Читать книгу Тайна лечебницы Отектвуд - Артур Кинк - Страница 4

Лукас не чувствовал пальцев и совсем не от холода. Остин дымил своей трубкой ему прямо в лицо.

– Говори по-английски! Животное! – кричал Генри.

Посреди комнаты, на деревянном стуле сидела одна из женщин племени. Ее привели из-за высокого забора. Ее темные руки были крепко привязаны к подлокотникам. Она была истощена.

Женщина ерзала на стуле и уворачивалась от рук Генри, что пытались обхватить ее голову. Она выкрикнула несколько слов, на незнакомо языке и плюнула Генри в лицо.

– Сука! – Генри ударил женщину кулаком в лицо. Лукас поморщился, а Остин еще сильнее засмолил своей трубкой. – Что вы сделали с Джеком? И с Бобом?

– Не хочешь по-хорошему? Плевать, – Генри накинул веревку на горло женщины, так, чтобы она держала шею в одном положении, но не душила. – Я все равно узнаю все ваши тайны.

Генри развернул кожаный чехол-скрутку с множеством ножей и пил. Взяв в руку тонкий скальпель, он провел по коже женщины и темная кровь полилась на ее лицо. На веки, губы и щеки. Она смешивалась со слезами бедняжки. Лукаса тошнило. Генри закончил круговой надрез и взял маленькую ручную пилу и с силой прошелся по черепу. Женщина не шевелилась. От боли она потеряла сознание. В Лукаса и Остина летели костные опилки, а Генри продолжал пилить и приговаривал.

– Я все равно проберусь в ваши головы! Все секреты этой земли будут моими!

Алабама, Отектвуд 6:10 а.m.

– Кори! Вставай! Кори, отец скоро приедет.

Кори еле разлепил веки. От грязного покрывала на диване Эйприл у него начался конъюнктивит. Спина затекла, плечи ныли.

– Давай! Тебе нужно в больницу.

Кори сполз с дивана, запинаясь о пивные бутылки. Он натянул вчерашнюю одежду, проверил помятый костюм в рюкзаке. Он так хотел заполнить истории, но вместо этого он заполнял свою голову ненужной болтовней и желудок пивом.

– Ты боишься своего отца? Или что?

– Я просто не хочу лишних вопросов. Давай, Кори. Тебе пора!

На лице появились клочки рыжей щетины. Глаза слезились. Кори опоздал, но его куратор не мог этого заметить, так как не явился еще сам.

– Где доктор Фарелл?

– Опять развязался. Придет только к обеду.

Сестры обсуждали Лео. Они смеялись над его манерой общения и осуждали то, что он не явился на работу, хотя от каждой второй разило перегаром, а ампулы тряслись в руках. Шел девятый час. Фарелл не появился и Кори решил, что пора начинать обход без него.

На третьем этаже ничего не изменилось. Кристина лежала под одеялом, не проявляя никаких эмоций. Миссис Прич ела поролон.

– Доброе утро. Как ваши дела?

Ответа не последовало.

Кори не стал тратить время и вышел.

– Сестра Грегсон, я бы хотел внести изменения в назначения. – Кори протянул ей новый чистый лист, написанный аккуратным почерком.

– Анализ на гормоны щитовидной железы? У нас такого не делают.

– Я знаю. Курьер приедет завтра в десять в лабораторию. И выдайте пациентке Смит амитриптилин три раза в день, по двадцать пять миллиграмм.

Грегсон медленно прошла к шкафу и начала перебирать таблетки. Кори терпеливо ждал. Наконец, сестра нашла нужную пачку и выдавила в таблетницу.

– Двадцать пять. Половинку. – Кори не выдержал и сам разломил таблетку.

– Вы что, читать не умеете? – вмешалась Мариам.

– Всякое бывает. Работы много. – Кори встал на защиту сестер. Еще не хватало, что бы санитарка влезала в его работу.

Сестра Тисс в это время, стоя на коленях искала что-то под манипуляционным столиком. Пошатываясь, она поднялась на ноги, дунула на упавшую иглу и надела обратно на шприц. Кори немедленно покинул кабинет. Он подозревал, что чем дальше от крупных городов, тем хуже работа медицинских организаций. Но это? Больница известная на весь штат, где сестры валяют иглы по полу? Об этом нужно написать в твиттер.

Мужчины шли на контакт более охотно. Кори узнал, что Алекс научился завязывать шнурки.

– Это единственное, что должен уметь мужчина, но есть кое-что еще.

– Что? – удивленно спросил Алекс.

– Зубная нить.

Алекс надул губы, словно ребенок. Он и был ребенком по развитию.

– Я не хочу.

– А я не хочу гладить халат. Но надо. Завтра ты покажешь мне, чему научился. А я приду на работу не такой мятый. Идет?

Парень неохотно кивнул. Для Кори это была огромная победа. Пациент не впал в истерику, не ел матрац и разговаривал с ним.

– Надеюсь завтра доктор Лоуосон научит тебя вытирать задницу. – комментарий Мириам, протирающей окна не заставил себя долго ждать.

Старик Гарфанкл снова предложил показать фокус.

– Вы вчера мне показывали.

– А это другой, сынок!

Фокус оказался тем же самым. Кори похвалил больного за чувство юмора и помог лечь обратно в постель. Поправляя подушку, Кори обнаружил целую горсть таблеток. Такую, что не влезала в две ладони.

– Сестра Грегсон, что это?

– Таблетки. – ответила Грегсон.

– Я вижу. Что они делают под подушкой мистера Гарфанкла? Вы вообще контролируете прием препаратов больными? – Кори высыпал горсть в мусорной ведро. – С сегодняшнего дня все мои пациенты пьют лекарства в вашем присутствии.

