Читать книгу Удивительные истории о веществах самых разных - Бахыт Кенжеев - Страница 4

В этой главке один из авторов, а именно Бахыт, немножко потянет одеяло на себя, процитировав для начала свое собственное стихотворение под заглавием «1904» из цикла «Светлое будущее». Вот оно:

Всякому автору кажется, что в любом его опусе заключен глубокий смысл. Надеемся, что в данном случае читателям удастся его обнаружить. Тем не менее несколько комментариев. В 1904 году по льду Невы действительно ходили трамваи. Декаденствующая молодежь действительно развлекалась не только опием, но и чудесами химии – диэтиловым эфиром и изоамилнитритом. Родился наследник российского престола царевич Алексей. Жизнь вообще была прекрасна, никакими войнами и революциями не пахло. И герой стихотворения под конец вспоминает, что «царевич Хлор» (из оды Державина императрице Екатерине Великой) мирно спит в своих баллонах, чтобы дождаться применения, например, для отбеливания тканей или химического синтеза. Увы, будущее оказалось существенно менее светлым, чем мнилось молодому петербургскому повесе.

Прошло чуть больше 10 лет, и 22 апреля 1915 года Homo sapiens впервые применил боевое химическое оружие для истребления своих собратьев. Это произошло на Западном фронте Первой мировой войны, где около реки Ипр со стороны немецких позиций на англо-французские войска был выпущен смертельно ядовитый зеленоватый газ – тот самый хлор. Из 15 тысяч отравленных военнослужащих 5 тысяч умерли, а еще 5 тысяч навсегда остались инвалидами. Этот «черный день на Ипре» считается началом химической войны. Однако это справедливо лишь отчасти. Если говорить о массированном «высоконаучном» применении именно отравляющих веществ в военных целях, то 22.04.1915 – действительно знаменательная дата в истории войн. Но в далеком прошлом обнаруживаются и другие попытки применения химических веществ с целью поражения живой силы и боевой техники врага. Еще спартанцы в V веке до н. э. бросали в костры серу, дающую при сгорании сернистый ангидрид. При благоприятном направлении ветра достигался ощутимый эффект – если не отравляющий противника, то, во всяком случае, сильно уменьшающий его боеспособность. В том же веке в битве при Делии (424 год до н. э.) якобы была использована огнеметная труба, выплевывавшая на противника горючую смесь серы, нефти и растительного масла. А при осаде крепостей в Средние века на осаждающих сыпались не только стрелы и камни, но и горшки с горючими веществами типа природного битума или просто нефти, дым от сгорания которых вполне можно счесть отравляющим веществом. То же самое относится и к знаменитому «греческому огню», который византийцы еще в VII веке применяли против арабов в морских сражениях. Считается, что он был изобретен неким Каллиником, сирийским ученым и инженером, беженцем из Маальбека. Византийские источники указывают даже точную дату изобретения «греческого огня»: 673 год. Состав «греческого огня» тщательно скрывался и точно до сих пор не известен, хотя большинство компонентов описаны в летописях. Известно, что его пламя было почти невозможно погасить водой и даже песком. Отсюда следует, что в состав «огня» должно входить не только топливо, но и окислитель. Топливом были нефть и сера, а единственным известным тогда окислителем была калиевая селитра. В кое‐каких источниках сообщается, что «греческий огонь» не только было невозможно загасить водой, но даже наоборот, смесь загоралась при соприкосновении с водой. Веществ, «горящих» в воде, мы знаем сейчас достаточно много, но византийские алхимики, скорее всего, использовали негашеную известь, которая при гидратации выделяет большое количество тепла. При этом легковоспламеняющаяся нефть или сера могли и загореться. Так что состав «греческого огня» таков: нефть, сера, селитра, известь. Однако неоднократные попытки воспроизвести по этому рецепту негаснущую в воде смесь к успеху не привели. То ли не так смешивали, то ли не так применяли. Нам кажется, что византийцы использовали смесь легких и тяжелых сортов нефти. Тяжелая нефть обеспечивает устойчивое горение, хотя и с трудом загорается, а легкая энергично горит и поджигает тяжелую фракцию. Кроме того, при горении легкой нефти выделяется так много тепла, а деревянные корабли так легко вспыхивают, что арабы, возможно, просто не успевали гасить свои палубы и мачты, поливая их водой.

