Читать книгу Зорох - Артур Иванович Жейнов - Страница 4

Пленных не брали. Грэй и Тимох специально задержали Лемана на верху. Они предлагали вторгнуться на территорию Схалы и устроить еще одну засаду. Леман долго объяснял старым, но не утратившим боевого пыла воякам почему это не возможно, а когда спустился к обозам, понял что верные подданные просто водили его за нос. Он не увидел ни одного живого тарийца, не услышал просьб живых, и стонов раненых. Войны дикой долины знали своего эрла, и поспешили расправиться с пленниками до того как благородный Леман начнет отпускать врагов направо и налево.

Знали и то, что он на них рассердится, поэтому старались не попасть под горячую руку, и под разными предлогами уходили в сторону, стоило только эрлу приблизиться.

– Тимох, ты мне нужен! – позвал он десятника, но тот обещал подойти, как только покажет этим юнцам, как надо сбивать с пленников цепи, и скрылся с глаз.

– Карэн, мой друг, иди-ка сюда! – позвал он молодого длинноволосого лучника. Отличительной чертой профессиональных лучников были не пропорционально развитые руки и плечи, он же в своей асимметрии превзошел всех. Говорили, что Гирам сапожник скроил Карэна из опоенного им молотобойца – и изгнанной из зенойского гарема наложницы. Карэн сказал, эрлу Леману, что у молчаливого Паттана глубокая рана на спине, и он спешит разжечь огонь, чтоб прижечь ее. Не успел он скрыться, как Леман позвал Эльдара. Эльдар, сказал, что Карэн просил помочь ему с костром, и убежал следом. Дарк умчался искать свою лошадь, а Сигул и вовсе ничего не смог придумать, просто крикнул кому-то невидимому на горе «А ну стой!», и, выхватив меч, покарабкался вверх.

Леман шел вдоль бесконечных телег, переступая через трупы и разглядывая освобожденных женщин и девушек, прячущихся в тени скал от жаркого полуденного солнца. С не меньшим интересом и они разглядывали его. Не смотря на то, что одет он был как обычный воин, в черные кожаные штаны и серебристую кольчужную накидку, многие угадывали в нем хозяина Диких земель. От непокоренных Серых гор, до крутых берегов Бескрайнего моря моря не встретить мужчины более статного и красивого.

Леману тридцать, эрлом он стал в восемнадцать, сразу после смерти владыки Харпы Элинора. Сын владыки Эмистан сел на золотой трон Харпы в двадцать два, и первым указом назначил себе шестерых советников, среди которых был и его верный друг и соратник Леман Таурон. Не имея ни знатной фамилии ни титула на удивление и зависть родовитых вардов Леман был назначен хранителем Диких земель. И со свойственным ему азартом, с первых дней правления, погрузился в бесконечные реформы и эксперименты.

Половину доходов уходила в казну Харпы, другая тратилась на развитие экономики, содержание армии, а с недавних пор школ и больниц Диких земель. Войско Диких земель одно из самых маленьких, всего три тысячи человек, однако и его потребности обходилось не дешево, и Леман неустанно уговаривал Эмистана взять эти расходы на себя, тем более, что большая часть его маленькой армии несла свою службу непосредственно в Харпе.

За счет казны Леман имел право выстроить себе новый замок, который мог бы передать своим потомкам, вместе с титулом и пятью процентами получаемых с Диких земель доходов. Однако, замки его интересовали мало, денег на себя почти не тратил, за исключением пожалуй, чрезмерно частой смены гардероба, и детьми он обзаводиться не торопился, так что все эти привилегии, по большому счету были ему не нужны.

Что-то тревожило Лемана. Он что-то искал, заглядывал в крытые повозки, ворошил кучи тряпок в телегах, сдвигал мешки с награбленным барахлом, но того что искал не находил.

В тени среди растрепанных, изможденных пленниц Леман увидел одноглазого Марка. Девочка с заплаканными глазами, ей было лет десять-одиннадцать, обнимала его с боку за талию, сам же Марк сжимал в объятиях невысокую в изорванной одежде и опухшим от побоев лицом женщину.

Леман вспомнил, что дочь и жену Марка схватили еще в первый день. Их и большую часть женщин его деревни забрали прямо с поля, где они скирдовали солому на зиму.