– Ваши, не ваши. – начала Мириам, облокотившись на швабру. – Вон они эти таблетки, по всему полу, по всем тумбочкам. Мне и без них мусора хватает.

– Доктор Лоусон, поступил больной, Льюис Бартон, мы положим его к вам в палату? – в палату вошла Алана со свежей тонкой историей в руке.

– Разумеется, сестра Колбан.

Сестра кивнула и завела средних лет мужчину. Правый глаз был почти невиден из-за отека. Щека синела. Пижама оказалась ему велика, и он прикрывал тощую грудь.

– Диагноз?

– Не указан. – пожала плечами Алана. – Он считает себя женщиной.

Кори приподнял бровь.

– И что? Это повод для госпитализации?

– Это не Нью-Йорк, доктор. Здесь это болезнь.

– Кто направил его сюда?

– Доктор. Почему меня кладут сюда? За кого вы меня принимаете? Что происходит?

Кори вывел обоих в коридор.

У Льюиса наблюдался невроз, нарастало паническое состояние. Нужно было что-то делать.

– Я доктор Лоусон. А как вас зовут?

– Люси. – представился Бартон. Алана закатила глаза.

– Что вас беспокоит, Люси?

– Мой глаз. Господи, я уродина.

– Не правда, Люси. Это всего лишь синяк! – Кори взял больного за руку. Пульс уряжался. – Вот как мы поступим. Сестра Колбан, отправьте больную на рентген черепа и лицевых костей. Потом в перевязочную и в третью палату.

– Это женская палата. – настаивала Колбан.

– Алана, – Кори отвел сестру, чтобы Бартон не слышал. – Нам сейчас нужно не усугубить положение. Если он считает себя женщиной, положите его в долбаную женскую палату! Там все равно никто не лежит! А еще у него все симптомы сотрясения.

– Нет. Согласно статье о застройки земельных участков от две тысячи первого года, вам не нужно оплачивать свыше двадцати пяти процентов! – Николсон опять вопил по воображаемому телефону-тапочку.

– Мистер Николсон, вы в больнице! Немедленно уберите телефон!

Николсон впервые замолчал и вытаращил глаза на Кори.

– Хватит работать. Пора лечиться. – Кори отобрал тапок у мистера Николсона. И тот вовсе растерялся. Через минуту он кричал, что будет жаловаться в министерство и выкрикивал номера статей. Но Кори было все равно. Кори назначал ему галопиредол.

На обед давали хваленый Аланой рыбный суп. В зеленой воде плавали куски картофеля и какой-то крупы.

Мириам говорила без остановки и у Кори разболелась голова. Запах рыбного супа, пульсирующие воспаленные глаза, непрерывное недовольство санитарки. Голова хотела лопнуть. Кори бросил алюминивую ложку в тарелку и вышел. Слыша за спиной как Мириам, возмущается не вымытой им посуде.

Это оказалось тяжело. И не больные и их состояние, а коллектив и царившая в нем атмосфера. Все ругались. Кричали, высказывали недовольство, из кожи вон лезли чтобы зацепить друг друга. Санитары лезли в работу врачей и сестер. Сестры томно вздыхали и закатывали глаза на назначения врачей, будто их просили ни укол сделать, а разгрузить вагон металлолома.

Кори закрылся в кабинете Фарелла и разложил перед собой листы назначений. Да, у Фарелла таблеток не выпросишь, как снега летом. Зато доктор Апекс был слишком щедр. Кори отменил все одной большой чертой. Обед закончился. Отделение погрузилось в тишину. Ну как тишину? Все продолжали шуметь и только Мариам напоминала им о сон часе.

Кори достал пропуск в полиэтиленовой упаковке, чтобы тот не истерся. Охранники приветствовали его, все так лениво куря под навесами, прячась от дождя. Как и вчера.

– Добрый день, доктор Лоусон. А где доктор Фарелл? Валяется у себя в кабинете? – охрана внутри была более общительной.

– Нет. Доктор Фарелл решил дать мне немного личного пространства для обучения.

Охранник усмехнулся. Он, разумеется, в это не поверил. Дастина увели на электросон. Бригс еще не отошла от вчерашнего потрясения. Смита Кори не хотел видеть сам. Он уверенно шел по коридору к палате номер одиннадцать.

– Убоитесь судного дня, ибо станет он единственной вечностью и истиной. – доносилось из соседнего коридора.

– Решили отрастить бороду, доктор Лоусон? – спросил санитар Ли. Мейсон Ли, был очень шумным, но не раздражающим как Мариам. Веселый, но не простак. Наряду с чудаковатой внешностью в виде кучи пирсинга у него были крашеные в вишневый старушечий цвет волосы и вечно грязный костюм в пятнах. Его упрекали в неопрятности даже больные, но Кори был слишком воспитан, чтобы тоже делать это.

– Вы бы получили шокер у охранника.

– Я пришел лечить, а не демонстрации разгонять. – грубо ответил Кори санитару. И у решетки в ту же секунду возник Крашер.

– Виски. А я знал, что ты придешь.

– Разумеется, обход каждый день. – резко сказал Кори, и Крашер отпрял от решетки.

– Кто тебя так разозлил? Это ты, Мейсон, засранец. Только попробуй злить Виски, и я тебе пальцы переломаю.

– Задницу себе не сломай. Я тебе такую сладкую жизнь устрою… – из весельчака Ли в миг превратишься в какую-то бестию. Кори растерялся.

– Мейсон, оставьте нас. – приказал Кори, но это совершенно не подействовало. Ли продолжал вопить и сыпать угрозами, а Крашер смеялся, прижимая свое лицо к решетке.

От шума у Лоусона вновь загудела голова. Он ведь доктор и его должны слушать.

