Читать книгу Марена и Черный Змей - Ава Сурина - Страница 2

Тьма кружилась, рассыпалась на части, танцевала, разбивалась ярким калейдоскопом обрывком чувств и воспоминаний, высасывала жизненные силы, рвала на части душу или то, что от нее осталось, в пыточной камере под названием «Вечность».

Именно это слово было вырезано серебристыми рунами над массивными белыми каменными дверями, что символизировало срок заточения преступника.

– Не слишком ли сурово вы его наказываете, Богиня? Все-таки он наш сын.

– Он был моим сыном. Я убила бы его собственными руками, если бы могла, но он Древний Бессмертный, поэтому вечность проведет во тьме. Один.

Воспоминание снова разбилось на осколки и закружилось в безумном водовороте, собираясь в новый узор искривленного памятью зеркала.

Вот он сидит на полу белой камеры, пытаясь сосредоточиться и погрузиться в вечный сон, чтобы не лишиться разума. На нем простая белая одежда. Все вокруг белое. Солнце нещадно палит из окна в потолке. В трансе он слышит рокот волн, чувствует запах соли.

Снова воспоминание разбилось на тысячи цветным осколков, которые пожрала голодная тьма. Он даже немного пришел в сознание, ощутив смрад, боль и смертельную слабость. Ему даже показалось, что он глухо застонал и перевернулся на другой бок, но это было всего лишь очередное воспоминание.

Земля трясется. Грохот. Рев. Он тонет в беспросветной ледяной тьме, в которой проводит вечность.

И вдруг обрушилось белое пламя, облизало стены его темницы, обожгло, покалечило, ослепило, лишило воли и остатка сил, превратило в прах, в сажу.

В ничто.

Больше не шумел океан. Холод отступил, сменившись жарой и пеплом. Он больше ничего не слышал. Не чувствовал. И вдруг из круговорота жутких искривленных зеркал его вырвал тихий звук – шум приближающихся шагов.

Он не был уверен, возможно, память снова жестоко издевалась над ним.

Что-то ярко вспыхнуло, разорвав плотную тьму. Серебристое сияние проникло в темницу, окутало светом. Он легонько поплыл по воздуху, словно облако, не чувствуя ничего, кроме боли и одновременно облегчения.

Чары пали.

И вдруг он услышал голоса, знакомую речь. Ему казалось, что на него смотрит грозовое облако, рассеченное солнцем, а потом его пронзил жгучий солнечный луч.

– Мертв, – с трудом разобрал он. – Нельзя …пленник… хоронить… Марена.

Он опять взлетел в воздух и теперь понял – его несут на руках. Хотел пошевелиться, но тело не слушалось его.

Это был не сон, не воспоминание. Стены его темницы рухнули, он чувствовал это. Личная сила снова стягивались к нему, покрывали его изможденное тело, как капельки росы вешний луг.

– Останки надо сжечь, – отчетливо услышал он недовольный мужской голос, – не нравится мне это. Нельзя извлекать на суд Неба и Земли боги знают что. Может, это чудовище какое. Или зараженный магической хворобой.

Хлынул мягкий серебристый свет. Сияло облако на черном звездном небе. Нет, это была девушка с седыми волосами.

– Это пленник. Замученный насмерть и умерший во тьме. Тело надо предать воде, чтобы его душа достигла берегов иного мира и обрела вечный покой в Нави, – твердо сказала она и прикоснулась рукой в серебряной перчатке к его лицу. – Это дивович…

– Или проклятый змеевич, – добавил сердитый мужской голос, и солнечный свет принял образ молодого мужчины в белых доспехах и золотом плаще. – Не забывай, мы во владениях кощеев, а они не брали пленных.

– У него нормальные глаза и правильное строение черепа, – произнесла девушка, отодвигаясь от него.

Он почувствовал давно забытый запах морозной свежести, и через мгновение женский голос продолжил:

– Это точно не потомок черных богов. Кожа обуглилась, но покровы не деформированы проклятием солнца. Чешуи нет. Значит, это не змеевич.

– Я и забыл, что ты специалист по чудовищам, – ответил мужчина в золотом плаще.

Девушка метнула в него испепеляющий взгляд.

– На войне я разрезала змеевичей, чтобы изучить строение их тел, – уже более спокойно продолжила она.

– Надеюсь, мертвых? – поинтересовался мужчина.

– Все змеевичи – живые мертвецы.

– Этого разрезать будешь?

– Нет, ведь это не змеевич.

– Я ставлю под заклад свои волосы, что это именно он.

– Оставь заклад себе, волосы – единственное, что в тебе есть хорошего.

– Посуди сама. Черный, как уголь. Кожа в струпьях и мелких рубцах, как бывает после выпадения чешуи. Мертв уже несколько тысяч лет и до сих пор не разложился. Змеевичи умирают именно так – сгорают на солнце, а потом ими хоть баню топи.

– Струпья образовались из-за механических повреждений кожи и очень толстого слоя грязи и сажи. Пленник был заточен в темнице и вряд ли умер от солнечного света – в подземелье темно, хоть глаз выколи.