«Большая удача, что Марк нашел их, Элту и Кабишу повезло куда меньше, – подумал он, отводя взгляд от лучника и его семьи. Двинулся дальше по ущелью. – Как изуродовали они ее лицо, – не выходило у него из головы. – Беззубый Тритон с ними, с этими тарийцами. Это наше право на месть. Зря я накинулся на них. Прикончили раненых и правильно. Страшно подумать, что пережили эти женщины за пять долгих дней…»

Вдруг Леман остановился. То что искал было перед ним. Наконец, за долгие годы, он воочию увидел то, в чем бесконечно сомневался, и на что бесконечно надеялся.

Справившись с внезапной оторопью, он не спеша, но уверенно подошел к оставленной на обочине повозке. Передняя часть повозки и крыша обшиты досками, середину и заднюю часть стягивал каркас из стальных прутьев. На маленькой, в пол его роста двери, болтался массивный навесной замок. В самой клетке кто-то был. Леман подошел ближе и увидел томящихся в ней пленников, это были дети.

Всего их было шестеро: три девочки и три мальчика. Самой младшей из девочек, голубоглазой, с растрепанными локонами светлых вьющихся волос лет восемь, двум другим, темноволосой с черными узкими арпийскими глазами, и третьей бритоголовой с красивым лицом и кофейным цветом кожи, лет по десять. Мальчики были того же возраста, двое из них были из племени горцев, их выдавали теплые шерстяные штаны и жаркие меховые накидки. Третий, который показался Леману старше других, сидел к нему спиной, на нем одета широкая, с чужого плеча рубашка, и изорванные штаны.

Сидели они прямо на дощатом прогнившем от сырости полу, не переглядывались и не разговаривали друг с другом. Дети разных народов, как брошенные в одну яму дикие коты, не смотря на дни, проведенные вместе, они все еще относились друг к другу с опаской, и даже с враждебностью.

Леман обошел клетку стал с другой стороны, подергал ржавый металлический прут, и снова взглянул на самого старшего из детей. Теперь он был к нему лицом, и эрл ждал, что он посмотрит на него, но тот не проявлял к хозяину Диких земель никакого интереса. Другие же дети, не поворачивая голов, неустанно следи за ним газами.

Эрл Леман! – окликнул его кто-то из воинов. – Осторожнее с этими дикими! Разные слухи ходят. Вы слышали про голодных? Может быть они уже обращенные!

Леман узнал голос Сирола одноглазого, и оглянулся.

– Ведьмы ушли в горы, ловили и ели диких козлов, – продолжал Сирол, – а потом понесли детей от их мертвых духов. Появились грибусы, а от них пошли голодные. Теперь вся эта нечисть валит с гор! Святой Габриэл обещал Последний дождь уже этой зимой.

– Вздернуть бы твоего Габриэла, – огрызнулся Леман.

– Не говорите так эрл! Духовные отцы предупреждали, что смерть придет к нам через детей Тритона. Тарийцы звери, но не дураки, подумайте, зачем сажать детей в клетку? Посмотрите на них, это очень странные дети, не выпускайте их.

– А ты глупее, чем я думал, – с упреком бросил Леман. – Меньше бы слушал разные байки. Ты сын просвещенной Харпы, и до сих пор не научился читать. Кабачные сплетни и проповеди духовных отцов не лучший способ получения знаний. Темные люди Сирол, страшное оружие в руках хитрецов и разбойников…

– Я пробовал однажды читать, у меня не получилось.

Леман усмехнулся, показал на решетчатую дверь. – Мне надо сбить замок, принеси мне молот.

– Эрл Леман, народ Диких земель видел такое чего вам и не снилось! Послушайте стариков. Они расскажут вам…

Леман отмахнулся, давя понять, что разговор окончен, потом обратился к детям:

– Кто вы такие? – на вопрос никто не ответил, поэтому пришлось повторить строже: – Откуда вас привезли?

– Харла манагай кху … – хмуря брови, прорычала девочка арпийка, награждая его холодным надменным взглядом.

– Как? – не расслышал Леман.

– Хара манагай арука ррр… – повторила она что-то на своем и протянула к нему руку.

– Она хочет пить, – произнес мальчик, который до сих пор не обращал на Лемана внимания. На этот раз он поднял взгляд и посмотрел на эрла с нескрываемой неприязнью.

Леман снял с пояса мех с водой, и, протянув руку между прутьями, передал девочке. Она обхватила булькающий, покрытый испариной кожаный сосуд руками, вытянула зубами пробку, и, подняв его, приложилась губами к горлышку; пила жадно, большими глотками, проливая тонкие струйки на подбородок и шею.

