Читать книгу Тандем#1 - Артём Сениянц - Страница 4

– Привет, родные, я уже дома!

В ответ на приветствие Артура раздался радостный визг. Навстречу ему, со стремительностью пумы, пронеслось что-то в розовой кофточке и с шикарными чёрными кудрями. Это «что-то» бросилось на Артура и крепко зацепилось за его шею, при том, что было в два раза ниже ростом.

– Привет, папочка! – «пума» в розовом звонко чмокнула «жертву» в небритую щёку.

– Здравствуй, Бити! Как у тебя прошёл день? – Артур без особых усилий взял дочь на руки, ухватившись широкими ладонями за подмышки, и заглянул ей прямо в её тёмные глаза. Девочку это нисколько не смутило, на её тёмном личике сияла белоснежная улыбка.

– У меня всё хорошо! – весело сказала Бити. – А вот мама очень грустная.

Последние слова девочки стёрли её улыбку, а вместе с ней и свет во всем доме. Артур тут же поставил дочь на пол.

– Что-то случилось?

– Мама опять расстроена, что ты задерживаешься на работе. Говорит, что деньги сейчас всё равно ничего не стоят. Говорит, что время с семьёй куда больше приносит прибыли.

Артур нахмурился. В его душе за секунду пронеслось столько мыслей, столько чувств и эмоций, сколько он не смог бы выразить и за весь вечер. Это был и удар обличения, и несправедливый укор. Это было и проявление любви, и проявление нежности со стороны семьи. Но это была и эгоистическая потребность – держать отца семейства, точно верную собаку, всё время сбоку. И то, и другое он читал в наивном пересказе дочки.

– Ты знаешь, – начал Артур так нежно, как только мог, – мама права – ничто не сравнится с тем временем, которое мы проводим все вместе. Важнее дел и вещей быть не может. Но нам нужно что-то кушать и где-то жить, чтобы этого времени у нас было больше. И для этого мне приходится много работать. Я сам этого не хочу. Но такова жизнь. Она редко даёт нам время на действительно важные вещи. Это время нам приходится отвоёвывать и зарабатывать.

Девочка поникла головой. Она понимала всё, что отец хотел ей сказать. Но что могут сделать слова против эмоций? Эмоции жаждут дел, решений, поступков, на худой конец, обещаний, хотя бы и лживых… Но слова, объяснения, увещания – вряд ли успокоят шторм внутри бушующего океана сердца. А океан этот буен и бескраен, даже в таком маленьком сердечке, как у одиннадцатилетней Бити. Артур это понял и не стал продолжать оправдания.

– Мама на кухне, – с трудом продавив комок в горле, сказала девочка. – Она тебя давно ждёт.

После этих слов Бити с прежней стремительностью ринулась обратно и скрылась за дверью в детской. Дверь за её спиной громко хлопнула, и послышался скрежет механизмов – девочка закрылась на замок.

Артур пожал плечами, скинул грязные ботинки и, на ходу стягивая куртку, пошёл в сторону кухни. Оттуда доносился приятный аромат жареных овощей и печёного мяса. При этом хозяйка не сидела с чувством выполненного долга, а продолжала кружиться, быстро перебегая от горы грязной посуды к мойке и обратно. Она наверняка заметила приближение Артура, невозможно не заметить того, кого ждёшь весь вечер. Но ей, видимо, хотелось скрыть своё знание истины.

И через секунду стало ясно почему. Артур подкрался к жене, резко обхватил руками и крепко прижался к её спине.

– Клэм, я соскучился! – нежно прошептал он, уткнувшись носом в тёмную кожу на мускулистой шее. Клэм еле заметно улыбнулась, но тут же спрятала все положительные эмоции и нарочито грубо оттолкнула супруга. Тот не ослаблял хвата, и в итоге оба подались назад и чуть было не перевернули обеденный стол.

– Ты почему так долго? – спросила Клэм, когда освободилась от сильных рук мужа.

– Выезжали за город, там нужно было антенну поправить.

– Тебе заплатили за это?

– Не-е-ет, – протянул Артур. – Это была моя вина. Мы все ездили исправлять мою ошибку. Хорошо хоть не заставили всей бригаде из своего кармана доплачивать.

