Читать книгу Искренне - Ава Рид - Страница 6

Как правило, начало одного пути – это конец другого.

Энди

Казалось бы, что может быть проще, чем постучать в дверь? Но эта массивная дверь передо мной, с табличкой, гласящей: «Квартира 15, строение «Б», – больше, чем обычная дверь, так же как и то, что находится за ней, – это больше, чем обычная комната: там меня ждет что-то неизведанное. Какое-то новое начало и в то же время конец чего-то другого. Взгляд падает на большую коричневую дорожную сумку, стоящую у ног, при этом рюкзак все еще тяжело давит мне на спину, оттягивая плечи. Пожалуй, сейчас я чувствую каждую их мышцу и мышцы напряженной шеи.

Наконец усталость берет верх над волнением и адреналином, которые бушуют в крови с тех пор, как я поехала в этот город. Дорога до Сиэтла оказалась более изнурительной, чем я ожидала, в основном потому, что я не могла расслабиться ни на минуту с тех пор, как вышла из дома.

За время пути в голове накопилось слишком много «если» и «но», которые то любовно обнимались, то яростно боролись друг с другом. И со мной. С надеждами, желаниями и мечтами.

Я начала паниковать, еще когда повесила на сумку маленький дорожный замок, и паникую до сих пор. Я боюсь, что Джун изменилась слишком сильно – или не она, а я, что папа и Лукас не справятся без меня – или я не справлюсь без них, и что у меня вообще ничего не получится. Просто потому, что я недостаточно хороша для этого. Что, если я не готова? Что, если я никогда не буду готова? Если мне не понравится город, учеба и сам университет, если в жизни все окажется не таким, как я себе представляла? Что, если я не приживусь здесь? Что, если мне придется отказаться от своей мечты о будущем, связанном с работой в области ивент-менеджмента и маркетинга вместе с Джун? Или если я всех разочарую? Что, если…

Мысли совсем запутались, я с трудом поспеваю за ними, поэтому тихо говорю себе «стоп», чтобы остановить это сумасшествие. Я делаю глубокий вдох и пытаюсь перестать мучить и терзать себя сомнениями. Я вспоминаю о том, что это только первый шаг на пути, который должен привести меня туда, куда я хочу. Это часть того, о чем я так долго мечтала. Впереди меня ждет что-то очень хорошее. Так как же я могу бояться этого? Просто безумие. Я покачала головой и поморщилась. Возможно, причина кроется в том, что за последние несколько лет многое в моей жизни сложилось не так, как я ожидала… В любом случае я получу ответы на свои вопросы и избавлюсь от страхов только одним способом: когда я наконец постучу в эту чертову дверь.

Студенты, которые прогуливались по коридору, то смеясь, то сплетничая между собой и постоянно входя и выходя из своих комнат, начинают странно на меня поглядывать. Неудивительно, ведь я стою здесь уже так долго, что на моих глазах девушка, которая выпорхнула из соседней комнаты еще целую вечность назад, успела вернуться с восхитительно пахнущей, ароматной гигантской пиццей и вновь исчезнуть за дверью, а с тех пор прошло еще несколько минут.

Так, соберись! Я расправляю плечи, поднимаю руку и замечаю, что тыльная сторона ладони немного вспотела, поэтому я быстро вытираю ее о джинсы. Наконец я сжимаю пальцы в кулак, подхожу к заветной двери и…

У меня получилось! Костяшки стукнули по дереву, один раз, другой, даже громче и увереннее, чем я предполагала. Я вздыхаю с облегчением и привычным жестом поправляю на носу очки, которые немного съехали. Затем опускаю руку и жду.

Почти сразу же из комнаты до меня доносится шум, который усиливается и становится все громче и громче, пока кто-то плавным движением не открывает дверь. Теперь я больше не думаю о том, что может быть или что будет, и я больше не изучаю текстуру деревянного покрытия двери, вместо этого я смотрю прямо в лицо своей давней и лучшей подруги, с которой мы не виделись уже несколько месяцев.

Нет, она не изменилась – понимаю я сразу и наверняка. Ее кожа цвета слоновой кости по-прежнему идеально накрашена, маленький курносый нос, большие глаза, открытый взгляд, всегда мгновенно передающий каждую ее эмоцию. Сейчас она смотрит на меня с удивлением. Только прическа стала другой – светлые волосы стали короче, причем намного короче, как я замечаю, присмотревшись. Локоны, которые раньше ложились на спину, доставая чуть ли не до самой поясницы, теперь даже короче, чем до плеч, а тонкие аккуратные пряди обрамляют ее лицо нежными волнами.

