Читать книгу Лэйла-стероид - Артур Раин - Страница 7

Скал

Всех посетителей “Амфоры”, которым “посчастливилось” в тот вечер оказаться свидетелями неудачного задержания Кожухова, согнали в небольшой банкетный зал. После того, как место происшествия очистилось, Скалин начисто забыл о существовании множества свидетелей, которые явно не могли знать больше, чем он сам.

Болван, позволивший провести себя как школьника.

Скалин на время заглушил эту нелестную для себя мысль, в чем несказанно помогла Леночка.

– Отравили, – категорично заявила Нилина, после поверхностного осмотра тела. – Я почти уверена, но все-таки береженого, как говорится…

Она вытащила из сумочки небольшой пластиковый пакет и быстро сорвала прозрачную оболочку с матово-белой бумажной полоски.

– Экспресс-анализ, – проворчала она, вновь склоняясь над телом. – Подарок большого папы.

Смоченная в шампанском, брызгами лежащем на кулаке Кожухова, полоска почти мгновенно окрасилась в ядовито-зеленый цвет.

– Так и есть, – констатировала Леночка. – Яд, как это ни банально, был в бокале. Минеральный. В лабораторных условиях выясним побольше.

– Бокалы стояли на столе, – задумчиво произнес Скалин. – Но класть яд в один из их не было смысла, поскольку проглотить отраву мог любой.

– Шампанское тоже было в порядке, – подал голос Смирнов.

– Это уж точно. Иначе тут было бы четыре трупа.

Сталкеры немного помолчали, переваривая эту мысль.

– Леночка, а не могли его отравить раньше?

Она демонстративно-медленно помахала потемневшей бумажной полоской.

– Специально для смирновых повторяю: яд был в бокале.

Скалин обвел тяжелым взглядом свою группу. Потирающая замок сумочки Нилина, мрачнеющий на глазах Смирнов, растерянный официант и подоспевший пару минут назад Степа смотрели каждый в свою сторону, однако все они ждали завершающего аккорда. Ведущий сталкер доигрывал свою партию, мысленно загоняя отравителя в угол. Вычислять преступника по горячим следам Скалин умел как никто другой.

– Музыкант, – вердикт последовал через минуту. – Больше некому. Все остальные, даже если не принимать во внимание то, что я вам всем доверяю, никто из вас не мог этого сделать физически, поскольку сидел у меня перед глазами.

Он скрипнул зубами.

Как и Кожухов, впрочем. Ай да сталкер… Так облажаться!

Скалин секунду помолчал, мысленно перебирая ворох собственных наблюдений.

– Музыкант, – с сомнением протянул Смирнов. – Верно, он подходил к столику, но я не заметил, чтобы он…

– Точно, – согласился Скалин, нервно выщелкивая сигарету из пачки. – Думаю и Леночка ничего не заметила, – прикуривать Скалин не спешил, глядя на утвердительно кивнувшую Нилину. – Да и я сам ничего не видел. Тем не менее единственный кандидат на роль отравителя – скрипач.

– Если так, – покачал головой официант, – то брать его надо немедленно. С таким наглым профи шутки плохи.

– Сейчас и займемся. В зависимости от степени наглости он или все еще здесь и раз до сих пор не ушел, то и не собирается, или уже скрылся, так что несколько минут роли не играют. Поэтому, – Скалин пристально посмотрел на притихшего Разина. – Не кажется ли тебе, Степа, что сейчас самое время коротенько кое-что объяснить?

* * *

После разговора с Разиным Гарпия вышла из “Амфоры” без излишней поспешности, но и не ползком. Бросив взгляд на стоянку, где был припаркован взятый напрокат темно-вишневый “Форд”, она поняла, что в ближайшее время придется позаботиться о новой машине. Возле шлагбаума прогуливался хмурый тип лет 35, словно сошедший с карикатуры на плохо маскирующихся кагэбэшников, времен холодной войны. Взглянув на его лицо, ярко освещенное неоновой вывеской ресторана, Гарпия поняла, что с этим парнем фокус, проделанный со Степой, не пройдет.

“Амфора” находилась на улице, заканчивающейся тупиком. Гарпия, роясь в сумочке, взглянула в направлении единственного перекрестка и четко рассмотрела плавные силуэты двух автомобилей, перегородивших дорогу.

Уходить можно было только пешком. Вытащив платок, Гарпия защелкнула сумочку и направилась в сторону туалета, стоявшего в двух шагах от выхода из ресторана.

– Интересно, зачем здесь туалет? – задумчиво бормотнула Гарпия. – Для тех, кто не успел пописать в ресторане?

Она увидела, что хмурый тип вытащил из кармана рацию и что-то сказал в микрофон, резко и отрывисто. Как и положено человеку, похожему на карикатуру, он во время этого короткого сеанса связи успел несколько раз взглянуть в ее сторону.

Гарпия тихо засмеялась, кидая монетку полусонной старушке, сидевшей в стеклянной клетке рядом с рулоном туалетной бумаги и зашла в кабинку возле дальней стены. Опустив крышку она присела на унитаз и достала мобильник.

