Читать книгу Дуэльный кодекс. Том 4: Ритуал - Артём Март - Страница 3

– Ух… – поежился я, – холодная. Не можешь подогреть?

– Нет, – улыбнулась Катя, – после того, как Света пришла в нигде и поменяла его структуру, у меня больше нет над ним такой власти, как раньше.

– Ну что ж, – я, стоящий по пояс в воде, обернулся к Кате, – тогда иди ко мне.

Девушка улыбнулась и сбросила свое простое белое платье. Ткань с легким шорохом скользнула по ее женским прелестям и изгибам, сложилась у ног. Девушка, встав на цыпочки, переступила ее и принялась спускаться к воде.

Катя называла это озерцо “Зеркальным”. Оно находилось в лесу весенней части острова. Плоское блюдце совершенно прозрачной воды, со всех сторон заросло лесом. Пологий берег, напоминающий пляж, протянулся лишь с одной стороны. Там мы и вошли.

Вода озера была настолько прозрачной, что на каменистом и чистом дне играли солнечные зайчики. Однако, озеро углублялось к дальнему краю. Там дно чернело, словно бы углубилось до бесконечности. Будто бы хранило там, на своей глубине, какую-то тайну.

Спустившись по пояс, Катя тоже поморщилась, смешно зажмурилась.

– Может, стоило выбрать летнее время года?

– Нет, – хихикнула девушка, – весна стоит того, чтобы иногда немного померзнуть.

– Ну тогда померзнем вместе!

Подхватив Катю на руки, я бросил визжащую и смеющуюся девушку в воду, следом погрузился сам. Солнце грело такими теплыми, такими нежными лучами, что купаться стало почти не холодно. А потом у Кати посинели губки, и мы выбрались на берег.

– Надо же, – растянулся я на теплом песке, – ты замерзла, совсем как живая.

– Да. – Девушка нависла надо мной, я положил руки на ее талию, повел ниже, к попе, – особенно когда здесь появилась Света. Да и все эти преобразования нигде тоже повлияли. Теперь здесь мало что от меня зависит. Раньше, мы с нигде словно были одним целым. Теперь я как бы отделяю себя от этого места. Спасибо, – улыбнулась она, заглядывая мне в глаза.

– За что?

– Что принял то решение за меня. Что решил превратить нигде в убежище. Здесь я и правда чувствую себя более живой. А еще, за то, что защитил меня от Сновидца. Что покончил с Шепчущим. Мне теперь спокойно.

– Если он снова попытается вторгнуться, – проговорил я серьезно, лаская бедро девушки, – то не сможет пробиться в убежище.

Она улыбнулась и прижалась ко мне. А потом поцеловала, положила голову на грудь.

– Мне очень спокойно, когда ты рядом, Паша. Очень спокойно.

– Скоро, – проговорил я немного помолчав, – ты станешь окончательно живой. Сможешь прикоснуться ко мне, как настоящий, живой человек.

– Я очень жду этого. Хотя, – по голосу я понял, что девушка улыбается, – мне будет сложновато привыкнуть к внешности Игната Орловского. Все же в нигде ты такой, каким был до смерти.

– Мне кажется, и нынешняя моя внешность вполне ничего. Особенно после того, как мы поработали над ней через ареолы.

Катя привстала и посмотрела на меня. Нахмурилась.

– Помнишь, что Сновидец говорил о них? Что заберет все себе. А ведь и правда, ореолы – это изобретения Шепчущего. Он помогал мне делать их для тебя. Он помог мне с черным ореолом. Может, они опасны? Может это какая-то ловушка?

– Не знаю, Катя, – всмотрелся в синее небо, – может и ловушка. Но по опыту с туманным ореолом понятно, что он может пользоваться ими, только если отберет. Когда Сновидец умрет от моей руки, отбирать их будет некому.

Катя помолчала, потом легла мне на грудь, и мы обнялись.

– Знаешь, – нарушил я тишину, – чего мне будет не хватать, когда я вытащу тебя в реальный мир?

– Чего? – Поднялась Катя с моей руки.

– В нигде ты не можешь отлежать мне руку. А в реальности…

– Да ну тебя! – Засмеялась она очень звонко. Так звонко, как не смеялась еще никогда.

Катя попыталась пощекотать меня, но я переборол ее и оказался сверху.

– Прошу! Хватит! – Захохотала девушка, когда я начал щекотать ее за ребра, – не надо!