– Энди, – шепчет она.

Ее зеленые глаза становятся еще больше, она смотрит на меня так внимательно, словно хочет убедиться, что я настоящая, что я на самом деле стою перед ней. Наверное, она думает о том, чтобы ткнуть в меня пальцем или толкнуть, чтобы окончательно удостовериться, что ей не померещилось. Но вместо этого она лишь хмурит брови, наклоняется ко мне, и вот, наконец, изумленно бормочет:

– О боже, это действительно ты. Ты здесь!

Она издает радостный крик, стремительно преодолевая расстояние между нами, и порывисто заключает меня в объятия. Я немного пошатнулась и вынуждена была ухватиться за дверную раму, чтобы не упасть. Затем я прижимаю ее к себе.

Да, я уже совсем забыла, что Джун могла быть какой угодно, но только не тихой. У нее было просто море энергии и всегда наготове искрометные высказывания по любому поводу, так что ее нельзя было не любить. По крайней мере, это мое мнение. И думаю, оно было таким с тех самых пор, как мы познакомились.

Так что мое нервное состояние начинает утихать, как только я оказалась рядом с подругой, и я буквально могу почувствовать, как все мое тело постепенно расслабляется, голова освобождается от всех беспокойных мыслей. Во мне мгновенно зарождается смех, и я выпускаю его наружу, потому что это кажется таким естественным и приносит облегчение. Джун присоединяется и начинает раскачиваться из стороны в сторону, не выпуская меня из объятий, и так приятно наконец услышать этот смех, который я знаю так хорошо, в реальной жизни, а не по телефону или голосовой почте.

Джун всегда была мне как сестра, поэтому последние несколько месяцев, которые прошли без нее, дались мне особенно тяжело. Наши планы на приключения и увлекательную студенческую жизнь были определенно другими. Красивее, проще и менее напряженными. Но нам известно, что жестокая реальность думает о таких планах: ничего хорошего. Да, в принципе, вообще ничего. Я даже думаю, что она ехидно смеется над ними.

Тем не менее ни одна из нас ни на мгновение не могла бы представить себе, что все будет так, как это случилось, мы даже не думали, что что-то может пойти не так.

Хотя… На самом деле это не совсем правда. Мы только убеждали себя, что ничего не может пойти не так. Мы надеялись, что этого не произойдет…

– Я так рада тебя видеть, – шепчу я, зарывшись лицом в ее волосы и наслаждаясь этим ощущением.

Тогда она отпускает меня и делает шаг назад, опускает руки и морщит лоб.

– Ты же хотела приехать лишь на следующей неделе, разве нет? О, да ладно, это не имеет значения, – сразу добавляет она, махнув рукой. – Я так счастлива, что ты здесь! Я скучала по тебе.

– Я по тебе тоже, – отвечаю я, и мы обе улыбаемся.

Я умалчиваю о том, что я здесь, потому что не могла бы вынести больше ни дня, и что при этом я была очень близка к тому, чтобы психануть и отказаться от всего этого. Из-за волнения, напряжения, больших ожиданий. И из-за страха.

– Заходи! Сара еще не вернулась, она вместе с семьей в Айове или где-то там.

Джун неопределенно пожимает плечами, без предупреждения хватает большую дорожную сумку, стоящую у меня в ногах, и издает нечто вроде хрюканья.

– Что, черт возьми, там лежит? Ты взяла с собой целое ранчо? Корову? Своего брата?

Я снова смеюсь и смотрю, как Джун воюет с багажом.

– Не думаю, что она действительно такая тяжелая, – нерешительно возражаю я.

Тем временем Джун, слегка постанывая, но с решительным выражением лица уже тащит по комнате мою сумку, чудом не оставляя за собой широкой борозды на старом ламинате.

Теперь она сверлит меня прищуренным взглядом, я следую за ней и закрываю за собой дверь.

Ладно, сумка и правда чертовски тяжелая, но я никогда не умела упаковывать вещи, поэтому нечего этому удивляться. Это так утомительно! Про каждую вещь ты спрашиваешь себя: это нужно взять с собой? Это жизненно важно? И если ответ «нет», то ты не откладываешь эту вещь в сторону, а смотришь на нее еще некоторое время, потому что задаешься вопросом: а что, если в какой-то момент мне все-таки понадобится именно это? И, сама того не осознавая, ты внезапно кладешь в чемодан всю свою жизнь.