Другие дети с ожиданием смотрели на нее, но арпийка не собиралась ни с кем делиться, опустошив почти весь мех, она снова заткнула его пробкой и, поджав ноги, спрятала между ляжками и животом.

– Вот как, – с удивлением произнес Леман, когда понял, что его мех нашел себе нового хозяина. – Сейчас мы собьем замок, дадим вам пить, накормим, и подыщем что-нибудь подходящее из одежды. Можешь им перевести? – спросил он все у того же неразговорчивого мальчика.

– Они вас поняли, – ответил он.

Светловолосая, самая маленькая из девочек наклонилась в сторону арапийки и прошептала ей что-то на непонятном языке.

– Аграбар марак, – громко ответила ей та.

– Нет, эта белобрысая не арапийка, – прежде чем Леман спросил, ответил мальчик. – Ее зовут Эльза, ее привезли из страны Голубых озер, она знает сто языков.

– Нет больше, – тихим голоском, почти шепотом, с обидой произнесла белокурая. Не выдержав внимательного взгляда эрла, она опустила глаза, и добавила: – Я знаю все языки.

Леман обрадовался тому, что хоть кто-то из детей понимает его. Он улыбнулся девочке, потом хитро прищурился и потянулся правой рукой к рукояти меча. Это бы не простой меч, владыка Калхалы подарил его Леману по совету своей любимой жены Эйнар. Тогда Леман посетил множество Миров Затерянных гор. Он шел по следам древних кочующих мерийских племен. У Эйнар остались прекрасные воспоминания о проведенных с Леманом ночах, а Леман оставил себе меч и секрет Алата – минойской стали. В подвалах сожженной библиотеки Калхалы, под толстым столетним слоем пыли он нашел нужные ему книги.

Меч подаренный Эйнар был пожалуй единственной вещью, к которой Леман был по настоящему привязан. Меч для избранных, для воинов победивших превосходящего по силе врага, о чем и гласила, будто просвечивающаяся сквозь золотистое полотно, надпись.

– Она знает все языки, но читает не на всех, – будто, угадав намерения эрла, произнес мальчик.

Леман вытянул наполовину меч из ножен, потом рассмеялся находчивости мальчика и сунул меч обратно.

– Я читаю не на всех языках, – виновато пропищала Эльза, – но надпись на вашем мече эртукийская. На нем написано: «льву льва убившему вручаю…» Дальше я не увидела, покажите еще раз, и я прочитаю полностью.

Леман изменился в лице. Он хотел спросить девочку, кто научил ее языку народа, который исчез пять столетий назад, и с какой целью, но мальчик опередил его.

– Никто не учил ее языку народа, который вымер пять веков назад, – озвучил он слово в слово его мысль, и в первый раз улыбнулся, радуясь удивлению отразившемуся на лице и в глазах эрла.

– Ты читаешь мысли? – спросил Леман.

– Нет, мысли читает она, – сказал мальчик и показал пальцем на темнокожую девочку с бритой головой, – а я всего лишь вижу будущее, и иногда изменяю его.

– Беззубый ящер меня забери! – услышал Леман у себя за спиной, и оглянулся. Позади него стоял перепуганный Сирол, и, трясущейся рукой направляя молот в сторону клетки, начал твердить: – Ведьмы и колдуны, дети Тритона… Слуги мертвых, порожденье мрака! Я предупреждал вас эрл Леман! Я предупреждал! Тьма! Тьма явилась по наши души!.. – Единственный глаз Сирола жил своей жизнью и от страха, казалось, вот-вот выскочит из орбиты.

Эрл подошел к лучнику, и, склоняясь над его ухом, чтоб больше никто не услышал, прошептал:

– Закрой рот!

– Слуги мертвых, эрл Леман! Это уже не дети, это кара ниспосланная на все Пятигорье!

Леман схватил его за грудки, и, сотрясая, в надежде, что тот придет в себя, снова потребовал замолчать.

– Убить! Убить! – не слушая его, закричал Сирол. – Мы еще успеем!

Дикие земли, полны суеверий и страхов перед неизвестным. И Леман знал, что страх даже овцу может заставить кинуться на волка. Страх делает непокорным самое преданное войско, и люди, которые миг назад готовы были отдать за тебя жизнь, сами убьют тебя, если встанешь между ними и детьми проклятых.