Я прекратил так же резко, как и начал. Мы застыли, соприкоснувшись взглядами, а потом страстно поцеловались.

– Песок в негде лучше, – проговорила Катя, когда мы закончили заниматься любовью и отдышались.

– М-м-м?

– Помнишь тот раз, на диком пляже? – Она рассмеялась, – песок был везде! Он жуткий!

– А мне понравилось, – улыбнулся я.

– Да тебе всегда нравится! И везде!

– Совсем скоро, – посерьезнел я, – ты станешь вновь живой. В середине месяца начнутся вступительные испытания в академию. Я пройду их и поступлю в академию. Получу доступ к алхимическому кабинету и лаборатории.

– Алхимия – охраняемая в империи магическая дисциплина. Не думаю, что попасть в лабораторию будет просто. Если тебя там застанут, будут проблемы. Решат, что ты делаешь там синюю пудру или еще какой другой наркотик.

– Это не важно, – мотнул я головой, – мы вернем тебя в мир живых, чего бы мне это не стоило. Вместе мы возвысим наш дом, как и хотели.

Некоторое время мы лежали молча. Нежились на солнышке и наслаждались объятиями друг друга. Потом Катя внезапно сказала:

– То заклинание, что ты забрал у алхимика Ольгерда. Я хотела поговорить о нем.

– Как успехи с этим?

– Лучше, чем я думала. Я смогла интегрировать его свойства в бесцветный ореол. Получилось не идеально, но уже кое-что. Теперь ты можешь перемещать бесцветный ореол между остальными. Закачать спору не только в черный, как всегда, а, например, в зеленый.

– Ореол скорости, – ответил я.

– Да. Я не знаю, что тогда будет, как спора заработает с ним. Так что будь осторожен.

– А другие ореолы?

– Не знаю. Теоретически, в них тоже можно закачивать спору, но лучше проверить на практике. И будь осторожен, очень. – Повторила она, – Спора – слишком необычная магия. Неизвестно, откуда взялось это направление. Неизвестно, как оно отреагирует, – голос Кати стал звучать напряжение, – особенно меня пугает этот черный зверь. Он словно бы живет своей жизнью, и ты не в полной мере подчиняешь его.

– Может, – задумчиво проговорил я, – нам еще удастся выяснить природу споры.

– Надеюсь.

Солнце медленно катилось к закату. Небо с западной стороны уже окрасилось в красный. Мы оделись, медленно побрели прочь от озера.

– Знаешь, – внезапно начала Катя, – иногда мне страшно думать о том, что я стану снова живой.

– Почему?

– Эти силы, что проявляются во мне… Все, что мы узнали о проекте Геката… Я никогда больше не буду прежней, Паша, – Посмотрела на меня Катя, – даже когда оживу. Я не буду той самой Катей Лазаревой, которую ты вытаскивал из машины после аварии.

– Я знаю. Все в порядке. Я принимаю это.

– Я боюсь, – сглотнула девушка, – что вспомню все, что делали со мной. Вспомню все эти эксперименты. Вспомню, как стала Гекатой. Я не хочу вспоминать. Я боюсь, что не смогу контролировать те силы, что имею, – остановившись, она взяла меня за руку, я тоже остановился, – боюсь, что воскресив меня, ты вернешь в мир какое-то зло, Паша.

Я улыбнулся, взял ее за плечи, потом прижал к себе.

– Я ведь всегда защищал тебя, Катя.

– Да. Каждый раз.

– Не бойся ничего. Если понадобится, я смогу защитить тебя даже от самой себя.

– Вон там, – указал пальцем Виктор, – вот то место. Здесь меня держали.

Через несколько дней, по просьбе Виктора мы поехали к старому имперскому мосту, что был когда-то одной из главных железнодорожных артерий юга. Теперь же, я смотрел, как каменные кости моста отбрасывают закатные тени.

– Где держали?

Я вырулил на дорогу, представлявшую из себя колеи в чистом поле.

– Вот прям там. Темница вырастала из земли. Какая-то пространственная магия. Лидия доставала камеру при помощи магии.

– Лидия, – я вывернул руль, чтобы преодолеть особенно глубокую часть колеи, – кто она?

– Лекарка. Она лечила меня, пока я был в плену. Помогла сбежать, – Виктор посмотрел на меня, – она хороший человек. Но я должен понять, что с ней случилось.

– И те две коробки, – указал я назад, – должны тебе в этом помогут?