Наконец Ли ушел, проклиная всю больницу и тот день, когда он сюда устроился.

– Обожаю его злить. Он потом срывается на сестрах и портит бумагу своими заявлениями на увольнения.

Кори не ответил. Он все еще не понимал, почему его считают пустым местом. Почему на его назначения реагируют, как глобальное потепление. Неужели практика нужна только для того, чтобы амбициозные студенты поняли, что они никто, и все что они делают бесполезно, и никому не нужно.

– Лечи меня, Виски. Я умираю! – Крашер картинно приложил ладонь ко лбу и упал во весь рост на пол. Кори вздрогнул, будто это его затылок с таким шумом ударился о пол.

– Ты что делаешь?! – Кори быстро открыл решетчатую дверь вбежал внутрь палаты-камеры. – Голова не кружится? Не тошнит? – он наклонился над валяющимся на полу Крашером.

– Попался. – Крашер схватил его за запястье. У него была каменная хватка, не смотря на худобу. Кори пожалел, что не взял шокер у дежурного. Пожалел, что вошел в палату, пожалел, что приехал в Отектвуд. Но Чарльз отпустил его.

– Не теряй бдительность, Виски. Будь это не я, Ли отмывал бы твои кишки от стен.

– Встретимся завтра, Чарльз. – Кори устремился к выходу.

– Виски, тебя кошмары не беспокоят? – Чарли вновь повис на решетке, пока Кори закрывал дверь.

– Нет.

– Скоро начнут. – пообещал Крашер.

На ужин давали кашу с колбасой из резины и крахмала. Больные Лоусона еще не отошли от обеда и почти все терапии и прогулку пропустили из-за диареи. Пришлось назначить всем лоперамид. Сестра Тисс была очень недовольна. Ведь суточный запас подобных лекарств был небольшим, а она уже рассовала пару пачек по карманам, чтобы унести домой.

Голова болела, желудок предательски урчал. Лоусон нашел в столе Фарелла стратегический запас шоколада и конфет на случай ядерной войны. Шоколад был во всех ящиках, в сейфе, между документами, в карманах халатов.

– Шоколад повышает уровень серотонина. – Кори усмехнулся. Третий день, а уже разговаривает с самим собой. В Нью-Йорке рядом всегда была сестра. Так что любая сказанная вслух фраза не оставалась без ответа.

Кори измерил себе давление, сто двадцать на восемьдесят. Пульс в норме. Значит внутричерепное давление. Чтобы не беспокоить сестер и не видеть их недовольные лица, Кори решил расширить сосуды народным способом. Из коллекции доктора Фарелла ему как раз попалась бутылка Вильяма Лоусона.

Кори никогда не давали прозвища. До пятого класса, он был «очкариком». После стал просто Кори. У его сестры была куча прозвищ. Кроме основного: Рей-Рей, Рейган, и иногда веселая Лоусон. Последнее подразумевало наличие Лоусона зануды. На первом курсе, когда она изъявила желания стать сексопатологом, к ней прилипло прозвище доктор Секс. А тут, когда он прожил почти четверть века ему дали прозвище, и не какое-нибудь глупое и обидное, а Виски.

Кори сделал глоток, сморщился. И как взрослые пьют это без колы?

Сделав еще один глоток и закусив шоколадом, Кори принялся за работу. Отклеивал ненужные и чужие анализы, дописывал осмотры. Вот теперь порядок. Кори разложил все документы по папкам, брошюры по алфавиту, вытер стол, выбросил грязное стекло, под которым лежали всякие заметки пятилетней давности. А заодно узнал чуть больше о докторе Фарелле. Он родился и учился в Монтгомери. Судя по университетским фотографиям в молодости, он был тощий, сутулый. Носил челку похожую на грабли. Он, как и Кори проходил здесь клиническую практику и после остался работать. Фотография в рамке на столе изображала измученного доктора и двух полных женщин. Одна молодая, вторая ровесница Фарелла. Жена и дочь. Кори был уверен, что они местные. Узкие лбы, светлые волосы и ресницы.

«Не успеешь моргнуть, а ты уже фермер и у тебя пятеро детей.» – вспомнились слова Рейчел. Шум в отделении сошел на нет. Кори решил, что идти домой уже поздно, да и не хотелось показываться охране пьяным.

– Помоги мне! Кори!

Лоусон слышал голос сестры, но не мог понять откуда он исходит. Он стоял посреди коробки из белого кафеля, покрытого трещинами и грибком.

– Кори! Я больше не могу! Пожалуйста!

– Рей-Рей, где ты? – спросил Кори в пустоту. Рейчел звучала так тихо и печально. Шлепая по мокрому полу, Кори пытался найти выход и вот он. Коридор, двойной коридор как в корпусе Д. Кори хотел идти быстрее, но ноги ломило, и он плелся как старик.

Везде был разбросан мусор, шприцы, стальные инструменты. Шорох в параллельном проходе.

– Рейчел? Это ты? – Кори приоткрыл, висящую на одной петле дверь. Кабинки как в раздевалке, разбитый телевизор и деревянный стол, покрытый слоем сигаретного пепла. Посередине возвышалась банка нескафе из которой торчали острые окурки. За столом сидел женский манекен в парике. Открыв следующую дверь, Кори очутился в бассейне. Он знает этот бассейн. Они ходили сюда в детстве с сестрой, пока у него не началась аллергическая астма от хлорированной воды.

