Читать книгу Летние секреты - Барбара Фритти - Страница 7

– Готова? – спросила Кейт, заметив, как напряглась Эшли перед тем, как ступить на борт яхты. – Они ждут тебя.

– Спасибо, что пришла со мной. Я знаю, тебе надо быть на работе, – сказала Эшли.

– Все нормально, – успокоила сестру Кейт. – Супер-ответственная Тереза справится в магазине не хуже меня. Хотя я не люблю признаваться в этом. Ты же меня знаешь – жесткий контроль от начала до конца.

Эшли кивнула, но Кейт видела, что сестра не слушает ее. Разум ее младшей боролся с непосильной задачей: выбирает между разумом и инстинктом, между добром и животными страхами, правдой и ложью. Кейт печально смотрела на сестру: «Раньше была такая искрометная, смелая, бесшабашная девчонка, а теперь она сражается с воображаемыми монстрами».

– Я пошла, – жалобным шепотом эти два слова были сказаны для Кейт.

Эшли сгруппировалась, крикнула одному из членов экипажа, что идет на борт. Энергичный мужчина средних лет пришел ей на помощь, участливо протянув худышке сильную руку, так что она, вступая в лодку, почти не спотыкалась.

Кейт наблюдала за работой сестры со стороны и про себя отмечала, что ей удается сдержать свой страх, несмотря на бескрайнюю водную гладь, окружившую лодку со всех сторон. С камерой в руках она становилась совсем другим человеком, уверенно отдавала указания экипажу, где стоять и куда смотреть.

День выдался прекрасный, под стать утру. Штормовая ночь унесла всю пыль, небо яркое, блестящее, синее, вода призывно сверкала на солнце. Всюду так много цвета – ослепительно-белые паруса на лодках, разноцветные благоухающие розы в горшках, вот уже несколько столетий украшавшие дома вдоль набережной, от них произошло и ее название – Роуз-Харбор.

В воздухе ощущалось весеннее волнение, и внезапно Кейт охватила безудержная радость, которая горячей волной разлилась по венам. Ах, как хочется жить! В эллингах стоят лодки, но их паруса, как крылья только что родившихся бабочек, готовы расправиться и взлететь на бескрайней водной гладью. Местные бары заполнены веселыми гонщиками, набиравшими экипажи.

На мгновение Кейт, непонятно почему, охватила странная тоска. Она давно повернулась спиной к этому миру. И нисколько об этом раньше не жалела. Она не скучала по прежней жизни. Ни секунды. Вернее, вот до этой секунды. Она знала, как быстро исчезает волшебство, как может измениться ветер, как гонка способна превратиться из дружеской конкуренции в беспощадную схватку одержимых. Посреди океана случается всякое. Море поглотит лодку, и никто не узнает об этом. Любимые могут сгинуть в море навсегда.

Кейт повернулась спиной к воде, пытаясь подавить внезапно подступившую тошноту, хлюпающую в заложенных ушах. Она напрасно пришла сюда. Следовало остаться в безопасности дома или в книжном магазине. Боже, как ей плохо. Сейчас она на себе испытала тревогу Эшли.

– Кейт?

– Шон… – пробормотала Кейт, отворачивая посеревшее лицо и кусая губы, чтобы к ним прилила кровь. – Привет! Эшли сказала, что ты вернулся.

Она засунула руки в карманы брюк. Кейт всегда чувствовала себя неловко рядом с Шоном, тем более когда он вырос и превратился в мужчину, лицом, жестами и даже походкой напоминавшего ей Джереми.

– Что ты здесь делаешь? – спросил он.

– Я пришла вместе с Эшли. – Кейт кивнула в сторону лодки, на которой сейчас работала сестра.

Он понимающе кивнул и расплылся в сердечной улыбке.

– Ах, так эта чертовка в лодке. Я думаю, это солнце придало ей храбрости.

Кейт отвернулась. Каждая черточка его карих глаз ей была до боли знакома.

