Читать книгу Там, где живет любовь - Ася Лавринович - Страница 5

Весь последний урок я гипнотизировала модно выбритый затылок Василевского. Никто в параллели не одевался так стильно и дорого, как Марк. Он уверенно отвечал с места на вопросы учителя, а еще пару раз довольно забавно пошутил. Все девчонки, как по команде, расхохотались. Я тоже не смогла сдержать улыбку. Только Ирка склонилась ко мне и зашипела:

– Все прослушала. А че они надрываются?

Я лишь отмахнулась от Третьяковой. Что и говорить, Марк Василевский появился в нашем классе эффектно, затмив всех остальных парней. Даже ловеласа Даню и его дружка Ярового. Хотя это только Третьяков носит в гимназии корону и флиртует со всеми напропалую. Иллюзий по поводу Никиты никто из девочек особо не строил. Яровой всегда держался холодно с одноклассницами. Хотя, конечно, несколько раз я видела его во дворе с какими-то незнакомыми девчонками, которых он приглашал к себе. Я наблюдала из окна, затаив дыхание и боясь, что Яровой вот-вот обернется и привычно глянет на наши окна. Но с тех пор как однажды мы крупно поссорились, Никита больше никогда не смотрел на окно моей комнаты.

А Марк с первого дня понравился многим одноклассницам, в том числе и Соболь, которая к тому времени уже встречалась с Максом Кузьменко. Марк отлично учится, свободно говорит на двух иностранных языках и получил разряд кандидата в мастера спорта по легкой атлетике. Василевский вписался в наш класс, будто всегда был в нем, да еще и тут же занял лидерские позиции, влюбив в себя не только старшеклассниц, но и учителей. Может, другие парни, как Даня, и затаили злобу на Василевского, но никто в открытую с Марком не конфликтовал. Вообще от Василевского веяло уверенностью, спокойствием и вечерним ласковым солнцем. Сразу было заметно, что парень из обеспеченной и любящей семьи. Всегда на позитиве, всегда придет на помощь… За наш первый совместный учебный год мне удалось выявить в нем всего лишь один минус: ему нравятся абсолютно все. На девчонок он смотрит одинаково, никого не выделяя; и с парнями держится дружелюбно и приветливо. Будто мы, его новые одноклассники, однородная масса, к которой нужен одинаковый подход. Разве можно относиться ко всем ровно? Именно поэтому, когда Марк вдруг начал уделять мне внимание, я стала намного чаще думать о нем. Было интересно, чем я вдруг заинтересовала этого парня. В конце концов, в какой-то момент Василевский занял все мои мысли.

В конце урока мне пришлось отвлечься от любования Марком, потому как в класс вошла Лидия Андреевна. Директриса долго извинялась перед русичкой, говорила, что не займет много времени. Рассказала о предстоящей поездке в летнюю школу, огласила список фамилий. Не удержавшись, я все-таки обернулась к Никите и встретилась с его холодными серыми глазами. Как чувствовала, что в этот момент он сверлил меня ненавидящим взглядом. Я едва удержалась, чтобы язвительно не расхохотаться. Не знаю, откуда вдруг во мне взялось желание насолить Яровому. До недавнего времени казалось, что Никита – пустое место и мне в принципе все равно, что он чувствует.

Потом Лидия Андреевна начала горячо благодарить меня за содействие и сообщила, что одноклассники, попавшие в список, должны сказать мне спасибо за поездку. Мол, это я учла их заслуги перед гимназией и посчитала достойными путевки. Мне снова стало жутко неудобно из-за этой похвалы, потому как половина одноклассников тут же обернулись на нашу с Иркой парту.

А после урока ко мне снова подошел Марк. Да еще и в тот момент, когда из класса никто не успел выйти.

– Спасибо тебе, Вера, – улыбнулся он.

– Да не за что, – тихо произнесла я. – Ты ведь сам попросил включить тебя в список, я и включила.

Ирка закашлялась, а потом подошла ко мне и шепнула на ухо:

– Это ведь всего лишь повод поболтать с тобой. Что ты стоишь, как неживая? Улыбнись хоть!

А я не могу! Губы не шевелятся, и язык будто отсох. Я понимала, что Марк подошел не просто так, и эта мысль доставила мне удовольствие. Снова стало светло, хотя и немного неуютно. Будто я долгое время провела в темном помещении и наконец вышла на солнечный свет.

