Читать книгу Моя оборона! Лихие 90-е. Том 1 - Артём Март - Страница 4

– Гена, – услышал я тихий голос здоровяка Игоря. – А вон.

Бросив на гопников взгляд, я увидел, как Игорь, опершись задницей о тумбу умывальника, скрестил руки на груди. Мясуховский смотрел хмуро, настороженно. Рыжий Гена поднялся от холодильника, закрыл дверцу.

Оба парня переглянулись.

– Извиняй, братан, – вдруг заговорил Гена вежливо, но с характерной для братвы интонацией, – разреши поинтересоваться, а? Ты под кем ходишь?

Знал я, что в те времена у Мясуховских терки были с пацанами из Черемушек. Делили они несколько автосервисов, расположенных на границе промзоны. Ну и, вроде как поделили. Теперь между бандами воцарился хрупкий мир, который ни те ни другие, не спешили нарушать.

– А ты как думаешь? – Спросил я уклончиво, а потом еще добавил: – Только недавно наши с вашими помирились, поделили мастеров с промзоны. Не уж-то хотите, чтобы все похерилось по пустякам?

Пацаны, хмурые как палена, переглянулись. Один приблизился, что-то шепнул другому.

– Ты с Черемушек, что ли? – спросил рыжий.

Я не подтвердил, но и не опроверг. Только хитро хмыкнул, многозначительно посмотрел на пацанов. Те замялись.

–Ясно, – кивнул Гена.

– Ну, – Игорь тоже выпрямился, но рук с груди не снял. – Тут конфликт у нас назревает. Хотелось бы его так, без левых движений порешать. По-человечески.

Приняли меня за одного из братков. Что ж, помню я, что в молодости не раз и не два путали меня с бандитом. Еще бы: крепкий, хорошо сложен, лицо серьезное, взгляд тяжелый. Видели они во мне, по большей части человека, кто на свою силу полагается, кто принадлежит к бандитской стае. И иной раз я этим успешно пользовался.

Не сказав ни слова, я кинул на рыжего такой свинцовый взгляд, что парень даже разнервничался. Зрачки его голубых глаз растерянно забегали. Отвернул он своего дружка к стенке и стал с ним шептаться обо мне.

– Нехорошо у людей без спросу брать, – проговорил я.

– Что брать? – Испуганно глянул на меня рыжий гопник.

– Глянь в мусорном ведре. Что там лежит? – Спросил я.

Парни растерянно переглянулись. В нерешительности рыжий посмотрел на меня.

– Че, западло в мусорку заглядывать? – Продолжил я поддавливать. – А чужие консервы брать не западло?

– Да мы думали, – стал оправдываться Рыжий. – Думали, что они не твои, а кого-то из этих…

– Из чмошников, – пришел ему на помощь здоровый Игорь. – Если бы мы знали, что не лох их какой туда положил, а нормальный человек, то и не тронули бы.

– Ну вы тронули, – вздохнул я. – И че делать теперь будем? Как порешаем вопрос?

– Ну… У меня тут есть лавэ, – проговорил гопник и сунул руку в карман.

Наружу он извлек какие-то копейки, рубли, и несколько железных монет номиналом по сто рублей.

– Мало, – покачал я головой. – Вы, пацаны, не меньше чем на полторы тыщи консервов у меня нажрали.

– Да ты че, брат?! – Стал возмущаться здоровяк. – Тушенка щас по тыща сто, а там…

Он очень быстро утих под моим взглядом.

– Значит так, – я положил ложку и вилку. Откинулся на спинку стула. – На первый раз прощаю. Знаю я ваших, Мясуховских. И не понравится Горелому, если Мясуховские с моими пацанами снова закусятся. Живите пока. Но ты, – я кинул на Игоря. – Вали с хаты по добру поздорову.

Пацаны снова переглянулись.

– А че я? – Удивился Игорь.

– Жрете вы вдвоем сильно много. Пошли вон.

Пацаны снова переглянулись.

– Мы так-то хотели пожрать чего-нибудь. – Сказал Игорь необычно обиженно для гопников.

– Потом пожрешь. Когда другана своего проводишь на выход.

Пацаны, привыкшие к жесткой иерархии внутри банды, не решились идти в контры с незнакомым, как они думали, бандосом. Мало ли что? Когда оба ушли из кухни, я снова отвернулся к окну. Сдержанно засмеялся своему поступку.

Времени уже было начало одиннадцатого. Поужинав, я почти сразу пошел в свою комнату, нашел там несколько тысяч рублями и пятьдесят долларов валюты. М-да, негусто у меня было денег. Нужно поправлять ситуацию.

После, я сразу направился к хозяйке, чтобы позвонить, ну и заранее заплатить за комнату. Вот только заплатить за следующий месяц мне наверняка не хватит. Ну ничего, как-нибудь заработаю.