По большей части это и была основная причина, по которой я, в качестве исключения, позволила себе сесть в такси, которое могло остановиться прямо у общежития, вместо того чтобы поехать на автобусе. И вместе с дорогой из Монтаны сюда, а также частью канцелярских принадлежностей для учебы это пробило небольшую – или, честнее сказать, средней тяжести – дыру в моем и без того жалком бюджете. Когда я, словно невзначай, упоминаю об этом, Джун осуждающе цокает языком.

– Я бы подобрала тебя. Все, что тебе нужно было сделать, это позвонить.

– Я хотела тебя удивить.

– И у тебя это получилось, – признается она, прежде чем подробно объяснить моему багажу, какая судьба его ждет, если он не сделает то, что она хочет. Мне жаль, что она тащит мою сумку в одиночку, но когда Джун вбивает себе что-то в голову…

Я вздыхаю и с удивлением оглядываю студенческую квартиру Джун в женском общежитии. Многие вещи были мне уже знакомы: подруга показывала мне их по видеосвязи или же я видела их у нее на фото.

Общая комната не очень большая, но довольно уютная благодаря приятному цвету стен, местами белых, местами ярко-желтых, и светлым шторам. Старый диван с вельветовой обивкой, приставленный к нему столик, покрытый пятнами и разводами, лучшие дни которого явно остались позади и под одну ножку которого в качестве опоры подложена пачка салфеток и стопка картонных подставок под пивные кружки. Сверху на нем покоятся три полусожженные свечи. Все это дополняется большим узким белым комодом и антикварным открытым шкафом из темного дерева, заваленным дисками с фильмами, книгами и журналами. Пол украшен пушистым ковром с красочным узором, причем края его выглядят так, как будто их грызло не одно поколение мышей. Отсюда видны две двери, одна слева и одна справа, вероятно, в комнаты Джун и ее соседки Сары.

Тем временем подруга с громким стоном паркует мой багаж у другой стороны дивана.

– Так мы хоть не упадем, споткнувшись об нее, – объясняет она, толкая сумку по ковру к столу. Если честно, то я понятия не имею, как вообще добралась сюда с такой тяжелой сумкой, у которой нет одного колесика.

Джун возвращается ко мне, тяжело дыша.

– Добро пожаловать в наш университет! Добро пожаловать в Сиэтл. – Она довольно раскидывает руки в стороны. – Мы сделали это! Можешь поверить?

Почти, думаю я. Почти. Она забывает, что у меня есть еще несколько важных дел до начала семестра.

– Да уж, с ума сойти, – отвечаю я, наконец снимая рюкзак и потирая онемевшую шею. – Осталось всего лишь найти работу и квартиру или комнату, верно?

Я бодро подмигиваю ей и надеюсь, что мой голос прозвучит так же. Возможно, этот трюк удался бы с кем-то другим, но Джун знала меня очень, очень долго… Даже слишком. Черты ее лица смягчаются на несколько секунд, затем снова обретают твердость, и подруга крепко хватает меня за плечи.

– Все будет хорошо. Мы найдем для тебя что-нибудь подходящее! Ты поступила в университет – мы обе сделали это, мы будем учиться вместе, а остальное приложится: работа, жилье, экзамены, наша собственная фирма, мировое господство…

Она многозначительно поднимает брови, и я смеюсь.

– Какую фразу я всегда говорю?

– Делай один шаг за раз, иначе споткнешься. – Я повторяю слова, которые лучшая подруга твердила мне всю нашу жизнь.

– Так и есть! А поскольку ты уже здесь, то чуть позже мы сходим поесть что-нибудь, и я тебе все покажу. Но перед этим тебе обязательно надо отдохнуть. На сегодняшний день диван весь твой. – Она гордо указывает на монстра в углу комнаты, который при ближайшем рассмотрении уже не кажется таким уж неудобным. Может быть, потому что я едва держу глаза открытыми.

– Значит, Сара действительно согласилась, чтобы я осталась у вас ненадолго? – подавляя зевок, в последний раз спрашиваю я, чтобы точно удостовериться.

– Угу.

Я вздрагиваю.

– Это значит нет.

– Она сказала «да», и это все, что имеет значение.

Джун отпускает меня, демонстративно скрестив руки на груди и гордо задрав подбородок. О, я могу представить, что здесь происходило.