Она не знала, кому звонить. Она не знала даже на кого работает. Приходил приказ, она выполняла очередное задание и возвращалась домой, зная, что на ее счет в одном из цюрихских банков перечислена сумма, достаточная для безбедной жизни в течение года.

Это было все.

Почти.

Еще Гарпия знала, что в случае, если не можешь просто вернуться домой, помогать тебе не будет никто.

– Поможет… никто, – закрыв глаза проговорила она.

Голова вспыхнула как комок ваты, попавший в печку. Гарпия увидела нестерпимо яркий свет, отразившийся от лакированной поверхности лодки, качающейся вверх и вниз на железных стержнях. Только через мгновение она вдруг поняла, что качаются не качели, а сам мир летит вниз, все глубже и глубже, издавая странный звук, похожий на гудение высоковольтой линии.

Тихо пискнула последняя нажатая кнопка. Гарпия открыла глаза и вместе с ощущением холодного пота на лбу вернулась способность соображать.

Трубка издавала протяжные гудки. Когда где-то и кто-то ответил на звонок, Гарпия поняла, что во время своего короткого приступа слабости набрала чей-то номер.

– Мне никто не нужен, – слабым голосом сказала она.

Экран телефона погас. Стилизованый тигр, установленный в качестве обоев, подмигнул Гарпии левым глазом. Она прислонилась лбом к стене кабинки, окончательно приходя в себя.

Тигр подмигнул правым глазом.

Эти приступы повторяются довольно часто. Кажется, все-таки стоит обратиться к врачу.

Впрочем, это не обязательно.

Гарпия поднялась на ноги и проверила, закрыта ли дверь.

В ресторане Кожухов поднес к губам свой последний бокал.

* * *

– В общем, я дал ее приметы, и предупредил Давыдова. Он сказал, что все будет нормально.

Когда Степа закончил свой рассказ, очень долго его аудитория не говорила ни слова. Каждый, в меру своей осведомленности и впечатлительности осмысливал услышанное.

Первым голос подал «майор». Скалин всегда предпочитал начинать новый этап операции сам и именно с первой реплики.

– Значит, “Капелла”… Если только это не способ выдать себя за нее. Уж слишком ясно она дала понять…

Скалин осекся, взглянув на тело Кожухова.

– А я так вообще всегда думал, – высказался Смирнов, – что “Капелла” – нечто вроде хохмы для простодушных. Ну там типа плоской земли или Тартарии.

– Я и сейчас так думаю, – отрезала Нилина. – Все эти разговоры насчет “Капеллы” напоминают мне пыльные истории о Фантомасе.

Скалин принял решение не раньше, чем выслушал всех, кто желал высказаться, соединил их мнение со своим и жестом приказал сохранять тишину.

– Степа, свяжись с Давыдовым и предупреди еще раз, чтобы были предельно осторожны.

После этого он обернулся к официанту.

– Где здесь гримерная или что там еще… у этого скрипача? Откуда он тут вообще взялся.

– Они часто приглашают к себе всяких необычных исполнителей в качестве изюминки вечера.

– Да уж куда необычнее…

– Гримерка наверху, в конце коридора.

– Проводишь. Леночка, оставайся здесь, проследи, чтобы тело немедленно отправили в лабораторию. Степа, догонишь.

"Майор" сунул руку за пазуху, привычным жестом касаясь теплого металла в кобуре. Со стороны банкетного зала донесся неясный шум, в котором явственно различалось недовольство масс. Нилина призывно взмахнула рукой показавшемуся на входе врачу.

– А может поаплодировать, покричать “бис”, – задумчиво произнес Смирнов, глядя на потолок, – он и сам спустится?

– Вряд ли, – усмехнулся официант, отступая на шаг и пропуская двух санитаров с носилками.

– Вряд ли, – согласился Скалин. – Тогда пошли.

В этот момент Степа опустил рацию.

– Давыдов говорит, что они засекли их.

– Их?

– Шофер такси и моя старая знакомая.

Скалин пожал плечами.

– Если этот мужик действительно таксист, то им крупно повезло.

* * *

Гарпия проворно скинула плащ и вывернула его наизнанку. Теперь из светло-желтого он превратился в темно-серый. Блондинистый паричок полетел в унитаз. Вслед за ним в крутящуюся водную струю полетели каблуки туфель, свинченные несколькими сильными движениями. Гарпия водрузила на бачок зеркальце с откидной подставкой. По кабинке разлился приятный запах. Вскоре вся косметика перешла с лица на платок, щедро смоченный тоником. Маскарад довершили несуразные слегка затемненные сверху очки в толстой оправе.

