Читать книгу Боль. Сборник рассказов - Айслан Балган - Страница 5

Меня унесло в прошлое. Завеса тьмы приоткрылась, и я оказался в теле 5-летнего ребёнка.

Я сидел на тёплой, нагретой солнцем травке и играл с игрушками. Стоял погожий денёк. Солнце слепило прохожим индейцам в глаза, от чего они прищуривались и продолжали путь. Лучи расплёскивались по поляне, а короткая тень уходила под ели. Моё тело выгорело под пеклом, стало оранжевым, точно медный наконечник стрелы.

Я посасывал молоко, возвращался к игрушкам и продолжал играть. В руках я держал деревянные куклы. Мне их подарила мама. Она выпилила из дерева части кукол: голову, руки, ноги. Приклеила к голове нити, представлявшие собой волосы. Взяла глиняные краски и нарисовала нос, глаза, лицо и одежду.

За мной стояли двое взрослых. Один из них мой отец – великий вождь, а другой – не менее великий боец Великая Река.

Великая Река стоял, сложив мускулистые руки, усеянные густыми венами, на грудь. Каждый раз, когда он разговаривал, его выступающая вперёд мощная челюсть ходила ходуном. Раз-два! Раз-два! Он с пренебрежением и насупленными бровями смотрел на меня. Я не чувствовал его острого взгляда. Но будь я постарше, подростком, я расценил бы такой взгляд как пассивную агрессию. Я бы сжал кулаки и прошептал: «Чтобы ты сдох, Великая Река!».

Тем временем, он говорил и говорил, напрягая мускулы рук. Он нарастил их за время усердных полевых работ. В детстве рубил деревья, дрова, сажал урожай, вытаскивал сорняки. Став взрослым, Великая Река проявил себя на охоте. Не зря его так прозвали, ведь он бегал быстрее рыси. Он мог догнать оленя и с расстояния метра прыгнуть на него, завалив в партере голыми руками. Но один раз его застиг кабан, когда он также схватил фазана во время одной охоты. Дьявольская борова врезала клыками в его спину, и Великая Река скатился с тернистого оврага. В том месте остались шрамы от кабана, а сам он, бывало, заикался или подёргивался от нервного тика.

– Твой сын ничему не учится, как должен каждый юный индеец. Да он во-во-обще индеец? – спросил Великая Река. Челюсть двигалась и двигалась – раз-два, раз-два! – Во-во-во-ождь, пора учить сына к трудностям. А-а-а то он вырастит сопливым и слабохарактерным. – Великая река выдохнул. Он не отличался умением говорить, общался только в крайних случаях и предпочитал дело, а не слово. Он употреблял одну-единственную излюбленную поговорку: «Слово не воробей. Вылетит, не поймаешь». Да и заикание мучало его, поэтому он стал ещё более молчаливым.

– Великая река, – вздохнул отец, поглядев на меня. – Я тебя понимаю…

Глаз Великой Реки дёрнулся от тика.

– Но понимаешь, я старше тебя… я видел больше страданий, мук и трудностей, чем ты когда-либо. Ты родился в невоенное время, а я как раз в ту пору, когда наши предки очень часто воевали с белолицыми.

– Ох уж эти белолицые! – выругался Великая Река, хоть видел белолицых один раз в жизни.

– Как я знаю, ты лишь часто трудился, поэтому вырос крепким мужичком. Но я видел само лицо войны: кровь, куча трупов, предательство и рок. Мне приходилось сражаться с белолицыми. И убивать. Мне снились кошмары до того, как я стал вождём. Они иногда приходят ко мне во снах.

– Поэтому вы всеми си-силами-ми пытается избежать во-вой-ну?

Он кивнул и закрыл глаза.

– Я чувствовал страдания и трудности на собственной шкуре. Меня передёргивает от мысли, что мой сын тоже может вынести такой опыт. Не сойдёт ли он с ума, Великая Река? Помнишь тех ветеранов? – спросил вождь. Речь шла о возвратившихся с плена двух индейцах 17 лет тому назад.

– Да, слышал.

