Читать книгу 2010: Одиссея Два - Артур Кларк, Артур Чарльз Кларк - Страница 4

Даже в наш метрический век телескоп был все же тысячефутовым, а не трехсотметровым. Тропическое солнце быстро шло к закату, и огромное блюдце, расположенное среди гор, уже наполовину ушло в тень, но треугольный каркас антенного комплекса, вознесенного гораздо выше центра, все еще сверкал на солнце. Понадобился бы исключительно зоркий глаз, чтобы издали, снизу, с Земли, разглядеть две человеческие фигурки в воздушном лабиринте опор, тросов и волноводов.

– Пришла пора, – сказал доктор Дмитрий Мойсевич своему старому другу Хейвуду Флойду, – подумать о делах – о башмаках и сургуче, о звездных кораблях… Но в основном – о монолитах и неисправных компьютерах.

– Так вот зачем ты утащил меня с конференции! Не то чтобы я очень огорчился – я слышал эту речь Карла о поиске внеземных цивилизаций столько раз, что мог бы повторить ее слово в слово. А вид здесь просто фантастический. Я бывал в Аресибо много раз, но никогда не забирался сюда, к облучателю антенны.

– Стыд и позор. Я был здесь трижды. Только представь себе – мы слушаем всю Вселенную, а нас никто подслушать не может. Поэтому давай обсудим твои проблемы.

– Какие проблемы?

– Начнем с того, почему ты был вынужден подать в отставку и уйти с поста председателя Национального Совета по астронавтике.

– Вовсе не вынужден. Просто Гавайский университет гораздо лучше платит.

– Хорошо, вынудить тебя не успели – ты опередил их на шаг. Вуди, я знаю тебя столько лет, что ты не сможешь обмануть меня. Даже не пробуй. Если бы прямо сейчас тебе предложили вернуться в НСА, ты бы колебался?

– Ладно, старый казак. Что ты хочешь знать?

– Ну, во‐первых, в отчете, который ты в конце концов, после стольких понуканий, выпустил, многое недосказано. Даже глядя сквозь пальцы на нелепую и откровенно незаконную секретность, с которой твои люди выкапывали монолит Тихо…

– Это была не моя идея.

– Рад слышать. И даже верю тебе. И мы очень рады, что теперь вы позволяете всем желающим обследовать эту штуку – как следовало бы поступить с самого начала. Хотя ничего нового все равно не обнаружилось…

Наступило унылое молчание. Оба размышляли о черной загадке Луны, с обидной неуклонностью противостоящей любым инструментам, придуманным человеческим гением для воздействия на нее. Наконец русский ученый продолжал:

– В любом случае, чем бы ни являлся монолит Тихо, возле Юпитера имеется нечто куда более важное. В конце концов, именно туда был отправлен сигнал. И именно там ваши люди попали в беду. Жаль, жаль… Правда, единственным, кого я знал лично, был Фрэнк Пул. Мы встречались на конгрессе Международной федерации астронавтики в 98-м, он показался мне хорошим человеком.

– Спасибо. Все они были хорошими людьми. Хотелось бы знать, что с ними случилось…

– Что бы с ними ни случилось, теперь вы наверняка признаете, что это касается всего человечества, а не только Соединенных Штатов. Отныне не стоит использовать полученные знания в чисто национальных интересах.

– Дмитрий, ты отлично знаешь, что вы сделали бы в точности то же самое. При твоем же активном участии.

– Ты совершенно прав. Но эта история уже в прошлом – как и ваша только что отошедшая от дел администрация, ответственная за все это. Возможно, при новом президенте будут приниматься более мудрые решения.

– Возможно. А у тебя есть какие-то предложения, официальные или сугубо личные?

– В настоящий момент – только неофициальные. То самое, что треклятые политики называют предварительными переговорами. Естественно, я буду отрицать, что они когда-либо имели место.

– Ясно. Продолжай.

– Ладно. Дело вот в чем. Вы на промежуточной орбите строите «Дискавери-2» со всей возможной скоростью, но нет надежды, что он будет готов раньше, чем через три года, а это означает, что вы пропустите ближайшее стартовое окно…

– Не могу ни подтвердить, ни опровергнуть это. Не забывай: я только скромный ректор университета по ту сторону планеты от Совета по астронавтике.

– И, видимо, в последний раз ты ездил в Вашингтон просто в отпуск, навестить старых друзей. Так вот, наш «Алексей Леонов»…

– А я думал, вы назвали его «Герман Титов».

– Двойка, ректор. Старое доброе ЦРУ снова вас подвело. Он называется «Леонов», во всяком случае, так было еще в январе. И – только не проговорись никому, что я это сказал, – он долетит до Юпитера минимум на год раньше «Дискавери».

– Никому не проговорись, что этого мы и опасались. Но продолжай.

– Поскольку мое начальство не менее глупо и недальновидно, чем твое, оно собирается запустить корабль самостоятельно. Отсюда следует: то, что произошло с вашей экспедицией, может случиться и с нами, и мы снова окажемся в исходной точке. Если не хуже.

– Но что там, по-твоему, произошло? Мы так же сбиты с толку, как и вы. И не рассказывай, будто у вас нет записей всех передач Дэвида Боумена.

