очередной раз, когда стрелка бензобака разрезала ленточку и шагнула за красную линию, навигатор попросил нас свернуть с основной дороги на грунтовку. Другого варианта не было, поэтому, вздохнув, я съехал, снизив до минимума скорость, чтобы не погубить машину. Не помогло. Судя по неуправляемости и тому, как нас подкидывало, она сама планировала нас пустить в расход. Дорога тоже не давала расслабиться – на особенно больших валунах и крутых поворотах колеса швыряло так, что я с трудом удерживал руль в руках.

– Что-о-о за-а фи-и-игня-я? – невольно делая голосом акцент на каждой кочке, выкрикнула Таня. – До-о-лго еще по та-а-акой доро-оге та-ащи-иться бу-удем?

Ну, думаю, это вопрос спорный. Относительно навигатора, например, такого бездорожья еще километров сорок, не меньше. Но есть в задачке еще одна переменная: лампочка бензина. И вот относительно нее нас хватит максимум на десяточку, не больше.

– Ско-о-оро будет о-остано-вка! Не пе-ережи-ивай! – весело выкрикиваю в ответ, не уточняя, где именно и как надолго она случится. Лучше решать проблемы по мере их поступления.

В какой-то момент мимо прогромыхал огромный грузовик. «Лихие местные, – пронеслось у меня в голове, – я тут еле шевелюсь, а они еще и гоняют». Пыли поднял столько, что пару секунд ехали на ощупь. Зато, когда этот песчаный туман рассеялся, за ним появилось несколько зданий.

– Файнали! – с облегчением выдохнул я, выскакивая из машины. – Тут на станции должна быть заправка! Но… это не точно, – растерянно добавил уже секунд через двадцать, когда стало понятно, что бензином тут и не пахнет. В любом смысле слова.

Оказалось, что мы просто забрели на отрешенную от всего мира ферму. Но выбор у меня был невелик – шанс все равно нужно было использовать: либо бензин, либо ночлег. Машина все равно уже не заведется.

С первого взгляда на ферму сообразил, что по ночлегу отмена. Если культурный шок прихлопнул даже меня – Таня вообще из машины не выйдет. Было ощущение, что тут живет либо никто, либо страшные свиньи. Вокруг дома все завалено какими-то балками с ржавыми гвоздями, а сверху присыпано куриным пометом. У порога стояли тазики с мутной вонючей водой и уже давно закисшим в них бельем. Каждая деталь была настолько грязной и заплесневелой, что было боязно ее коснуться. Поэтому я старался проявить чудеса гибкости и с каждым шагом задирал ноги до самой груди, явно напоминая со стороны испуганного страуса. Главное – ничего не задеть… Вспомнил, как в детстве играли с друзьями в знаменитую проходку под веревкой грудью вверх. Тогда почему-то было веселее.

Внутри дома к бытовому мусору добавился органический, и в нос ударил неприятный едкий запах чего-то сгнившего. Хозяев, кажется, не смутил ни мой слегка брезгующий вид, ни я – как явление в принципе. Посреди кухни (она же спальня, она же ванная) прямо на полу восседало тучное семейство, остро увлеченное ни разу не низкоуглеводным обедом. Перед ними, в импровизированном кругу из поедателей, стоял вертел с растопыренной во все стороны огромной тушей свиньи. От которой каждый своим ножом отрезал лакомый кусочек. Мне не хотелось прерывать этот акт, но ждать, пока их желудки заполнятся или эта огромная туша закончится, времени не было.

– Disculpo, извините, пожалуйста, мы путешественники, у нас закончился бензин. Вы нам не поможете? У вас можно купить топливо? – осторожно поинтересовался, заглядывая в дверной проем.

В ответ на меня уставились четыре пары удивленных глаз. Видимо, гости тут все-таки бывают нечасто.

– Do you speak English? – уточнил на всякий случай, уже по взглядам понимая бессмысленность своего вопроса.