– Мотя с рыбного привозу, – буркнула Гарпия, показывая язык своему отражению и одновременно закручивая волосы в тугой узел на затылке. – Хотя в принципе это то, что надо. Теперь я и сама себя не узнаю. Она могла, конечно, с помощью стандартной техники изменить внешность совершенно кардинально. Физически. Лицевые мускулы были достаточно тренированы для такой работы. Но это требовало времени и предельной концентрации, поэтому немного помявшись и еще раз взглянув в зеркало, Гарпия решила, что и так сойдет. Собрав вещи, она направилась к выходу. Около дремлющей бабушки, Гарпия затормозила и нерешительно взглянула на огромное зеркало и ряды умывальников.

В любом случае руки помыть стоило.

Теплая вода приятно успокаивала. Гарпия качнула головой и решительно сняв очки, вытащила из сумочки контейнер для контактных линз. Сделанные по специальному заказу, они были покрыты матово-белым зеркальным составом. Гарпия быстро вставила линзы, закрыла глаза и посмотрела вверх, как советовал врач. Для того, чтобы линзы лучше “сели” на роговицу.

– Мотя в боевой раскраске, – еле слышно прошептала она, подняв веки и глядя на ставшие совершенно белыми глаза. – Однако, пора двигать.

Тип с подозрительным лицом равнодушно посмотрел на появившееся из туалета пугало, застегнутое на все пуговицы, с зализанными назад волосами. Очки грозно сверкали в неоновом свете, немым языком предупреждая все мужское население земного шара, что они сидят на носу женщины, уже родившейся старой девой.

Решительным и размашистым шагом, высоко вздернув нос и плотно прижимая к боку сумочку, Гарпия зашагала к перекрестку.

Давыдов шагал вдоль шлагбаума, поглядывая на двери ресторана. Его задача была проста – никого не выпускать. С тех пор, как он и его ребята перекрыли центральный вход, только лишь та шикарная блондинка привлекла к себе внимание.

Гарпия уже четко различала две “бэмки”, припаркованные у противоположных сторон улицы таким образом, что проехать между ними было невозможно. “Старая дева” еще выше задрала нос и ступила на тротуар, кинув независимо-дерзкий взгляд на двух ленивых самцов, пускавших ароматный дым дорогих сигарет в окна машины.

Требовательно запищала рация. Давыдов щелкнул переключателем. В ухо рванул трепещущий от волнения голос Разина. Давыдов, подтвердив полученное сообщение с легкой тревогой, не отразившейся, впрочем, на его вечно хмуром лице, отвернул рукав пальто. Судя по часам, объект находился в туалете вот уже 8 минут. Давыдов пожал плечами и несколько раз качнулся, перенося вес с пяток на носки.

Пройдя без помех мимо первой “бэмки”, Гарпия с трудом подавила в себе желание пуститься бегом по скудно освещенной улице. Оставалось пройти буквально несколько шагов до перекрестка. Вой сирены взорвал ночь сиянием бело-синих огней. “Скорая помощь”, притормозив в двух шагах от застывшей Гарпии требовательно засигналила, требуя уступить дорогу. Недовольно заурчав мотором, два автомобиля разъехались в стороны. Давыдов машинально кивнул проходящему мимо врачу. Он вел мысленный спор с самим собой. Предстояло решить довольно простой вопрос – может ли вызывающе красивая женщина за несколько минут превратиться…

Гарпия едва не ударилась о синий борт машины, бесшумно вынырнувшей из маленького скверика, совершенно сливавшегося с темнотой улицы. До того, как опустилось стекло со стороны пассажирского сидения, Гарпия успела заметить намалеванный на дверце значок такси.

Давыдов пришел к довольно расхожему мнению, что береженого Бог бережет, да и к тому же чем черт ни шутит. Вытащив из кармана рацию, он связался со своим постом. Услышав ответ, он громко выругался и рванул к перекрестку на всей возможной скорости.

– Привет, – сказал таксист, молодой парень с всклокоченными рыжими волосами и теплой улыбкой под холодными, колючими глазами. – Я – Никто. Ты позвонила и сказала, что я тебе кажется не нужен?

– Я передумала.

Гарпия скользнула в распахнувшуюся дверцу. Парень завел мотор как раз в тот момент, когда ярко вспыхнули фары “бэмки”. Сорвав очки, Гарпия взглянула в зеркало заднего вида. Одна машина торопливо разворачивалась, нацеливая два столба света на набирающее скорость такси. Вторая распахнула дверцу, поджидая бегущего по улице Давыдова.

– Зашевелились, – спокойно сказал Никто, переключая скорость. – Пристегнись, сейчас будет весело.

Рыжий утопил педаль газа. Такси прыгнуло вперед, не обращая внимания на завизжавший тормозами микроавтобус, едва не въехавший в синий борт.

– Что у тебя с глазами, – поинтересовался Никто, выкручивая руль и одновременно бросая быстрый взгляд в сторону пассажирки.

– Нечто вроде макияжа, – хмуро отозвалась Гарпия, всматриваясь на отраженные в зеркале фары набирающей скорость “бэмки”. – На мужиков действует просто безотказно.

– Правда?

– Еще бы. Я тут пару часов назад познакомилась с двумя, так ты бы видел, что сталось с тем, который увидел мои глазки.

– Ну и что?

Гарпия оскалила зубы.

– Подох от восторга.