– Верно.

– Что в них?

– Сейчас покажу. Только давай доедем до места.

Я пожал плечами.

– А в чем заключается моя помощь?

– Потерпи, Павел. Сейчас все узнаешь.

Мы приехали к каменным руинам какого-то строения. Вышли из машины. Я прикрыл глаза от закатного солнца. Виктор отодвинул свое сидение и полез назад, вынул картонную коробку.

– Помоги вытащить ящик, – попросил он.

Вместе мы достали из багажника тяжелый, но низкий сундук, установили на землю.

– Что там за артефакт? – Догадавшись, спросил я.

– Духовный фонарь. Спасибо Томе, что помогла достать его. Она хорошая девочка.

Я не ответил, улыбнулся.

– Я слышал о духовных фонарях, – открыл я крышку, – мощные артефакты. Но не манаактивные. Магию приходится в них закачивать. Теперь понятно, для чего тебе нужен я.

– Ага, – он кивнул, достав из сундука большой фонарь, – одному человеку в него не закачать достаточно маны.

Фонарь напоминал старинные масляные лампы, только сделан он был будто бы из толстого черного стекла и устанавливался на специальной треноге.

– Он показывает посмертные отпечатки душ магов. Его используют в боевых конфликтах, чтобы выявлять обстоятельства смерти погибших в бою дворян. Чей призрак ты хочешь увидеть, Виктор?

Он не ответил, раскрыл картонную коробку, которую взял с собой. Внутри лежал грязный мундир роялистов.

– Что это?

– Я нашел это, когда недавно возвращался сюда, чтобы понять, куда могла деться Лида. Это единственная зацепка, – Виктор посмотрел на меня, – хочу понять, кому принадлежит эта одежда. Возможно, получится что-то узнать о Лиде.

При свете солнца я отметил, что выглядит Виктор не очень: бледное лицо, мешки под глазами, глубокие морщины.

– Плохо выглядишь.

– Ага, – вздохнул он, расстилая на земле брезент, – но это ничего страшного. Просто плоховато сплю в последнее время. Немудрено, учитывая, что происходит.

– Кошмары?

– Да. А еще подозрение на лунатизм.

– Лунатизм?

– Несколько раз, – он принялся раскладывать на брезенте грязный, черный мундир, – просыпался в разных местах замка. Оказывался то тут, то там, сам не зная как.

– Ты рассказывал кому-нибудь?

– Только тебе.

– Ты должен рассказать обо всем Света. Может, все не так просто, как ты думаешь. Наша сновидица поможет.

– Хорошо. Но сначала я съезжу за семьей. Привезу ее в Предлесье.

– Сначала проверься, – серьезно сказал я, – возможно, кошмары преследуют тебя не просто так.

– Я боюсь за семью, – вздохнул Виктор, – только в Предлесье, под нашей с тобой защитой, они будут в безопасности. Понимаешь, мне сниться один и тот же сон, как мой род, жена, дети – все гибнут. Мне страшно. Хочу скорее перевести их на юг. Для этого все готово, только нужно сопроводить их. Не хочу, чтобы они ехали одни, без охраны.

Я поджал губы. Внимательно посмотрел в глаза Виктору.

– Прошу, Павел. Если бы ты оказался в такой ситуации, чтобы сделал? Лечился от кошмаров, или защищал бы семью?

– Хорошо, – ответил я, повременив, – но, когда вернешься, тут же к Свете.

– Обещаю, – кивнул он, – но, по правде говоря, я надеюсь, что, когда они будут в безопасности, кошмары пройдут.

– Все равно. Лучше покажись сновидице.

Он кивнул.

– Думаешь, – я посмотрел на черный мундир, лежащий на земле, – это принадлежало Лидии?

– Не знаю. Хочу понять.

– Тогда давай поймем.

Вместе мы коснулись установленного фонаря. Место указал Виктор. Он сказал, что фонарь смотрит примерно туда, где был вход в его темницу.

Вместе мы коснулись большого кольца, что было вмонтировано в крышку фонаря. А потом проговорили активирующее заклинание. Мана потекла по магическому материалу, из которого был создан фонарь. Черное стекло засияло зеленым светом изнутри. Конус такого же света ударил вперед. Странно было видеть магическое освещение при дневном свете. Все вокруг окрасилось бирюзовым.

