Читать книгу Дом там, где твое сердце - Айрин Серпента - Страница 7

– А вы уже все танцы обещали, господин барон? – Ханна, весьма интересная дочь соседей с запада, жеманно поглядывала из-за веера. Всё в ней было неплохо, кроме глупости, так и пёршей из голубых овечьих глаз, да бюста четвёртого размера. Грудастых баб Марис не любил, а тех, кто использовал свои два сокровища в качестве тарана – тем более.

– К моему величайшему огорчению, фрёкен Эсфельт, увы, да. Но боги не могут быть так жестоки, и нам обязательно предоставится возможность составить тур.

Удовлетворённая питониха оставила его, и Марис поспешил укрыться в каморке под крышей. Его комната была временно отдана в пользование гостям. И что им здесь всем, мёдом намазано? Ну, мамочка, погоди, сын припомнит тебе эту игру в сваху! Он не хотел тревожить её известием, что планы насчёт Элизы Линтрем только укоренились. Мать обезумеет от негодования, сделает его жизнь невыносимой. А как же ухаживать за девушкой в сложной обстановке? Лиза уедет с ним, это не обсуждается. Но уехать тоже можно по-разному. С кляпом, связанной и в мешке или основательно попрощавшись со всеми родными, обещая писать и лучась надеждой на будущее. Кстати, уже можно знакомиться с её семьёй. Он собирался объяснить Лиз, что вся её семья, стареющая мать и сёстры, будут пожизненно обеспечены им, Марисом, не узнают больше нужды, не погибнут от голода и холода. Это потребует от него ничтожных расходов – меньше, чем усилий на изучение отчётов от управляющего. Даже лучше, если она будет чувствовать себя ему обязанной. Искренние чувства – это хорошо, но что-то пока у искренних чувств Элизы неправильная полярность. Только встречаясь, они сразу становятся похожи на злую кошку и мальчишку, дёргающего её за хвост. Где же неровные удары сердца нежной барышни, блеск глаз, плохо скрывающий возбуждение, поцелуи и стоны под луной? Барышня скорее огреет его лопатой, чем бросится в объятия. Марис вспомнил уроки отца на тему покорения девушек и ухмыльнулся. Ничего, с барышней поработаем, а собственное нетерпение укротим.

Дом Стронбергов сиял, как огни, которыми, говорят, украшают улицы и деревья в городах. Было понятно издалека и каждому – у хозяев торжество, гости. Деревенских девчонок, служащих в поместье, третий день не отпускали по домам. Днём и ночью слуги удовлетворяли капризы гостей, стирали да наглаживали рубашки, камзолы, чулки, дамские наряды. И что это госпоже баронессе приспичило? Нет вроде повода веселиться. Последний раз так праздновали три года назад свадьбу Раймонда Стронберга и Аделы Рума. Лиза ненавидела те дни. Как раз в час принесения клятв в часовне, её сестра, слабая после выкидыша, попыталась утопиться. Хорошо, люди заметили, как Линета брела к озеру, бросились за Георгом, а тот вытащил сестру из воды. Девка Стронберга – по-другому Линету в деревне и не называли. А она виновна лишь в том, что любит этого проклятого Раймонда! Что с дуры-бабы возьмёшь? Любит она. Холостого ли, женатого… Эта история заставила Лиз окончательно возненавидеть баронский выводок. И самого барона, и его жену. Один раз Лаймен пересеклась с Элизой, а уж глянула так – с презрением, недоумением, гадливостью, что до сих пор мурашки по коже, от одного воспоминания. Тогда что она, Лиза Линтрем, делает в ночной час здесь, на ограде баронского сада, одетая, правда, хуже некуда – в старые штаны брата, верёвкой стянутые на талии, иначе свалятся. На ногах – драные туфли без каблуков, тело прикрывает домотканая рубашка. Вот она хотя бы хорошая, с вышивкой – мама вышивала. Волосы стиснуты в небрежную косу, отрезать бы, да убьёт Андрес.

– Привет, – на дорожке стоял младший отпрыск, перекрывая плечами свет от дома. Плечи у него и вправду на загляденье, мощнее выглядит разве Георг. Такой и коня поднимет над головой, не охнет.

– Как тебе развлеченьице? – Стронберг мотнул головой назад, туда, где виднелись разряженные дамы и кавалеры.

Лиза пожала плечами.

– А что мне? Главное, чтобы тебе нравилось. Это твой мир. Чего от них сбежал-то?

– Ненавижу, – одним словом обозначил своё отношение к развлечениям элиты Марис Стронберг. – Скучно это. Настоящий мужчина заниматься таким не будет. И холодно у вас здесь, отвык я, – он поёжился.

– У нас здесь? – Лиз как-то не испытала любопытства, где он пропадал. Хоть в преисподней, жарился у чертей на сковородке. – Это твоя родина, барончик, между прочим.

Марис Стронберг шагнул вперёд, ухватил болтающуюся в воздухе голую ногу, влез вправду ледяными пальцами под штанину – Лиза аж взвизгнула.

– Слушай, Лиз, – голос его был странно смущённым, – а ты не могла бы меня так не называть? Ну да, знаю, мучил тебя, был козлом, уродом – но что же меня, теперь до седин травить? – он помолчал, но и девушка настороженно молчала. – А знаешь, что я про тебя знаю?

– Что?

– Ты по-французски говоришь.

– Откуда это…

– А мне отец сказал, что твой отец так возгордился после помолвки, что упросил нашего с Реем учителя французского языка давать и тебе уроки.

