Читать книгу Золотая ложь - Барбара Фритти - Страница 3

Сан-Франциско, сегодня

– Говорят, драконы приносят удачу своим владельцам, – слегка покачивая в такт словам головой, заверила Нэн Делани.

Райли Макалистер внимательно изучал потемневшую бронзовую статуэтку, которую держала в руках его бабушка. Это был дракон десяти дюймов высотой[1], хотя фигурка, на его взгляд, больше походила на чудовище с телом змеи, покрытое грязной чешуей. Блестящие зеленые глаза дракона сверкали, будто были сделаны из драгоценных камней, но Райли плохо разбирался в этом. Да и полоска на шее вряд ли из настоящего золота. Что касается удачи, Райли не верил в это раньше и не собирался поверить сейчас.

– Если этот дракон был способен сделать из меня везунчика, я бы сейчас здесь не торчал, а ты была бы впереди всех, – проворчал он.

Райли разочарованно огляделся, вокруг толпилось человек сто, не меньше, решил он. Когда он согласился помочь бабушке разобрать многолетние залежи на чердаке ее дома, он не думал, что окажется на арене Кау Пэлэс в Сан-Франциско ранним утром в понедельник вместе с толпой народу. Все они хотели одного и того же – чтобы их барахло оценили на антикварном шоу.

– Терпение, мой мальчик. – В голосе Нэн все еще сохранился родной ирландский акцент, хотя она жила в Калифорнии уже шестьдесят лет.

Он нахмурился, глядя на добродушную улыбку бабушки: интересно, откуда у нее столько энергии? Ей семьдесят три года, спасибо Господу. Она всегда была миниатюрная и подвижная. Голову бабушки нежным одуванчиком обрамляли совершенно белые волосы; сколько он себя помнил, они всегда были такими, а бледно-голубые глаза, казалось, смотрят прямо в душу.

– Подумай о хорошем, оно и случится, – она ласково потрепала внука по щеке шершавой ладонью с узловатыми пальцами, и он улыбнулся.

Это не про него. Хорошее приходит к тем, кто его добивается. Кто, обливаясь кровавым потом, преодолеет все преграды, пожертвует всем ради достижения цели и никогда не позволит себе даже на время впасть в сентиментальность – поддаться чувствам.

– Почему ты не хочешь, чтобы я продал эту штуковину через Интернет? – спросил Райли свою бабушку уже, наверное, в двадцатый раз.

– Чтобы кто-нибудь нас облапошил и нажился на нашей фамильной гордости? Еще чего! Не на ту напали!

– Почему ты считаешь, что эти люди поступят честно?

– Потому что шоу «Это антиквариат?» показывают по телевидению, – простодушно ответила Нэн. – Невозможно лгать на глазах миллионов людей. Кроме того, здесь весело и интересно. Что-то новенькое! И ты, золотце, со мной.

– Да, вот именно: я настоящее золотце. Но можешь больше не стараться и не нахваливать меня, потому что я уже попался в твои сети. Вот он я!

Бабушка улыбнулась и аккуратно положила дракона поверх других сокровищ, дожидающихся своего часа в ее красном универсале. Их она также обнаружила на чердаке. Нэн не сомневалась, что среди кучи разномастной керамики, старых кукол, бейсбольных карточек и пожелтевших книг прячется редкая находка. Райли думал, что ей сильно повезет, если она получит пять долларов за все.

Громкий клацающий стук заставил его обернуться.

– Что это, черт возьми? – спросил он удивленно, когда высокий мужчина, одетый в доспехи, прогромыхал мимо них.

– Он похож на рыцаря в сияющих доспехах, – откликнулась его романтическая бабушка.

– Больше похож на Железного Дровосека, которому нужны мозги.

– Он, наверное, думает, что у него будет больше шансов на шоу, если он нарядится в доспехи. Интересно, нет ли у нас чего-нибудь особенного, чтобы надеть. – Она присела на корточки рядом с универсалом и принялась копаться в куче.

– Перестань. Я ничего не собираюсь напяливать, меня вполне устраивает то, что на мне. – Райли подтянул повыше «молнию» на черной кожаной куртке, чувствуя себя единственным здравомыслящим человеком в компании фриков.