– Он мог умереть от солнца, а затем его труп спрятали. Для надежности.

– Тогда почему его останки не сожгли?

– Потому что он преступник, не достойный великого перехода и вечного покоя.

Девушка утомленно прикрыла глаза и провела тыльной стороны руки по лбу.

– Тебе нужно заседать в Совете Белоса. Не переговорить тебя, не переспорить.

– Я и заседал, пока не перерубил стол во время переговоров, поэтому здесь и очутился, – улыбнулся златовласый мужчина и скрестил на груди руки. – Так я убедил тебя сжечь «это»?

– «Это», как ты говоришь, дивович, и мы похороним его по канону…

– Твой отец никогда не сделал бы так – не освободил врага, а то, что это враг, я уверен, – перебил девушку златовласый мужчина.

– Наш отец, – с нажимом поправила она. – Наш отец всегда погребал павших в бою дивовичей – строил ладьи и предавал воде. Род Белесара свято чтит законы Древних Бессмертных, ведь мы – их потомки.

– Тогда подожги ладью. На всякий случай.

– Дивовичей нельзя предавать огню – только вода и лед, поэтому отнесем тело к реке. Там и сплавим.

– В Алморе? Реке Смерти? Шутишь? Это такой крюк делать, хотя… Тем лучше. Там не вода, а яд, расплавит труп, как Аркам – камень.

Девушка наклонилась к лицу пленнику и положила на спекшиеся веки два кусочка горного хрусталя.

Теперь его несли на носилках.

Личная сила медленно и верно возвращались к пленнику, и чем дальше он удалялся от темницы, тем лучше чувствовал себя.

Он ощущал глубоко под землей извивающиеся, словно змеи, синие жилы земли, несущие колдовскую мощь, и черпал из них силу. Жадно пил, утоляя жажду измученной болью и памятью души, пока его разум не погрузился в сон, в котором не было ни калейдоскопа видений, ни кривых зеркал, ни ранящих осколков – только серые облака, в которых вспыхивали молнии.

Проснулся он на рассвете.

Все также неподвижно лежал, как кусок угля. Глаза по-прежнему были плотно закрыты, но он все видел, чувствовал, слышал, знал и осознавал, словно парил над своим ссохшимся и покореженным телом, похожим на расколотое молнией старое дерево.

Серое марево плотным облаком окутало берег каменистой реки. Вокруг не было ни одного деревца, но ладья была уже готова – ее сделали из спаянных щитов.

Его тело, замотанную в белую ткань, несла на руках девушка с серыми глазами и белыми волосами, высокий лоб которой украшал тонкий металлический ободок с белым сияющим камнем и рунической вязью: «Богиня Войны Марена».

Он смог прочитать надпись и вдруг ощутил страшное беспокойство, будто забыл нечто очень важное.

Что-то, помогавшее ему сохранять разум все эти долгие тысячи лет во мраке отчаяния. Что-то, ради чего он решил бороться до конца и победить любой ценой. Что-то настолько ценное, что он был готов пожертвовать собой и всем миром.

Он попытался пошевелить рукой или приоткрыть глаза, но тщетно – тело не слушалось его.

Девушка уже осторожно опустила его тело на дно погребальной лодки.

Невероятным усилием воли он снова погрузил свое сознание в почерневшее тело, в которое теперь жаждал вернуться с такой же силой, с какой мечтал от него освободиться.

Девушка положила правую ладонь на его голову и произнесла заговор разрыва науз на языке Древних.

Из нее истекала колдовская сила широкой серебряной рекой. Ее слова ткали могущественные древние чары, которым он был не в силах противиться, хоть и был проклятым на одинокую вечность Древним Бессмертным.

Он знал, что, когда она закончит творить колдовство, его связь с измученным телом навсегда разорвется.

Нет!

Он больше не хочет этого. Не хочет умирать. Не нужен ему вечный покой, ведь у него есть то, ради чего стоит жить.

Он должен дать знак, что жив. Он должен… О, Солнце и Луна! Он должен любой ценой сделать это!

– Белая река, текущая издалека из Лунного чертога от Белого бога, разорви узы, лиши разум груза, очисти тело, сделай душу белой, наполни…

Тут девушка прервала чтение заговора, ведь не знала имени покойника, но, подумав, решила его посмертно имянаречь. Она закрыла глаза, сосредоточилась, и имя пришло к ней само.

– Наполни Мориана покоем и забери в Белое море…

Вдруг ей показалось, что мертвец вздохнул, полотно на его лице всколыхнулось, но решив, что это ветер, она продолжила:

– К Белому острову пусть плывет, Белого бога пусть найдет, встанет перед Белым Престолом и родится богом новым…

Девушка оборвала заговор. Кружево чар развеялось, и видение иного мира исчезло, ведь черная обугленная рука покойника вцепилась в край ее одежды.

Мужчина с золотой косой яростно обнажил меч. С каким удовольствием он бы отрубил эту поганую руку, если бы девушка ему не приказала:

– Зови целителей.