* * *

Скалин медлил самым непозволительным образом. Оставив за спиной Разина и Смирнова, он стоял перед комнатой Скрипача и просто-напросто ничего не делал. Не то чтобы преступнику оставляли шанс уйти, Скалин уже знал, что других выходов в комнате нет, однако и Кожухову вроде бы тоже уже некуда было деваться. «Майор» ничего не делал по вполне понятной причине. Эта гладкая серая дверь отделяла его от первой ниточки, потянув за которую можно было бы вытащить на свет Божий некоего прячущегося от людей зверя, очень хитрого и осторожного. Настолько хитрого, что даже и само существование его до сих пор подвергалось сомнениям. Хотя Скалин отлично знал, что сомневаются как всегда те, кого принято называть непосвященными. Спецслужбы ведущих стран мира были прекрасно осведомлены о существовании “Капеллы”. Пока есть на свете государственные тайны, существуют и те самые непосвященные, которые упорно суют свой нос под гриф “совершенно секретно”. А когда некоторые “совершенные секретики” извлекаются из пыльных подвалов, они становятся взрывоопасными.

Государство любит и ценит свои секреты. И очень не любит тех, кто оказывается не только любопытным, но и достаточно хитрым и изворотливым, чтобы не умирать несмотря на все те меры, которые принимаются для сохранения государственной тайны.

С тех пор, как на международную арену вышла “Капелла”, таких хитрецов резко поубавилось. Доведись кому-нибудь завладеть маленькой бомбой замедленного действия с тем самым пресловутым грифом “совершенно секретно”, ему оставалось только молиться, чтобы его поймали побыстрее, потому что в том случае, если государственные спецслужбы оставались с носом, на сцену выходила “Капелла”.

Предлагала услуги, давала номер счета и размер гонорара, кстати, совершенно для государственной машины не необременительный, в большинстве случаев получала деньги, а потом…

Потом где-то на земном шаре происходило еще одно убийство. Или самоубийство. Тайна возвращалась в руки любящего государства, любопытный непосвященный возвращался в землю в полном соответствии с библейским: “прах ты и в прах возвратишься”.

Это была очень странная организация. И это, пожалуй, все, что можно было о ней сказать. Больше никто о ней ничего не знал. Казалось бы, при таком размахе, следы должны были бы оставаться, но их не было. Предложения услуг поступали только через компьютер, но всегда от фальшивого или несуществующего адресата. Если вспомнить Ди Маршана, то по данным расследования, сообщение “Капеллы” пришло с одного из терминалов в Ватикане. Что же касается банковского счета, то деньги с него пропадали чуть ли не в момент поступления. Компьютерные спецы просто выли от бессилия, прекрасно понимая, что счет был изменен на другой, в совершенно другом банке. А потом на другой и еще на другой и так далее. Не находя этому никаких видимых доказательств, спецы приходили к неоригинальному выводу, что на “Капеллу” работает хакер или хакеры высшего класса. Такие же доселе невиданные, как и сама эта трижды проклятая организация, никак не желающая подпадать под чей-либо контроль.

Так или иначе, никто еще не смог заставить “Капеллу” работать на себя. Сегодня она лила воду на вашу мельницу, а завтра, образно говоря, взрывала эту самую мельницу к чертям собачьим. Или, наоборот, сегодня “Капелла” вставляет вам палки в колеса, а завтра вашему противнику.

Вот именно по этой причине, все спецслужбы, всех крупных держав мира старались схватить ее за хвост и посадить на личную, государственную цепь, с целью натравливать исключительно на своих врагов.

Все спецслужбы, всех стран.

Или почти всех.

До сегодняшнего вечера, “Капелла” еще никак не проявляла себя в России. Вернее, Скалин не знал о таких случаях. Если другие его коллеги, одинаковой с ним степени посвященности в государственные дела относились к “Капелле” как к набору неопределенных слухов, то есть в достаточной мере несерьезно, Евгению же было известно несколько больше, чем положено. Одному из его знакомых дипломатов как-то раз изменила профессиональная способность пить не пьянея. Тогда то он и рассказал в полушутливом тоне о “самой большой мечте всех разведчиков мира” – захомутать “Капеллу”.

Не последней чертой Женьки Скалина, еще со школьной скамьи, было тщеславие. А еще он очень не любил, когда ему становились поперек дороги. Именно поэтому Евгений решил вцепиться в Скрипача намертво.

Все эти соображения мелькнули в его голове за считанные секунды.

– Ждите здесь, – скомандовал он Разину и Смирнову.

“Если это действительно “Капелла”, то она будет только моей добычей”.

Скалин мягко нажал на ручку, бесшумно открывая дверь в гримерную. И в этот момент что-то тяжело повернулось у него в груди.

“Господи, надеюсь все-таки, что я ошибся”.