Если честно, никто из парней до этого ко мне не подкатывал, поэтому я, стоя перед Марком, ощущала себя очень глупо. Еще и Ирка постоянно меня дергала. Я чувствовала, как ноги наливаются тяжестью. А еще испугалась, что Третьякова прошептала свои наставления слишком громко, и сердце мое стучит так отчаянно, что это услышит не только Василевский, но и весь класс. Десятки взглядов уже устремились в нашу сторону.

Мало того, Марк вдруг взял меня за руку, и мы вдвоем направились к выходу. Василевский что-то говорил про лагерь, про сборы, про итоговую контрольную по химии, но я только кивала и неотрывно пялилась в его голубые глаза. Напоследок Василевский обнял меня. Тогда я совсем растерялась. В это время мимо нас пробегала Диана Руднева. Девчонка крикнула звонким голосом:

– Лидия Андреевна к нам на перемене заходила, велела тебя за список поблагодарить. Спасибо, Вер!

Я только кивнула.

– До встречи, Вера, – улыбнулся Марк.

– До встречи, – пролепетала я.

А потом ко мне подлетела рассерженная Ирка с кучей громких претензий:

– Ты что, с Рудневой разговариваешь? С этой предательницей? А почему Василевского в ответ не обняла? Ой, Вера! Какая ж ты все-таки… Нет, он точно на тебя запал!

– С чего это вдруг? – спросила я. В ногах снова легкость, будто до этого со мной случилось какое-то наваждение.

– Уж больно часто вертеться вокруг тебя стал. А ты амеба амебой! Слушай, следующий шаг обязательно должен быть за тобой. Не теряйся!

– Какой шаг? – не поняла я. – И ты не могла бы не кричать об этом на всю гимназию?

Ирка с пониманием закивала, но говорить стала ничуть не тише:

– Ну, если он не увидит твоей заинтересованности, то сольется. Поверь мне! Данька говорил, что парням нечего ловить, когда нет ответной реакции. Мол, зачем тратить время, ведь еще так много рыбы в море. Даня не истина в последней инстанции, конечно, но ты бы хоть в ответ пофлиртовала с Марком.

– Пофлиртовала? А как? – спросила я.

Ирка, взяв меня под руку, повела к гардеробу.

– Ну ты что, не флиртовала никогда? – удивилась Третьякова.

– Нет, – честно ответила я. – С кем? И тебе ли этого не знать.

Ирка только растерянно захлопала глазами.

– Действительно. Что-то я ничего такого не припомню. Ладно, не переживай, что-нибудь придумаем. Возьмем его горяченьким.

Я только рассмеялась. Третьякова такого напридумывает, мало не покажется.

У Ирки дома мы снова уселись с тарелками на балконе, но, на удивление, мне кусок в горло не лез. Заметив мое настроение, подруга спросила:

– Ты не больна?

– Да нет, просто ведь недавно обедала в столовке, – ответила я. – К тому же мы сегодня с папой в ресторан идем, там поем.

Кажется, это и было причиной потери аппетита, хотя Третьякова все списала на мою любовь к Василевскому. Но чем ближе был час икс – совместный ужин с Катериной, тем сильнее я нервничала, и идти мне никуда не хотелось. Чувствовала, как от волнения подкатывает тошнота. Но не пойти я не могла. Поэтому, спустя пару часов спустившись домой от Ирки, принялась за сборы.

Сильно наряжаться для незнакомой женщины, которая, возможно, даже когда-нибудь переедет к нам, не хотелось. Но папа все-таки будет ждать меня в приличном месте – дорогом ресторане, поэтому я достала из шкафа платье, которое надевала лишь раз, на свадьбу троюродной сестры в прошлом году. Его отец купил без моего ведома. Наверное, снова думал, что мне лет двенадцать, иначе как объяснить всю нелепость этого наряда? Светло-голубое, с пышной юбкой и рукавами-фонариками. В нем я напоминала себе куклу Тутти из «Трех толстяков», а еще казалась младше своих лет. Стоя в этом дурацком платье перед зеркалом, почему-то представила себе, как незнакомая женщина потреплет меня по щеке и, сюсюкая, проговорит отцу что-то вроде: «Ой, какая она у тебя холёсенькая!» Тошнить начало сильнее. Тогда я взяла из косметички черный карандаш и как следует подвела глаза, совсем как Амелия Циглер. Теперь мой вид получился еще более странным. Воздушное нарядное платье совсем не гармонировало с тяжелым макияжем. Наверняка папина новая пассия решит, что я сложный подросток, которому не хватает внимания. А мне его вообще хватает? Ведь на самом деле я часто чувствую себя одинокой. И какая, к черту, разница, что подумает обо мне какая-то Катерина? Я отлипла от зеркала, выбежала в прихожую и, схватив с вешалки джинсовку, выскочила за дверь.

