Читать книгу Зорох - Артур Иванович Жейнов - Страница 9

Весь день прошел в тревоге и ожидании. Эльза почти не отходила от окна. Она выбрала себе несколько книг из библиотеки Харума, но читать не получалось. Ей мешали крики, которые все чаще доносились с улицы, и собственные неспокойные мысли.

Акха все время звала Приота и справлялась о новостях, но пока ничего к сказанному он добавить не мог. Видимо от сочувствия, или ему просто надоело бегать вверх-вниз по лестницам, но чтобы как-то отвлечь детей от маеты и мрачных мыслей он прислал к ним двух престарелых прислужниц, которые знали все закоулки замка, и могли часами рассказывать о его истории.

Одна из них – худая, длинная и очень живая старушка по имени Алессия знала про все картины, которых в коридорах и залах было больше тысячи. Рассказывала она с неподдельным интересом. Чаще всего останавливалась возле полотен, на которых были запечатлены древние баталии, невообразимые по своим масштабам и детализации.

«Вот здесь, владыка Квин Басил сражается с горцами, – рассказывала она. – Это все было на самом деле. Клан «Ледяных воинов» напал на его отряд, когда он хотел добраться до Бескрайнего моря, через восточный хребет. С Квином было только сто воинов, а горцев больше тысячи, но мы все равно их одолели. Вот видите, как храбрый владыка одним ударом срубает сразу пять голов».

Нирон усмехнулся и посмотрел на брата, но Акрон сделал вид, что не заметил этого взгляда. Он не хотел поддерживать Нирона в его уверенности, что они находятся среди врагов.

«А вот здесь Фараон Басил, – продолжала Алессия. – Видите он лично казнит вождей из «нижних» кланов, которые объединились, чтобы напасть на Тигу. Это такой старый город, сейчас его уже нет… Вот на коленях стоит вождь «Острых камней», а вот этот с головой волка на плече, это «Голодные волки», за ним вождь «Бессмертных», а вот скалится главный из клана «Горных котов». Про него я потом могу рассказать. На этой стене мы деремся только с горцами, а там дальше будет интересней. Мы воевали с Желтыми Мирами, и даже с метрийцами. А вот тоже интересная картина. Схватка в Ущелье мертвых. Владыка Авирион Басил, родоначальник Басилов, дерется с Тагормом, вождем племени Орлиных когтей. Орлиные когти один из самых древних и жестоких кланов, но он исчез еще тысячу лет назад. Авирион убил последнего из Орлиных когтей. По преданию тысячу лет назад был такой же звездопад, как и у нас, но только один раз, всего одну ночь. И в племени родилось два близнеца. Они должны были объединить все горные кланы. Но Орлиным когтям предстояло доказать, что они достойны быть первыми среди горцев, и защищать этих братьев. В последней битве Орлиные когти потеряли больше половины своих воинов, и Тагорм решил, что братья для них непосильная ноша. Племя решило убить близнецов, но они сбежали. Они заблудились, видимо, поднялись высоко в горы, и там замерзли.

Самое печальное в этой истории, то, что через месяц, после их побега, к Орлиным когтям с высоты спустились воины от двадцати кланов, и сказали, что отныне будут защищать близнецов вместе с ними. «Пусть они объединят нас» – говорили они. Но близнецов уже не было. Тагорм поклялся, что найдет их, и искал двацать лет. Он обошел все горы, и наконец, спустился в Бескрайнюю долину, как они называли Пятигорье. И в Бескрайней долине, как теперь мы знаем, его и убил храбрый Авирион.

Братья снова переглянулись, но во взгляде Нирона больше не было укора. Оба мальчика были растеряны, удивлены и даже испуганы.

– Так вы говорите, это было тысячу лет назад? – удивляясь не меньше их, спросила Акха.

– Да, – подтвердила Алессия. – И картина эта очень старая. Только у нас она висит уже больше трех сотен лет.

Акха заметила, что теперь Акрон смотрит на другую картину. Выражение лица его вдруг переменилось: стало бледным и печальным. Она еще не услышала его мыслей, но резко, до холода в груди почувствовала боль чужого сердца, тоску и горечь утраты.

Акха подняла подсвечник, который держала в руках Алессия, и осветила картину целиком. Там была нарисована девушка. Красивая полуобнаженная, в разорванной одежде девушка с бледным уставшим лицом, и длинными черными волосами, ниспадающими на расцарапанные плечи и грудь. Она была нарисована со спины. Оглядываясь в пол оборота, казалось, ловит кажый оброненный на нее взгляд. Вокруг нее был снег, и по этому снегу она что-то тащила.

– Кто это? – спросила Акха.

– Это очень странная картина, – ответила Алессия. – Полтора века назад в замке несколько дней ночевал какой-то молодой художник. Он должен был рисовать племянниц Тиграна Басила. Днем он рисовал девочек, а по ночам вот ее. – Она кивнула в сторону картины. – Эта бесстыжая голая женщина стала сниться ему, после того, как он увидел «Схватку в ущелье смерти». Вот эта вот, я показывала ее. Женщина эта тоже из горцев. Она совершила страшный грех – убила своего мужа. Зарубила топором. За это, по приказу вождя, жены старейшин избили ее палками, разорвали на ней одежду, и заставили тащить тело мертвого мужа на вершину ближайшей горы. По пути она замерзла, и на том месте, где она упала их и сожгли. Сначала сожгли ее, чтобы она забрала все их общие грехи, а потом его, чтобы он зашел в мир мертвых, уже чистым.