Пересекая общую прихожую, я снова встретился со здоровяком Игорем. Он вышел из комнаты с большой клетчатой сумкой на плече. Игорь посмотрел на меня хмуро и немного недоверчиво, но пошел к выходу, открыл дверь каким-то ключом.

– Э-э, стой-ка, – позвал я его, пока тот не ушел.

– Чего? – Обернулся он.

– Чей ключ?

– Мой. Гена дал.

– А ну, – я подошел, протянул руку. – Дай.

– Это мой.

– Игорь, – глянул я на него очень холодно. – Ты давай, не доводи до греха. Горелый тебе за это спасибо не скажет. Ты ж знаешь, что у Мясуховских с нами мир шаткий.

Глаза молодого гопника расширились в кратком удивлении, но он быстро задавил в себе эту эмоцию.

– Красавчик, Игорь, – хлопнул я его по плечу, ну давай, иди уже. И языком сильно не болтай, кого тут встретил. Бывай.

Молодых гопников за нос водить было легко. При всему моему отрицательному отношению к понятиям было в них и кое-что положительное: случалось так, что они заставляли людей, даже не самых хороших, вести себя удобоваримо. Все потому, что за любой косяк могли с тебя строго спросить.

Проводив здоровяка, я пошел к владелице квартиры.

– Валерия Павловна, можно вас? – Я постучался в закрытую дверь, прислушался, не звучат ли за ней шаги.

– Кто там? – Послышалось за дверью. А потом по полу ритмично зашарколо.

– Витя. Витя Летов.

Валерия Павловна пощелкала замками, выглянула из комнаты.

– Чего ты так поздно-то? Что-то хотел?

– Квартплату отдать, – я пожал плечами.

– А че щас? Еще три дня же.

– А я заранее, чтобы потом не переживать. Только напомните мне, сколько я вам должен?

Хозяйка удивилась, захлопала глазами.

– Тридцать, как и всегда.

Я достал из кармана доллары, стал отсчитывать.

– Пойдем, пойдем внутри, – опасливо поторопила меня хозяйка и раскрыла дверь, пригласила зайти.

Внутри ее просторной, но заставленной мебельными стенками комнате сильно пахло пылью. Посреди комнаты стоял большой стол с кружевной подстилочкой под вазу. Разложенный диван по обыкновению этого времени покоился у стены, покрытой красно-буро-желтым ковром.

– Вот, – протянул я ей хрустящие купюры.

– Спасибо, – улыбнулась она, но потом понизила голос. – Ты прости, что я так в тихую деньги беру, как будто воровка. Просто побаиваюсь я этих двоих пареньков. Знаю, что они из Мясуховских.

– Уже не двоих, – хмыкнул я.

– Что? Как это не двоих?

Я вынул из кармана ключи, что дал мне Игорь, протянул хозяйке.

– Ой! Дубликат! Это откуда? – Удивилась она.

– Забрал у этого Игоря. Кажется, облюбовали они вашу квартиру, Валерия Павловна.

На лице женщины заиграл настоящий ужас.

– Ой! Уж никак черные риелторы какие? Я слышала от соседей, что у нас в городе завелась такая банда! Бабок обманывают, убивают, а ихнее жилье продают. Я что, на таких нарвалась?!

– Вряд ли, – я отрицательно покачал головой. – Эти просто гопники. С Мясухи. Но для вас они тоже опасные.

– Да знаю-знаю, – она торопливо покивала. – Слышала я про деда одного. Он, правда, квартиры не сдавал. Внук его, что тут, в Армавире, в техникуме учился, прибился к этим Мясуховским. Так там, у деда в хате, потом их человек по десять набивалось. Притон настоящий устроили. Деда в могилу свели. Потому я этого, – Валерия Павловна показала большим пальцем в стену, за которой жил Гена, – этого паренька так и боюся.

– Правильно боитесь. Надо от него скорее избавляться.

– Да только как это сделать? – Женщина развела руками. – Я ему боюсь лишнего сказать. Боюсь, что разозлиться, да придет ко мне со своими дружками, квартиру громить.

– Не придет, если все правильно сделать. Слушайте, Валерия Павловна, – хитровато глянул я на нее. – А давайте мы с вами договоримся?

– О чем договоримся?

– Я вам помогу этого Генку из квартиры выгнать, а вы мне отдадите его комнату. Его ж комната будет побольше.

Хозяйка задумалась, потом выдала:

– Слушай, Витя, да если ты его из квартиры как-то прогонишь, я тебе и квартплату уменьшу. Долларов на пять.

– По рукам, – улыбнулся я.