– Почему бы не искупаться? – сказал себе Кори. Сбросив халат и брюки, Кори вошел в зеленую застоявшуюся воду. Он проплыл от борта до борта, отбрасывая в стороны плавающий мусор. В тело вернулась сила. Под водой, промелькнуло едва заметное темное пятно. Кори оттолкнулся и выплыл на середину. Пятно кружило вокруг него. Кори чувствовал страх, но ничего не мог поделать с собой. Он двигался за пятном, пока то не превратилось в желтую макушку над водой. Оно росло, показался лоб, две белесые брови и поросячьи глаза. Морган Смит. Кори не чувствовал дна, а Морган будто шел по нему ногами.

– Рейчел такая красивая. Даже не вериться, что вы из одной утробы. Она так хорошо пахнет, ты знал? Она теперь моя девушка.

– Что ты с ней сделал? – Кори не мог пошевелиться. Вода затвердела, словно бетон.

– Ничего. Она теперь будет здесь. Со мной.

Вода вновь стала жидкой и Смит, положил свою массивную потную руку на голову Кори погрузил его в воду.

Без возможности выбраться, Лоусон махал руками и ногами, но они растворялись в непроглядной зеленой воде, не принося никакого вреда Моргану. Кусок железа на дне. Кори едва дотянулся до него и ткнул наугад. Рука исчезла с головы. Кори всплыл. Зеленая вода быстро окрашивалась багряным. Бледная туша Моргана прибилась к стенке.

– Кори, пожалуйста, мне страшно!

Втирая кровавую воду в волосы, Кори поплыл. Выбраться было сложно. Руки соскальзывали с борта бассейна. Вода начала смердеть.

Скользя босыми ногами по кафелю, добрался до кабинок. Он открывал все двери, вырывая их из тонких стенок шкафов. Но сестры нигде не было.

– Я ничего не вижу, Кори. – раздалось за спиной. Кори обернулся. Все тот же стол, банка окурков и манекен.

– Рейчел? – Кори обошел манекен и коснулся пластика. Он был теплый. – Рейчел, ты там? – Кори сорвал парик с головы, пытаясь найти шов. – Потерпи, Рейчел. – Зацепившись за ухо Кори начал срывать пластмассу. Она отрывалась прямо с кожей. На месте нарисованных глаз, показались заплаканные испуганные глаза Рейчел. Кожи на лице не было. Она осталась на маске.

Алабама, Отектвуд, лечебница 5:00 а.m.

Собственный крик разбудил Кори. В кабинете было темно и холодно. Халат прилип к спине и был ледяной. В полной темноте, Кори отрывисто кричал и пытался схватиться хоть за что-нибудь. Но под его руками был только гладкий ковер. Зацепив край паласа пальцами, Кори накинул его себе на спину. Дыхания не хватало. Яркий свет экрана телефона едва не ослепил его. Без очков, наугад он нажал на последний вызов. Гудки пошли. Кричать больше не хотелось. В темноте проявились очертания стола, кресла, шкафа с бликующими стеклянными дверцами.

– Рейчел?

– Какого дьявола, Кори. Шесть утра! – сонный голос Рейчел отогнал страх окончательно. В кабинете стало значительно светлее. Под ковром жарко.

– Ты в порядке? Ты одна? Двери заперты?

– Да, да и еще раз да. Что с тобой?

– Ничего. Извини что разбудил. Пока. – Кори бросил телефон на ковер и раскинул руки. Последний раз кошмар ему снился в двенадцать. Будто на него напала огромная змея прямо дома. Кори знал, что не склонен к сновидениям подобного характера. Он не ел на ночь жирного, читал легкие книги и старался не возбуждать психику за два часа до сна.

Прокравшись в ванную комнату для персонала, по темному коридору Кори смыл с себя остатки ночного кошмара. Вернувшись в кабинет, Кори спрятал следы пьянства на рабочем месте, открыл окно и закурил. Сейчас он мог наблюдать спешащих в больницу работников. Вот главная сестра Шварц отчитывает курящих у ворот санитаров. Хирург Бердс пристегивает свой велосипед. Ли уже ругается с кем-то по телефону. Сестра Колбан и доктор Шварц выходят из одной машины. Он вежливо открывает девушке дверь. Это было интереснее, чем ожидал Кори. У Фарелла отличный кабинет. Из него видно почти всю территорию больницы.

Эндрю стрижет газон, периодически сморкаясь в скошенную траву. Диетсестра Денис несет ведро объедков, пакет хлеба и сока после завтрака. Сумки явно тяжелы. Она еле отрывает их от земли, но все равно тащит их к своему форду. Ли и брат Гаррисон везут тело, накрытое простыней в сторону морга. Ветер срывает простынь, обнажая мертвое тело. Мейсон догоняет кусок ткани и Джо хохочет.

Пора на обход. Кори натянул один из халатов Фарелла, так как его был полностью измят во сне и стал перекладывать содержимое своих карманов. Ручки, блокнот, карманный фармацевтический справочник, челюсть.

Кори выронил протез из рук и тот покатился по ковру. Лоусон едва не взвизгнул и брезгливо вытер руки о чужой халат. Он не помнил, что бы клал подобное к себе в карман. С этим нужно разобраться.

– Вы сегодня поздно на обход, Доктор Лоусон. – заметила сестра Тисс.

Лоусон оглядел коридор. Мариам и Ли трут полы. Грегсон болтает по телефону. Доктор Хамсвилл трет лицо антисептиком. Кто-то из пациентов в него плюнул. Все в сборе.

– Я, конечно, люблю шутки. И в школе очень смеялся, когда прятали мой портфель, но это слишком. – Кори вынул вставную челюсть в пакетике и положил на стол.

– Отнести это на склад? – спросила сестра Грегсон.

– Нет. Кто-то положил мне это в карман? Это не смешно. Верните пациенту, скоро будут раздавать яблоки.

– Среди индейских племен было распространено дарение клыков животных и украшений их них. Зубы дарили объекту симпатии и ухаживания. – сказала сестра Доу и весь персонал загудел от веселья.