* * *

Такси не делало никаких попыток оторваться от погони. Темная “бэмка” висела на хвосте в нескольких метрах, тоже ничего не предпринимая для того, чтобы обогнать, прижать к краю дороги или встать наперерез преследуемому автомобилю. Все эти головокружительные погони с визгом тормозов, сбитыми случайными прохожими и грохотом выстрелов годятся для детективов, но абсолютно неприемлемы в реальной жизни. Ни ФСБ, ни “Капелла”, будучи организациями, где работают настоящие профессионалы не хотели привлекать к себе излишнего внимания. Для федералов это означало риск вовлечения простых граждан в смертельную и совершенно неподходящую для них игру, “капелловцы”, как и всякие наемники, неохотно проливали кровь, за которую им не заплатили. К тому же, зачем еще больше злить тех, с кем, возможно, придется вести переговоры.

– Пока за нами только одна машина, – спокойно сказал Никто, сворачивая на дорогу, ведущую к окраине города. – А собственно интересно, почему за нами вообще кто-то увязался.

Гарпия поморщилась и отвернулась к окну.

– Намекнула я там одному сосунку, где собака зарыта. – сказала она глухим от некоторой примеси смущения голосом. – Вряд ли он догадался, – поспешила добавила Гарпия, заметив холодный взгляд шофера. – Наверняка тот хмурый тип у стоянки просто раскусил мой трюк с переодеванием.

Рыжий молча пожал плечами.

– Может быть и так. А может быть и то и другое.

Гарпия прикусила нижнюю губу. Во время очередного поворота, она заметила еще одну “бэмку”, пристроившуюся позади первой.

– Пошарь под приборной доской, – посоветовал Никто.

Гарпия послушно протянула руку. Пальцы нащупали холодный металлический предмет, слегка жирный на ощупь.

– Глушитель в бардачке.

– Думаешь, пришло время застрелиться? – вяло пошутила девушка, подбрасывая на ладони пистолет.

– Как хочешь.

Рыжий похлопал себя по боковому карману куртки. Лицо его, доселе блеклое и невыразительное зажглось непонятным внутренним огнем.

– Лично я думаю, что если уж отправляться на тот свет, то только в большой компании.

– Не рой себе могилу раньше времени, – отрезала Гарпия, навинчивая глушитель резкими нервными движениями. – За нами только две машины. Только две.

– Думаешь, если бы они знали, за кем охотятся, – усмехнулся рыжий, – то послали бы три?

Ответить Гарпия не успела. Из-за встречного поворота вынырнула третья “бэмка”, точная копия первых двух и неторопливо пошла впереди такси.

* * *

Скалин вошел внутрь и все также бесшумно прикрыл за собой дверь. Это было неблагоразумно. Более того, профессионал просто никогда так не поступил бы. Однако Евгению сейчас было в высшей степени наплевать на это. Он прислонился к стене, вдыхая въедливый запах лака для волос и слушая шипение аэрозольного баллончика, извергавшего облако микроскопических пузырьков на густую шевелюру музыканта.

Скалин щелкнул зажигалкой.

Шипение прекратилось.

Евгений прикусил мундштук сигареты.

Музыкант обернулся.

Рудольф Майер взглянул на ту самую десницу правосудия, о которой так много пишут моралисты. Десница стояла в дверях и спокойно отравляла атмосферу комнаты никотиновым дымом.

Им нечего было сказать друг другу. Все слова теряют смысл при встрече двух людей, обязанных в скором будущем что-то сделать.

Ну например: один должен произвести арест. Другой должен позволить надеть на себя наручники. И если для первого в большинстве случаев все просто, то перед вторым встает нелегкий выбор: спокойно пойти в тюрьму или попробовать вывернуться. Если представитель правосудия недостаточно уверен в исходе ситуации, или просто четко придерживается инструкций, он берет с собой помощников, ударом ноги выбивает дверь и наваливается на преступника вместе с коллегами, не оставляя тому ни малейшего шанса начать размышлять о каких-то там двух выходах из сложившейся ситуации.

Как мы уже знаем, Скалин поступил иначе.

“Майор” неторопливо прошелся по комнате. На первый взгляд можно было бы подумать, что он совсем перестал обращать на Майера внимание. Однако молчаливый и сосредоточенный Рудольф, вспоминая впоследствии эту сцену, был твердо уверен, что ни на секунду не отводил глаз от сузившихся зрачков майора за все время их короткого свидания.

– Вот, значит, как все было, – сказал Скалин, подходя к креслу, стоявшему в плохо совещенном углу и беря в руки скрипку. – Открывающийся гриф, – майор пальцем отогнул полированную крышку и внимательно осмотрел небольшое углубление, высверленное в дереве. – Остроумно. Здесь я так понимаю был яд, а когда вы склонились перед клиентом, кончик грифа оказался над его бокалом, скрипочка открылась и сыграла похоронный марш. Остроумно, – повторил Скалин, поворачивая голову и устремляя пристальный горящий взгляд в лицо Майера.

Евгений знал, что сидящий перед ним человек сейчас решает, как себя вести. Это очень важный момент для каждого, кому приходится заниматься арестами. Необходимо дать почувствовать преступнику, лихорадочно соображающему в этот момент, что ему делать, что в действительности размышлять тут особенно нечего.