– А тебе, спасибо большое, что этого Игоря прогнал, Витя. Не знаю я, как ты это сделать умудрился, но благодарна я тебе всей душой. Знаешь, как я их двоих боялась? Я и этого одного боюсь, а двоих и подавно. Вот не заметишь, как он там сначала один, потом уже вдвоем, потом тройкой в комнате сидят… Ну и так далее.

– Пустяк, – я отмахнулся. – И с Геной справлюсь. Без шума и пыли.

– Если я тебя чем-то могу отблагодарить, Витя, то я с радостью.

– Конечно, можете. Можно от вас сделать звонок?

– Да-да, проходи! – Проговорила она и повела меня вглубь комнаты.

М-да… Очень я отвык от всего этого духа девяностых, от которого в две тысячи двадцать четвертом и следа не осталось. А тут все им просто было пронизано: старый ламповый телевизор, стоял на тумбе накрытый кружевной салфеткой; лаковые стенки, полные хрустальной и обычной посуды протянулись у двух из четырех стен; на одной свободной висели блестящие настенные часы, сделанные в виде наручных; на другой – железная картина-чеканка, которая изображала обнаженную женщину.

Телефон стоял на советской раздвижной тумбе, что скромно покоилась у подоконника, рядом с батареей.

– Вот, пожалуйста, – указала хозяйка на телефон.

Я снял трубку с желтотелого аппарата с диском.

– А есть у вас справочник? – спросил я.

– Да-да! Вот!

Женщина засуетилась, нашла на книжной полке и принесла большую коричневую книжку телефонных абонентов Армавира. Была эта книжка за восемьдесят девятый год, потому с номерами выходило хитро. Знал я, что в то время, на месте клуба Эллада, в который мне нужно было позвонить, чтобы поговорить с товарищами, располагался торговый кооператив “Солнышко”. Именно туда я и позвонил.

– Алло, клуб Эллада, слушаю, – раздался девичий голос на том конце провода.

– Приветствую, а кто у телефона?

Мой вопрос явно вызвал у девушки краткое замешательство.

– Как это кто? Ну… Я… Маша Агаркова.

– Маша, – я улыбнулся, вспомнив эту девчушку. Ох и красивая она была. Да вот только я так и не узнал, что с ней стало дальше по жизни. – Рад слышать. Это Витя Летов.

– А! Привет, Витя. Что-то я тебя и не узнала, – рассмеялась она растерянно.

– Кто-нибудь из наших там? Пятница же.

– Ну, все там. Вон, вижу отсюда Женю Корзуна у стойки.

– Позови, пожалуйста. Поговорить я с ним хочу.

Странноватое чувство я испытывал, предвкушая разговор со старым другом. Женя Корзун, парень, старше меня на два года прошел афганскую войну. Успел он еще девятнадцатилетним пацаном на своем втором году службы попасть в горячую точку, там и был ранен: на правой руке оторвало ему два пальца. По ранению и комиссовали. Женя мечтал о военной карьере: в спецназ податься. Однако неудачное ранение решило Женькину судьбу и подался он, вместо спецназа, в вышибалы.

– Алло, Витя, ты? – Послышался в трубке низковатый, но моложавый голос Жени Корзуна.

Очень странно было слышать этого человека – моего старого друга, погибшего, по сути, совсем еще молодым мужчиной. Это все равно как слушать призрака с того света. Но все это перерождение было настолько необычным, что я твердо решил больше ничему не удивляться и вести себя как так и надо.

– Здорово, Жека.

– Здоров-здоров. Все ждал, када ты позвонишь. Ну как там у вас дела с Саней? Как с деньгами?

– Денег не будет, – отрезал я. – По крайней мере, у Злобина мы занимать не станем.

В трубке зашипела тишина.

– Как это? Че, встреча не состоялась у вас?

– Я отменил, – ответил я.

– Почему? – Наконец, ответил Женя. – охранное агентство – это ж твоя идея была. Че, передумал уже?

– Нет. Об этом давай не по телефону. – Я глянул на хозяйку квартиры, которая притихла в кресле и прислушалась. – Встретиться надо. Наши все там?

– Щас, погоди. Гляну, – засуетился на том конце Женя. – Были там, но че-то ни Ефима, ни Степаныча не видать. Хотя приходили вечером.

– Ладно. Давай подъеду, и все тебе растолкую. Потом и с остальными поговорим. Давай, Женя. До связи.

Распрощавшись с Валерией Павловной, я пошел собираться в Элладу. Дела не ждали. Ночь, кажется, будет длинной.

Когда я подъехал к клубу, сразу увидел, как вишневая девятка растопырила двери у входа в Элладу. Из колонок громко звучала песня девчачьей группы “Комбинация”:

Два кусочека колбаски

У тебя лежали на столе.

Ты рассказывал мне сказки,

Только я не верила тебе.

Эх, два кусочека колбаски

У тебя лежали на столе.