Отец встретил меня у входа в ресторан. Он стоял на крыльце и с кем-то болтал по телефону. Я терпеливо топталась рядом в ожидании, когда он завершит разговор.

– Привет, – проговорил папа, положив трубку и рассеянно чмокнув меня в макушку. Потом схватил за плечи и отстранил от себя. Внимательно оглядел лицо. – А ты обычно так и красишься? Не замечал раньше.

– Обычно – нет, – сказала я. Все-таки зря я, наверное, совершила этот небольшой акт протеста. Думала, папа ничего не заметит. – Но сегодня же необычный вечер, – добавила я язвительно.

– Да, да, – закивал отец, явно не уловив мой сарказм. – Ну что, заходим внутрь? Катерина звонила. Она немного задерживается.

– Не отличается твоя Катерина пунктуальностью, – проворчала я.

– Перестань! – рассмеялся отец. – Она тебе понравится.

Я лишь натянуто улыбнулась в ответ. Сама почему-то в этом очень сомневалась.

В нарядном просторном зале ресторана наигрывал оркестр. Мы заняли столик у окна. Отец с рассеянным видом взял меню и протянул мне.

– Выбирай, что хочешь.

А сам сцепил руки замком и неотрывно следил за дверью. Волнуется. У меня точно такая же привычка сцеплять руки до побелевших костяшек. Например, когда я плохо готовлюсь к урокам и боюсь, что меня вызовут, сижу за партой в такой же позе.

– Я тут впервые, сам выбирай, – наконец отодвинула я от себя папку с меню.

– Хорошо.

Отец подозвал официанта и сделал заказ. Потом снова посмотрел на дверь, и вдруг его лицо просветлело. Папа как-то странно и незнакомо для меня улыбался. Никогда прежде не видела на его лице такую улыбку – влюбленного и счастливого человека. Тогда я, заинтересовавшись, тоже повернулась к входу в зал. И то, что я увидела, если честно, привело меня в шок.

– Пап, это что, шутка? – нахмурившись, спросила я.

– А что такое? – взволнованно спросил отец.

Я не сводила взгляда с миниатюрной брюнетки, которая, звонко стуча каблучками, приближалась к нашему столику. Сколько же ей лет?

– Ты бы еще с девчонкой из параллельного класса замутил, – прошипела я.

– Я же говорил, у вас много общего, – отмахнулся отец, вставая на ноги, чтобы поприветствовать свою новую пассию.

– Она моя ровесница? – ахнула я.

– За кого ты меня принимаешь? – оскорбился отец. – Катерине двадцать пять.

Я только удрученно вздохнула. Катерина оказалась тоненькой, словно тростиночка. С длинными темными волосами и подтянутой фигурой без единого изъяна. А еще с неестественным загаром. Видела бы эту девицу Ирка, обязательно бы высмеяла и обозвала «муклой». Мы с Третьяковой часто таких «Катерин» обсуждали.

Брюнетка широко и как-то дерзко улыбалась. Она не похожа на маму. Совсем. Моя мама – высокая натуральная блондинка с карими глазами и рассеянной доброй улыбкой. Сроду бы не подумала, что папу может привлечь совершенно иной тип женщины. Отец чмокнул Катерину в щеку и помог сесть.

– Простите, задержалась, – низким голосом проговорила брюнетка. – Долго ждете?

– Что ты… – начал папа.

– Долго, – сказала я, перебив отца.

Тогда Катерина подняла на меня карие глаза и улыбнулась, сверкнув белоснежными зубами.

– Прости, Вера. Я больше так не буду.

Мне показалось или в ее голосе звучала ирония? Хотя улыбка в тот момент была довольно искренней. Из-за этого я немного стушевалась.

– Ладно, что уж…

За столом воцарилось неловкое молчание. Отец попеременно смотрел то на меня, то на брюнетку…

– Как дела в школе? – наконец спросил он. Мы с Катериной переглянулись.

– Разве мы здесь собрались для того, чтобы обсуждать мою школу? – искренне удивилась я. Папу никогда не интересовал этот вопрос, а тут вдруг вспомнил.

– И все-таки? – Теперь отец в волнении потирал руки.