– Сейчас вы поедете с нами, – спокойно и даже несколько ласково сказал Скалин. – А завтра мы обо всем поговорим.

– Дайте сигарету, – неожиданно попросил Майер. Он заметно расслабился. Скалин заметил это и незаметно улыбнулся, внутренне собравшись. Облегчение, отразившееся на лице противника, означало только одно.

Он принял решение.

Скалин тряхнул пачку и протянул ее скрипачу. Тот вытянул сигарету, обхватив ее типично музыкальными, длинными и тонкими пальцами. После этого Майер неторопливым движением засунул ее между скрытых пухлыми губами зубов.

– Щелкните зажигалкой, товарищ майор, – весело сказал скрипач, – не хочу в карман лезть, а то вдруг у вас нервы сдадут.

“И этот произвел меня в майоры. Карма, что ли”.

Сегодня Скалин не будет ему ничего говорить. Все разговоры начнутся тогда, когда будет чем ответить на эту нагловатую ухмылку. Любая фраза из уст Евгения, прозвучи она сейчас, окажется не к месту и не ко времени.

Скалин вытянул из кармана подаренную ему на день рождения “Zippo”.

Глядя на выросший из золотых недр огонек, музыкант качнул головой.

– Не курю ведь я, начальник, так мне наверное тебя теперь называть надо. Или может сейчас самое время начать? Курить…

– Не стоит, Макс, – тихо сказал Скалин, чувствуя, как к горлу подкатывает кислый и тугой комок. – Ты воскрес из мертвых не для того же, чтобы снова лечь в гроб.

Столб огня ошеломляющим вихрем метнулся в лицо Евгения. Инстинктивно отшатнувшись и закрыв глаза рукой, чувствуя на лице растущее жжение, Скалин еще успел подумать, какое же опасное оружие, оставленный в руке противника баллончик с лаком для волос. Вернее, сам лак, распыленный на огонек зажигалки и направленный в лицо. Да впрочем, какой там к чертям собачьим лак? Состав в этом треклятом баллончике был адский.

Все эти мысли мелькнули в одно мгновение, а затем сознание покачнулось и стало сползать, как отслужившая змеиная кожа.

Жжение переросло в невыносимую боль, ту, которую не должен терпеть ни один человек на земле. Не успев даже вскрикнуть, Скалин ощутил сильный удар сразу по всему телу. Потом все исчезло.

* * *

Странная кавалькада двигалась по ночным улицам. Синее такси находилось в своеобразных клещах. Две “бэмки” держались позади, одна медленно притормаживала, собираясь перегородить улицу.

– Людей мало, – бормотал Никто, оглядываясь по сторонам. – Сейчас они попытаются нас тормознуть.

– Сворачивай на шоссе, – сказала Гарпия, швырнув ненужный уже пистолет на пол. – Пора менять тактику. Если людей мало, то этих слишком много.

Рыжий кивнул и включил поворотный сигнал за несколько метров от перекрестка. На своеобразном языке, понятном только тем, кто решил поохотиться друг за другом, это означало: “сворачиваем вместе или будут неприятности”.

У ФСБ был выбор, попытаться задержать “Капеллу” сейчас, подставив под удар незначительное количество полуночников, шагающих сейчас по улицам, или сыграть по правилам, которые предлагает противник.

Через несколько секунд ведущая “бэмка” свернула к шоссе.

Никто на мгновение закрыл глаза. Гарпия вытащила из сумочки перчатки, с двумя стилетами, спрятанными в ножны, умещающиеся на ладони. Теперь стоило только сжать кулак и между пальцами выскальзывало смертоносное стальное жало. Им нельзя было проколоть толстую одежду, но можно было без усилий разрезать горло.

– Джеки – потрошительница, – сказал Рыжий, когда Гарпия несколько раз сжала кулак, проверяя легко ли выходит лезвие.

– Ничего подобного. Просто баба, на которую наехали.

Никто кашлянул и резко свернул на обочину, переходящую в довольно пологий откос. Почти в тот же момент натужно взвыл мотор оставленной в одиночестве “бэмки”, набирающей ход.

Кругом была темнота. Фары выхватывали лишь отдельные куски пейзажа, состоявшего из пожухлой травы и грязи. Везде царила засыпающая на зиму природа. Жизнь пропала, отступив на шоссе и дальше в город, здесь же остались лишь четыре машины с людьми у которых были друг к другу взаимные претензии.

– Начнем, пожалуй, – сказал Никто. – Оставшиеся в живых будут пить шампанское.

Гарпия покосилась на лежащий у ног пистолет.

– Значит вот так?

– Именно.

Идущая впереди “бэмка” решительно затормозила, становясь поперек дороги уже застывшему такси. В ночной тишине громко хлопнули дверцы. Несколько темных фигур устремились к синей машине, стоявшей в перекрестии столбов света, льющегося из фар.

