Читать книгу Марена и Черный Змей - Ава Сурина - Страница 4

– Мара вернулась!

Средняя дочь царя Белесара, царица Жива, обычно тихая и спокойная, ворвалась в светлицу, словно ураган, сметая со своего пути перепуганных дворцовых девушек, занятых вышивкой кружевных платочков, на которых красовался вензель «ВБ», что означало – Велес Белесарович.

Она и сама с радостью вышила бы такой платочек, чтобы восторженно размахивать им перед воинами Белой армии, ловя взглядом улыбку самого прекрасного, умного, сильного и талантливого дивовича, улыбку, предназначенную именно ей, обещающую, что в скором времени в дверь ее дома постучатся сваты и заиграет охотничий рог, объявляющий охоту жениха за невестой.

Но, увы, Велес Белесарович был ее братом, нежные чувства к которому она научилась скрывать за нежной сестринской заботой. Вот и сейчас она умышленно и словом не обмолвилась о благополучном возвращении своего возлюбленного.

– Мара вернулась! С победой! Леля, просыпайся, соня, наша сестра вернулась с войны! Живой! Хватит дрыхнуть!

Жива растолкала гору кремовых одеял, из-под которой послышалось невнятное мычание, а затем маленькая белая ладошка звонко шлепнула среднюю царевну по руке.

– Отстань. Мне все равно. Пусть даже ее приволокли мертвой.

– Леля! Вот же дрянная девчонка!

Жива с удвоенной силой принялась распихивать гору одеял, чтобы добраться до избалованной младшей сестры.

Она решила проучить ее и притащить, в чем мать родила, на центральную площадь Белоса на торжественное шествие, которое должно было вот-вот начаться.

Правда, каштановые кудри средней дочери царя Белесара еще не были уложены, зеленые глаза – не подведены, а губы – не накрашены.

Как она могла в таком неприглядном виде показаться своей доблестной сестре? А вдруг на нее бросит взгляд Велес? И что тогда? Не видать ей сватов и замужества, как своих ушей!

Леля пищала и брыкалась, как коза, пока Жива не выплеснула на постель таз с водой, по крайней мера она очень надеялась, что это была вода, а не…

В любом случае, Леля на шествие не пойдет, но и разозлится не на шутку, если будет дурно пахнуть, и тогда, прощай, чарующий макияж и дивная прическа.

– Отвали, Жива! Катись в Навь вместе со своей любимой Марой! – сердито крикнула младшая сестра и сбросила на пол одеяла, после чего замоталась в вышитый розами шелковый халат, зевая во весь рот и недовольно щуря голубые глаза.

Непонятно было, в какого Леля уродились такой красивой, вредной и своенравной.

Мара была вылитой копией отца, и, как и он в молодости, выбрала военное дело. Жива во всем походила на мать, поэтому стала в свое время жрицей Храма Богини Жизни, а вот Леля…

– «Вся в проезжего молодца, – так перешептывались за ее спиной дивовичи, – то ли удочерили ее тайно, то ли заколдовал кто – неизвестно, а спросить об этом – боязно».

Жива любезно подала Леле чашку ароматного ягодного отвара, который каждое утро пила младшая царевна, чтобы дивовичи глаза от нее отвести не могли, когда она по садам Белоса прогуливаться будет.

– Чего тебе? – сменила гнев на милость Леля и хитро улыбнулась. – Снова на свидание идешь?

– Нет! Что ты, сестрица. Хочу просто выглядеть красивой, все-таки, царская дочь, дивовичи смотреть будут…

– Не обольщайся. Никто на тебя не смотреть не будет. Даже на меня никто смотреть не будет, хоть я первая красавица Дивмара. На Мару все таращиться будут, да еще на Велеса. Тили-тили тесто у них. Зря стараешься. Вот увидишь, скоро он сватов зашлет, да не к тебе только.

– Ну, Лелечка, миленькая, ну помоги еще разочек, – жалобно запричитала средняя царевна, вцепившись в край розового халата сестры и состроив умильную рожицу, – ты же самая умелая и самая красивая из всех нас…

– Так-то лучше! – смягчилась младшая царевна и улыбнулась. – Поставить морок красоты?

– Так через морок он увидит, – покраснела Жива, – а через краску – нет.

– Он – это кто? – снова хитро улыбнулась Леля. – Перун? Велес?

– Отряд Мары! – поспешно выпалила средняя сестра. – Отряд воинов-стражей Мары. Они там все через морок видят, ведь отцом заколдованные.

– Вот же, ненасытная. В этом отряде тридцать три воина. Всех соблазнять будешь?

Известная на весь Дивмар своей целомудренностью и скромностью Жива покраснела и прижала указательный палец к губам, с тревогой посматривая на дверь спальни, за которой сгрудилась, как она точно знала, толпа дворцовых девушек, чтобы подслушать очередную утреннюю перебранку средней и младшей царевны.

– Пусть слушают! – догадалась Леля. – Я прикажу всех их в тюрьму бросить и волосы отрезать, а вместе с ними и уши!

Младшая царевна на цыпочках подкралась к двери и распахнула ее ударом маленькой белой ножки. Все дворцовые девушки сосредоточенно вышивали кружевные платочки, бледные и испуганные, словно тень Чернобога увидели.

– Ладно, садись на стул и не вертись, а то, как в прошлый раз получится – пойдешь на свидание с перекошенными бровями и кривыми губами, – сказала Леля и достала из-под кровати деревянный ларец с красками.