Клэм ничего не ответила. Она была из тех, кому трудно прощать чужие ошибки. Но долгие годы работы над собой помогали ей держать за зубами язык в тот момент, когда больше всего хотелось съязвить и позлорадствовать.

– Завтра опять задержишься? – холодно спросила Клэм, вновь принявшись за грязную посуду.

– Не знаю, любовь моя, – Артур на мгновение задумался, вспоминая события прошедшего вечера, особенно ту дурацкую анкету с картинками. – Я жду звонка.

Повисла неловкая тишина, перебиваемая звоном тарелок. Клэм ничего не ответила.

– Мне должны позвонить насчёт работы. От этого звонка и решится, где я буду проводить вечер. Я очень хочу провести его с вами, но ты же…

– Что «но»? – гневно оборвала Артура супруга? – Что «но», я тебя спрашиваю? Нам нужны деньги? Ну и где же те сокровища, что ты никак не донесёшь до дома? Где те миллионы, из-за которых ты то облысеешь, то три месяца лежишь на искусственной вентиляции лёгких? Что за работу ты себе такую нашёл?

– Ты же знаешь, – пытался унять супругу глава семейства, подойдя к ней поближе и нежно шепча ей в самое ухо. – Облысел я оттого, что какой-то умник включил передачу как раз тогда, когда я висел прямо в зените антенны. Ну а вирус тот я мог подхватить где угодно, при чём тут моя работа?

– Да при том, что нет больше моих сил ждать тебя! Ждать тебя вечерами, ждать тебя из больницы, ждать тебя из командировок. Те деньги, что ты приносишь, не окупают ни единой слезинки нашей дочери. А она плачет, когда тебя нет подолгу. А я хорошо…

Тут Клэм осеклась. Они оба знали, что она хотела сказать дальше. И оба знали, что следующие её слова приведут к взрыву. А хотела она напомнить о собственной зарплате.

Во-первых, да, Клэм действительно хорошо зарабатывала. Но Артур был не из тех мужчин, которым всё равно, кто приносит основной доход в дом. Он спокойно воспринимал вспышки гнева, попытки загнать его под каблук, открытую манипуляцию. Но никогда не мог примириться с мыслью, что Клэм зарабатывает больше него. Для Артура первенство в доходе было не столько показателем его значимости в семье или инструментом воздействия, сколько критерием самооценки. Он сам себя считал неудачником, глупым и слабовольным, каждый раз, когда речь заходила о сравнении зарплат.

Во-вторых, Клэм была несколько наивна и не осознавала истинного положения вещей. Ей действительно казалось, что этот финансовый кризис вот-вот закончится, что им стоит затянуть ремни потуже и скоро станет полегче.

Она слишком доверяла мнению её любимых блогеров, давным-давно купленных и трижды перепроданных со всеми потрохами. Блогеров, которые за три копейки будут успокаивать миллиарды простых людей, теряющих последние средства к существованию.

– Клэм, – сурово, но тихо начал Артур, – я никогда не буду домохозяйкой. Как бы вам с Бити этого ни хотелось. Мужчина должен работать. Мужчине свойственно уходить надолго в поисках пищи и тепла – так было в пещерной древности, так было и в лучшие времена человечества. И вам пора бы с этим смириться. Но, даже если мы не будем углубляться в природу вещей, всё равно мы придём к этому знаменателю – ибо я есть я! И есть вещи, в которых я не буду другим, потому что не хочу. А человек никогда не станет другим, даже в какой-нибудь мелочи, если в самой глубине существа этого не захочет.

– Ты так красиво говоришь, – хмуро отреагировала Клэм. – Знаешь, на кого ты похож? На заклинателя змей. Говоришь, говоришь, думая: «Вот-вот змея расслабится, и можно будет её схватить голыми руками и завязать узлом». Да только мы с Бити не змеи. Мы люди. И помимо еды, тепла и убаюкивающих слов нам нужно ещё много чего. А самое главное – ты рядом.

Артур попытался что-то возразить, но Клэм выставила ладонь перед собой, давая понять, что не готова ничего слушать. Её супруг затих.