Давыдов подбежал первым и одним ударом рукояткой пистолета разбил окно со стороны пассажира. Почти одновременно с ним ту же самую операцию с другим окном проделал его подчиненный. Давыдов прищурил глаз. Мушка застыла на переносице Гарпии.

Девушка лежала, откинувшись на сидении. Правая рука еще держала раздавленную ампулу, на острых краях которой повисла тошнотворно мутная капля. Рот Гарпии был открыт в смертельном зевке. Давыдов осторожно коснулся ее шеи, не отводя служебный “макаров” ни на миллиметр. В этот момент он почти молился, чтобы его пальцы ощутили биение сонной артерии.

Отдернув руку, Давыдов яростно засунул пистолет в карман и крепко выругавшись зашагал к своей машине. В это время выпрямился и тот, кто проверял пульс у водителя.

– Упустили, – сказал он, зачем-то вытирая ладонь платком. – Кто ж знал, что так…

– Ладно, хватит причитать, – оборвал его водитель одной из машин. – Давайте загрузим их. Теперь они годятся только для вскрытия.

Гарпию и рыжего вытащили из такси и потащили к “бэмкам”, гостеприимно распахнувшим багажники. Когда до машины оставалось несколько шагов, Гарпия открыла глаза.

* * *

Смирнов и Разин ворвались в гримерную, как только услышали стук падающего тела. Степа оказался слегка проворнее, поэтому он первым увидел плоды проигранного сражения. Правда тогда он и не думал об этом. Двигаясь с невероятным проворством для такого неторопливого субъекта, Смирнов оттолкнул Степу в сторону и набросил на горящее лицо Скалина молниеносно сорванный с плеч пиджак. Ощутив запах горелого мяса, Разин с трудом подавил тошноту. Парой резких фраз Смирнов отослал подоспевшего к развязке официанта вниз за врачом, а сам принялся методично осматривать помещение. Вся обстановка гримерной состояла из большого трюмо и нескольких стульев. Убедившись, что больше в комнате ничего нет, Смирнов наконец-то задал тот вопрос, который ждал Степа, ищущий повод отвести душу.

– Куда же эта скотина подевалась?

Получив долгожданную возможность, Разин вылил на все окружающее столько словесной грязи, что обладай она материальностью, гримерная мгновенно превратилась бы в помойку.

Он еще продолжал сыпать ненормативной лексикой, когда на пороге показался врач, с белоснежной маской на лице и выбившимся из-под шапочки седым локоном.

– Заткнитесь, молодой человек, – приятным баском приказал он, склоняясь над лежащим Скалиным. – От одного вашего сленга можно концы отдать.

Степа умолк. Доктор быстрым движением приподнял Степин пиджак и взглянул на лицо Скалина. Его глаза над маской посуровели.

– Не стойте пнем, – сердито сказал врач, обращаясь к Смирнову. Берите его на руки и пойдемте вниз к машине. И побыстрее.

Не обращая внимания на постукивающего ногой по полу Степу, доктор стремительно вышел из гримерной, кивком головы приглашая с собой пыхтящего Смирнова с тяжелой ношей.

Оставшись один, Разин как раненый зверь заметался по комнате, забыв все премудрости криминалистики, касающиеся сохранения улик. Стулья полетели в угол. Трюмо рухнуло на пол с жалобным звоном. Венцом всех этих усилий была потайная дверь, совершенно сливающаяся со стеной. Схватив с пола ножницы, валяющиеся в осколках зеркала, Степа засунул их в узенький просвет и сильно надавил. Прямоугольный кусок стены отъехал в сторону. За ним оказалась маленькая комнатка, пыльная и грязная, где не было совсем ничего. Ни окон, ни мебели, за исключением одного колченогого стула, похожего на мебель времен средневековья.

Была в комнате и дверь. И Степа даже знал, куда она ведет, принимая во внимание расположение стен. Ему незачем было открывать ее, но тем не менее, повинуясь давно выработанной привычке идти во всем до конца, Разин ухватился за никелированную ручку и оказался в коридоре, в котором торчал вместе со Смирновым во время разговора Скалина с Музыкантом.

– Здесь он и прятался. Когда мы вошли в гримерную, – пробормотал Степа, возвращаясь в комнатку для скрупулезного исследования стен. – Ни черта больше нет… выйти отсюда он мог только в коридор, а значит, значит деться ему некуда.

Заметно повеселев, Разин встретил вернувшегося Смирнова широкой ухмылкой.

– Надо идти к остальным посетителям, – сказал он, закончив демонстрацию найденных дверей. – Скорее всего он попробует затеряться среди них.

– Плохая мысль, Степа. Он же не дурак, понимает, что нам опознать его – раз плюнуть.

Разин потер ладонью затылок, признавая правоту коллеги.

– Плохо соображаю. Но все равно попробуем. И надо пропесочить весь этот кабак от подвала до крыши. Выйти ему все равно не дадут.

– Эй, мужики, – послышался со стороны лестницы голос официанта. – Врач сейчас придет. Продержитесь?

Смирнов и Разин посмотрели друг на друга. Степа засмеялся тоненьким злым смешком.