А Кори еще посчитал ее адекватной.

– Если девушка надевала украшение перед племенем, значит она принимает ухаживания.

Устав слушать этот бред Кори зашел в палату.

– Хелен, это, наверное, ты и сделала. – с ухмылкой спросила сестра Тисс.

– Конечно! Хочу молоденького доктора себе в любовники.

Девушки рассмеялись.

– А что смеетесь то? – встряла Мириам, громко звякнув ведром. – Парень то красивый и богатый. Из Нью-Йорка, туфли как вся моя зарплата. Эх, где моя молодость?

– Вот именно, из Нью-Йорка. По любому голубой! – сказала Грегсон.

– Что ты наговариваешь на парня?!

– Да у нее любой, у кого все зубы на месте и пахнет не перегаром и машинным маслом – гей. Даже Грегсон?

Кори вылетел из палаты и сестры замолчали.

– Где Кристина Смит?

– Ее мать забрала. – ответила Тисс.

– Но я ее не выписывал.

– Она приехала и сказала, что хочет забрать дочь. Мы позвонили доктору Фареллу, и он разрешил.

Кори вздохнул и вернулся обратно в палату. Алекс порезал десну зубной нитью. Гарфанкл снова показал фокус с глазом. Лессер обещал теплую погоду и конференцию с представителями северной Кореи. Николсон снова работал по телефону-тапочку, но завидев доктора прервал свою деловую беседу. Это было вежливо с его стороны. И этой вежливости научил его галоперидол. У многих пациентов, которым Кори назначил новое лечение отметилась положительная динамика. Нервозные состояния уменьшались. И это только спустя сутки. Кори уже представлял, что будет через месяц и два если Фарелл поддержит его лекарственную терапию. Такие как Притч и Николсон смогут частично вернуться в социум. Алексу не понадобится сиделка, чтобы самостоятельно обслуживать себя. Он будет сам стирать вещи и возможно, устроится на спичечную фабрику, где есть вакансии для инвалидов.

Доктор Лоусон пребывал в прекрасном настроении. Он даже забыл о дурном сне. На радостях он взял у Ли отраву от насекомых, несколько тряпок и чистящих средств. Мириам, конечно, посоветовала ему все это купить в ближайшем магазине, но Ли махнул на нее рукой и дал доктору все, что нужно.

На обед давали овощной суп. Под овощами подразумевался картофель и кусочки морковки, настолько редкие и маленькие, что их можно было и не считать. Кори решил еще подержать себя на шоколаде и алкоголе. Он еще не готов к больничной еде.

Алабама, Отектвуд, 3:40 p.m

Больные только вернулись с прогулки и были крайне возбуждены. Из камер-палат доносились крики, плач и прочая какофония. Кори невольно сравнил этот шум с шумом зоопарка, куда они так любили ходить с сестрой в детстве. Точнее Рейчел любила. Кори предпочитал музеи, но Рейчел топала ногами, плакала и мать вела их в зоопарк.

Латаша Бригс все еще прятала голову в пижаму, при виде его. Дастин что-то бормотал себе под нос, глядя сквозь стену. Смита вели по коридору Джо и два охранника. Он поджимал под себя ноги, так что им приходилось его тащить и кричал своим писклявым голосом:

– Вы запугали ее? Она должна была прийти ко мне! Доктор, зачем вы это сделали?

– Что случилось?

Джо отправил охранников вперед, а сам остановился.

– Кто-то сказал ему, что здесь были его тетя и кузина. Видимо сестры опять чесали языками возле камеры. Ему это пришлось не по вкусу. Чуть пальцы мне не сломал. Ничего, сейчас освежим его.

– Я сейчас напишу назначения…

– Лекарства еще тратить на эту свинью! – фыркнул Джо.

Выбор у Кори был невелик. Точнее отсутствовал. Беседовать в палате при такой какофонии было невозможно, и он решил воспользоваться комнатой посетителей, которой пренебрегал доктор Фарелл.

Крашер, был единственным, на кого прогулка не подействовала. Ногой под столом он тряс и до этого.

– Как твои дела, Чарльз?

– По-прежнему. Разве что Морган сегодня повеселил всех на прогулке. А как твои, Виски?

– Неплохо.

– Знал, что Морган одевал убитых девушек в платья своей матери?

Кори чуть не поперхнулся воздухом. Было уже трудно скрывать, что он этого не знал.

– В истории этого нет. Осталось в полицейском отчете, а может и вовсе осталось незамеченным. Это же деревня.

– Ты хорошо знал Моргана? – Кори решил воспользоваться этим и узнать, как Крашер относится к таким преступлениям.

– Здесь все друг друга знают. Обе Смит спали со своим отцом. У младшей родилась Кристина, у старшей Морган.

– Инцест, насилие в семье. Я так и думал.

– Родители доктора Апекса сводные брат и сестра. Это юг, Виски.

– Расскажи о своих родителях? – Кори перепрыгнул с темы и очень ругал себя за это.

– Отец был главным инженером в шахте. Мать школьным психологом. Единственный ребенок. Была кошка, умерла в две тысячи девятом от старости.

– Ты хотел быть похожим на отца?

– Нет. Здесь просто работать больше негде. А сейчас рудник и вовсе закрыли из-за недостатка финансирования.

«Родители к нему не приходят, значит умерли. Стоит ли спрашивать об этом Чарльза? А может он их и прикончил?» – думал Кори.

– Нет, Виски, я не убил своих родителей и не закапал на заднем дворе, – ответил Чарльз, будто бы прочитал мысли Кори. – Отцу предложили работу в Джорджии. И они уехали. В две тысячи восьмом году.