В магическом освещении почти сразу зашевелились какие-то силуэты. Словно на зацикленной съемке раз за разом они исчезали. Их нечеткие фигуры постепенно приобретали все больше деталей.

– Последние секунды их жизни, – поджав губы, проговорил Виктор.

Когда призраки стали достаточно четкими, мы смогли различить их. Двое мужчин и женщина. Все рассыпались в пыль.

Виктор ничего не сказал. Просто наблюдал за смертью троих роялистов, одним из которых была женщина.

– Это она? – Указал я на нее.

– Да. На этом месте я нашел мундир, – он посмотрел на тряпки, разложенные на брезенте, – тут смесь всех трех комплектов одежды, – он вздохнул, – часть, видимо, растащили звери. Часть разнесло ветром по округе. Это – все, что осталось. Поможешь похоронить?

– Да, – кивнул я.

– Значит, Сновидец все понял. Он раскусил наш с Лидией план, и наказал ее за помощь мне, наказал смертью, – проговорил Виктор, закончив засыпать могилу телекинезом.

Внутрь мы положили коробку с одеждой.

– Что ж, – он вздохнул, – у меня появился новый повод отомстить Сновидцу. Провидца ты прикончил, – Виктор посмотрел на меня, как-то горько улыбнулся, – но последнего ублюдка, только попробуй прикончить без моей помощи.

– Оставлю тебе право последнего удара, – я тоже улыбнулся, и, видимо, тоже довольно горько, потому что улыбка сошла с губ дяди.

Мы немного постояли над могилой. Послушали, как шумит ветер в арках старого моста. Виктор выбрал очень красивое место, чтобы похоронить то, что осталось от Лидии.

– Когда ты уезжаешь за своей семьей? – Спросил его я.

– Чем быстрее, тем лучше. Сегодня ночью.

Я кивнул.

– Береги себя, Виктор.

– И ты тоже, Павел Замятин. И ты тоже.

– Здравствуй, Хлодвиг! Рад видеть тебя!

– Привет, мальчик мой!

Мы увиделись с Пушкиным через три дня после того, как уехал Виктор. Встреча была назначена, как всегда, в ресторане, принадлежащем старику. Мы встретились утром понедельника. В это время зал был пустой и мы, не считая персонала, были здесь единственными живыми душами.

Сидя за столиком на четыре персоны, мы смаковали завтрак: яйца пашот, английские гренки и кофе.

Хлодвиг рассказал, что с момента инцидента на дуэльном фестивале, у него появилась куча дел. Причиной появления большей их части, стал, собственно, сам инцидент.

– Меня таскали по следственным комитетам и действиям, допрашивали, запугивали, пытались шантажировать. Пришлось свернуть всю дуэльную активность, пока эта жуть не позабудется. О том, чтобы провести фестиваль в следующем году, и речи не идет.

– Тебя допрашивали следственные органы? – Спросил я.

– Да, – он кивнул, – Из Москвы. Имперская тайная полиция.

– Спецслужба самого императора, – нахмурился я.

– Верно. Но прежде всего их интересовали доказательства проведения ставок на дуэли. Они знали, что такие точно проводятся здесь, на юге, но доказательств у них не было. Вот и пытались получить их силой.

– И ты не раскололся, – улыбнулся я.

– Конечно, нет!

– А как с грифоном на фестивале? К чему пришло следствие?

– Да вот, – вздохнул он, – как-то вяленько они взялись за грифона. Сикорского, который явно должен был обеспечить безопасность, раз уж притащил дикого зверя на мероприятие, почти не дергали. А потом следствие и вовсе стало топтаться на месте. Я думаю, что они прибыли сюда, на Юг, именно чтобы разобраться со ставками. Но это не точно. Над, так сказать, мотивацией имперской тайной полиции, я еще работаю. Узнаю, что им нужно на самом деле, где-то в следующем месяце. Тебе рассказать, Игнат?

– Конечно, – кивнул я, – мне тоже интересно. А еще мне интересно вот что…

– Догадываюсь к чему ты, – Пушкин указал на пустующие места, приборы для которых, все же подали.

– Правильно догадываешься.

– Пара товарищей хотят переговорить с тобой. И предложить работу.

– У меня своей полно, – выдохнул я, – так что, не обещаю, что соглашусь.

– Работа эта очень почетная, высокооплачиваемая и – он улыбнулся, – влекущая за собой серьезные, я бы сказал, возможности. А! А вот, кстати, и товарищи! Проходите, дорогие!