Ладно, язык жестов еще никто не отменял. На ломаном испанском с активной жестикуляцией объяснил, что машина остановилась и ехать дальше без бензина мы не можем. Глава семейства молча и внимательно следил за моими телодвижениями, потом наконец понял, чего я пытаюсь добиться, подскочил (так быстро, насколько смог) и удалился из комнаты, ничего не объяснив. Его жена и чумазые отпрыски только пожали плечами и отвернулись, чтобы дальше продолжить пир. Гость я хоть и редкий, но все равно не такой уж и интересный. Мне ничего не оставалось, кроме как последовать за хозяином – не зря же он оторвался от своего сочного куска свежатины. Может, действительно за припасенной канистрой бензина пошел? Минут пять он ковырялся в своих гаражных завалах, постоянно выкрикивая ругательства (судя по тону) на непонятном мне языке. Потом грохот на секунду затих, и мужик вышел во двор, притащив за собой какую-то ржавую громадину.

– Тут! – грозно отчеканил он, тыча пальцем в кусок металлолома на полу.

– Что «тут»? – не понял я.

Он цокнул, видимо, желая подчеркнуть мое тугодумство, и раздраженно вывалил кучу испанского текста, из которого я уяснил, что эта старая штука – двигатель. И если я хочу заполучить из нее бензин, то могу его только потянуть трубкой, потому что иначе он оттуда не выливается. Пока я пытался понять происходящее и с какой стороны лучше подойти к этому движку, фермер великодушно принес и бросил рядом с ним на пол грязную трубку, непонятно для чего ранее предназначавшуюся. Собравшись с мыслями, я наконец привстал на колено, чтобы удержаться, и начал медленно потягивать бензин из трубки, чтобы тот полился из двигателя в канистру и не успел попасть мне в рот. Для этого нужно было делать сильный громкий выдох, а потом снова и снова касаться злосчастной вонючей трубки. После четвертой попытки я услышал:

– Тема, ты что делаешь? – Таня стояла за моей спиной, держась рукой за деревянный перекошенный забор, чтобы не упасть от хохота. – Ты трубку сосешь? Гы! – Она явно заскучала в машине, но даже не ожидала, что тут ее ждет ТАКОЕ развлечение. Спохватившись, что пропадает контент, резко потянулась за телефоном.

– Танюха, блин, не снимай! – выдавил, задыхаясь. – Я вообще-то для нас обоих стараюсь!

– Ха-ха-ха, я в таких случаях обычно тоже так говорю! – еще больше зашлась радостью моя спутница. И вдруг резко опомнилась: – Стой!!! Это же очень опасно! Если попадет в пищевод, кровотечение может быть! Или легкие отекут! Тема, сто-о-ой! – уже в отчаянии вопила Таня.

Но я слышал эти слова уже как-то издалека, голова шла кругом, и я резко почувствовал приступ тошноты. Бензина хапнуть в рот не успел, но надышался парами будь здоров. Слизистая была раздражена, и я сначала собирался отделаться быстрым сплевыванием горькой масляной слюны, но раздраженный желудок не выдержал и начал сотрясать меня в мучительных приступах рвоты. Таня же продолжала снимать мои мучения на камеру, решив, что я захочу сохранить этот момент на память, чем окончательно меня добила.

Хозяин фермы тоже особо помогать мне не собирался, поэтому, использовав момент, когда меня наконец перестало выворачивать, показал на пальцах «двоечку», намекая на оплату за товар.

– Дай ему двести песо, потом верну в машине, – попросил я Таню. Но когда она протянула «спасителю» купюру с изображением улыбающегося доброжелательного кита, он демонстративно фыркнул и отмахнулся, показав в воздухе дополнительный нолик к сумме.

– Две тысячи??? – просто опешил я. По курсу – это около сорока долларов. За несчастные два литра бензина, которые я собственноротно высосал.

Но фермер и до этого был угрюм, будто проиграл в конкурсе поедания хот-догов, а теперь к тому же в доме остывала долгожданная свининка. Так что я долго мог пытаться пристыдить его за нежелание помочь добрым путникам, но было бесполезно: его твердолобость не прошибить, а я потратил бы драгоценные время и силы. Поэтому молча ткнул ему желанную сумму, забрал Таню с канистрой и зашагал к машине. Все ж лучше так, чем застрять ночью где-то в лесу у дороги. Тем более что уже этим вечером я от всей души благодарил этого скотовода за то, что он повстречался нам на пути и дал возможность добраться до грандиозного пит-стопа.