Ты рассказывал мне сказки,

Только я не верила тебе.

Пацанчики, в вислых штанах и цветастых олимпийках, которые явно вывалились из своего краснобокого ВАЗа, спорили о чем-то с охранником – крепким парнем в кожанке, стоящем на воротах.

Когда я вышел из машины и направился к входу, двое из четверых гопников глянули на меня.

– Ну че ты, братан? – Причитал тот, что разговаривал с охранником. – Так дела не делаются. Мы щас в эту шарагу завалимся, а там фуфло какое-то, а не заведение. А за вход уже заплачено.

– Сказал – не пропущу. Значит, не пропущу, – стоял на своем охранник.

– Да мы заплатим! Поглядим, как там внутри и заплатим!

Приближаясь, я поймал на себе взгляд охранника.

– О, здорова, Витя, – сказал охранник.

Признаюсь, его я не помнил. Высокий и лысый парень, одетый в черный деловой костюм, смотрел на меня немного меланхолично, но приветливо. Запахнув пиджак, он освободил проход.

– А я думал, тебя сегодня не будет.

– Здорова, – пожал я ему руку и не подал вида, что забыл этого человека.

– Ну, походи.

– Э! – Услышал я за спиной, когда вошел в неширокий тамбур клуба. – А че этого ты бесплатно пропускаешь? А?

Это возмущался один из пацанов с девятки.

– Он тут работает, – сухо ответил охранник.

– Че за беспредел?! С нас бабки трясешь, а он за так входит! – Подключился второй голос.

Я застыл на месте, обернулся. Потом выступил вперед охранника.

– Мой коллега вам русским языком сказал – либо платите, либо не будет хода.

Парень, что разговаривал с охранником, невысокий и худощавый, одетый в дутую куртку на олимпийку, почесал лысую голову. Полминуты мы сверлили друг друга взглядами, но пацанчик отступил. Под моим тяжелым взглядом он как-то растерялся, отступил. Еще бы, я был выше него на голову.

– А че у вас там хоть, музло нормальное? – Осведомился он.

– Ну, заплатишь и послушаешь, – пожал плечами я.

– Ну лады, пацаны, – хмыкнул гопник. – Че мы, лучше других что ли? Пойдем уж, не обеднеем.

Остальная группа его дружков не хило так растерялась, видя, как спасовал их лидер. Однако возникать пацаны не спешили, и мы с лысым охранником пропустили их внутрь. Я украдкой проследил, как новые гости заплатили за вход девочке, сидящей в кассе, в тамбуре, в клуб.

– Вот жеж упертая сволочь эти пацаны, – закурил лысый. – Полчаса я с ними бодался, пока ты не пришел. Все гундят и гундят о своем, пропусти, мол, да пропусти. Уже кулаки от них зачесались. Спасибо за помощь. Думал, не отделаюсь.

– Да не за что, – я пошел к входу в клуб. – Скажу мужикам, чтобы приглядывали за ними.

Клуб Эллада был одним из первых подобных заведений Армавира. Небогатый, небольшой, он все же привлекал к себе внимание разнообразной молодежи одним только фактом своего существования. В те времена это было что-то новое, какая-то новая культура.

Как только я зашел внутрь, по ушам тут же дало громкой музыкой. Внутри, в не очень большом зале скакала толпа народу. Люди толпились у скромненького бара. На небольшой сцене, кося под рок-н-ролльщиков, разрывалась какая-то местная группа. Солист с жутким акцентом пел что-то на английском языке.

Я продрался сквозь шум и толпу к барной стойке, подозвал бармена. Молодой парнишка, одетый в рубашку с бабочкой, подскочил быстро.

– Здорова, Витя! – Перекричал он музыку, – чего-нить налить?

– Да не! Где Женька Корзун?

– Чего?!

– Говорю, где Женька Корзун?!

– А! – Закивал бармен. – Да пришли к нему, и он в подсобку ушел!

– Кто пришел? – Нахмурился я.

– Не знаю!

Тогда я поторопился к выходу из зала. Снова продрался сквозь мокрые женские тела, сдвигал с дороги растанцевавшихся парней. Выбравшись в светлый коридор, прошел мимо бухгалтерии, до упора и направо. Там, в самом конце, и была подсобка.

В конце оказалось потемнее. Ртутные лампы выгорели, и хвост коридора окутала темень. Только узенькая щелочка света пробивалась в приоткрытую дверь подсобки.

Предчувствие у меня было плохое, и я, не раздумывая, дернул дверь. Все, кто был внутри, тут же глянули на меня.

– Здорова, Витя, – сидя на деревянном ящике, среди стеллажей, проговорил Женя.

Шелестов и еще один мужик, что стояли перед ним, обернулись, уставились на меня настоящими волками.