– Иди к дочери! Проверь у неё уроки и узнай о делах в школе! Она так старалась закончить домашнюю работу до твоего возвращения. Надеялась, что ты с ней поиграешь хоть полчаса.

Артур молча поднялся и медленно пошёл в сторону детской. Вид у него был хуже, чем у бродячей собаки, вымокшей под дождём. Он очень любил Клэм, и ссоры с ней глубоко ранили его зачерствевшую душу. Она одна могла довести его до слёз. Только она, и больше никто и ничто во всём свете.

– Тук-тук! Бити, ты дома? – Артур сложил губы трубочкой и прислонился к узкой щели между дверью и дверным проёмом. Слова от этого получились невнятными, но зато помогли Артуру переключиться на позитивную волну.

Ответа не последовало, и он занёс кулак, чтобы постучаться, как вдруг щёлкнул механизм двери. Артур осторожно вошёл в комнату, так, будто боялся разбудить дочь. Бити уже сидела на кровати, беззаботно болтая ногами, и хитро улыбалась, будто задумала какую-то шалость.

– Ты сделала уроки?

– Да, папочка! Проверишь?

– С удовольствием, родная!

Артур взглянул на её письменный стол. На нём уже лежала раскрытая тетрадка, а на столе раскрытый учебник – девочка явно дала понять, что не желает ни минуты тратить напрасно. Артур сел за компьютерное кресло, взял тетрадь и тупо уставился в математические примеры.

Вроде не было ничего сложного. Все цифры и буквы знакомые. Но вот понять логику решения ребёнка – для этого нужно постараться. Каждая новая строчка сразу воспринимается в штыки, так как ты заранее считаешь, что ребёнок ошибся, и, не поняв его рассуждений, ты начинаешь думать: «Ну и бред!». Но в итоге убеждаешься в очередной раз, что дурак в этой ситуации только ты. И ничего не остаётся, как только похвалить юного математика за жизненный урок.

– Ты молодец, доча! Я бы так не смог.

– Не обманывай, смог бы, ещё как! Ты же у нас самый умный!

– Я? Да, я не дурак, но и далеко не самый умный. И я тебя не обманываю. По крайней мере, сейчас. Действительно, так – я бы не решил. По-другому, другим методом, другой формулой – я бы пришёл к тому же ответу. Но так, как это сделала ты, я бы не смог.

– А моя учительница, – улыбка исчезла с лица Бити, и она опустила голову, – миссис Мэй говорит, что я глупая. Что я вечно всё делаю наизнанку. Всё шиворот-навыворот. Говорит, что я либо подгоняю под ответ, который нахожу в интернете, либо очень безответственная, раз мне плевать на общепринятый порядок.

Артур в секунду побагровел и стиснул кулаки от злости.

– Миссис Мэй? Да как она такое могла сказать? Она не права! Ты у меня самая умная, знай это! И оценки по контрольным не дадут мне соврать.

– Оценки, – Бити театрально закатила глаза и подняла руки к потолку. – Оценки вообще не показатель ума. Они показывают, насколько хорошо ты зазубрил материал и как сильно подлизался к учителю. Но никак не интеллект. Джулия Рэй тому явное доказательство.

Джулия Рэй была одноклассницей Бити. И, в отличие от Бити, была круглой отличницей, победительницей всевозможных олимпиад и конкурсов, а ещё – невыносимой подлизой. Ни минуты её рот не был закрыт – если он не выказывал её «превосходства», то нахваливал причёску или кофточку преподавателя. И Бити это ужасно бесило. Особенно потому, что эта «всезнайка» была настолько непрактичной – что её действительно можно было бы назвать глупой. Она знала десяток способов решения квадратного уравнения, но не понимала, как добраться из одного конца города в другой конец или как зарегистрироваться на каком ни будь сайте.

Вспомнив о Джулии Питти, Артур согласился с дочкой, о чём дал ей понять медленным кивком.

Остальные уроки Артур проверил быстро. В отличие от большинства родителей, он действительно мог понять что-то в этих каракулях. Почему? Потому, что жалел о собственном разгильдяйстве в школьные годы. Потому, что не считал для себя чем-то зазорным учить все те материалы, что учит его дочь. А с позиции прожитых лет данный материал осваивался в секунды, чаще даже интуитивно.