Размашистым ударом кулака по челюсти Леман сбил Сирола с ног, потом выхватил из рук тяжелый молот и силой уронил на камень рядом с его головой. Сирол замер от страха, взглядом безумного впившись в ожесточенное, полное суровой решительности лицо эрла. Отдыхающие на холме войны, и те, что убирали с дороги и сносили в повозки тела убитых тарийцев с интересом стали наблюдать за происходящим издали. Разговоры смолкли. Несколько рыцарей, несущих к лесу мешки с бобами и огромный, подернутый синей копотью котел, тоже остановились, и, удивляясь вдруг наступившей тишине, стали оглядываться по сторонам.

– Еще одно слово, и я размозжу тебе голову, – прошептал Леман.

– Подумайте эрл Леман, – немного придя в себя, пробурчал одноглазый. – Хорошо, подумайте…

– Уже подумал, – приподнимая молот, произнес эрл. Сирол был уверен, что он убьет его, но вместо этого Леман положил молот ему на грудь и, взглянув на отпечатанный на ручке герб, уверенно произнес: – Это молот Рэя, но теперь он твой. Храни его как память о своем втором рождении, но помни, если когда-нибудь, кому-нибудь ты проболтаешься об этих детях, этот молот разобьет тебе голову. – Леман выдержал паузу, дожидаясь, пока смысл сказанного дойдет до объятого ужасом сознания одноглазого, потом спросил: – Ты услышал меня?

Сирол помолчал, потом моргнул единственным глазом, еле заметно кивнул, и, как все, признающие лидерство более сильных, отвернулся в сторону.

Леман вернулся к клетке, еще раз, взгляну на детей, на секунду задумавшись над тем, что говорил одноглазый, но быстро прогнал темные мысли, и, вцепившись руками в клетку, с натугой и хрипом, багровея лицом, разжал толстые прутья.

Скоро щель оказалась достаточной, чтобы через нее мог пролезть ребенок, но дети вылезать не торопись.

– Ну, – позвал он жестом, сидевшую ближе других девочку арпийку, но та смерила его презрительным взглядом, и, скрестив руки на груди, отвернула лицо.

– Эльза, – позвал он самую младшую, – не бойся, я не причиню тебе зла. Ты ведь голодна и умираешь от жажды. Давай свою руку.

– Одноглазый хочет убить нас, – потупив взгляд, пропищала она.

– Уже не хочет, – с уверенностью произнес Леман, подкрепляя слова улыбкой.

– Нет, хочет, – уверенным, взрослым голосом произнесла темнокожая девочка. Даже не в смысле слов, а в самом звучании звуков было что-то зловещее, холодное, и от этого Леману стало немного не по себе. – И тебя тоже хочет… – заглядывая ему за спину, добавила она. – Опасайся его.

Леман оглянулся, Сирол был далеко, он и еще несколько раздетых по пояс рыцарей, смотрели как Тимох и Карэн дрались на кулаках, за право обладать трофейным черным как сажа, красавцем жеребцом. Дрались не до смерти, без злобы, подначивая друг друга смешками и шуточками.

Сирол, будто чувствуя, что о нем говорят, оглянулся, встретившись глазами с эрлом, учтиво поклонился, и поспешил повернуться к дерущимся.

– Акха знает о чем говорит, – сказал назвавшийся провидцем мальчик.

– Акха, – повторил за ним Леман, с интересом разглядывая темнокожую девочку. – Акха иеронское имя. У меня есть много друзей в Иероне, но лица их белые как снег. Кто назвал тебя Акхой?

Девочка не ответила.

– Когда к тебе обращается хранитель Диких земель, достопочтенный этион верховного круга, и второй советник светлейшего властелина Эмистана Басила, надо отвечать, – строго произнес Леман.

Акха бросила на него ироничный взгляд и произнесла с усмешкой: – Хорошо, эрл Леман, второй советник светлейшего властелина, на какой из твоих вопросов мне ответить?

– Эрлу принято говорить «Вы», – поправил ее Леман. Ему это начинало надоедать, во что бы то ни стало, надо было приструнить этих детишек: не только дети учатся дурным манерам у взрослых, но зачастую бывает и наоборот. А всего один рыцарь, не знающий дисциплины, может погубить целую армию. – Откуда ты родом, больше я у тебя ничего не спрашивал, – холодно сказал он.