– Все в порядке. Я знаю, что напоминаю тебе брата, – заметил Шон тихо. – Думаю, именно поэтому ты избегаешь меня.

– Да нет, ничего такого, Шон, что ты, – проговорила Кейт, заставляя себя встретить его взгляд.

– Всем МакКенна гораздо легче, когда меня нет рядом.

– Эшли сказала, что ты приехал в Каслтон на гонки.

– Я думал об этом много раз. Я смотрю на гонщиков, они напоминают мне Джереми – молодые, безрассудные, готовые сорваться куда глаза глядят. Помнишь первые гонки в Каслтоне, в которых участвовал Джереми?

– Я… я не уверена.

– Ему было четырнадцать, но он солгал и сказал, что ему восемнадцать лет. К тому времени, когда мои родители узнали о его участии в гонке, он уже пересек половину Пьюджет-Саунд. Таким он был бесстрашным. Я так им восхищался.

– Почему ты хочешь участвовать в гонках, Шон? – спросила Кейт, пытаясь прочитать ответ в его глазах, но не смогла. – Почему ты хочешь сделать это, зная, что причинишь боль своим родителям?

Он на мгновение замялся.

– Потому что я тоже хочу знать. Мне нужно на собственной шкуре прочувствовать то, что испытал Джереми. Не могу позволить ему уйти, пока не узнаю, какими были скалы и небо, дно и рифы, когда он их видел. Родившись на острове, я никогда не удалялся от берега больше чем на пару миль. Хочу открыть глаза и оказаться на расстоянии двух или трех дней пути от берега, от земли.

– Одиночество и страх. Все вокруг необъятное и дышит ненавистью – волны, ветер, небо. Я никогда не ощущала себя такой маленькой, беспомощной, незащищенной.

– Джереми описывал это иначе. Он рассказывал, как стремительно лодка перекатывается по волнам, ветер поет свои песни, а брызги в лицо заставляют чувствовать себя живым.

Шон повторял слова Джереми с такой интонацией, что у Кейт перехватило дыхание. То же самое Джереми шептал ей на ухо, а она чувствовала, как ветер ласкает обнаженную кожу. Тогда она чувствовала, что ей становится труднее дышать, она подчинялась легкому приятному возбуждению и хотела, чтобы любимый гладил не только ее плечи и руки. Когда его нежные руки обвили ее тонкую талию, ей вдруг стало щекотно, и Кейт счастливо рассмеялась, когда услышала: «Родная, слушай. Ветер поет нам песню».

– Мне надо идти, – поспешно сказала Кейт, вырываясь из плена воспоминаний. Сестра, похоже, в полном порядке, а продолжать разговор с Шоном не обязательно. – Ты мог бы передать Эшли, что мне нужно вернуться в магазин?

– Не убегай, Кейт. Я сейчас ухожу.

– Не надо…

– Надо. Ты не любишь говорить о Джереми. Никто не любит. – Глаза Шона потемнели от гнева. – Отец не упоминал его имя несколько лет. Иногда я заставал маму за тем, что она рассматривала фотографию Джереми, но как только кто-то входил, прятала карточку. Может быть, поэтому я не могу позволить брату исчезнуть без следа.

– Это было так давно, Шон.

– Знаю. Каждый год начинается с того, что я снова решаю куда-нибудь уехать. Меняю места, но это не помогает. Повидал столько городов – не сосчитать. Единственное место, где я не был, это посреди океана, там, где умер Джереми.

– Там нет ответов на твои вопросы, – покачала головой Кейт. – Их нет нигде.

– Я знаю, что произошел несчастный случай. Мой брат Джереми готов был и даже любил рисковать. Мне говорили это миллионы раз, Кейт. Но, черт возьми, от этого мне не легче. – Он нервным жестом провел рукой по волосам. – Как я могу отступиться и не попрощаться с ним? Поверь мне, я пытался.