– Как насчет этого? – спросила Нэн, протягивая ему бейсболку.

– Зачем? К тому же никакой это не антиквариат.

– Она подписана Уилли Мейсом[2]. Вот здесь, смотри.

Райли посмотрел на подпись, нацарапанную поперек козырька. Он не видел кепку очень давно, но отчетливо помнил историю появления подписи.

– Извини, бабушка, мне очень не хочется тебя разочаровывать, но я вынужден признаться. Уилли Мейс, оставивший эту подпись, – это я. В детстве я собирался загнать ее Джимми О’Харли по спекулятивной цене, но кто-то намекнул ему, что Уилли давно к нам не заглядывал, и…

Она нахмурилась.

– Ты был очень плохим мальчиком, Райли.

– Да ладно тебе… Я только пытался.

Грудастая рыжеволосая особа, стоявшая перед ними, обернулась и одарила Райли долгим, призывным взглядом.

– Мне нравятся плохие мальчики, – промурлыкала она, не спуская с него кошачьих глаз.

Старик, стоявший рядом с ней, нетерпеливо постучал тростью по земле.

– Что ты сказала, Люси? – спросил он, поправляя слуховой аппарат.

Рыжая окинула Райли задумчивым взглядом, потом повернулась к согбенному старику, который, вероятно, надел обручальное кольцо в два карата на ее безымянный палец.

– Я сказала, что люблю тебя, дорогой.

– Это просто кошмар, – прошептала Нэн внуку. – Она годится ему во внучки. Он полагает, что старики вроде него всегда могут заполучить молоденьких женщин.

– Могут, если у них полно денег, – согласился Райли.

– Ты такой циничный, – поморщилась Нэн. – Терпеть это не могу.

– Я реалист, бабушка. Вряд ли ты была бы счастлива, если б я ходил по Сан-Франциско в доспехах, изображая рыцаря. И радовался, что я при деле. Очередь двигается, – добавил он с облегчением, когда толпа начала продвигаться к входу на арену.

«Кау Пэлэс» – большой павильон, известный своими выставками домашнего скота, – был разделен на несколько секций. В первой зоне эксперты осматривали принесенные на аукцион предметы. Подошла их очередь, вещи Нэн осмотрели быстро. Но, когда она предъявила статуэтку, ее попросили перейти в следующий отсек, но уже только с драконом. Здесь снова произошла задержка – оценщик позвал коллегу для консультации.

– Думаю, мы можем попасть на шоу, – взволнованно прошептала бабушка. – Жаль, я не сделала прическу. – Она пригладила волосы. – Как я выгляжу?

– Превосходно.

– Ты врешь, но я люблю тебя за это. – Нэн замерла, заметив, что эксперты закончили совещаться. – Они идут.

– Миссис Делани, это очень интересная вещь, – сказал господин в очках и респектабельном костюме классического кроя красивого темно-шоколадного цвета. – Мы хотели бы взять фигурку в шоу.

– Вы имеете в виду, она чего-то стоит? – недоверчиво спросила Нэн.

– Безусловно, – ответил господин, глаза его возбужденно блестели. – Наши специалисты по оценке предметов искусства Востока скажут вам гораздо больше, но мы предполагаем, что происхождение принадлежащей вам статуэтки дракона датируется эпохой сражающихся царств V–III в. до н. э., периода правления одной из самых прославленных древних династий Китая.

– Династии? – изумленно пробормотала Нэн. – Представь себе, Райли, ты слышишь? Наш дракон имеет отношение к древней династии.

– Да, слышал, но я в это не верю. А откуда у тебя взялась статуэтка, между прочим?

– Понятия не имею. Твой дедушка, должно быть, подобрал ее где-то, – предположила Нэн, когда они уже шествовали по арене с высоко поднятыми головами, как победители. – У меня даже голова от волнения закружилась! Я так рада, что ты пришел со мной.

– Береги сердце, ба, не дай ему разбиться, – предупредил Райли, заметив, что Нэн светится от неподдельного восторга. – Фигурка может ничего не стоить.

– Или может стоить миллион долларов! Не исключено, что ее захотят забрать в музей.

