Читать книгу Знак четырех. Собака Баскервилей - Артур Конан Дойл, Исмаил Шихлы - Страница 4

Холмс вернулся в половине шестого. Он был бодр, энергичен и в превосходном расположении духа: такое настроение обычно наступало у него после приступов мрачнейшей депрессии.

– Ничего особо загадочного в этой истории нет, – сказал он, взявшись за чашку чая, которую я для него налил. – Факты, по-видимому, допускают только одно объяснение.

– Что? Вы уже нашли разгадку?

– Ну, не то чтобы, однако я обнаружил один многообещающий факт, вот и все. Но уж очень многообещающий. Ему еще предстоит обрасти подробностями. Я только что пролистал подшивку «Таймс» и выяснил, что майор Шолто из Аппер-Норвуда, служивший в Тридцать четвертом Бомбейском пехотном полку, скончался двадцать восьмого апреля тысяча восемьсот восемьдесят второго года.

– Холмс, возможно, я туповат, но не понимаю, что же этот факт обещает.

– Разве? Вы меня удивляете. Тогда задумайтесь вот над чем. Капитан Морстен исчезает. Единственный человек в Лондоне, которого он мог навестить, – это майор Шолто. Майор Шолто отрицает, что слышал о прибытии капитана Морстена в Лондон. Спустя четыре года Шолто умирает. Через неделю после его смерти дочь капитана Морстена получает ценный подарок, который повторяется из года в год, а сейчас приходит письмо, где она именуется несправедливо обиженной. О какой несправедливости может идти речь, как не о том, что она лишилась отца? И почему подарки начали поступать сразу после смерти Шолто? Не значит ли это, что наследнику Шолто известна некая тайна – и он желает как-то возместить ущерб? У вас есть теория, более отвечающая фактам?

– Но что за странный способ вознаграждения? И как странно он обставлен! К тому же почему наследнику Шолто вздумалось написать письмо именно сейчас, а не шесть лет назад? Опять-таки, в письме говорится, что с девушкой нужно поступить по справедливости. Что за справедливость? Вряд ли стоит предполагать, что ее отец все еще жив. Но какой еще вред могли ей причинить, вам неизвестно.

– Да, трудности имеются, это несомненно, – задумчиво произнес Шерлок Холмс. – Наша сегодняшняя экспедиция полностью их разрешит. А вот и кэб, мисс Морстен уже здесь. Вы готовы? Спускаемся вниз, пошел седьмой час.

Я надел шляпу, взял самую увесистую трость и заметил, что Холмс вынул из ящика письменного стола револьвер и сунул его себе в карман. Ясно было, что нашу вечернюю прогулку он считает весьма серьезным делом.

Мисс Морстен была закутана в темный плащ, ее бледное лицо выражало спокойствие, но она не была бы женщиной, если бы не волновалась перед нашим странным предприятием. Впрочем, она полностью владела собой и с готовностью отвечала на новые вопросы Шерлока Холмса.

– Майор Шолто был очень близким другом моего папы. В письмах отец постоянно его упоминал. Они с отцом состояли в войсковой команде на Андаманских островах, поэтому много времени проводили вместе. Между прочим, в письменном столе отца нашли любопытный документ, никому не понятный. Не думаю, что эта бумага имеет хоть какую-то важность, но я подумала, что вам захочется на нее взглянуть, и взяла этот листок с собой. Вот он.

Холмс осторожно развернул листок и разгладил его на коленях. Затем самым тщательным образом изучил листок с помощью двухлинзовой лупы.

– Бумага произведена в Индии, – проговорил он. – Когда-то листок был приколот к доске. Похоже на план части обширного здания с многочисленными залами, коридорами и переходами. Есть небольшой крестик, нанесенный красными чернилами, а над ним надпись «3.37 с левой стороны» выцветшим карандашом. В левом углу – странный иероглиф, похожий на четыре расположенных в линию креста, перекладины которых соприкасаются. Сбоку выведено очень корявыми и неуклюжими буквами: «Знак четырех – Джонатан Смолл, Мохаммед Сингх, Абдулла Хан, Дост Акбар». Да, признаюсь, не понимаю, какое все это имеет к делу отношение. Однако ясно, что документ важный. Его бережно хранили в записной книжке, поскольку обе стороны совершенно чистые.

– Да, мы нашли эту бумагу в записной книжке отца.

– Что ж, берегите этот документ, мисс Морстен, он может оказаться для нас очень полезным. Подозреваю, что это дело гораздо сложнее и запутаннее, чем я поначалу предполагал. Я должен пересмотреть свои соображения.

Холмс откинулся на спинку сиденья, и, судя по его нахмуренным бровям и отсутствующему взгляду, предался напряженным раздумьям. Мы с мисс Морстен шепотом переговаривались о нашей экспедиции и о ее возможном исходе. Но Холмс сохранял непроницаемый вид до самого конца поездки.