Кейт хотела бы найти для него ответ, но слова не шли на ум. Урезонить скорбящего очень трудно, но она заметила, как Шон смотрел на Эшли, и увидела лишнее подтверждение словам юноши. Нет, изменить свое мнение он не может, и Эшли тоже. На его лице было написано такое неприкрытое желание и сочувствие, что у Кейт больно сжалось сердце.

– Прости, – пробормотала она.

– Тебе не за что извиняться. Это моя проблема. Я разберусь сам. – Шон стремительно отошел, словно пожалев, что остановился и затеял этот разговор.

Эшли перебралась на причал и подошла к сестре.

– У меня получилось! – воскликнула она, облегченно вздохнув. – Ты видела? Я сделала это.

Кейт улыбнулась, ее сестренка заслужила свою победу в сражении с демоном, видеть гордость на лице Эшли было приятно.

– Я верила в тебя, дорогая.

– Это был Шон? – уточнила Эшли.

– Да.

– Он, кажется, не в себе.

– Да, точно сказано, – согласилась Кейт. – Хочет участвовать в гонках, чтобы пройти по стопам Джереми. Его родители, должно быть, вне себя, но есть надежда, что он передумает. Отправься он хоть на край света – это ведь ничего не разрешит и не изменит. И уж, конечно, не воскресит Джереми. – Она умолкла, пристально глядя на Эшли. – Он все еще влюблен в тебя, Эш.

– С чего ты взяла? Ничего подобного, – отвергла ее слова Эшли. – Он сказал мне, что у него полно подружек.

– Конечно, и именно поэтому он здесь один-одинешенек, бродит по берегу и даже собирается плыть на край света, – усмехнулась Кейт.

– Мы с ним стали совсем чужими. Перебросились парой слов вчера вечером, и все. Прошло много лет с тех пор, как мы общались и вместе проводили время. Все, я не хочу говорить о нем, – поставила точку в разговоре Эшли.

– Хорошо. Так или иначе мне пора на работу.

– Почему сейчас? – вдруг спросила Эшли.

– Потому что я ушла на половину дня.

– Я не об этом. Ты поняла, почему именно сейчас? С какой стати на нас свалился этот репортер? Зачем Шону наниматься в экипаж и преследовать призрак Джереми? Что случилось, Кейт? Небеса, что ли, разверзлись и наказывают нас?

Она выдержала долгий вопросительный взгляд сестры.

– Хотела бы я знать. Если и дальше так пойдет, пожалуй, безопасней вернуться на воду… – пошутила она.

– Знаешь, какие кошмары мне снятся уже несколько недель подряд? – с тоской спросила Эшли.

– Мне не снятся. В открытом море не только акулы были основной нашей заботой.

* * *

Кейт вспомнила про акул несколько часов спустя, когда незадолго до закрытия Тайлер вошел в книжный магазин. Темно-синий свитер, надетый на рубашку поло, в точности повторял цвет его глаз. Внешний вид Тайлера должен был располагать к себе, но его манера двигаться, смотреть на нее заставили Кейт вспомнить об опасных хищниках, круживших время от времени близ лодки. Они сопровождали их в течение всего путешествия: подплывали совсем близко, на время исчезали, потом снова всплывали. Никогда нельзя было утверждать, что они ушли. Никогда нельзя было сказать с полной уверенностью, что эти рыбы и другие обитатели моря не нападут, даже если их не провоцировать.

Кейт научилась уважать акул так же, как уважала море. И хотя она слишком плохо знала Тайлера, чтобы испытывать к нему подобные чувства, но у нее было ощущение, что гораздо опаснее его недооценивать.

– Кейт, добрый вечер. Вот я и вернулся, – заявил Тайлер. Глаза его вызывающе блестели, когда он подходил к прилавку.

– Не сомневалась. – Кейт возилась с бухгалтерскими документами. – Что же вам нужно теперь?

– Удовольствие от вашей компании.

– Да-да, конечно, – недоверчиво усмехнулась она. – Думаю, у вас появились дополнительные вопросы.

– Несколько, – подтвердил Тайлер.