– Ну, вряд ли она годится для музея. Не так уж хороша.

– Мы готовы, миссис Делани, – приветливо улыбаясь, молодая женщина проводила их на съемочную площадку, залитую светом софитов и уставленную камерами.

Пожилой господин азиатской внешности почтительно поклонился, приветствуя бабушку с внуком. Осмотрев дракона, он сказал, что статуэтка, вероятно, создана во времена династии Чжоу[3].

– Редкая находка, – добавил он, рассказывая подробно об использованных материалах, в том числе нефрите, из которого сделаны глаза, и о золотой полоске из двадцатичетырехкаратного золота[4] вокруг шеи дракона.

Райли уточнил, правильно ли он понял, что сказал этот человек. Выходит, бабушкин странный дракон занимает важное место в китайской истории и, более того, возможно, он из частной коллекции одного из приближенных императора. Эксперт многозначительно закивал головой и подсчитал, что такой раритет стоит тысячи долларов или даже сотни тысяч.

Когда передача закончилась, Райли и Нэн, не чуя под собой ног, побрели с площадки. И тут же на них со всех сторон набежали оценщики и другие специалисты: они давали им свои визитные карточки, пожимали руки, ободряюще похлопывали по плечу. У Райли онемели пальцы, но он цепко держал дракона и не менее крепко – руку бабушки. Ощущение было такое, словно стае голодных волков бросили истекающий кровью стейк. Райли никогда не видел настолько откровенных алчных взглядов, таких жадных и голодных.

Бабушка хотела остановиться и насладиться всеобщим вниманием, поболтать с репортерами, но Райли силком протащил ее сквозь толпу, не ослабляя хватки, пока они не оказались в его машине и не захлопнули за собой дверцы.

– Настоящее безумие, – выдохнул он. – Они сумасшедшие.

– По-моему, просто восторженные люди, – пожала плечами Нэн, глядя на статуэтку у него в руках. – Ты можешь поверить, что этой вещи тысячи лет?

На краткий миг он почти поверил. Казалось, сильный жар, исходящий от дракона, жжет руки. Черт, вероятно, разыгралось воображение. Год или несколько тысяч лет, но это просто кусок бронзы, ничего больше. Он поставил статуэтку между ними и с облегчением почувствовал, какими свободным стали руки.

– И это сокровище валялось у нас на чердаке, – продолжала Нэн с мечтательной ноткой в голосе. – Представь себе, прямо как в сказке.

– Или в кошмаре.

Нэн пропустила мимо ушей его слова, просматривая кучу полученных визиток.

– Ах, боже мой! Ты только посмотри! Визитная карточка управляющей «Торговым Домом Хатуэй». – Она вынула карточку одного из самых известных и элегантных антикварных магазинов Сан-Франциско. – Они хотят, чтобы я позвонила, и как можно скорее. У меня очень хорошее предчувствие.

– Неужели? А у меня очень плохое.

– Ты слишком беспокоишься. Не думай о проблемах, думай о возможностях. Кто знает, не случится ли с нами что-то совершенно удивительное.

* * *

– Неужели этот дракон создан во времена династии Чжоу? – спросила Пейдж Хатуэй своего отца Дэвида. Она нажала на кнопку пульта, поставив на паузу видеозапись, сделанную одним из байеров[5], посланных на шоу «Это антиквариат?». Если кто и может датировать это произведение искусства, то только ее отец, начальник отдела закупок элитного «Торгового Дома Хатуэй» и одновременно эксперт по искусству Древнего Востока.

– Возможно, – ответил Дэвид. Голос отца выдавал его волнение, а глаза блестели от нетерпения. Он придвинулся ближе к экрану. – Я хотел бы рассмотреть его получше. Надо было снять фигурку более отчетливо. Этот человек мешает мне.

Человек, которого отец имел в виду, был высокий, крепко сбитый парень в черной кожаной куртке. Он с растерянным видом стоял перед камерой и был явно не в восторге от происходящего. Судя по выражению лица, он скептически относился к шоу. Этот крепкий орешек являл разительный контраст с пончиком – восторженной старушкой, которую проникновенным баритоном изредка называл бабушкой. Пейдж была откровенно взволнована мыслью о находке. На самом деле, если отец прав, то перед ними вещь действительно исключительная, и если им удастся ее заполучить, это будет невероятная удача.