– И оставили пятнадцатилетнего подростка одного?! – возмутился Кори.

– Я уже лежал здесь. Они рассчитывали, что меня никогда отсюда не выпустят. Но через полтора года, мне дали инвалидность и выпустили. Я был на попечительстве у Марты Гудвилл.

– Насколько мне известно, ее ты тоже убил.

– Она собирала детей из приютов и больниц, потом заставляла работать у себя на ферме. Я столкнул ее в колодец. Но все свидетельствовали против Майкла Гудвилла, ее родного сына. Он часто поколачивал приемных детей и мамашу, за то, что не давала ему денег на крек. Пока шло слушание, я болтался по городу, так как был на домашнем обучении, прятался в подвале, в своем доме. В девятнадцать лет я по программе для инвалидов поступил в колледж в Монтгомери на строительный факультет. Меня распределили сюда на рудник филиала Барнер каброн юнайтед, в Отектвуде. Это угольная шахта. Открытая в тысяча девятьсот первом году. До шестидесятых принадлежала Пратт консалтед. За всю историю там погибло больше тысячи шахтеров. Первая авария произошла в тысяча девятьсот двенадцатом году, но все были заняты трагедией на шахте Баннер. Там погибло сто двадцать восемь, а здесь сто двадцать семь. На одного меньше.

– В то время на шахтах работали заключенные. В основном темнокожие. Убийства, аварии и бунты были для них рутиной.

– Думаешь сейчас что-то изменилось, Виски? Большинство работников на руднике Отектвуд бывшие заключенные, которых не берут из-за судимости на нормальную работу. Да и нормальной работы в нашем городе нет.

– Как и ты.

– Я собирался стать инженером. И работать на поверхности. Те одиннадцать шахтеров завалило не по моей вине, хотя мне нисколько их не жалко. Я ведь их всех предупреждал.

– Они издевались над тобой?

– Они меня боялись.

– Ты совершил первое убийство в восемь лет.

– Я просто отпустил качели. Томми оказался не в том месте и не в то время. Ты ведь тоже препарировал живых лягушек в школе.

– У нас теперь точные копии человеческих тел со всеми органами. Лягушек давно никто не препарирует.

– А разве не хотелось посмотреть на живые органы. Одно движение и человек спасен. Одно движение и человек мертв. Ты этого боишься? Не переносишь вида крови? Поэтому решил стать психиатром.

Да этот сукин сын видел Кори насквозь. Он действительно боялся вида крови. Хоть и переборол свой страх, работая в госпитале ветеранов, он никогда бы не смог оперировать человека.

– Взрыв в школе. Ты тоже хотел посмотреть, что будет?

– Я хотел сорвать историю. Там все равно читают вранье из учебника. Я учился самостоятельно.

Кори глянул на часы. Без пятнадцати шесть. Время за беседами с Чарльзом пролетало как истребитель. Он умел интересно рассказывать. Все свои истории он сдабривал активной, насколько позволяли наручники, жестикуляцией и мимикой. С придыханием. Будто играл на сцене.

– Извини. Но нам нужно немного поработать. Это для моей учебы.

– Валяй, Виски. Если будут какие-то вопросы, приходи в любое время.

Кори достал заранее распечатанные тесты Роршаха, и Чарльз закатил глаза.

– Что видишь?

– Бабочка, тазовые кости, два кролика бьются лбами, трансформер, младенец в кепке с лопастями, женская блузка с рукавами воланами, футболисты сиамские близнецы. Мы закончили, Виски? Мне эту хрень дважды в год показывают.

– Еще три.

– Винтовая лестница, бюст женщины, придворный клоун.

– Ты издеваешься?

– Примеры ответов из твоего учебника, Виски?

Кори молчал. Вот он момент, когда можно задавать наводящий вопрос. Личный вопрос.

– Чарли, ты… – Кори прервал шум за дверью. Это был грохот, как от металлического листа во дворе его нового дома, вопль Джо и женский визг. Дверь распахнулась и с шумом ударилась о стену. В комнату влетел Морган и захлопнул ее. Его белесое потное лицо было как во сне. Он схватил своей мокрой рукой Кори за голову, и стал сжимать.

Кори знал, что в приступах больные невероятно сильны и пытался с ним говорить.

– Морган! Морган, ты должен меня отпустить. – Кори старался говорить строго и уверенно, как советовали учебники, но его голос был жалким писком, как у испуганной мыши.

Чарльз залез на стол, насколько позволяла длинная цепь наручников, пропущенная через кольцо в столе, и ударил Моргана по спине.

– Эй, свинья! – еще удар. Морган отпустил голову доктора и швырнул его на пол, будто тряпичную куклу. Чарльз смог набросить свою цепь на одну из рук Морагана. Свободной рукой Смит ударил его о стол головой.

– Охрана! Джо! – звал Кори, валяясь на полу. К ним пробивались через железную дверь. Замок заклинило от удара, и они оказались заперты. Кори слышал, как одна из сестер послала за пилой.

Цепь соскользнула с плеча на запястье. Кори не видел из-за широкой спины, что происходит, но слышал удары и хруст Чарльзовых костей. Нужно было что-то делать. Крашер не сможет его удерживать. Нащупав в кармане челюсть, Кори взял ее как кастет, поднялся, и собрав все свои силы и страх ударил по толстой щеке Смита. Смит поплыл от удара, и Чарльз накинул ему цепь на шею.

– Бей его, Виски!

Это звучало как приказ. Кори перехватил челюсть покрепче и ударил еще раз. Рассек щеку. Но увидев кровь, Кори отшатнулся и разжал руку, протез выпал. Он бьет больного. Он бьет человека.