– Нормально, – пожала я плечами. – Написали почти все годовые контрольные. Директриса утвердила список для лагеря.

Про лагерь я сказала нарочно, а то отец наверняка об этой поездке уже позабыл. Теперь мне еще больше не хотелось оставаться под присмотром разукрашенной Катерины.

– Для какого лагеря? – оживилась брюнетка. Вряд ли ее это особо интересовало, но возникшая до этого пауза достигла высшей точки, и молчать нам было уже просто неприлично.

– Для обычного, летнего, – ответила я, ковыряя вилкой белую скатерть. Говорить о том, что он еще образовательный с ежедневными занятиями по разным предметам, мне не хотелось. Катерина и так смотрела на меня свысока, как на маленького несмышленого ребенка.

– Вера у нас общественница, – ответил отец за меня. – Правая рука директрисы.

– Ну уж не правая рука, – возразила я.

– Общественница? – снова удивилась Катерина.

– Бывшая жена называет Веру Шурочкой из «Служебного романа».

Катерина как-то неестественно захихикала, а я впервые в жизни почему-то почувствовала себя неуютно из-за того, чем занимаюсь.

– Ну да, я люблю помогать другим, – сказала я.

– Ты, наверное, еще и отличница? – спросила Катерина. И из ее уст это прозвучало так, будто учиться на хорошие оценки – что-то забавное и недостойное. И все-таки хорошо, что я не сказала о направленности лагеря.

– У меня проблемы с физикой и химией, – призналась я.

Мне надоело, что мы обсуждаем мои школьные дела, а эта профурсетка еще и откровенно смеется.

– А вы с кем живете, Катерина? – спросила я без всякого перехода.

– Снимаю квартиру с подругой.

– А работаете где?

– Пока ищу себя, – призналась девушка.

– У-у, ну понятно, – сказала я, даже не пытаясь скрыть раздражение.

Отец почуял, что запахло жареным, и принялся расхваливать Катерине блюдо, которое он заказал, пока мы ее ждали. Я видела, что папа пытается найти между мной и Катериной какую-то общую тему, но из этой затеи у него ничего не получалось. Честно сказать, я не могла понять, чем же мы похожи, кроме того, что эта пигалица на шпильках может слушать ту же музыку, что и я.

Без стеснения я пялилась на Катерину, пока она разглядывала диковинное блюдо, которое наконец принес нам официант. Вздернутый нос, черные как смоль волосы, длинные ресницы. И пухлые губы – наверняка не свои. Но многим мужчинам такие девушки бесспорно нравятся. Поверить не могу, что мой отец попал в это число. Есть в этой девушке что-то, кроме внешности типичной инстадивы? Катерина подняла голову, и мы встретились взглядами. Заметив, как я таращусь на нее, брюнетка натянуто улыбнулась:

– Мне кажется, мы с тобой подружимся.

Ох, вряд ли. Такая девица скорее могла бы возглавить компанию Соболь, потеснив нашу школьную королеву. Я вспомнила чувства, которые испытала, когда мама представила мне по видеосвязи своего нового бойфренда: жгучего мексиканца, ни слова не понимающего по-русски. Да и английский язык у него на уровне начальной школы. Мне казалось, я никогда не оправлюсь от «нового папы», а настоящий отец подсунул мне эту несчастную Катерину… Родители будто назло выбрали карикатурные вторые половинки. А кто бы им подошел? И подходили ли они друг другу? Решили бы мои папа и мама связать себя узами брака, если б у них случайно не получилась я?

Ужин наш не клеился. Отец безуспешно пытался найти точки соприкосновения, Катерина преимущественно молчала, а я практически каждую фразу папы воспринимала в штыки. В конце концов он молча расплатился за ужин, и мы вышли на улицу.

Повеяло вечерней прохладой. Отец, на секунду замешкавшись, снял с себя светлый тренч и накинул на плечи Катерины, которая явилась в ресторан в откровенном коротком платье.

– Потом вернешь, – сказал папа.

– Спасибо за ужин, – все-таки поблагодарила Катерина. При этом почему-то взглянула на меня, будто это была моя идея нам всем собраться. Я демонстративно отвернулась. Насмешливый тон этой разукрашенной девицы за ужином по поводу моей отличной успеваемости рассердил. И вообще, откуда она свалилась на наши головы? Меня вполне устраивало, когда папа крутил романы и ни с кем меня не знакомил. Значит, теперь все серьезно? Катерина переедет к нам? Я уже представила всевозможные банки и склянки в ванной, глупые разговоры за завтраком… А еще она «ищет себя». Отлично! Значит, садится отцу на шею. От всех этих мыслей становилось тоскливо.