Средняя дочь царя Белесара послушно замерла, отдавшись в умелые руки Лели, которая рисовать только и умела, а больше – ничего, даже колдовать толком не могла, ведь ленилась копить личную силу, зато целыми днями гуляла по Белосу – каждый день в новом платье и с новой прической, и, тем не менее, мать души в ней не чаяла, любила и баловала ее, словно она не хулиганкой и бездельницей была, а золотым самородком.

«Хотя лучше бы она куском стали была, как Мара, тогда бы ее любил и отец», – с грустью подумала Жива и вздохнула, вспоминая, как ей сложно заслужить одобрение матери и почти невозможно – отца.

Она целыми днями пропадает в Храме Богини Жизни, чтобы постигнуть колдовские ремесла, узнать тайны прошлого, предвидеть угрозы будущего, исцелить больной разум и омолодить стареющее тело. Ее путь – это служение, а ей так хочется понежиться утром в кровати, зная, что она никому ничего не должна…

– Готово, сестрица.

Леля подала Живе круглое зеркало в простой деревянной раме, которое отражало истинный образ и разоблачало любой морок красоты.

Средняя царевна подпрыгнула от радости на месте и чуть не задушила младшую сестру в объятиях, затем бросилась к ее сундукам с платьями и стала нетерпеливо перебирать наряды.

– А вот так мы не договаривались! – надула губы Леля и скрестила на груди руки. – Мне и так носить нечего!

– Не ври! У тебя больше тысячи платьев.

– Но их уже все видели, а новые только вчера принесли. Не дам, даже не умоляй, – сказала младшая царевна и коварно улыбнулась.

– Лелечка, солнышко, красавица, сестричка милая, – снова запричитала Жива, шутливо заламывая руки в молитвенном жесте.

– Ладно-ладно! Раскричалась тут, будто на сносях. Так и быть. Одно возьми. Дарю. Добра я сегодня. Ой, не к добру это, чувствую, не к добру, важно произнесла Леля и вдруг звонко расхохоталась.

Жива снова крепко обняла младшую сестру и чмокнула ее в лоб.

– Умница моя. Только не хмурься, пожалуйста, морщины будут. Приходи ко мне в завтра в Храм, у меня крем один есть волшебный, – произнесла ласково средняя царевна и заговорщицки подмигнула.

– Этой лучше его отдай, – недовольно проворчала Леля, расчесывая перед зеркалом белое золото спутанных волос.

– Ты о ком?

– О той, что выглядит так, будто ей кол в задницу воткнули. О Маре, конечно…

Стоя уже почти на пороге спальни, Жива обернулась и укоризненно покачала головой.

– Леля, не начинай. Мара – наша старшая сестра. На нее возложена большая ответственность за безопасность и будущее Дивмара. Никто не знает, через что ей пришлось пройти ради этого. Она не такая, как мы. Она просто… другая. Пожалуйста, не злись на нее за это.

Младшая царевна обиженно надула губки и продолжила увлеченно заплетать волосы.

Жива знала тайну плена старшей сестры, но молчала об этом, ведь была жрицей Храма Богини Жизни, хранящей свои и чужие секреты. Все это показала ей мать в глади зачарованной воды, которой обмывала голову старшей дочери сорок дней и ночей, чтобы отлить ее кошмары, после чего царица Дивмара побелела, словно кость.

Жива мотнула головой и выбросила из головы тяжелые воспоминания.

«Ура! Мара вернулась! И он… тоже».

Средняя царевна выбежала на залитую солнцем улицу шумного Белоса, мощеного белыми мраморными плитами и увитого зеленью и цветами.

В лазоревом небе выше остроконечных башен парили разноцветные бумажные ирийские птицы, которые запускали шаловливые дети.

Торговцы раздавали прохожим засахаренные ягоды и фрукты в честь возвращения Белой армии, а цветочницы дарили букеты весенних цветов.

Стены домов были украшены белыми флагами царского дома, изображающие серый меч в центре зеленого дерева – символ рода царя Белесара и царицы Дивы, а шпили Белого дворца – сияющими камнями, радужно переливающимися в лучах заходящего солнца.

Празднично одетая толпа дивовичей высыпала на улицу, смеясь и громко выкрикивая поздравления. Юноши воодушевленно пересказывали друг другу подробности похода в южные земли, а зрелые мужи степенно кивали, подтверждая сказанное.

Незамужние девушки, подобрав платья так, что видны были не только украшенные вышивкой туфельки, но и разноцветные чулочки, спешили на центральную площадь, зажав в кулачке платочек, с вышитым на нем именем возлюбленного, а остепенившиеся подруги провожали их мечтательным взглядом, вспоминая, как и они когда-то ждали из похода своих мужей.

Жива спрятала в нагрудный карман надушенный белый платочек и улыбнулась. Пусть на нем и нет имени ее возлюбленного, зато оно вышито красными нитками в ее мыслях и сердце. В руке у нее корзина, полная цветов. Она будет подбрасывать в воздух разноцветные ленты и аккуратно срезанные головки роз, пионов и лилий и радоваться, что лечебница пуста, а пиршественный стол ломится от еды. Будет кричать вместе со всеми:

– Слава Белой армии! Слава Перуну! Слава Велесу! Слава Марене! Слава царю Белесару и царице Диве! Слава Богу Роду! Ура! Ура! Ура!