– Может быть, я смогу подсказать вам более интересную тему для статьи, чем моя семья, – предложила Кейт.

– Хорошо, давайте. Что, например?

– Микки Дэвис мне рассказывал, что в прошлом году видел русалку у берегов Флориды.

– После того, как много выпил? – спросил Тайлер с иронией. – Хорошая попытка, но я не пишу ни о чем подобном.

Кейт потерла за ухом карандашом, подумала еще секунду.

– Владелец гоночной яхты «Салли МакГи», которая заняла третье место в нашей гонке, только что женился в шестой раз. И представьте себе, его первую, третью и шестую жену зовут Салли.

Тайлер прыснул смехом, но сдержался.

– Вы только что придумали это.

– Это не выдумки, клянусь! Он сказал, что Салли для него счастливое имя.

– Сомневаюсь, если он женился шесть раз.

– Любопытная точка зрения. Почему бы не развить ее? – улыбнулась Кейт.

– Расскажите мне о шторме, – требовательно сказал Тайлер.

Румянец спал с лица Кейт, отчего лоб и скулы показались ему прозрачными.

– О шторме? Вы имеете в виду прошлую ночь? По прогнозам синоптиков, на нас вылилось около месячной нормы осадков.

– Перестаньте юлить, словно морской конек, вы знаете, что я имею в виду. Самый роковой момент гонки – день, когда разыгрался шторм, который едва не отправил всех участников гонки на дно моря.

– Почему вы хотите об этом знать?

– Потому что мне нужно.

– Хорошо. – Кейт помолчала, погрузившись в воспоминания. А потом сказала: – Это было ужасно. Огромные волны, ветры злющие, как монстры. Я не могу найти подходящих слов, чтобы описать, что творилось вокруг. Казалось, на нас надвигается товарный поезд. Но мы боролись – и выстояли. На самом деле больше мне нечего сказать. – А сама подумала: «Или, по крайней мере, ничего другого тебе из меня выудить не удастся».

– Кто-нибудь пострадал?

– Синяки и шишки, не более того.

– Что бы вы делали посреди океана, если бы кто-то оказался ранен? – продолжал расспросы Тайлер.

– У нас была хорошая аптечка, как положено. Папа знает, как оказать первую помощь, достаточную для того, чтобы добраться до ближайшего порта.

– Ваш отец опытный человек. И вы тоже. Я все еще не могу взять в толк, как три юные девушки смогли справиться с лодкой такого размера. Вы что-то не очень похожи на мускулистых амазонок.

– Мы с сестрами хорошо знали морское ремесло. Вы не поверите, конечно, но мы научились плавать тогда же, когда и ходить. Некоторые дела требуют бóльших физических сил, но мы старались на совесть и справлялись хорошо. Мой отец настоял на том, чтобы мы упражнялись вязать узлы и складывать снаряжение с самого раннего детства. Некоторым детям читают сказки на ночь, а мы тренировались – приседали, отжимались, качали пресс, делали упражнения с отягощениями.

– Похоже на рабство, – заметил Тайлер.

– Ну, папа подбадривал нас как мог, развлекал, когда мы тренировались.

– Чем же?

– Сказками о море, о парусном спорте. В его рассказах всегда были герои – мужественные, решительные, физически и духовно сильные. Они вдохновляли нас. Отец учил, как следует использовать ум и тело, чтобы совершить, казалось бы, невозможное. Именно это мы делали во время гонки и добились восхитительных результатов.

– Слышу нотку гордости в вашем голосе?

Она вздохнула, ей хотелось бы сказать «нет».

– Я думаю, можно себе позволить немного.

Тайлер задумчиво изучал ее.

– У вас с отцом сложные отношения?

– Мягко сказано.

– И никто из вашей семьи с тех пор не участвовал в гонках. Не могу не спросить почему.

– Те одиннадцать месяцев, кажется, промелькнули слишком быстро, вместив столько впечатлений, что хватило бы на целую вечность, не говоря уже о двух годах жизни под парусом до гонки. Одного раза для хрупких девушек вполне достаточно, Тайлер.