– Ты не отставала от нее, пока не замучила настолько, что она даже выдала тебе свое согласие, просто чтобы хоть как-то остановить тебя, я права?

Джун корчит недовольное лицо и что-то неразборчиво бормочет себе под нос, махнув рукой в воздухе. Мне приходится сдерживаться, чтобы не рассмеяться снова. Я слишком хорошо знаю на личном опыте, насколько настойчивой она может быть. Несмотря ни на что, даже если речь идет всего лишь о последнем печенье в пачке, которое мы обе хотим съесть. Джун не ведет переговоры, она стоит на своем не на жизнь, а на смерть. И в основном побеждает.

– Я повторюсь, это абсолютно нормально, что ты побудешь здесь, – заявляет она, вырывая меня из мыслей.

– Пока администрация общежития не поймает меня, – вздыхаю я в ответ, но она игнорирует мои возражения и продолжает:

– Будь моя воля, то ты могла бы даже спать на ее кровати хоть всю неделю, пока Сара не вернется и у нас не начнется учеба, но эта гостеприимная барышня предусмотрительно заперла свою комнату.

– Не переживай, это совсем не проблема.

– Но это просто сводит меня с ума! Вообще-то, как и почти все, что она делает или говорит. – Джун шумно выдыхает воздух и недовольно фыркает. – Ты должна была жить здесь со мной, черт возьми…

Не поспоришь.

– Но с сегодняшнего дня все изменится! Все будет намного лучше!

Я продолжаю слушать Джун, но чувствую себя такой усталой, что, наверное, упаду, если меня подтолкнуть. Тем не менее я делаю шаг к столу и хочу поправить свечи, потому что они стоят криво и беспорядочно, а я…

– Энди!

Я немедленно вздрагиваю и виновато улыбаюсь. Подруга мягко подталкивает меня к дивану, я, не сопротивляясь, позволяю себе рухнуть на него, и – о, святые боги уюта! – как же приятно лечь… У меня вырывается довольный вздох.

– Сейчас не время наводить порядок! – Джун знает все мои привычки. – Сначала поспи, а затем мы обязательно отпразднуем твой приезд. Я недавно нашла прикольный клуб неподалеку отсюда, и мы пойдем туда. Тебе понравится! Так что тебе надо поспать, поесть, принять душ, распустить свою длинную гриву, и тогда я наряжу тебя в самые модные шмотки, которые найду в шкафу.

– Не поступай так со мной, Джун! Умоляю тебя… – отчаянно бормочу я, прижимаясь лицом к одной из мягких подушек и наконец закрывая глаза.

– Никаких отговорок. Тебе часто удавалось убедить меня, когда мы жили дома, – что было простительно, но сегодня ты будешь выглядеть по-настоящему шикарно.

– Ты же знаешь, что мне это не очень нравится.

Я чувствую себя малышом, который не хочет есть свою кашу.

– Андрада Люсия Эванс! Ты умна, у тебя есть душа и тело, и сегодня, преклонив колени, ты распрощаешься с этим огромным, безразмерным серым свитером.

– Ты что, правда хочешь прочитать мне лекцию о том, как не скрывать себя и не прятаться от взглядов окружающих?

Это, конечно, довольно деликатный вопрос, но в такие моменты мне приходится напоминать лучшей подруге, что свое мнение можно оставить при себе. Не то чтобы у меня были с этим проблемы – я люблю свое тело. Но, к сожалению Джун, я также люблю красивые свободные толстовки и уютные клетчатые рубашки. В любом случае на мои слова все равно не обратят никакого внимания. Джун просто мастер не замечать подобные реплики, по крайней мере, не обращать на них внимания. Если бы то же самое было и в остальном…

Я должна приложить немало усилий, но мне все же удается немного приоткрыть один глаз, чтобы укоризненно посмотреть на подругу.

– Речь идет совсем не об этом, ты же знаешь! И вообще-то, мне нравится хорошо выглядеть.

– Джун… – прерываю ее я, потому что она опять начинает обманывать саму себя и смешивать разные темы.

– Энди, – теперь уже обрывает меня она, и я умолкаю. Ее решительный взгляд сменяет выражение мольбы на лице, она надувает губы – о, это Джун умеет хорошо. Тем не менее она продолжает идти к своей цели: – Если ты сделаешь то, что я говорю, и сходишь туда, то сможешь спросить насчет работы. Пару дней назад им требовались работники в гардероб, они искали студентов.