Пила взвизгнула в последний раз. Охрана и Джо ворвались в комнату. Смита ударили несколько раз дубинками. Лично Джо дал ему в морду с такой силой, что на пол выпал кровавый зуб Смита. Медбрату от него тоже хорошенько досталось.

Моргана удалось повалить на пол, двое охранников держали руку, сестра делала укол. Она раз семь тыкала его иглой, прежде чем попала в вену. Морган обмяк. Его погрузили на металлическую каталку и увезли.

Алабама, Отектвуд, лечебница, корпус Б. 8:10 p.m.

Кори сидел на кушетке и болтал ногами, как ребенок в очереди на прививки. Руки еще немного тряслись. Доктор Бердс копался в его волосах и прикладывал марлевый шарик к ссадинам.

– До свадьбы заживет, доктор Лоусон.

– Что там с персоналом?

– Один охранник мертв, сестра Вайлд в реанимации с травмой головы, Джо отделался синяком. Привыкай студент.

– А Крашер?

– Крашеру и ядерный взрыв нипочем. Только морда разбита. Ох завтра Шварц нас поимеет. Всю смену лишит стимулирующих.

– А это сколько?

– Это семь сотен, Кори.

Кори не знал зачем спросил про деньги. Он не видел ни сестру, ни охранника. Видел лишь два кровавых следа на серой стене.

Они с Бердсом зафиксировали осмотр хирурга после нападения пациента в журнале и Кори был свободен. Он встретил в коридоре такого же бодрого Джо, с мешочком льда на лице.

– Ни испугался, Лоусон?

– Если честно, то чуть не обделался.

– Да. Если бы не Крашер, он размозжил бы тебе череп, как Робу и Рокси.

– Пожалуй, нужно поблагодарить его. Он в перевязочной?

Джо кивнул и Лоусон направился в перевязочный кабинет.

Чарльз лежал на кушетке, пристегнутый мягкими фиксаторами и рассказывал сестре Грегсон, как один из пациентов два года назад выколол санитарке глаза.

– Как ты, Чарльз?

– Шрамы украшают мужчину. – ответила Грегсон и скрылась за перегородку мыть руки.

На лбу, щеке и губе Крашера красовались кривые швы, сделанные черными нитками. Чертова деревня до сих пор использует не рассасывающийся шовный материал. Шрамы останутся на всю жизнь.

– Виски! Ты цел? Ты бил его зубным протезом?

– Спасибо тебе.

– Пустяки. – Чарльз гремел фиксаторами. – Нечего трогать моего доктора. Слышала Грегсон? Кто обидит моего доктора, тому устрою ад на земле. Не парься, Виски. Комиссия достанется Фареллу, а тебя тут и не было.

– В каком смысле?

– Я слышал, что Шварц забыл внести тебя в базу и графики. Формально, ты не числишься среди служащих больницы. И я сказал, что ты провалялся в углу, наделав лужу, а избил я Моргана сам.

– Зачем?

– Что бы все меня боялись! Виски, не тупи! Эй, Нат, Виски проводит меня в камеру. Расстегни ремни.

Сестра Грегсон сняла фиксаторы, надела на Крашера обычные наручники и передала больного Лоусону.

Два коридора и больничный двор. Вся охрана была сконцентрирована на Моргане Смите. Идеальный момент для побега. Кори отстегнул один браслет и надел на свою руку.

На улице было темно. Фонари были только за территорией больницы. Так что не Луосон вел Крашера в камеру, а Крашер его.

– Ты говорил о кошмарах, почему?

– Приснился?

– Нет. – соврал Лоунсон.

– Врешь, Виски. Впервые за десять лет? Или больше? Это место. Этот город. Ты знал, что здесь самый большой процент душевнобольных на сто тысяч человек в штате?

– Население всего тридцать тысяч. Ты думаешь, что причина болезни этот город?

– Я не думаю, Виски. Я знаю.

Мимо пронеслись двое санитаров с каталкой. Судя по крупной фигуре под простыней, это был охранник Роб.

Кори хотелось что-то сказать. Открыть Крашера для душевной беседы. Но в голову не приходило ничего путного.

«Путного. Фраза то какая провинциальная. Нужно убрать ее из словарного запаса.» – подумал Кори.

Яркий свет впервые горел во всех коридорах. Место убийства Роба было отгорожено тумбочками и ведрами. Заключенные не спали из-за включеных ламп и бесновались.

– Дьявол рядом! Держит вас за руку! Никому не избежать страшного суда. Господь накажет каждого из вас. За грехи ваши, детей ваших и отцов ваших. Ибо вы их воплощение и продолжение! – вопил Рафаэль, но замолк, когда Крашер и доктор Лоусон остановились у камеры.

– Порождение зла. Выкидыш дьявола! – указывая на Чарльза пальцем закричал Рафаэль.

– Ты без очереди в моем котле. – Чарльз звонко стукнул зубами перед самой решеткой палаты.

– Эй! Сладкая парочка! – в коридоре показалась доктор Калуум. – Нечего тревожить моих больных. Хватит на сегодня.

– Добрый вечер, доктор Калуум. – сказал Кори.

– Привет, Барб. – улыбнулся Чарльз, растягивая мимикой свежие швы.

– Рафаэль последнее время очень беспокоен. Вы как ребята? слышала Мейсон здесь отличился?

– Он чуть не убил Виски. Если бы не я.

– Зачем ты приковал его к себе, Кори? Крашер у нас больше не сбегает. Да, Чарли?

– Нас и здесь неплохо кормят, Барб.

– Я отведу Каршера. Иди отдыхай, Кори. Ты сегодня насмотрелся.

Кори передал ключи Калуум.

– До завтра, Виски! – прозвучало за спиной.

Алабама, Отектвуд, 11:10 p.m.