– Конечно, есть. Все, от начала до конца, до самого «О боже, он полон звезд!». Мы даже провели анализ стрессовых изменений голоса. Не похоже, чтобы он галлюцинировал. Он пытался описать то, что действительно видел.

– А что вы думаете о Доплеровском смещении?

– Это совершенно невероятно. Прежде чем его сигнал был потерян, он удалялся со скоростью, равной одной десятой скорости света, и достиг этой скорости меньше чем за две минуты. Для этого нужно ускорение в четверть миллиона «же»!

– И он бы мгновенно погиб.

– Не делай мне наивное лицо, Вуди. Радиопередатчики ваших капсул не рассчитаны даже на сотую долю такого ускорения. Если они уцелели, значит, был жив и Боумен. Как минимум до тех пор, пока передача не оборвалась.

– Всего лишь независимая проверка ваших выводов. Но с этого момента мы в таком же замешательстве, как и вы. Если, конечно, вы…

– У нас выдвигалось множество гипотез – вплоть до таких безумных, что даже рассказывать стыдно. Но я подозреваю, ни она из них не сравнится в безумстве с истинным положением дел.

Повсюду вокруг замигали багровые вспышки навигационных огней, и три высокие башни, поддерживающие антенный комплекс, засияли, как маяки, на фоне темнеющего неба. Красное закатное солнце окончательно скрылось за холмами. Хейвуд Флойд ждал зеленого луча, которого никогда не видел, но его – в который раз – постигло разочарование.

– Дмитрий, – сказал он, – вернемся же к нашим баранам. К чему ты клонишь?

– В памяти «Дискавери» наверняка скопилось огромное количество бесценной информации. Возможно, она все еще пополняется, хотя корабль больше не передает ее. И нам хотелось бы ее получить.

– Естественно. Но когда вы туда долетите и «Леонов» сблизится с «Дискавери», что помешает вам проникнуть на борт и скопировать все, что вам будет угодно?

– Не думал, что придется напоминать: «Дискавери» является территорией Соединенных Штатов, а самовольное вторжение на борт корабля – пиратством.

– Кроме случая угрозы человеческой жизни, который нетрудно будет подстроить. В конце концов, с расстояния в миллиард километров нам будет нелегко проверить, чем вы там заняты.

– Спасибо за интересную мысль. Обязательно передам по назначению. Но даже если мы проникнем на борт, нам понадобятся недели на изучение всех ваших систем и чтение всех банков данных. Поэтому я предлагаю сотрудничество. Я уверен, что это наилучший выход, хоть нам и придется потрудиться, убеждая в этом начальство.

– Ты хочешь, чтобы кто-нибудь из наших астронавтов летел на «Леонове»?

– Да. Желательно – инженер, специализирующийся на системах «Дискавери», из тех, кого вы готовите в Хьюстоне, чтобы они привели корабль домой.

– Откуда ты знаешь?

– Вуди, ради бога! Это же было в видеотексте «Еженедельника авиации» по меньшей мере месяц назад.

– Я не в курсе. Мне не сообщают о том, что было рассекречено.

– Еще одна причина провести отпуск в Вашингтоне. Ты поддержишь меня?

– Безусловно. Я согласен с тобой на все сто процентов, но…

– Что «но»?

– Но нам обоим придется иметь дело с динозаврами, у которых мозги где-то в хвосте. Наши будут возражать: дескать, пускай русские рискуют головами, спеша к Юпитеру. Мы все равно будем там года через два после них, куда торопиться?

На мгновение на мостике антенны воцарилось молчание, нарушаемое только тихим поскрипыванием толстенных тросов, на которых он висел в небесах, в сотнях метров над землей. Затем Мойсевич продолжал, но так тихо, что Флойду пришлось напрячь слух:

– В последнее время кто-нибудь проверял, по какой орбите движется «Дискавери»?

– Честное слово, не знаю. Полагаю, что да. А в чем дело? Замечательно устойчивая орбита…

– Конечно. Позволь мне бестактно напомнить тебе один досадный инцидент, случившийся в старые времена на вашей первой орбитальной станции, «Скайлэбе». Предполагалось, что она проработает по меньшей мере десять лет, но вы ошиблись в расчетах, сильно недооценили сопротивление воздуха в ионосфере, и станция начала снижаться за годы до срока. Ты должен помнить эту захватывающую историю, хотя был еще мальчишкой.

– В том году я закончил школу, и ты прекрасно знаешь это. Но «Дискавери» не приближался к Юпитеру. Даже в перигее… то есть э-э… перииовии, он слишком высоко, на него не действует сопротивление атмосферы.

– Я и так уже наговорил на новую ссылку на дачу – и на этот раз тебе не позволят меня навестить. Так что просто попроси ваших людей на следящих станциях делать свою работу аккуратнее, ладно? И напомни им, что у Юпитера самая большая магнитосфера в Солнечной системе.

– Я понял, к чему ты клонишь, большое спасибо. Что-нибудь еще, пока мы не спустились? Я начинаю замерзать.

– Не волнуйся. После того, как информация просочится в Вашингтон – только подожди недельку после того, как я уеду, – тут станет очень и очень жарко.