– Вы впервые назвали меня по имени. – Он склонил голову. – Пожалуй, мне это нравится. Дает надежду, что мы идем на сближение.

– Ну, я бы на особую доверительность и откровенность на вашем месте не рассчитывала, пока не начну называть тебя Тай.

– Буду иметь в виду. А теперь как насчет ужина?

Кейт отрицательно покачала головой. За пять минут разговора с ним она так завелась, что и думать о еде противно.

– Нет, спасибо.

– Почему?

– Я не хочу обедать с вами, потому что устала с вами говорить. Не хочу притворяться и прятаться и в то же время абсолютно не горю желанием обнаружить неосторожно раскрытую мной информацию опубликованной в каком-то журнале через несколько месяцев.

– Хм… Так значит, не горите… Ну что ж… Сдаюсь! Предлагаю перемирие и торжественно клянусь исключить всякие записи во время нашей приватной беседы, – подняв смиренно руки, предложил Тайлер.

– Я не дурочка. Ни одному профессиональному журналисту не удавалось избежать такого соблазна и сдержать данное обещание, и уж тем более такому, которому удалось взять интервью у Фиделя Кастро.

Тайлер усмехнулся.

– Опять копались в моем «грязном белье»?

– Сведения о вас нетрудно найти в Интернете. Судя по ним, вы ведете весьма кочевую жизнь. Вам не кажется, что можно посидеть немного дома? Где ваш дом, кстати?

– На такой вопрос я с радостью ответил бы за ужином, – улыбнулся Тайлер.

– Мне ваше предложение неинтересно, – поспешно ответила она.

– А если я расскажу вам о моей татуировке?

– Какое мне дело до вашей татуировки?

– На ней женское имя.

Глаза Кейт расширились. Пришлось признаться себе, что ей не чуждо любопытство.

– В самом деле? Вытатуировано женское имя? На-деюсь, хозяйка этого имени все еще присутствует в вашей жизни?

Тайлер покачал головой.

– Ошибки молодости. У меня есть еще несколько других в… довольно-таки интимных местах. Если вы угостите меня выпивкой, я могу поведать вам и о них.

– Купить вам выпить? – Кейт хихикнула. – Вы определенно платежеспособны.

– Так, значит, мы идем на ужин?

Казалось, Тайлер был чрезвычайно доволен тем, как ему удалось повернуть разговор.

– Выпьем по стаканчику – и домой, – ответила она тоном, не терпящим возражений.

– Ладно, думаю, я легко смогу найти девушку посговорчивее, которая не будет дрожать и привередничать, а согласится продегустировать меню здешнего ресторанчика. – Он сделал паузу. – Может быть, попрошу Шона составить мне компанию.

Шон? Как он узнал о Шоне? Не то чтобы Шон был какой-то их личной тайной. Но, черт побери. Она не хотела, чтобы Тайлер говорил о ее семье со всем городом и чтобы он расспрашивал родителей Шона об их сыновьях.

– Вы не знаете Шона, – сказала она.

– Я слышал, они с Эшли были влюблены друг в друга с детства. Ведь это он одним из первых встретил ее после окончания гонки. Кроме того, я видел их фотографии.

– Если это самое ценное, что вы обнаружили в ходе своего журналистского расследования, то, я думаю, ваша репутация сильно переоценена.

Он рассмеялся.

– В самую точку. Кейт, пожалейте меня и поужинайте со мной. Мне необходимо интервью «лицом к лицу».

– Хорошо, ваша взяла. Мы сходим в ресторан вместе. Но чтобы как-то развлечься, предлагаю сыграть в викторину: ответив на любой вопрос о моей личной жизни, я потребую откровенного и правдивого ответа на такой же вопрос с вашей стороны.

– Договорились. Я покажу вам свою татуировку, вы можете показать мне… – Его взгляд прошелся от лица Кейт к ее груди.

– Ничего, – перебила она, застенчиво скрестив руки. – Я вам ничего не покажу.