– Да, с волосами, я была бы куда красивее, – сказала она, – и может быть я даже похожа на Мануэль Арри, не знаю, я ее не видела, но вам эрл Леман, лучше знать. И нет, у женщин на дальнем юге тоже растут волосы. А свои я сбрила, потому что в трюме, до того, как меня подняли наверх к ним, – она показа на остальных детей, – были вши, от них чесалась голова, и я не могла спать. И наши с вами дети, эрл Леман, не обязательно были бы темными как я. И вы в самом деле хороши, и я не думаю что Нэт Эрилтон завела себе нового любовника в ваше отсутствие. И еще – не переживайте, мы не уроним вашей чести в глазах подданных.

Слушая девочку, Леман смущенно закашлял. Он судорожно пытался вспомнить, о чем еще неприятном и постыдном он думал с того момента как появился здесь. «Даже Нэт Эрилтон приплела, – с обидой подумал он. – Ведь только на секунду вспомни о ней, и далеко от сюда… Надо было сразу одеть кольцо…»

– Не расстраивайтесь, – сочувственно произнесла девочка. – Вы не хуже других. Все мужчины думают о женщинах. И вы бы очень удивились, если бы узнали что думали о вас освобожденные женщины, когда вы проходили мимо.

Пока Леман разговаривал с Акхой, Эльза, а за ней остальные дети, по очереди стали выбираться из клетки. Арапийка отказалась от его помощи, и оттолкнула протянутую руку. Акха, наоборот с удовольствием приняла оказанную ей любезность, и не отпускала его пальцев, даже после того, как он подхватив ее на руки, опустил на землю.

– Меня не так легко расстроить, – сказал он, смущенный жалостью к себе, голодной измученной долгим пленом девочки. Окинув детей быстрым взглядом, он предложил пойти к реке умыться; в клетке они провели не один день, лица и одежда их были измазаны грязью, сажей от костров, и ржавчиной от решетки.

Леман подозвал к себе нескольких воинов и приказал подыскать среди награбленного таорийцами какую-нибудь одежду для детей, и принести им поесть.

– Наверное не легко знать, что о тебе думают другие, – обратился он к Акхе, взмахом руки, увлекая всю ораву за собой.

– Нет, – ответила она, – это не трудно. Раньше, я читала мысли постоянно, но это надоедает. Скоро совсем перестану.

– Ну и слава отцам старых богов. От своих глупостей некуда деться, так еще чужие выслушивать. Я поездил по миру, когда искал одаренных детей, и учителей для школ Диких земель. Я искал мудрецов, которые могли бы преподавать науки в доме знаний великой столицы, но это оказалось не так просто. Люди вовсе не так умны, как о них порой говорят, и как они сами о себе думают. Зерна их знаний спрятаны под шелухой предрассудков и туманных учений шарлатанов. – Леман оглянулся на отставшего от них мальчика пророка. – А тебя как зовут? – спросил он.

– Я Эламир, сын Бравада из Ликона, – оказавшись на свободе, он заметно смягчился по отношению к эрлу.

– Скоро я отправлю вас по домам, – сказал Леман, – или оставайтесь со мной. Но дайте слово, что пока вы здесь, вы будете вести себя как обычные нормальные дети. Не надо искушать судьбу. Большие дяди с топорами и мечами итак напуганы – то оспа, то крысиная язва, или засуха, а тут еще и вы со своими фокусами…

– А причем здесь мы? – с обидой в голосе спросила Эльза. Ветер трепал ей волосы, и она вырвала из земли травинку, чтобы связать их сзади хвостиком.

– Здесь не надо быть причем, – ответил ей эрл. – Духовные отцы обещают неурожай, и пускают слухи о голодных – жить с этим, и ничего не делать трудно, вот люди и ищут виноватых. Вот вы на виноватых, очень похожи, – заметил он с усмешкой. – Чужих здесь не любят и своим не доверяют. Ударит молния в дерево, и начнут шептаться о детях беззубого Тритона. И ходят всю ночь с факелами, заглядывая друг другу в лица, и не дай бог кому-то что-то померещится – родных детей не пощадят. Так что, аккуратней здесь со своим даром, – предупредил он еще раз, и вернулся к тому с чего начал: – Это хоть и Харпа, но Харпа еще забитая, не усмиренная. Аккуратней, и придуманные боги шепчут тем, кто хочет услышать. Так, что, пока вы не дома…

– У нас нет дома, – перебил его мальчик пророк. – Нам некуда идти. – Он немного помолчал, потом продолжил: – Мой отец умер от от свиного лишая, а мать при родах. Акха всю жизнь прожила на кораблях. Ее дар стоил пять боевых коней, или пятьсот баранов. Пираты продавали ее один другому, пока она не оказалась у твоих друзей – жадных иеронских торговцев. Мию ищут убийцы ее матери. Эльза ничего не помнит. Придумала Мир Голубых озер и всем о нем рассказывает.