– Почему она до сих пор не позвонила нам? – раздраженно спросил отец. – Ты сказала ей, что необходимо поговорить прямо сегодня?

– Конечно, и подчеркнула это в обоих сообщениях, которые я оставила на автоответчике, – успокоила его Пейдж. – Потерпи немного, я уверена, она перезвонит. – Но, посмотрев на часы, Пейдж увидела, что уже почти шесть. – Может быть, завтра.

– Нельзя ждать до завтра. Я должен получить этого дракона.

Дэвид беспокойно кружил по офису Пейдж на пятом этаже «Торгового Дома Хатуэй». Комната была обставлена старинной мебелью, привезенной из Китая и предназначенной для отдыха и вдохновения. Это, конечно, не интерьер Зала Высшей Гармонии в императорском дворце в Пекине. Успокаивающая атмосфера, созданная в комнате, очевидно, никак не влияла на отца.

– Ты хоть отдаешь себе отчет в том, какой ценной, вернее бесценной, может оказаться такая находка? – продолжал он. – Вещь, вероятно, была создана более трех тысяч лет тому назад и относится к периоду ранней бронзы. С этим драконом должна быть связана потрясающая история.

– Не могу дождаться, чтобы услышать ее от тебя, – пробормотала Пейдж. Больше всего она любила отца в такие моменты, со страстью в глазах, в голосе, в сердце.

Дэвид подошел к окну, выходящему на Юнион-сквер. Пейдж сомневалась, что сейчас, в азартной погоне за новым приобретением, он видел огни города.

Впервые отец привлек ее к своему делу. Как правило, значимые покупки совершались по предварительным звонкам помощника байера, в зависимости от типа изделия и области искусства. Если они считали предметы интересными, то сообщали отцу. Но на этот раз отец пришел прямо к ней и попросил позвонить миссис Делани. Она не могла не задуматься о причине, но не решилась спрашивать. Если он хочет, чтобы она участвовала, значит, она будет.

Пейдж улыбнулась, когда его беспокойные пальцы пробежались по волнистым каштановым волосам, взъерошили их. Этот жест сводил с ума ее мать, Викторию, как и другой – когда муж засовывал долларовые купюры в карманы, а не в дорогой бумажник, подаренный ею на пятьдесят пятый день рождения несколько месяцев назад. Но таков Дэвид Хатуэй: слегка помятый, часто импульсивный, но всегда увлеченный и интересный. Иногда Пейдж хотела больше походить на него. Она унаследовала темно-карие глаза отца, но в остальном была дочерью своей матери. Если бы он проводил больше времени дома, если бы научил ее тому, что знает сам, а не отдал ее образование на откуп матери, если бы он любил ее так, как он любил Китай…

Смешно и глупо ревновать к стране. Семейство Хатуэй никогда не было нелепым – такое состояние сделало бы членов семьи менее сильными, менее совершенными, а этого они себе позволить не могли.

Дед и мать учили Пейдж изо дня в день: сидеть прямо, быть ответственной, никогда не показывать эмоций, никогда не терять контроль. Жизненно важные уроки крутились в голове, как раздражающий мотив привязавшейся на целый день с раннего утра песни, от которой невозможно избавиться. Девочка выросла, и ее идеально чистый письменный стол превратился в безупречно аккуратный офис – наглядный пример усвоенных уроков. Кабинет повторял атмосферу дома, в которой она выросла, перенимая главные свойства: изощренность и изящество обстановки, богатство, высокая культура и образованность хозяев, свобода, свежесть и прохлада. Даже сейчас она чувствовала холодок, сбегавший по рукам. Он не имел ничего общего с прохладной погодой февраля и с ее семьей.

Может быть, если бы сестра Пейждс Елизавета не умерла, все было бы по-другому. Пейдж не пришлось бы нести бремя ожиданий и оправдывать надежды и амбиции, особенно ее матери и деда. Они видели в ней единственную наследницу Хатуэев, на которую в один прекрасный день лягут все обязанности. Пейдж чувствовала себя виноватой при этой мысли. Есть миллион причин, почему старшая сестра должна быть жива, но ни одна из них имела значение.