– Вот… один из них прыгнул в реку и утонул. Это был утопленник-самоубийца. Второй бродил по лесу и наткнулся на медвежью берлогу. Он кинулся туда, и его растерзал медведь. Многие говорят, что это был несчастный случай, но те, кто их знал, имели другое мнение. Кошмары плена не собирались уходить из их жизни. Поэтому они просто решили выбрать лёгкий путь – избавиться от жизни.

Повисло неприятное молчание.

– Из-за чего я не хочу, чтобы с моим сыном случилось тоже самое.

Великая река поджал губы.

– Вождь, я понимаю ваш страх, – раз-два, раз-два челюстью, – но неужели ваш сын будет до юношества так жить… в обстановке, лишённого трудностей? Он же всю закалку потеряет! Какой он индеец, раз уж не умеет справляться с невзгодами?! Он, что, не убьёт ни одного зайца хотя бы? Такие сосунки даже собственной крови боятся, я уже не говорю о кроличьей! Как он будет проходить испытание на выявление мужчин?!

– ТИШЕ! – заткнул его вождь. – Придёт время, я его приведу к взрослой жизни…

– Будет тогда поздно! Он станет совсем мягким для индейца! Посмотрите, вождь, остальные дети трудятся вовсю, испытывают трудности. Их родители учат своих детей справляться с проблемами сами, закаляют их к тяжестям. Вот какое индейское воспитание – вырастить из ребёнка бойца!

– Великая река, это мой сын, а не твой. У тебя даже детей нет, так что не учи меня, как воспитывать собственных малышей. Иди лучше помоги с охотой вон тем мужикам, – он указал на кучку столпившихся индейцев со стрелами и копьями.

Великая река плюнул в сторону, пошёл, но, замерев на месте, развернулся:

– Я вас предупреждал, вождь. Посмотрим, каким он вырастит!

И ушёл.

Вождь пнул траву. Подошла мать. Она шагала, словно охотящаяся тигрица. Блеск солнца отдавался на длинных роскошных ногах матери. Почти все индейцы поглядывали на её ноги, затем уводили взгляд, когда вождь ловил их на этом. Отец же улыбался, гордясь мамой. Сам он не отличался красотой. Годы войны, охоты и жёсткой жизни в племени сделали его грубым внешностью, но повидавшим воином. Он повторял себе, что ему повезло с женой. Что такая дама не каждому достанется. Поэтому дорожил и берёг её. Женщины же завидовали маминой внешности, а та в свою очередь шла с невозмутимым видом. Ни один мускул её лица не дрогнул, когда подружки перешёптывались за её спиной. Она приобняла отца:

– Я слышала ваш разговор, – сказала мама с взволнованным голосом. – Он прав.

– Нет, дорогая, – он взял её за нежную ладонь и стиснул. – Я хочу уберечь от ребёнка от таких ужасов, которые я повидал…

– Но это неизбежно… рано или поздно всё равно придётся. Но тогда он будет совсем беззащитным от этого жестокого мира.

– А сейчас какой он беззащитный! Погляди на него!

Она поцеловала мужа в щёку:

– Не волнуйся, милый. Я знаю, как ты ценишь своего сына.

А то! Я слышал, как он радовался при моём рождении. Он показывал меня всему племени, как величайший золотой трофей. Отец гордился мной до безумия, и если я не оправдаю его надежды, это будет для него сильным ударом. Он наверняка ждёт от меня мужества, проявленного в первые же годы жизни. НО оно не появится просто из ниоткуда. Мужество приобретается с воспитанием, а отец бережёт меня от трудностей и ужасов рока. Как таким образом я стану воином, не позорящим имя отца?!

– Придёт время… придёт время… – бормотал он, потом со страстью и пылом поцеловал жену в губы.

– Я тебя люблю, – ответила она, когда отец оторвался от её сладких губ. – Главное, найди время на ребёнка.

– Хорошо… хорошо… – Он стиснул сильнее руку матери.

Я закричал, ударив по соске:

– ЕЩЁ МОЛОКА! – и разрыдался.

Мать отпустила отца, посмотрев на него печальными глазами. Она подошла ко мне, взяла бутылку:

– Конечно, мой милый! Сейчас принесу, только не плачь… Не плачь, хороший.

И принялась успокаивать меня.

Воспоминания бледнели, обволакивались туманом и исчезли.