Вот это уже на самом деле звучит как правдоподобная причина, чтобы пойти в клуб. Мне нужна работа, даже очень и как можно скорее. Проклятье!

– Я ненавижу тебя.

Мои глаза снова закрываются, и я начинаю погружаться в сон.

– Это неправда, и мы обе знаем это!

С этими словами она достает откуда-то одеяло и набрасывает его на меня.

* * *

Несколько часов спустя я стою перед клубом с крупными неоновыми буквами MASON’s над входом. Огромная вывеска завораживающе сверкает и переливается яркими цветами, отбрасывая причудливые тени на темно-красный кирпич здания. Кажется, будто это вход в другой мир, где все красочнее и живее. Мощные электрические басы долетают до нас даже на улице и заставляют меня чувствовать какое-то возбуждение. Я даже не знаю, когда в последний раз танцевала и было ли это хоть раз не в пабе «У Гленна» со всеми теми людьми, которые знают, как плохо я пою в караоке, и которые видели меня еще в пеленках или по уши в грязи после работы на ранчо.

Потихоньку я начинаю переминаться с одной ноги на другую. Не только потому, что мне непривычна одежда, в которую засунула меня Джун, но в основном потому, что, несмотря на довольно сытный азиатский суп быстрого приготовления, горячий душ и немного сна, я все еще не пришла в себя и по-прежнему хочу спать. Джун показала мне часть общежития и кампуса до того, как мы стали собираться в клуб, и надо сказать, что я очень рада, что она может жить там. И я счастлива, что мы обе успешно поступили в Харбор-Хилл, чтобы наконец начать вместе двигаться в наше будущее и хоть немного приблизиться к мечте – создать что-то свое, не работать по найму и стать начальницами самим себе. Да, я рада… и благодарна, что Джун разрешила мне пожить сейчас в ее студенческой квартире. Тем не менее во всей этой радости была своя ложка дегтя: зависть, потому что у Джун теперь было все то, чего не было у меня, но чего я всегда хотела: стипендия, общежитие, никаких забот. Ладно, по крайней мере, никаких забот о крыше над головой или об отсутствии денег на банковском счете.

Так, прекрати это! – одергиваю я саму себя и мысленно вспоминаю, что то, что я смогла позже приступить к учебе и мне придется самостоятельно платить за нее (как и большинству других студентов), – это ни в коем случае не выбор и не желание моей лучшей подруги. Наоборот, Джун сделала бы все для меня. У нее тоже было достаточно плохих периодов в жизни, и она заслуживает удачи, которая ей наконец улыбнулась.

Все будет хорошо, – говорю я себе, – не знаю как, но в конце все сложится хорошо. Вот только как… Я нервно сглатываю и поеживаюсь, ругая себя, что не взяла с собой какую-нибудь тонкую куртку или жилетку. Осень уже не за горами, и, несмотря на довольно комфортную температуру, я все равно мерзну. Думаю, виной тому короткий сон и отсутствие хоть пары минуток отдыха.

Одного взгляда, брошенного вниз на мои голые ноги, достаточно, чтобы почувствовать, как же мне не хватает моих привычных, удобных штанов.

– Не могу поверить, что это действительно происходит, – бормочу я скорее себе, чем подруге, в очередной раз поправляя юбку. Точнее, пытаясь ее поправить. Джун нарядила меня в обтягивающую черную кожаную юбку, которая едва доходила до колен, в высокие туфли на убийственных каблуках – в которых можно сделать только две вещи: споткнуться и убить кого-нибудь, а края легкой блузки она небрежно завязала у меня на уровне бедер, оставив незастегнутыми верхние кнопки, так, чтобы, по мнению Джун, «показывать достаточно, чтобы вызвать интерес, но не более того» – что бы это ни значило. Да, мои бедра определенно немного шире ее, а туловище несколько короче, но это меня никогда не спасало. Шкаф Джун для меня загадка, он как сумка Гермионы, в которой каждый может найти для себя все что угодно. И бог одежды, если такой существует, никогда не щадил меня, вместо этого он выдает подруге нужные вещи каждый раз, когда у нее появляется возможность одеть меня во что-то.

– Хватит ныть и хмуриться, иначе у тебя будет куча морщин! Ты молода, прекрасна, и благодаря мне мир наконец-то может взглянуть на твои стройные ноги! – отвечает она, указывая на упомянутую часть тела. Можно подумать, что обычно я провожу свою жизнь в мешке из-под картофеля.