– Она нашла его на чердаке, – резко сказал Дэвид и повернулся к ней. – Так сказала старуха, верно? Ты должна позвонить ей снова, Пейдж, прямо сейчас.

От странного блеска в глазах отца беспокойство Пейдж стало сильнее.

– Почему это так важно, папа? Что ты так разволновался?

– Хороший вопрос, – раздался голос от двери.

Пейдж повернулась и увидела незаметно вошедшую в комнату мать. Высокая стройная блондинка, Виктория являла собой образчик облеченной властью женщины. Острый проницательный взгляд голубых глаз, нетерпение в голосе и легкий намек на жестокость в заостренных мелких чертах лица. Ее черный деловой костюм отпугивал людей, поэтому действительно красивой ее назвать нельзя, но никто из встречавшихся на ее жизненном пути людей не мог не испытывать восхищения и преклонения перед этой Снежной королевой.

– Она задала тебе вопрос, Дэвид, – тихим эхом повторила Виктория.

– Если эта бронзовая статуэтка окажется подлинником, она бесценна. – От нехороших предчувствий и волнения у Дэвида вспотели руки.

Виктория цинично усмехнулась:

– Все имеет свою цену, дорогой. Ты видел подобного дракона в одной из научных работ? Или, возможно, слышал историю о нем, очередную сказку? Мы знаем, как сильно ты любишь сказки, особенно китайские. Ты знаешь все, что нужно знать об этой дикой стране и ее народе. – Виктория выплевывала слова о людях, словно они оставляли неприятный привкус во рту. – Разве нет?

– В чем дело, Вики? – Виктория ненавидела, когда кто-нибудь сокращал ее победоносное имя. – Искусство древних цивилизаций тебе всегда было совершенно безразлично.

– Ты прав. Но в кризисные годы его стоимость может быть особенно привлекательна.

Пейдж вздохнула, заметив, как родители обменялись взглядами взаимной неприязни. Мать была прирожденным финансистом, гениальной бизнес-леди, ответственным распорядителем инвесторов и директором компании. У нее был прекрасный нюх на прибыль, такой же, как у ее супруга – на истинные шедевры. Дэвид – страстный коллекционер и эксперт по искусству, для него каждая вещь – особая история. А Пейдж? Никто не сказал бы, какое место у нее в компании, тем более она сама.

– Да, чуть не забыл. – Дэвид засунул руку в карман и достал бархатный мешочек. – Я купил это на день рождения Элизабет, чтобы добавить к ее коллекции.

Пейдж наблюдала, как он вынимает маленького, изысканно вырезанного нефритового дракона, который, вероятно, сделан для навершия меча.

– Полюбуйся, детка. Он великолепен. И, кстати, идеально подойдет к другим сородичам, – сказал он, когда ее мать отвернулась. Виктория не любила говорить об Элизабет или слушать о том, что Дэвид продолжает покупать драконов каждый год в честь любимой старшей дочери, чего он никогда не делал для Пейдж. Когда Пейдж была маленькой, он подарил ей небольшой талисман – рыбку из золота, которая легко помещалась в ладошку дочери. С тех пор она носила ее с собой во внутреннем кармашке сумочки, не забывая переложить, если меняла аксессуары. Это стало своеобразным ритуалом – так она чувствовала себя спокойнее, как будто отец и высшие силы оберегали ее.

– Ты хочешь оставить его мне? – спросила Пейдж.

Дэвид вернул дракона обратно в мешочек.

– Нет, я подержу его у себя, пока мы не пойдем на кладбище на следующей неделе.

– Дэвид, – вмешалась Виктория и разочарованно покачала головой. – Прошло двадцать два года. Тебе не кажется…

– Нет, не кажется, – резко оборвал ее супруг. – Если ты не хочешь идти на кладбище, мы с Пейдж пойдем одни. Верно, детка?

Ежегодное празднование дня рождения Элизабет – одно из немногих событий, которое отец и дочь отмечали вместе.

– Конечно.