Для уборки было поздновато. Кори выставил чистящие на столе, разложил на диван пленку, сверху постель из до сих пор не разобранного чемодана и лег. Он и не знал насколько устал. Диван Эйприл, автомобильное кресло. Кори привык к ортопедическому матрацу, что остался в Нью-Йорке.

Нью-Йорк. Там уже полночь. Но Рей, наверняка не спит. Кори набрал номер.

– Привет работникам здравоохранения. – веселый голос Рейчел возвращал его домой. Шум Нью-Йорка доносился из трубки. Рей гуляет. Голоса ее подруг тоже доносятся до уха Кори.

– Как твои дела?

– Гуляю с Кейт с рентгенологии и другой Кейт. Ты как, братик?

Кори не стал волновать сестру и рассказывать подробности.

– Доктор, к которому я прикреплен, похоже, ушел в запой. Так что на меня взвалили всех пациентов. Устал как собака.

– Ну и как там больные? Есть Наполеоны? Эксгибиционисты? Наполеоны эксгибиционисты?

– Есть помешанный на гражданке, но не пациент, а врач. Есть адвокат по делам недвижимости, который носит твидовый пиджак и памперс, и разговаривает по тапочку. Есть сексуальный маньяк весом почти в центнер. Дамочка, поедающая матрацы и высоко функциональный социопат убивший двадцать восемь человек. А может и больше. Я планирую написать по нему работу.

– А мы сегодня ходили по магазинам. Я купила новый купальник и тебе футболку. С героями стар-трека. Тебе ведь он нравится?

– Спасибо, Рей.

– Я скучаю. Приезжай скорее. Мы идем в Бойлер рум сегодня.

– Обещай употреблять только алкоголь. Я знаю, что творится в бойлере.

– Я приличная девушка. – сказала Рейчел и смех ее подруг чуть не оглушил Кори.

– Давай без приключений. Я ложусь спать. Люблю тебя, сестренка.

Кори включил будильник на семь часов. Холодильник больше не шумел. Во дворе тоже было тихо. Но сон не шел. Кори лежал и думал, зачем Крашер спас его? Смит не проявил к Чарльзу никакого внимания. Он целенаправленно шел к нему. Крашер мог спокойно наблюдать за тем, как Морган ломает Кори череп, но он вмешался. Не похоже на социопата. Он не думал о своей безопасности в тот момент. Смит превратил его лицо в отбивную. Чего Крашер добивается? Один из его планов воздействия?

Кори моргал. Нельзя доверять Крашеру. Нельзя допускать даже мысли о том, что он проявил сочувствие. Крашер манипулятор. Крашер болен.

Кори прикрыл глаза, и фрагменты недавнего кошмара всплыли под веками. Маска, отрывающаяся вместе с кожей его сестры. Ее крики. «Помоги мне Кори.»

Лоусон распахнул глаза. Рейчел в норме. Она отдыхает в Бойлер руме с подругами. Она в Нью-Йорке. Не в это дыре.

Кори встал с дивана, прошелся по комнате. Оставленные им бутылки и разбросанный хлам из кладовки никуда не делись. Так бывает, когда живешь один. Сна все равно не было. Кори открыл кран, достал бутылки, тряпки и тазы. Самое время для уборки, раз заняться больше нечем. Лоусон залил все поверхности и пол чистящим раствором. Воздух наполнил запах лимона и хлорки. Столы, стулья, диван окна.

Грязь оставалась на месте, но приложи усилия, и она уже стекает черными каплями в тазик. К половине третьего бывший сарай сверкал. Деревянные полы, влажные от уборки разбухли. Разделочный стол и раковина сверкали чистотой. Окна блестели в свете одной лампы. Каждый угол Кори промазал отравой для насекомых. На часах было три двадцать. Кори не чувствовал усталости. Дом пах чистотой. Завтра нужно будет забить холодильник. И можно будет позвать в гости Эйприл, если она захочет с ним говорить. Кори казалось, что он обидел ее в последнюю встречу.

Дабы не портить воздух Кори вышел покурить на крыльцо. Ночь была теплой. Воздух лесным и свежим. Кори хорошенько надышался чистящими и хлоркой. На улице его голова клонилась к груди. Сигарета выпала из расслабленных пальцев.

***

Из деревянных бараков с забитыми окнами выглядывали лица индейцев.

– Генри спятил. – ворчал Остин и дымил своей трубкой.

– Генри все правильно делает. Они ни черта не работают. За четыре месяца мы ни на тонну не догнали другие рудники. Они убили Боба, Джорджа, Джона, Сэмюэля, Кристиана, завалили третий выход. Может так они станут нас бояться.

– Господь накажет Генри за его дела. Нельзя так с людьми, даже если они дикие. Нельзя разделывать их словно поросят. Ты его друг, Лукас. Поговори с ним.

Лукаса разобрала злость. Дома Дороти вечно скулит и просит уехать. Теперь Остин начал эту песню. Никто не хочет работать. Все хотят только получать денежки да плевать в потолок.

– Сам ему и говори! Я тебе не гонец! Эй, ленивые ублюдки! Уголь сам себя не добудет. – Лукас снял замок и из барака повалила толпа мужчин. От яркого снега они щурились и закрывали глаза. Тонкая роба трепалась на ветру. Сам Лукас был в лисьей шубе, шапке и перчатках. Из его рта шел пар. От тел шахтеров тоже шел пар. Они бегом бежали к штольне.

Остин стоял рядом с мушкетом и пересчитывал их, хлопая рукой по головам.

– Шевелитесь! Живее! Удачи, Лукас. – Остин забрал у Лукаса масляную лампу и передал газовую, второй мушкет и длинную палку.

– И тебе, Остин. – Лукас махнул старику и скрылся в штольне.