Стоял сентябрьский вечер: семи часов еще не пробило, но день выдался хмурым, и над огромным городом навис плотный, сочащийся влагой туман. Грязные тучи мрачно нависали над грязными улицами. На Стрэнде фонари – туманные пятна рассеянного света – отбрасывали слабый круговой отблеск на скользкую мостовую. Витрины магазинов лили желтое свечение на густой от сырости воздух и заполненную толпой улицу. Мне чудилось что-то зловещее и призрачное в бесконечном потоке лиц, мелькавших в этих узких желтых полосах, – лиц печальных и радостных, изнуренных и веселых. Как и весь человеческий род, они переносились из мрака в свет и вновь во тьму. Я не слишком впечатлителен, но этот тягостный унылый вечер и странное задание, за которое мы взялись, тревожили и угнетали меня. Глядя на мисс Морстен, я догадывался, что она переживает точно то же. Один только Холмс был совершенно невосприимчив к мелким помехам из внешнего мира. Он держал на колене открытый блокнот и время от времени при свете карманного фонарика заносил туда какие-то цифры и пометки.

У бокового входа в театр «Лицеум» уже собралось много народу. Перед фасадом грохотал непрерывный поток карет и хэнсомов, освобождавшихся от груза: мужчин в накрахмаленных рубашках и женщин в шалях и бриллиантах. Не успели мы достичь третьей колонны, где было назначено наше свидание, как к нам обратился невысокий, смуглый и бойкий человек в одежде кучера.

– Вы сопровождаете мисс Морстен? – спросил он.

– Я мисс Морстен, а эти два джентльмена мои друзья, – ответила она.

Он устремил на нас вопросительный и насквозь пронизывающий взгляд.

– Простите, мисс, – произнес он настойчивым тоном, – но я вынужден взять с вас клятву, что никто из ваших спутников не служит в полиции.

– Ручаюсь вам в этом, – подтвердила мисс Морстен.

Незнакомец пронзительно свистнул. Уличный мальчишка подвел к нам кэб и отворил дверцу. Встретивший нас человек забрался на место кучера, а мы заняли места внутри. Не успели мы там устроиться, как возчик хлестнул лошадь и мы с бешеной скоростью понеслись по туманным улицам.

Ситуация была странная. Мы направлялись неизвестно куда, неизвестно зачем. Либо это приглашение было от начала до конца розыгрышем, что совершенно исключалось, – либо имелись все основания полагать, что наше путешествие сулит какие-то важные открытия. Мисс Морстен, как всегда, держалась собранно и решительно. Я пытался подбодрить и развлечь ее воспоминаниями о своих приключениях в Афганистане, но, по правде говоря, был так взволнован и меня разбирало такое любопытство насчет цели нашего путешествия, что мои рассказы были не слишком связными. И по сей день мисс Морстен утверждает, будто я поведал ей волнующую историю о том, как среди ночи в мою палатку сунулся мушкет и я выстрелил в него из двуствольного тигренка. На первых порах я еще представлял, в какую сторону мы движемся, но из-за скорости и тумана (к тому же Лондон мне был знаком плохо) потерял ориентацию. Я уже ничего не понимал, кроме того, что путь нам предстоял, по всей видимости, далекий. Впрочем, Шерлока Холмса было не так просто сбить с толку: пока кэб с грохотом проносился по площадям, нырял и выныривал по извилистым переулкам, мой друг бормотал:

– Рочестер-Роу, а вот и Винсент-Сквер, сейчас выезжаем на Воксхолл-Бридж-роуд. Похоже, направляемся в саррейскую сторону – да, я так и думал. Сейчас мы на мосту – видно, как блестит река.

В самом деле, мы мельком увидели полоску Темзы, где фонари отражались на широкой глади, но наш кэб мчался дальше и вскоре углубился в лабиринт улиц на другом берегу.

– Вордсворт-роуд, – продолжал мой компаньон, – Прайори-роуд, Ларкхолл-лейн, Стокуэлл-Плейс, Роберт-стрит, Колдхарбор-лейн. Кажется, мы попадем не в самые фешенебельные районы.

Действительно, мы достигли сомнительной и мрачной местности. Длинные ряды унылых кирпичных домов оживляли только резкий свет и мишурное сияние пивных на углах. Дальше следовала череда двухэтажных вилл с миниатюрными палисадниками, а затем опять нескончаемые ряды новых кирпичных строений – чудовищных щупалец, которые гигантский город запускает в сельскую местность. Наконец кэб подъехал к третьему дому в очередном ряду. Все эти дома пустовали; тот, у которого мы остановились, так же окутывала темнота, как и соседние, и только один-единственный огонек мерцал в кухонном окне. На наш стук, однако, дверь немедленно распахнулась, и перед нами предстал слуга-индиец в желтом тюрбане и белой свободной одежде с желтым поясом. Эта восточная фигура выглядела до странности неуместной в обычном дверном проеме третьеразрядного загородного жилого дома.

– Сахиб ожидает вас, – произнес он, и при этих словах откуда-то из внутренних помещений донесся резкий писклявый голос:

– Веди их ко мне, хидмутгар, – веди их прямо ко мне!