– Папа ему состояние отвалил, – с горечью добавила Элиза. – Нет бы подумать, на что мы будем жить… потом, да откладывать помаленечку. А он всё мечтал да приговаривал: «Каков я, дочку из крестьян и в баронессы!». Спасибо, папенька, – она поклонилась в темноту, – осчастливил убогую!

– Да, – Марис помолчал. – Это он зря. Тебя не примет это общество, даже со знанием французского языка. От девушек ждут происхождения, умения музицировать, петь, подбирать наряды и управлять слугами. Жениться-то я на тебе женюсь, а только на растерзание матери не оставлю.

Девушка дёрнула пленённой ногой, да так резко, что едва не попала Стронбергу по носу.

– Нужны мне твои милости, барончик!

– Лиз.

– Ой, ладно, извини. Извини! И проваливай. Что ты мне покоя не даёшь? Я люблю Андреса Ресья и хочу за него замуж. Ещё раз повторить? Я люблю…

Воспользовавшись ослаблением её внимания, Стронберг дёрнул девушку за обе лодыжки – и поймал, смягчая удар.

– Малышка, пойми, от тебя уже ничего не зависит.

– Отпусти меня! – Лиз дёрнулась в его руках, затихла и хитро прищурилась. – Так тебе, говоришь, девица нужна? А я на многое могу уговорить Андреса.

Руки Стронберга конвульсивно сжались и тут же расслабились.

– Мне поискать возможность посадить тебя под замок? Ну попробуй, уговори. Будет доживать свой век евнухом-инвалидом, без рук, без ног.

Пока Лиз гневно сопела, Марис перешёл к изучению её наряда.

– Забавные штаны, двух таких, как ты, в них посадить можно. А если дёрнуть за эту верёвочку?

– Руки убери.

– Душа моя, я только начал! А под ними по-прежнему ничего? А под рубашечкой?

– Послушайте, господин хороший, – девушка напряглась, – здесь все так одеваются. Когда каждый в старой одёжке, мы уже и не так бедны. Вот по сравнению с вашей матушкой…

Марис бросил атаковать грубую ткань.

– Не надо сравнивать. Ну, носит она на себе десять слоёв одежды, так с детства привыкла же. Ты можешь представить себе мою мать в одной рваной юбке и без исподнего?

– Моя так и ходит, – по горечи в голосе стало ясно, что попытка Мариса пошутить не удалась. – Болеет зимой всё время, говорит, внутренности печёт. А что поделать? У нас на уголь денег не хватает. Одежду уж перешиваем по сто раз…

– Лиза, твои родные ни в чём не будут нуждаться… – чутьём воина Стронберг понял, что сейчас получит в нос, и дёрнул голову, уходя с траектории свистнувшего кулачка. Девушка рядом шипела, как кошка.

– Стронберг, я не продаюсь!

– Тогда просто потанцуй со мной, – в доме заиграла музыка, выплёскивающаяся через раскрытые настежь дверь в сад.

– Да я не умею, – выдвинула Лиз следующий аргумент. Марис обхватил всё её тело тёплыми руками.

– Всего лишь не сопротивляйся.

Они покачивались, словно лодочка на море, несколько минут. Лиз удивлялась настроению Стронберга. Чего он привязался к ней? Вон сколько хорошеньких барышень съехались в гости к ним. А её уж не дразнил бы, оставил её крестьянскую долю. Неужели и вправду не даст выйти замуж за Андреса? Она так любит его… Лиз захотелось разреветься от понимания своей беспомощности. Помолвили – не спросили, замуж не пускают – и тоже не спрашивают…

А Марис думал про сладкое, тёплое тело в его руках. Девочка идеально подходит ему. Он оденет её, отмоет, покажет мир и миру. Какой она будет мягкой, нежной и узкой, когда он впервые войдёт в неё! Как будет захлёбываться в благодарностях, когда поймёт, что мать её вылечена, а сёстры пристроены замуж за надёжных мужчин! Одну из них можно и Андресу Ресья отдать, если не станет дурить парень… Лиз неосторожно приподняла голову, не успела и охнуть, как Марис Стронберг её поцеловал. Губы его были, в общем, приятные, не агрессивные, не слюнявые, тёплые и расслабленные. Но семнадцать лет – не возраст компромиссов. Как он посмел замахнуться на принадлежащее Андресу?! Марис ощутил упирающийся в его нижнюю челюсть крепкий кулачок. Мечты с прощальным звоном брызнули феями по сторонам.

– Что ещё? – без восторга уточнил Марис. Девушка демонстративно отёрла губы.

– Совсем обалдел? Я – невеста Андреса!

– Завтра продам его служить на границу, – пробормотал Марис. – Надоел он мне. Ни разу не видел, а уже надоел.

Лиз встревожилась. У Андреса не было статуса свободного крестьянина, имеющего право переезжать на новое место без согласия владельца земель, и Стронберг мог – действительно мог! – продать его в королевские войска.

– Не тронь Андреса, слышишь?!

Стронберг гадко ухмыльнулся.

– А ты уговори меня.

– Я убивать обучена, не уговаривать, – парировала девушка. – Ухвачу тебя, как петуха, подмышку да шею сверну!

– Подпрыгни только повыше, забияка.

Вдали послышалось игривое девичье ауканье, на несколько голосов выкрикивающее его имя. Марис встревожился.

– Ну всё, давай подсажу, иди отсюда. Рано им про тебя знать.

Лиз ещё бы поспорила, что знать тут как раз и нечего, но ей самой не хотелось прослыть в деревне очередной девкой очередного Стронберга. Лучше без обсуждений… пока.