В данном случае также возникает вопрос о механизме забрасывания «греческого огня» на корабль противника. Простейшим вариантом может быть катапульта, стреляющая горшками с горючей смесью. Пишут о каких‐то бронзовых сифонах, но их устройство остается неясным. Хотя простецкие насосы тогда уже были известны. Отметим, что византийцы поливали «греческим огнем» не только арабов, но и наших далеких предков. В 941 году при помощи этого секретного оружия была одержана победа над флотом князя Игоря, который подошел к Константинополю.

Но вернемся в нашу эпоху. Та первая атака с использованием хлора была проведена простейшим способом – немцы подтянули к фронту почти 6 тысяч баллонов с хлором, дождались ветра в сторону англо-французских окопов и открыли вентили. Это, конечно, не самый оптимальный вариант использования химического оружия – в первый раз все удалось, но потом уже союзники тщательно следили за поставками противником к фронту баллонов с хлором. Англичане поступили хитрее. Были разработаны специальные газометы, стрелявшие на два- три километра минами с жидким отравляющим веществом – дифосгеном и хлорпикрином. Вскоре последовало использование снарядов с четыреххлористым оловом и треххлористым мышьяком, а в 1917 году немцы применили снаряды с твердым дифенилхлорарсином, раздражающим верхние дыхательные пути. К тому времени уже изобрели противогаз (в России – великим химиком Зининым), но против нового дьявольского изобретения он оказался бесполезен и потребовал установки дополнительного фильтра. Новый этап развития химического оружия в Германии связан с синтезом несимметричного дихлордиэтилсульфида – жидкого отравляющего вещества общеядовитого и кожно-нарывного действия. По традиции немцы использовали его под городом Ипр в Бельгии, почему это вещество и получило французское название «иприт». Англичане назвали его «горчичным газом» – именно горчицей пахло это соединение, способное проникать через кожу. Потребовалось одевать военнослужащих в защитную одежду и обувь.

Всего за годы Первой мировой войны было применено 125 тысяч тонн отравляющих веществ, при этом поражено было более миллиона человек, из которых 100 тысяч погибло. По Версальскому договору Германии было запрещено применять и разрабатывать химическое оружие. Публично осуждавшие его победители, однако, начали проводить широкомасштабные исследования в этой области. В России уже в 1921 году будущий знаменитый маршал Тухачевский травил газами восставших крестьян Тамбовской губернии (Антоновский мятеж) и довольно быстро подавил восстание, погубив тысячи несчастных граждан собственной страны. Впрочем, с «той стороны» химическое оружие (снаряды с ипритом и фосгеном) тоже применялось. Атаман Войска Донского генерал Петр Краснов использовал это оружие против красноармейцев и гражданских лиц во время обороны Царицына. Но это все‐таки была война, хоть и гражданская, с фронтом и тылом, а не истребление ограбленных крестьян.

Следующим примером применения химического оружия стала война между Италией и Абиссинией (Эфиопией). Из общих потерь проигравшей войну Абиссинии в 750 тысяч человек треть приходится на потери от отравляющих веществ, которые итальянцы сбрасывали в авиационных бомбах. Эту войну итальянцы выиграли, в отличие от последующих войн с Албанией и Грецией, которые они позорно провалили и вынуждены были обращаться за помощью к Гитлеру. Третий рейх не решился применить во Второй мировой войне химическое оружие, хотя тайно накопил его в громадном количестве, сумев изобрести при этом такие чудесные яды, как зарин, зоман и табун («Зарин – не рифма для зари / Табун не вяжется с конями» – снова Б. К.). Еще в самом начале войны англичане и американцы через нейтральные страны предупредили немцев, что в ответ на возможное применение химического оружия на германские города посыплются десятки тысяч тонн таких же веществ, что в условиях большой плотности населения Германии сразу приведет к окончанию войны. Своеобразным химическим оружием, пожалуй, можно считать дымовые завесы, которые ставили корабли во время этой войны. Дым безвреден, однако играет важную роль в военных действиях. Наверное, это химическое оружие – единственное, которое широко использовалось во Второй мировой войне и будет применяться и впредь.

В послевоенные годы боевые отравляющие вещества практически не применялись (свидетельства об использовании химического оружия в Корейской войне 1951 – 1952 годов, приводившиеся в советской литературе, не слишком убедительны). Зато позже, во время войны в Индокитае (1960‐е годы), американцы интенсивно использовали химическое оружие против вьетнамской природы. Прежде всего надо упомянуть дефолианты – вещества, вызывающие опадение листьев в джунглях и демаскирующие северовьетнамские войска. Наиболее часто применявшийся дефолиант Agent Orange представлял собой смесь один к одному 2,4‐дихлорфеноксиуксусной кислоты (2,4‐D) и 2,4,5‐трихлорфеноксиуксусной кислоты (2,4,5‐T) и производился по упрощенной технологии, в связи с чем содержал значительные концентрации диоксинов, которые вызывают рак и генетические мутации у соприкасающихся с ними людей.