Этим местом стало удивительное природное чудо света – ледник Перито-Морено. Невероятный исполин с остроконечными вертикальными стенами, от которых постоянно откалываются огромные куски ледяной глыбы и с грохотом исчезают в бездне синего озера, из-за чего он кажется живым и дышащим. Застывший больше тридцати тысяч лет назад барьер уносится вдаль больше чем на пять километров. Он постоянно движется на два метра в день, почти на километр в год. Учитывая, что такое время в разрезе истории – просто незаметный пшик, он мог бы угрожать не только местному населению Чили, но и вообще всей Латинской Америке. Но не угрожает. Всегда остается на месте, потому что ровно на столько же по площади каждый день успевает растаять.

Характер Перито-Морено так и остался для меня загадкой. С одной стороны, он как будто жмет на газ и тормоз одновременно – постоянно движется, но всегда остается на месте. В этом ощущается какая-то бесполезность и беспомощность. При этом Морено остается абсолютным природным феноменом – чуть ли не единственным ледником в мире, который, несмотря на глобальное потепление, постоянно растет и становится выше. В этом, наоборот, прослеживается какая-то могучая сила, неподвластная даже самым разрушительным мировым изменениям.

Я все смотрел и смотрел на эту чистую водную стихию, приобретшую форму громадного голубого кристалла, и не мог оторваться. Уже начинало смеркаться, и смотрители дали первый свисток, чтобы туристы сворачивались и покидали территорию парка. Пока они делали последние фото и сразу же проверяли, насколько удачно получились, я цеплялся взглядом за каждый белый изгиб и снежный нарост. Это было одно из самых мощных впечатлений за кругосветку не только на тот момент, но и вообще. Господи, как же я не хотел уходить! Внутри как будто все расширялось и успокаивалось. Тот Артемий Сурин, который постоянно куда-то несся, боясь упустить драгоценное время, которого за углом ждали новые дороги, города, люди, страны, не мог заставить себя уйти с туристической смотровой площадки. Просто смешно! Но я действительно не мог. Было очень четкое ощущение, что кругосветка замышлялась именно для таких остановок в пути.

Если в моих глазах это и был стоп-кадр, то природа замирать не планировала: солнце четко по своему плану укатилось за горизонт, а воздух вокруг без него начал сереть. Мы помахали на прощание великану, сели в машину и начали искать ближайший отель для ночлега. Пока Таня свайпила фотографии придорожных гестхаусов, которые никак ее не устраивали, я медленно катился по безлюдным дорогам национального парка и разглядывал обзорные лысые поляны, попадавшиеся среди густого леса. И вдруг резко все понял.

– Точно! Тачку же не регистрировали на въезде! А значит, не будут проверять и на выезде! – воскликнул я, резко дал по тормозам и выкрутил руль вправо, съезжая с дороги на грунтовую тропинку, куда еле пролезал между деревьями наш «Хюндай».

– И-и-и? – протянула Таня. – Ты не туда свернул, посмотри на экран – ткнула она мне телефоном прямо под нос. – Что ты снова придумал?!

Я очень четко понимал, чего хотел. Вдруг вспомнил, как меня неприятно удивило, что кто-то из прежних арендаторов машины просто скинул свой палаточный стафф в багажник, и менеджер не потрудился его забрать. Я почему-то его не выкинул, а аккуратно распихал в скрытый бокс под дном багажника. И сейчас понимал, как кстати придется весь этот «хлам», как я неуважительно его раньше окрестил. Территория парка в двадцать с лишним километров позволяла спрятаться на одной из полян, чтобы всю ночь наблюдать за красивым звездным небом и слушать, как громко хрустит ледник. Разве не фантастика?

Я не знал, как Таня отреагирует на такой бесшабашный поступок. Нелегально, опасно из-за диких животных, холодно, некомфортно – в общем, все было так, как она не хотела. Но я просто не мог лишить себя такой возможности и одной из самых необычных ночей в жизни. И не мог отвезти ее в отель и вернуться, потому что больше бы меня не впустили. Был только один вариант – уговорить ее остаться в лесу. Поэтому я задержал в легких воздух и просто резко выпалил, вкладывая в тон голоса всю свою уверенность и решимость:

– Сегодня мы ночуем тут. Это будет лучшая ночь в твоей жизни, просто поверь мне. Этого никто до тебя не делал и, возможно, никогда не сделает, но это точно стоит того. У меня в машине есть все необходимое – спальники, отдельная палатка, все, что хочешь. Это будет отпад башки, обещаю!