Художник просил, чтоб картину повесили именно здесь, но никто, конечно, не стал удостаивать, эту бесстыжую, чести висеть среди таких важных особ, и полвека она пылилась в подвале северной башни, где мы храним старые книги, чучела, и поломанные скульптуры. Но томен Варекис Басил, там дальше будет его портрет, после того, как мать запретила ему жениться на вдове варда, убитого им на тайном поединке, на зло ей все-таки повесил здесь эту картину. – Алессия подняла свечу еще выше. – Говорят, его мать была чем-то на нее похожа. Ну что, идемте дальше? – Она отошла от стены, и, пропустив несколько полотен, подошла к противоположной стене и остановилась возле большой, вытянутой в высоту картине.

– А это знаменитый Атулий Басил и шестеро его этионов, – сказала она с гордостью. – Они стоят на холме, и смотрят на бранное поле, заваленное трупами врагов. В небе кружат тучи воронья, но солнце пробивается сквозь тьму. Светлый луч падает на чело владыке, как бы благословляя его. Это первая победа Атулия над непокорными народами Теплых островов. Здесь не видно, но за их спинами море. Художник сделал наброски, сидя на мачте корабля. – Алессия оглянулась, и поняла, что рассказывает это только своей подруге, такой же старой, худой и надменной служанке, и двум стражникам, с хмурыми безразличными лицами. Дети остались возле картины с девушкой убийцей. Смотрели на нее, не отрывая взгляда, и молчали. Стало совсем тихо, только всхлипывал Акрон, и несколько раз скрипнули стыковые пластины лат, на руках у стражников.

Акрон вытер лицо рукой, и ладонь стала мокрой от слез. Он провел ладонью по полотну, и тогда избранные впервые услышали его голос.

– Найя, – еле слышно прошептал он, осторожно касаясь пальцами ее лица и волос. Потом схватился двумя руками за узкую резную рамку, и с усилием сорвал картину со стены.

– Что ты делаешь?! – возмутилась Алессия. – Здесь нельзя ничего трогать!

– Можно! – уверенно возразила ей Акха. – Пусть берет. Она его.

Старуха посмотрела на одного из стражников, и тот, сохраняя на лице прежнее безразличие, еле заметно кивну.

Алессия сжала кулаки, опустила голову, и с трудом подавляя возмущение, прошипела:

– Как скажете, мейси.

Потом детей отвели в специальный зал, где было множество каменных изваяний владык правящих всем Пятигорьем на протяжении тысячелетий. На самом видном месте стояли две высокие фигуры. Из белого гранита были высечены владыки Харпы и Схалы. Еще молодой самоуверенный Элинор Басил, и рядом совсем юный добродушный и даже скромный, Талин Ротрик. Оба они держались за рукоять одного, воткнутого в камень меча, и гордо смотрели вперед. Памятник олицетворял военный союз двух великих Миров. Кога-то постамент стоял в зале родового дворца Басилов, но после смерти отца, Эмистан приказал убрать его с глаз долой. Он просто не мог спать спокойно, когда рядом с мечом в руках стоял Талин Ротрик. Так оба каменных владыки оказались в коллекции Харума Адия.

– А этого я знаю, – сказала Акха, останавливаясь напротив «паука». – А он и в молодости был хитрым. Думаете, он как бы смотрит на Элинора? – нет, он озирается, краем глаза косится назад – кто там из врагов уже подбирается. Никому не доверяет. У Элинора рука расслаблена, а этот вон как плечо рукояти сжал – власти хочет. Давно ее ждет.

Затем детям показали экзотических птиц – живых, и вырезанных из дерева и разукрашенных. Их держали на верхнем этаже чертога, в котором находились покои самого Харума Адия. На самой крыше была цветочная оранжерея.

Эламир и Мия задержались возле пышных цветов с яркими бутонами, источающих невероятный сладкий аромат.

Мия проводила взглядом Акрона, который аккуратно нес свою картину, трепетно прижимая к груди.

– Думаешь, это и в самом деле их мать? – спросила она у Эламира, не глядя на него.

– Думаю, что она.

– Женщина, которую сожгли тысячу лет назад? – Ее черные, будто нарисованные углем брови, удивленно приподнялись.

– Для них это было вчера.

– Но это не так, и это странно.

– Теперь все странно, – ответил Эламир. – И этот цветок, тоже очень странный. Стебель один, а бутоны разного цвета. Я такого никога не встречал.

– Он тебе нравится? – спросила Мия.

– Да, он красивый.

– Этот цветок с моей родины, – сказала она. – Его называют Душой эфионы. А вот этот синий, возле нее, называют Любовником. Ни один другой цветок не сможет вырасти рядом с ней. Но и он держится на расстоянии. Эфиона сильная, гордая, и одинокая – ей никто не нужен.

– Никто? – уточнил Эламир.

– Никто, – повторила она.

– Понятно, – сказал он, развернулся, и побрел вслед за остальными. Ему почему-то уже не нравились все эти цветы. «Зачем здесь все это? – думал он. – За стеной кричат и убивают, а тут… Нет, все это не правильно, как-то лживо…»

– Эламир! – окликнула Мия.

– Да, – оглянулся он.

– Это просто такие цветы, – улыбнулась она ему.

– Наверное, – ответил он ей так же с улыбкой, и цветочные запахи снова ударили в голову.