– Мы тебя подбросим до дома, – сказал папа Катерине.

– Не стоит, я закажу такси, – запротестовала брюнетка.

– Отличная идея, а то мне еще уроки делать, – встряла я. – Некогда нам рассекать весь вечер по городу.

Хотя с домашним заданием я расквиталась еще у Третьяковых. Отец и Катерина переглянулись, папа растерянно пожал плечами, а его пассия ухмыльнулась. Думали, я не замечу?

– Приятно было познакомиться, – проговорила Катерина. Кажется, без особой искренности.

– Взаимно, – сказала я и первой направилась к парковке.

– Вера, возьми ключи! – выкрикнул папа. Пришлось возвращаться.

В машине я прождала еще минут пятнадцать, стараясь не пялиться в боковое зеркало на отца и Катерину, которые миловались на крыльце ресторана. Когда папа наконец сел на водительское сиденье, то первым делом сердито произнес:

– Где твои манеры? Ты вела себя невежливо.

– О чем ты с ней разговариваешь? – спросила я, пристегиваясь. – Она показалась мне пустой.

– Ты просто совсем ее не знаешь, – мягко возразил папа, выруливая с парковки. – Обычно она другая. У вас обеих какая-то защитная реакция друг на друга. Я и тебя сегодня не узнаю. Чуть не сцепились, как две дворовые кошки.

Я молча уставилась в окно, за которым сверкали огни мегаполиса. Мы мчались по вечернему городу на приличной скорости.

– К тому же она слишком молодая! – горячо продолжила я. – Сколько у вас лет разницы? Ведь больше десяти!

– Ты еще совсем ребенок, – покачал головой папа.

– А на днях ты жаловался, что я теперь слишком взрослая, – тут же возразила я. – Тебе не угодишь.

– Разве любовь – это только про разговоры? – спросил папа, переводя взгляд на меня.

– Любовь – это и про разговоры, и про поцелуи. И про объятия, и про взаимопонимание, и про то, как засыпаешь и просыпаешься с мыслью об одном человеке. Любовь – это вообще про всё, – сказала я.

Отец продолжал искоса поглядывать и улыбаться.

– Какие познания, – наконец проговорил он. – А у тебя…

– Господи, папа, нет! – перебила я. Вот уж с кем, а с отцом я точно не собиралась обсуждать тему «Есть ли у тебя мальчик». – У меня никого нет. Это все в теории.

– А-а-а, – протянул папа. – Теоретик, значит.

Оставшийся путь мы проехали молча. Когда добрались до дома, двор уже окружили густые сумерки. Выходя из машины, я заметила вдалеке парня, похожего на Марка. Пригляделась: точно, он.

– Пап, я к Ире забегу и домой.

– А твои несделанные уроки? – насмешливо спросил отец, закрывая машину.

– Это и касается уроков, – сказала я, оглядываясь. Марк направлялся в сторону нашего дома. Первая мысль, которая мелькнула: «Наверняка он здесь не случайно…»

– Как знаешь, – ответил отец, проследив за моим взглядом. Увидел вдалеке парня и заулыбался. Его ехидная улыбка мне совсем не понравилась.

Захотелось убежать следом за ним в подъезд, чтобы многого себе не надумывал, но почему-то я осталась стоять на месте. Разглядела, что у ног Марка крутится небольшой пушистый пес. Василевский еще и собачник. Боже, как мило! Марк что-то читал в смартфоне, экран освещал его красивое лицо. Но чем ближе одноклассник подходил к нашему дому, тем сильнее меня охватывала паника. Прямо как сегодня в гимназии. Ирка сказала, мне нужно сделать шаг навстречу… Выкрикнуть его имя? Подойти самой? Поболтать, спросить, что он забыл в наших краях? И я шагнула. Только в другую сторону. Отбежала на пару метров и спряталась под тополем. Просто вспомнила о своем дурацком виде – об этом детском платье с рукавами-фонариками, о своем «дерзком» макияже… Вот-вот Марк поднимет голову и разглядит мою фигуру под деревом. Еще больше запаниковав, я отлипла от тополя и бросилась в сторону старого детского городка. Нет ничего глупее прятаться в деревянном замке от парня, который тебе до безумия нравится. Я вбежала на второй этаж и от неожиданности едва не вскрикнула.

– А ты что здесь делаешь?