Улыбка Тайлера стала шире.

– Печально. Итак, когда мы встречаемся?

– Через час. «Фишмен» – очень хороший ресторан. Это в конце центральной улицы. Я могу встретиться там с вами в шесть часов. – Она махнула рукой на дверь. – Чем быстрее вы уйдете, тем скорее я смогу закончить дела и присоединиться к вам.

Тайлер отошел от прилавка, но задержался у двери.

– Вы из категории каких женщин – которые пунктуальны или даже приходят раньше времени? Или из тех, кто всегда и всюду опаздывает?

– Что бы вас взбесило больше всего? Неважно. Не отвечайте. Я знаю.

– Нет, не знаете.

– Знаю, – сказала Кейт со смехом. – Вы типичный «Альфа» – настойчивый, энергичный, амбициозный, упрямый и абсолютно всегда приходите вовремя. Никогда не появляетесь раньше, потому что не хотите тратить время попусту на ожидание. Это означает, что женщина, потратившая час в ванной на прихорашивание, сведет вас с ума.

– Но вы к их числу не относитесь. – Тайлер пожирал ее глазами. – Вы старший ребенок в семье, очень ответственный. Вы умная, решительная, настоящая защитница, и вы терпеть не можете проигрывать. Опоздание означает проигрыш, значит, что вы не попали куда-то вовремя, а это совершенно недопустимо. Увидимся в шесть.

Кейт открыла было рот, чтобы сказать, что это гнусная ложь, но за спиной ее проницательного обидчика уже заливисто хихикнул колокольчик.

* * *

Тайлер вышел из магазина в превосходном расположении духа. Он чувствовал прилив энергии, и не от того, что в конце дня подул бриз или что его взору открылся замечательный вид на гавань – дело в другом. Эта задиристая хозяйка магазина, которая то смущалась и краснела, а то вдруг принималась настаивать на своем, заставила его почувствовать всю полноту жизни. Он не мог вспомнить, когда в последний раз обычный разговор с женщиной возымел над ним такое действие. Тайлер лишь надеялся, что Кейт придет на ужин.

Хотя он, может быть, ошибается и их влечение не взаимно, тогда рано расслабляться, как бы не оступиться, излишне доверяя ей.

Мелодичный звонок сотового телефона прервал цепочку размышлений, Тайлер вынул его из кармана, но не особенно обрадовался, увидев номер брата на экране.

– В чем дело?

– Именно это я и хочу узнать. Что происходит? – В голосе Марка слышались нетерпение и раздражение. – Ты обе-щал позвонить сегодня.

– День еще не закончился.

– Терпеть не могу ждать. Расскажи мне последние новости. Пожалуйста.

– Ну, сегодня я видел Эшли, – ответил Тайлер. – Она очень напряженная, встревоженная. Таскает в сумочке успокоительные лекарства. Кроме того, она, кажется, испытывает сильный страх перед водой, что, согласись, странно, учитывая место и образ ее жизни, а также опыт занятий парусным спортом.

– Согласен, – сказал Марк, надежда слышалась в его голосе. – А как насчет Кейт?

– Сегодня вечером я с ней обедаю. Мне бы хотелось ускорить ход дела, но, если я раскрою свои карты, кто знает, к чему это приведет?

– Так-то оно так. Но ты не можешь медлить, Тайлер. Сегодня я по электронной почте получил письмо от Джорджа, к которому он приложил послание Стива Уотсона, адвоката из Сиэтла. Мистер Уотсон заявляет совершенно уверенно, что Джордж не по правилам оформил усыновление на Гавайях восемь лет назад, и грозится задать некоторые вопросы. В частности, его интересует, как проходил процесс оформления документов и все ли благополучно с ребенком.

– Черт. События развиваются стремительно.

– Я тоже так думаю. Видишь, не прошло и года, а он уже нашел Джорджа. Сколько времени ему понадобится, чтобы он разыскал меня и Амелию?

– Джордж сдержит свое слово и не скажет ему, – обнадежил брата Тайлер.