На столе пронзительно зазвонил телефон. Пейдж нажала кнопку селекторной связи, благодарная звонку за возможность разрядить обстановку.

– Миссис Делани на первой линии, – сказала секретарь.

– Спасибо, Моника. – Она нажала кнопку громкой связи. – Здравствуйте, миссис Делани. Рада, что вы позвонили. Мы хотели бы поговорить с вами о вашем драконе.

– Я так взволнована. – Голос в трубке предательски дрогнул. – Такой невероятный день – признаться, слов не найду, чтобы описать, насколько он фантастический.

Пейдж улыбнулась: пожилая женщина была уязвимой и трепетной.

– Поверьте, для нас всех это очень волнительно. Мы надеемся убедить вас привезти дракона к нам в магазин, чтобы наши эксперты смогли произвести оценку подлинности и рассчитать предположительную стоимость. Может быть, заглянете к нам с утра пораньше?

– Завтра утром, боюсь, Райли не сможет отвезти меня. Только днем.

– Отлично. Знаете, у нас есть замечательный чай, может, вы слышали о нем, но…

– О, да, да, конечно, я слышала. – Голос стал тверже и уверенней. – Я уверена, что мы с вами отведаем роскошный сорт чая.

– Хорошо, мы хотели бы угостить вас и вашего друга или члена семьи, чтобы скрасить ваше ожидание, пока работают эксперты. Что скажете?

– Договорились. – Голос звенел от удовольствия.

– Хорошо, почему бы нам не…

– Секундочку. – В трубке раздался шорох, а потом сквозь него прорвался густой мужской голос:

– Мисс Хатуэй, добрый день. Меня зовут Райли Макалистер, я внук миссис Делани. У нас будет множество предложений от разных дилеров, надеюсь, вы меня понимаете, да? – Что ж, это было сказано грубо, но вполне откровенно.

– Конечно, мистер Макалистер, но я надеюсь, вы дадите нам шанс сделать лучшее предложение после проверки подлинности имущества вашей бабушки.

– Поскольку сотрудники вашего магазина названивали бабушке весь день, я абсолютно уверен в подлинности найденного нами раритета. Но даю вам слово, что мы не примем никакого решения, не изучив репутацию компании, которая делает нам предложение. «Торговый Дом Хатуэй» не единственный игрок в городе. И я не позволю моей бабушке упустить выгоду.

Пейдж нахмурилась, но тон Райли ее не заботил. «Торговый Дом Хатуэй» имел безупречную репутацию, и никто не собирался лишать старушку части прибыли.

– Завтра моя бабушка привезет дракона, – с нажимом продолжал голос. – Она приедет с подругой и со мной. Мы будем в три часа.

– Это звучит… – В трубке, словно раненая птица, бился короткий гудок. – Как грубо, – Пейдж нажала отбой.

– Остается только молиться, чтобы с утра предприимчивый молодчик не повез дракона к другим торговцам. Заполучить дракона любой ценой – вот моя цель, – заявил Дэвид.

– Не доходи до абсурда, дорогой, – процедила сквозь зубы Виктория. – Ты разве забыл, что бюджет имеет свои пределы? Надо ли напоминать тебе об этом?

– Надо ли напоминать тебе, что о покупке принимаю решения я? – Дэвид посмотрел в глаза Виктории. – Не стой на моем пути, Вики, только не в этот раз. – С этими словами он повернулся на каблуках и вышел из комнаты, оставив Пейдж наедине с матерью.

– Всегда так драматично, – пробормотала Виктория.

– Почему, как ты думаешь, этот дракон настолько важен для папы? – спросила Пейдж.

– Понятия не имею. Приоритеты твоего отца – уже давно загадка для меня. – Она помолчала. – Держи меня в курсе дел, хорошо?

– Зачем?

– Потому что я управляю компанией.

– Не знала, что тебя заботят старые статуэтки.

– Меня беспокоит все, что касается магазина, особенно баснословно дорогие предметы искусства, которые заставляют твоего отца верить, будто он всесилен и у него карт-бланш.

Пейдж нахмурилась. Мать вышла, аккуратно и плотно закрыв за собой дверь. Давненько у родителей не было общих интересов – ох, не к добру все это.