Отравление диоксином привело к инвалидности и смерти десятков тысяч вьетнамцев, а также и сотен американских солдат, случайно оказавшихся в зоне действия дефолианта. В связи с этим, по слухам, бессовестные ученые занялись созданием отравляющих веществ избирательного действия – так называемого этнического, или генетического, оружия (скорее биологического, чем химического), которое сейчас называют модным словом «геномное». Имеется в виду такое оружие, которое действует на «желтых», но не действует на «белых», поскольку генетика представителей разных рас несколько отличается.

По столь же достоверным слухам, в нью-йоркской канализации живут крокодилы-альбиносы, а на секретной военной базе в Аризоне хранятся сушеные останки инопланетян. Отметим также, что на страничке «Аргументов и фактов», где помещена статья о данном оружии, можно также узнать о «четырех способах проснуться утром с сияющей кожей», о «продуктах, которые не стоит есть никому» и о том, «вредно ли отсутствие интима в жизни женщины». Слава Богу, этническое оружие создать принципиально невозможно – слишком перемешались все народы в современном мире; более подробно опровергать эту страшилку из желтой прессы авторам просто лень.

Последним, кто использовал химическое оружие в XX веке, причем против граждан своей страны – курдов, был иракский правитель Саддам Хусейн. Его главный специалист по отравлению курдских деревень даже получил прозвище Али-химик. А еще в токийском метро в 1995 году распылила иприт секта Аум Cинрикё – погибли десять пассажиров, около 5 тысяч сильно отравились.

В мире накоплено огромное количество отравляющих веществ, особенно в России, и оказалось, что уничтожить эти вещества едва ли не труднее, чем синтезировать. Строительство заводов по уничтожению химоружия вызывает протесты окружающего населения, проблема утилизации отходов до конца не решена, и нам еще не раз придется читать в газетах сообщения об отравлении мирных граждан случайно разлившейся ядовитой смесью или взрыве заржавевшего снаряда с ипритом времен Второй мировой войны (это произошло, например, осенью 2005 года в Саратовской области).

Что касается бактериологического оружия, то его история не менее древняя, зато гораздо менее кровавая. Известно, что в древности и в Средневековье в осажденные крепости катапультами перебрасывали зараженных грызунов и трупы умерших от чумы и оспы, известны случаи отравления источников воды теми же трупами. Во время Второй мировой войны с бактериологическим оружием экспериментировали японцы – на пленных китайцах. Однако на масштабное применение этого оружия ни они, ни кто‐либо другой не решились, хотя исследования в этой области велись весьма интенсивно. Ученые вывели штаммы страшнейших вирусов и бактерий специфического действия. В 1979 году выброс вируса сибирской язвы из закрытого НИИ произошел в Свердловске, погибло несколько десятков человек. (Кое-кто, правда, в лучших сталинских традициях считает эту катастрофу диверсией западных спецслужб.) В последние годы споры смертельных бактерий начали рассылать в письмах террористы. И Усама бен Ладен в свое время угрожал отравить весь западный мир. Против этой заразы придуманы кое‐какие профилактические меры, но биологический терроризм потенциально уступает по опасности разве что ядерному. При этом самостоятельно изготовить атомную бомбу или даже изотопы для «грязной» бомбы террористы не могут, а распылить в людном месте вирусы смертельно опасных болезней не так и сложно.

О бактериологическом оружии тоже имеется популярная городская легенда, гласящая, что американцы истребляли индейцев, посылая им зараженные оспой одеяла, чем и объясняется стремительное вымирание аборигенов. И действительно, в 1772 году один офицер (правда, английский, а не американский – США тогда еще не было) подарил делегации индейских вождей три одеяла из барака для оспенных больных. Поступок, прямо скажем, отвратительный, настоящее военное преступление, хотя о массовой раздаче таких одеял история умалчивает, а эпидемия оспы в те годы косила индейцев и без участия упомянутого энтузиаста биологической войны.

В общем, в веселеньком мире мы живем. Однако химические вещества в этом, пожалуй, не виноваты.

Завершим эту главку антивоенным шедевром Осипа Мандельштама (1923). Если он и не поднимет читателю настроения, то, во всяком случае, заставит задуматься.