– В таких делах невозможно не оставить следа. Не Джордж, так кто-то другой. И вот я валяюсь в кровати – одинокий инвалид, безработный. Черт, работа – последнее из моих проблем. После очередных попыток сдвинуться с места убедился, что не могу ходить. Но это не имеет значения, потому что я готов вообще послать всех к черту и лишиться обеих ног, только бы у меня не отняли мою дочь. Остается только молиться и надеяться. Извини, но ты обязан нам помочь, Тайлер. Я верю, ты докопаешься до правды, даже если ее придется выжигать из сестричек каленым железом. Мне нужно выяснить, которая из сестер МакКенна – мать Амелии.

– Не волнуйся. Я все понимаю. – Тайлера охватило отчаяние. Он слышал хрипы и стоны своего брата в трубке и мечтал, чтобы всего этого не было, чтобы Марк не загонял себя в угол и не давил на него.

Восемь лет назад Марк и Сьюзен буквально потеряли голову от счастья, когда их адвокат Джордж Мерфи появился на пороге их особняка с новорожденной девочкой на руках и документами в кармане. Обезумевшие новоиспеченные родители улыбались и кивали головами, как китайские фарфоровые болванчики на ярмарке выходного дня. Они постарались окружить девочку заботой и вниманием: бесчисленные кружевные детские вещички и погремушки, бутылочки и смеси, консультации у лучших специалистов по поводу проблем с кормлением, первыми зубами и даже пустячными простудами – Сьюзен мечтала стать отличной мамой. Тогда они не задавали слишком много вопросов. Несколько лет подряд до этого они безуспешно пытались пройти многочисленные проверки служб социальной опеки, найти и усыновить здорового ребенка, и тогда Амелия явилась для них даром от Бога. «Правда, Джордж Мерфи получил за этот «подарочек» солидное вознаграждение», – с циничной усмешкой вспомнил Тайлер.

Если бы брат был в добром здравии и мог обсудить эту тему хладнокровно, Тайлер задал бы ему немало вопросов. Например, почему на документах нет подписи матери, отказавшейся от своих прав на ребенка? Единственное, что было известно усыновителям, – ребенка родила одна из сестер МакКенна, потому что на шее малышки был медальон, на задней стороне которого было выгравировано «Нора МакКенна», а внутри кулона сохранилась фотография матери Кейт, портрет которой он видел в ее доме. Элеонора МакКенна определенно была бабушкой Амелии. К сожалению, все остальное было окутано туманом тайны. Можно предположить, что Дункан передал ребенка доктору на Гавайях и, конечно, хорошенько заплатил ему за молчание. Именно это время совпадало с последней остановкой в той кругосветной гонке. Но что удивительно, одна из сестер МакКенна родила во время плавания – и нет абсолютно никаких записей о рождении, ни одной фотографии беременной девушки на борту лодки, ничего.

– Ты должен найти биологическую мать Амелии прежде, чем она найдет меня, – добавил Марк. – И когда ты найдешь ее, делай что хочешь, но любыми способами дискредитируй эту женщину. Если это Эшли, можно предъявить ей обвинение в злоупотреблении сильных психотропных веществ или получить заключение о психических проблемах, которые не позволят ей быть матерью, или, сделай что-нибудь, что даст нам хоть какие-то козыри в руки.

– Да ведь Эшли может и не быть ее матерью.

– Но это не исключено. Пока мы не знаем точно, надо нарыть как можно больше информации о каждой из этих сестричек, с помощью которой я смогу бороться за мою малышку. Чем больше, тем лучше. Не сомневайся, я сделаю все, чтобы защитить Амелию.

– Я тоже, – пообещал Тайлер. Его племянница уже потеряла свою мать, он не позволит Амелии потерять и отца – их нельзя разлучать. Неважно, как они воссоединились, но им удалось стать настоящей семьей, и, если бы у Тайлера кто-нибудь спросил, он не раздумывая ответил: семьей они и останутся.