Сама того не замечая, я снова сморщила нос и вдобавок высунула язык, просто потому что мне так захотелось и потому что у меня нет другого ответа наготове.

Джун тем временем все пытается взглянуть поверх голов людей. Я же, наоборот, давно забросила это занятие, поскольку в отличие от подруги, несмотря на эту адскую обувь, во мне все равно меньше ста семидесяти сантиметров. Кроме того, мои каблуки кажутся просто смешными по сравнению с ее.

– Тебе здесь понравится, – говорит Джун в сотый раз, и каждый раз ее голос звучит все убедительнее.

Она сжимает сумочку, которая хранит в себе больше, чем можно подумать. Я не помню, чтобы Джун когда-либо выходила из дома без своего походного набора косметики и какой-нибудь шоколадки. На моих губах появляется улыбка, когда я смотрю на нее, пока она чуть ли не подпрыгивает в ожидании нашей очереди и продолжает вытягивать шею, чтобы понять, из-за чего мы продвигаемся так медленно.

– Когда же мы наконец сможем войти, – бормочет она, слегка выпячивая нижнюю губу.

– Приятно видеть, что время без меня не изменило тебя и не сделало более терпеливым человеком, – ехидно произношу я, едва сдерживая смех, особенно когда она бросает на меня взгляд, полный притворного возмущения, и скрещивает руки на груди.

– Я могу быть терпеливой. Когда это по-настоящему важно и когда я знаю, что в этом есть смысл. И так случается довольно часто. Ну, иногда…

Когда она поднимает брови, размышляя об этом, я прекращаю бороться со смехом и начинаю хохотать в голос. Невероятно, что человек, который заставлял меня «делать по одному шагу за раз» на протяжении всей моей жизни, в то же время был самым нетерпеливым человеком в мире! Причем вряд ли сейчас была причина для такого волнения, потому что очередь впереди нас была уже не такой длинной. Я давно уже могла разглядеть секьюрити и зону досмотра у входа, через которую они с определенным интервалом пропускали людей.

– Ты уже говорила с Марой и Дейвом? – Вопрос внезапно вырывается у меня, и как только слова покидают мой рот, я немедленно сожалею о них. Мы с Джун знакомы столько, сколько я себя помню, и со мной и моей семьей она провела больше дней, чем у себя дома. Я понимаю, что ей не нравится говорить об этом, потому что эта тема причиняет боль, но я не теряю надежды, что они с родителями смогут в конечном итоге воссоединиться и стать настоящей семьей.

Ее глубокий вздох, быстрый взгляд, и я уже убеждена, что она не ответит, но тут я слышу ее мягкое: «нет». Почти механически она теребит прядь своих волос, но кажется, сама еще не привыкла к тому, что ее волосы стали короче. Видимо, она была в парикмахерской всего несколько дней назад. Наверное, поэтому она еще не сказала мне о новой прическе. Она предпринимает вторую попытку, на этот раз подняв руку повыше, и наконец цепляется за кончики своих некрашеных белокурых волос и начинает крутить прядь между пальцами.

– В самом начале семестра я пыталась позвонить маме с папой, но попала только на автоответчик. Затем я попробовала набрать рабочий номер и мобильный. Я звонила практически каждую неделю. И никто не ответил.

Этого она мне не рассказывала.

Джун замолкает, поэтому я беру ее свободную руку, она оказывается холоднее, чем я думала. На короткое время она зажимает мою ладонь и сразу пытается улыбнуться.

– Все в порядке, Энди. У них просто нет времени. Так ведь было всегда. О, смотри, мы следующие.

Недовольная внезапной сменой темы разговора, я смотрю вперед. Верно. Я и не успела заметить, как мы продвинулись так далеко. Джун, конечно, мастер переводить тему. Я единственный человек, перед которым ей не нужно надевать маску, не нужно притворяться, что ей все равно и что она не переживает из-за того, что ее родители не были рядом в течение двадцати одного года. Однажды у Джун даже появилась своя комната в нашем доме, и…

– Перестань думать об этом, Энди. – Она мягко одергивает меня, и когда видит мое изумленное лицо, сжимает мои пальцы в последний раз, прежде чем отпустить ладонь. – У тебя на лице все написано – ты морщишь нос, когда размышляешь о чем-то неприятном или просто слишком сильно напрягаешь мозги. Все хорошо. Правда!

Я кивнула. Надеюсь, так и будет… когда-нибудь.