– Не правда! – возмутилась белокурая Эльза, и топнула худенькой, обутой в истоптанные сандалии ножкой, так сильно, что волосы ее снова растрепались в разные стороны.

– Правда, – возразил ей Эламир. – Братьев Нирона и Акрона, зимой посреди ночи родители выгнали из дома. – Он показал рукой на изнывающих под теплой одеждой мальчиков; они ели передвигали ноги, их лица раскраснелись, по щекам стекали капли пота, оставляя грязные полоски. – А вы знаете как холодно зимой в горах?

– Почему выгнали? – спросил Леман.

– Темный жрец напророчил вождю клана смерть от их рук. Их ждут кровавые битвы. Они объединят кланы всех пяти горных хребтов, и народы живущие за черными скалами.

– Они сами тебе это сказали?

– Они еще не говорят. Это ведь дети горных племен. Акха прочитала их мысли, а Эльза перевела. Возьмите нас в Харпу, – с вызовом сказал он, – и я предреку владыке Эмистану будущее полное побед и вечной славы.

Солнце раскалило песок и камни, жар поднимался с земли и обволакивал тело; Леман снял с себя кольчугу, и отдал встретившемуся на пути Рэю Тидрассу.

– Я подарил твой молот Сиролу, – сказал ему Леман, – он очень просил и я не смог отказать.

Рэй вскинул брови.

– Мне всегда нравился ваш «Холод» эрл Леман, такой конь мечта любого воина, не хотите мне его подарить?

– Первого жеребенка, которого он принесет, я подарю тебе, – растягивая губы в усмешке, произнес эрл.

– Скорее жеребенка рожу я, – сказал Рэй. – И даже если у меня получится, вы отдадите его Сиролу. Эрл Леман, зачем Вы отдали одноглазому мой молот? – с упреком спросил он. – Еще мой отец брал его с собой в походы. И отец отца, и прапрадед мой! Что отдам я сыну. Что я скажу ему о чести рода?!

– Ты этот молот выиграл в кости у Тимоха в прошлом году, – напомнил Леман. – Его фамильный герб на ручке. Пусть он о чести рода волнуется.

– Даже если и так, – немного смутившись, произнес Рэй, – зачем лучнику молот?

– Он и тебе не нужен. Таскаешь с собой, только потому что Тимох обещал его выкупить. Ставишь в двадцать цейлонов и не сегодня-завтра проиграешь. Тимох откажется выкупать, и тогда за цейлонами придут к тебе. Подумай, какую я оказал тебе услугу.

– Я привык к нему.

Не привязывайся к тяжелым вещам. Лучше забери у одноглазого лук, и привыкай к нему, – предложил Леман.

– Так и поступлю, – согласился Рэй. – Если Сирол отдаст мне свой лук, я застрелю его в спину, и заберу свой молот.

Леман посмеялся, потом сказал уже серьезным тоном:

– Ты отправляешься в Харпу. Я напишу Эмистану письмо. Он пришлет нам помощь. Свободные всадники Харума отправятся первыми, вернешься вместе с ними. Завтра отправлю Велеса – подстрахует тебя.

Рэй задумался.

– Прямо сейчас ехать?

Леман кивнул.

– Можешь собираться. Возьми двух лошадей. Поедешь через Китовый хребет, так будет быстрее.

– И сколько владыка пришлет людей?

– Надо тысяч пять, попросим десять, Эмистан даст три. Пока хватит.

Да, и скажи Паттану, я хочу отправить четверых гонцов в уцелевшие гарнизоны, пусть готовит людей и лошадей.

Рэй откланялся. Леман, вздыхая, взглянул на терпеливо дожидающихся в сторонке детей.

– Ну что, кошмарный сон беззубого Тритона, убийцы, провидцы, и черные маги, мысли читать разучились?! Давай, потопали.