Читать книгу Я бы на месте Ремарка - Автандил Гургенов - Страница 4

Режим в экспедиции был в известном смысле стандартный: пять дней работаем на раскопе, шестой день как в армии – разная хозяйственная деятельность, воскресенье – личное время. Мы приехали вечером в пятницу, поэтому на следующий день было решено сместить режим: сделать сегодня личное время, а в воскресенье – ПХД. Все желающие – человек 10 из 15 – отправились показывать нам с Таней окрестности, двое дежурных и начальница остались на стоянке. Из участников я почти никого не помню: в основном экспедиция состояла из душных баб после 30. Из общего ряда выбивались Гриша – парень хороший, но молодой и туповатый, как раз за него я готовил обед, Константин Константинович – распиздяй вроде Толика, но с немного другими склонностями, и Маша (имя условное, тоже не помню). Маша отличалась от прочих баб тем, что ей было лет 16, она заканчивала школу, и у нее были во-от такие сиськи, отчего в нее были влюблены Гриша и Константин Константинович, а я просто размышлял, что было бы неплохо ей вдуть, но вида не показывал.

Гриша мне не нравился. По приезде я его не раскусил и подумал, что его непосредственность – это такое личностное качество. Во время шатания по лесам и горам я понял, что он просто мелкий долбоеб без чувства самосохранения. Константин Константинович мне, наоборот, понравился. Он все время молчал, периодически подбирал какую-то херь из-под ног и складывал ее к себе в рюкзак. Оба они пытались произвести впечатление на Машу, а Маша, понимая, что со своими сиськами (подозреваю, что за прошедшие годы она превратилась в отборнейшую стерву) уделывает всех местных телок, выебывалась. Мне было тяжелее всех: во-первых, я прикидывал, что делать с алкоголем – джин выпили вчера, на прогулку взяли пакет вина, и в заначке оставалась еще бутылка рома, – но этого, очевидно, было слишком мало на три недели. Во-вторых, общаться с Гришей не имело смысла, с Константином Константиновичем не было возможности, и наладить контакт с аборигенами можно было только через Машу, но разговаривать с Машей было нельзя, потому что Таня расчленяла меня взглядом каждый раз, когда я смотрел куда-то в направлении, где предположительно могла бы находиться Маша.

Константин Константинович был в этой тусовке самым колоритным. Он был худой, лохматый, в очках где-то на шесть диоптрий, прикинут в олдскульный туристический костюм (брезент, шерсть, олени, говно) и носил с собой убитый советский рюкзак, который никогда не был пустым. Ради интереса я этот рюкзак как-то пнул и понял, что он забит чем-то компактным, но достаточно тяжелым.

Через два дня, в понедельник, мы пошли на раскоп. Чтобы попасть туда, нужно было:

– спуститься с горы с Монашеской пещерой;

– пройти пару сотен метров до развилки;

– свернуть и пройти метров 300 по лесу;

– еще раз свернуть и идти вдоль русла Губса;

– пройти метров 500 по лесу;

– подняться в гору к раскопу.

В общей сложности дорога занимала около 30 минут, но один я проходил ее минут за 15—20.

Раскоп находился в гораздо менее привлекательной пещере. Она была большая и заброшенная, в дальней ее части валялись инструменты, сломанные лотки и мешки. Мусора не было, его каждый день забирали с собой, но все равно выглядела она – хотя это и неудивительно – менее впечатляюще, чем Монашеская.