Сказать, что Таня не ожидала, что ей предложат ночевать в палатке в дебрях национального парка в семидесяти километрах от ближайшего города, да еще и нарушая закон Аргентины, – не сказать ничего. Но к тому времени мы уже действительно сдружились, и, кажется, она доверяла моему вкусу. Возможно, эти неудобства стоило пережить хотя бы для того, чтобы утром в кафе за завтраком с придыханием рассказывать о них в сториз инстаграма. Не знаю реальных мотивов Тани, которые сыграли мне на руку, но она… согласилась!

– Да черт с тобой, Сурин, – от волнения расфамильярничалась Танюха. – Все равно скоро будем жить среди ледников в обнимку с пингвинами. Пусть это станет репетицией. Только учти: вытаскивать нас из «обезьянника», если что, будешь ты. И за свои истерики – не ручаюсь, – заранее обозначила правила игры Таня. – И еще! – резко добавила она, оттопырив вверх указательный палец, как учительница младших классов. – Если мы из-за твоей сумасшедшей затеи пропустим старт в Антарктиду, ты отвалишь мне не только девять штук зелени, но и ящик лучшего бренди, чтобы было чем залечить депрессию. А в остальном – валяй! – И Танюха с громким выдохом откинулась на спинку сиденья, показывая, что отдается на волю случая.

Фу-ух – это было проще, чем я думал. Оставалось дело за малым – спрятать машину в парке от зорких глаз и ярких фонариков ночного патруля. «Хюндай» удивительно тихо прокатился по лесному бездорожью, как будто бы в первый раз был с нами заодно и не хотел привлекать лишнего внимания. Я нашел идеальную поляну, с которой даже было видно кусочек ледника, и разбил наш неприметный однодневный городок. Именно тогда, закончив все раскладывания и успокоившись, я в сердце искренне поблагодарил угрюмого фермера, заставившего меня блевать бензином на заднем дворе. Ну что я в самом деле? Отличный энергообмен получился. Мужик помог мне дотянуть до заправки, а в итоге – попасть сюда, в парк. Я, возможно, помог семье прокормиться лишнюю неделю. Ну… ладно, судя по габаритам, семейка точно не голодала, но все равно жила очень бедно. Откуда им еще взять денег, как не продавать помидоры с грядки или хватать шанс в виде заезжего туриста? И в итоге ведь всем от этой встречи стало только лучше. Говорят, ангелы не всегда являются к своим подопечным в приятном облике. Ну что ж…

Ночью я лежал на спине, жадно вглядываясь в загадочное небо и вдыхая чистый холодный воздух. Каждый раз, когда в отдаленных уголках планеты я вижу такое чистое, усеянное звездами небо, мне становится одновременно и радостно, и ревностно. В этот момент я понимаю, что небо над нами всегда такое бездонное и прекрасное. Это то, за чем на самом деле не нужно ехать ни на край света, ни в глухую деревню. То, что всегда было и есть с нами. А люди сами лишили себя самой чистой красоты на свете, беспощадно засветив ее экранами билбордов и прожекторами. Поэтому мне, как настоящему ревнивцу, отчаянно хотелось схватить этот ночной небосвод, присвоить, забрать с собой – только бы иметь возможность созерцать его постоянно. Мне было странно понимать, что дома – не важно где: в Киеве, Харькове или любом другом городе – такое небо всегда было надо мной. А я никогда его там не видел, ни разу в своей жизни. Потому что в окно многоэтажки мне по ночам светила яркая неоновая вывеска магазина «Зоряний». Какая нелепая ирония.

Закрыл глаза – и снова вспомнил себя в пустой комнате черного ретрита. Так же темно, тихо и безлюдно. И, Господи, как хорошо, что в этот момент у палатки мне просто есть что ощущать. Я могу слышать и чувствовать всем телом, как гремит и охает ледник, улавливать лицом холодный колючий ветер. Отправляться в путешествие по возможностям своей сенсорики и соединяться с миром вокруг. Это ли не счастье?