– Ты умничка, доченька! Я тобой горжусь!

– Да ладно тебе, пап, – отмахнулась покрасневшая от смущения Бити, – это же легкотня была.

Тут Бити резко оживилась и просияла так, словно её осенила весть о спасении.

– Мы поиграем сейчас? – спросила она немного дрогнувшим голосом.

– Конечно! – с улыбкой ответил Артур.

В ответ Бити радостно завизжала, залезла с ногами на кровать, несколько раз радостно подпрыгнула, измяв одеяло. Затем спрыгнула с кровати и ринулась к заветному шкафу, из которого тут же посыпались куклы и мягкие игрушки.

– Это Изольда, – говорила девочка, доставая потёртую куклу в полосатом платьице, – она подружка Тора.

Следом за Изольдой появилась фигурка мифического персонажа с молотом. За ним последовал резиновый дракон, железная машинка, какая-то погремушка, герои сказок и мультфильмов, резиновые и тряпочные, железные и деревянные. И весь этот сонм складывался подле Артура, который уже сидел на полу, вытянув ноги.

Была ли Бити уже большой для игрушек? Наверное, да. Во всяком случае, это был их с папой секрет. Её сверстницы давно забыли про такое занятие, но не она. Для неё игра в игрушки была священным ритуалом, ведь в эту минуту рядом с ней был он – её отец. Он единственный мужчина, которого она будет любить всегда. Он для нее не просто кормилец и учитель, но и самый близкий, самый верный друг. Все парни и мужчины, которых она встретит после, будут всегда сравниваться с ним – с самым лучшим на свете. И сейчас такое невинное, такое инфантильное занятие Бити казалось раем на земле – потому что папа рядом.

Понимал ли сам Артур значимость этих игр? Наверное, нет. Ведь все мужчины ищут какую-то рациональность в своих занятиях. Вот и он оправдывал происходящее тем, что воображением дочка пошла в него и игрушки помогают ей развивать ещё сильнее этот талант.

Ведь воображение – колыбель и матерь любого творчества. И Артур желал для дочери творческого будущего. Он считал, что именно оно наполняет смыслом любую жизнь. Творчество и есть смысл всей жизни. Да что там, всего бытия! Ведь сам Бог – Творец, и Он творит все наши судьбы. И мы – творцы. И мы творим свои судьбы и судьбы тех, кого мы сотворяем – в лице героев наших книг, в лицах наших детей, в персонажах картин и фильмов. Мы и вселенные творим вокруг всё тех же лиц. Мы, люди, воистину – творцы, и в этом наш смысл.

Артур заметил, что Бити начала клевать носом. Он не стал требовать, чтобы она убрала игрушки или шла чистить зубы. Вместо этого сам расправил ей постель и, хотя девочка ещё была в сознании, взял её на руки и положил в кровать.

Когда Артур укрывал Бити, девочка нежно коснулась руки отца и прошептала нежно: «Спокойной ночи, папочка!»

Артур погасил свет и присел на край кровати дочери. Он очень хотел побыть рядом ещё одну минутку, хотя не менее сильно хотел увидеть ещё одну свою любовь.

Артур убедился в том, что дочка уснула, и стал медленно красться к выходу. Прошёл тихо и не потревожил Бити, но дверь, которую он уж не раз клялся себе смазать, предательски скрипнула, и девочка зашевелилась в кровати. Артур быстро выскочил в коридор, в надежде улизнуть незаметно. Удалось ему это или нет, он не знал – Бити была очень тактичной девочкой, она бы не сказала ему ничего, даже если бы заметила.

– Ты уложил Бити? – спросила Клэм, когда Артур закрыл за собой дверь в спальную.

– Да, дорогая, она уже спит!

– Это хорошо, потому что у меня есть серьёзный разговор к тебе!

Клэм, лёжа в кровати, приподнялась на локтях, подвинулась к спинке и застыла полусидя. Артур бесцеремонно плюхнулся рядом, растянувшись в своё удовольствие.

– Ты знаешь, уже поздно для серьёзных разговоров, – попытался закончить Артур, – а на работу нам обоим рано вставать. Так что…

Он накрыл их обоих одеялом и бросился щекотать свою жену.