– Вы чего? – спросил официант, глядя на две аховские физиономии. – Врач только один остался, девчонка там в обморок упала, он с ней пока…

– Ты куда его дел, – тихо спросил Разин Смирнова, в замешательстве трущего подбородок.

– В машину санитарную посадил.

Степа вытащил рацию, но потом только махнул рукой, запихивая ее обратно в карман.

– У него и халат был заготовлен заранее, – почти весело сказал он. – Переиграли нас эти наглые скоты по все статьям.

– Есть еще Давыдов…

Степа поднял на мгновение глаза, в которых уже не было ни грамма веселости.

– Если он еще жив… Давыдов. В чем я лично начинаю здорово сомневаться.

* * *

Стилет вошел в горло как в масло. Парень, державший Гарпию на руках, издал булькающий звук и повалился на землю. Сунув руку ему за пазуху, Гарпия выхватила пистолет и дважды выстрелила в ближайшего федерала, сразу же после этого перекатившись в спасительную темноту.

Освещенные фарами люди, оставались неподвижной мишенью недолго. Прогремел еще один выстрел и через мгновение на свету не осталось никого, кроме тех двоих, что попались на трюк Гарпии. Присмотревшись, она увидела еще одно тело, лежавшее на траве со странно вывернутой шеей.

– Моя работа, – произнесли сзади.

Гарпия обернулась без излишней поспешности. Она уже узнала голос, а теперь и различила в темноте рыжую шевелюру.

– Сейчас они вызовут подкрепление, – напряженным голосом сказал Никто. – У нас есть еще пара минут, чтобы отдохнуть, пока они приходят в себя.

– А дальше? – довольно вяло поинтересовалась Гарпия.

– Дальше? – рыжий слабо усмехнулся. – дальше все как в кино. Я поднимаю пальбу, они тоже садят по мне из всего, что стреляет, а ты тем временем проворно сматываешься.

Гарпия вопросительно взглянула на мертвенно бледное лицо. Никто осклабился и показал испачканные в крови руки.

– Пробили меня господа федералы. На редкость хорошо стреляют… даже в темноте…

Голос сорвался на стон. Гарпия мгновенно зажала губы рыжего ладонью.

– За меня не стоит умирать, – хрипло прошептала она, все усиливая нажим, чтобы сквозь пальцы не просочилось ни звука. – Я ведь тоже Никто, пустое место, как и ты. За пустоту не умирают.

Рыжий обмяк. Гарпия плавно передернула затвор пистолета, стараясь не допустить лязга. В это время липкие пальцы обхватили лацкан ее плаща и властно притянули к земле.

– Вот, что я скажу тебе напоследок, – горячий шепот рыжего ожег ухо. – Очень противно умирать… никем… Если выживешь, первым делом… верни себе имя… мой тебе совет… что-то мне подсказывает… что раньше у нас были… имена… с фамилиями… и другая жизнь… Ты ведь тоже, как и я… помнишь себя… всего несколько лет…

Он еще успел засмеяться, оскалив окровавленные зубы. Дыхание смерти пролетело мимо, коснувшись лица Гарпии на пути к звездному небу. Никто упал в грязь, с легким стуком превратившись в Ничто.

Несколько секунд она сидела рядом с трупом, стараясь подавить рвущийся изнутри непонятный ураган эмоций. Этот парень, умерший у нее на глазах был всего лишь случайным братом по оружию. Она не знала его и поому, ее холодный разум профессионала ничего не чувствовал. Однако сквозь холод безразличия вдруг прорвался какой-то совершенно необъяснимый яростный поток, бросивший рациональность мышления в бушующий водоворот. Ну а после этого все куда-то провалилось.

Диким голосом закричала Гарпия, отпрянув от земли, смешанной с водой, начавшегося осеннего ливня. Ожил пистолет “таксиста” в ее руке, посылая пулю за пулей в ближайший автомобиль с распахнутым багажником. Кажется, она еще и кричала что-то вроде:

– Как же плохо быть нике-е-е-м!

Грохот выстрелов летел вместе с воплем Гарпии в пустоту, выдавая с головой девчонку с белыми глазами. И все это было настолько глупо и нелепо для опытного противника, что никто из федералов не стрелял до тех пор, пока не ахнул Давыдов, нелепо взмахнув руками. Летевшая в никуда пуля разбила вечно хмурое лицо, подтверждая тем самым свою древнюю репутацию дуры. Прощальным салютом взорвался бензобак, окутывая огнем служебную “бэмку”. Пламя засияло в белой пустоте глазниц. Ярко освещенная Гарпия выпрямилась и отбросила в сторону пистолет с опустошенным магазином.

– Привет, мальчики, – сказала она, разводя руки в стороны, словно стараясь обнять вскинувших оружие федералов. – Угостите девушку шампанским?

Сжались кулаки. Скользнули лезвия между пальцев, перерезая и без того напряженные нервы парней из ФСБ. Несколько пуль вонзились в тело Гарпии, на мгновение подняв ее в воздух и отбросив в сторону как ненужную вещь.