Читать книгу Опасное притяжение - Барбара Картленд - Страница 4

Когда экскурсия по дворцу продолжилась, герцог сказал:

– Хотел бы я знать, как вы решились приехать сюда почти совсем одна, только с фрейлиной.

– Мне нечего бояться, – рассмеялась Ола. – Я вполне могу сама о себе позаботиться. В Олтенице благородных дам учат очень многим вещам. Мы умеем скакать верхом и даже стрелять.

Ола действительно умела стрелять. Отец научил ее и не раз хвалил за меткость.

– Вы умеете стрелять? – улыбнулся герцог.

– Почему вы улыбаетесь? Я прекрасный стрелок. Попадаю в яблочко мишени с пятидесяти шагов… самое большее… Но не обращайте внимания, это неинтересно.

– Отчего же? Мне крайне интересна женщина, умеющая так хорошо стрелять.

Ола вспомнила, что джентльмены посмеиваются над леди, которые любят предаваться мужским занятиям, и, если женщина умна, она никогда не признáется в этом.

– Нет, я не умею стрелять, – рассмеялась Ола. – Это я просто хвасталась. Лучше расскажите еще про Лондон. Вы, должно быть, его очень хорошо знаете.

– Я бы не назвал себя знатоком Лондона, – сказал герцог, – но постараюсь сделать так, чтобы вам понравилась вся Англия, а не только ее столица.

– Мне очень хочется узнать вашу страну получше.

– Сегодня вечером я отведу вас в тихое местечко, где мы на время сможем забыть о торжествах. Всем этим праздникам, на мой взгляд, порой оказывают слишком много внимания, и вообще, они могли бы быть покороче.

– У меня такое же мнение обо всех королевских церемониях, – согласилась Ола. – Каждая тянется так долго, что под конец тебе хочется сбежать и уединиться.

– Осмелюсь предположить, такой красавице, как вы, трудно остаться в одиночестве, – заметил герцог.

Ола рассмеялась.

– Благодарю за комплимент, но иногда мне нравится побыть одной. Когда никого нет рядом, я могу мечтать о тех изумительных вещах, которые могла бы делать, будь я свободна.

– Что же это за изумительные вещи? – улыбаясь, поинтересовался он.

– Я составлю список и сегодня вечером расскажу вам об этом, – пообещала Ола.

Когда в конце экскурсии они спускались вниз, герцог сказал:

– Прошу прощения, но теперь я должен вас покинуть. Мне нужно присутствовать на торжественном ланче, который дает ее величество в честь иностранных гостей. Разумеется, вы должны быть среди них.

– Нет-нет! – воскликнула Ола. – У меня и так слишком много подобных обязанностей.

– Но вы уверены, что мне не нужно связаться с вашим послом?

– Мне бы очень не понравилось, если бы вы это сделали, – ответила Ола, что было истинной правдой. – Он захочет, чтобы я переехала в посольство.

– Что ж, хорошо. Я уважаю ваши желания. Но вы ведь не имеете в виду, что вовсе не собираетесь встречаться с ее величеством? Разве вы ничего не желаете сказать ей?

– Ничего, кроме поздравления, а это я уже сделала своим подарком, – заметила Ола. – Конечно, мне бы хотелось увидеть ее, но со стороны. Например, когда она будет ехать в карете. Если скажете, когда представится подобный случай, я сделаю это с радостью.

– Хорошо, когда услышу, что нечто такое планируется, дам вам знать. Но должен предупредить, подобное случается крайне редко. Ее величество предпочитает уединенный образ жизни и не часто бывает доступна так, как сейчас, во время празднования юбилея. В эти дни она почти все время проводит во Фрогморе.

– Во Фрогморе?

– Это рядом с Виндзором. Там погребен ее покойный супруг, принц Альберт. Он умер больше двадцати пяти лет назад, однако сейчас она особенно остро ощущает утрату, потому что должна была праздновать юбилей вместе с ним. Ее величество живет во Фрогморе, ездит на поезде до Лондона, а дальше – в карете до Букингемского дворца.

– Но это открытая карета? Ее можно будет увидеть? – с любопытством спросила Ола.

– Иногда открытая – это зависит от того, насколько утомилась королева. Ну и, разумеется, в Вестминстерское аббатство на благодарственную службу она поедет в открытой карете.

– Спасибо, обязательно придумаю, как ее увидеть. Я должна это сделать.

– Если это так важно, позвольте, я отведу вас к ней.

– Нет, – быстро ответила девушка. – Я должна увидеть ее издали. Не могу объяснить, почему. У меня есть причина, но… Я не могу ее назвать.

– Хорошо, как пожелаете. Теперь давайте обсудим планы на сегодня. В какой гостинице вы остановились?

– «Империал».

– Одна из лучших в Лондоне. Я прибуду туда без четверти восемь.

– Буду ждать вас, – сказала Ола. – Я очень пунктуальна.

Когда они спустились к изножью лестницы, герцог неожиданно сказал:

– Пообещайте, что не исчезнете.

– Зачем мне исчезать?

– Потому что вы не похожи на остальных. Я боюсь, вы исчезнете так же неожиданно, как появились, и мне придется думать, что все это мне приснилось.

– Обещаю не исчезать… раньше завтрашнего дня.

Ола протянула ладонь, и герцог взял ее обеими руками.

– Для меня истинное счастье познакомиться с вами, – сказал он девушке. – Я буду считать часы до следующей встречи.

– Я тоже, – промолвила она безо всякой иронии.

Когда «леди Краслер» поднялась им навстречу, герцог шепнул:

– Ваша компаньонка захочет сопровождать вас сегодня?

– Наверняка захочет, – ответила Ола. – Но мне кажется, это вовсе не обязательно.

– Значит, мы будем вдвоем?

– Вдвоем, – кивнула она, чувствуя, что сердце в груди начинает биться быстрее.

Когда гостьи отъезжали от дворца, герцог, стоя на пороге, поклонился, а Ола помахала ему рукой.

– О, еще ни разу со мной не происходило ничего более восхитительного! – возбужденно воскликнула она.

– Хм-м-м, – протянула Грета, подозрительно глядя на девушку.

– О Грета, не сердитесь, это было так весело! А сегодня он ведет меня на ужин. – Заметив возмущение в глазах компаньонки, Ола поспешно добавила: – Мы будем вдвоем.

– Постыдились бы! Вы же только что с ним познакомились.

– Послушайте, у нас много работы, – избежала ответа Ола. – Сначала нужно купить вам новую шляпку.

– Но вы ведь выиграли пари.

– Да, однако сегодня я собираюсь накупить много разной одежды и вы тоже должны что-то получить.

– У вас и так много одежды.

– Но вся она безнадежно вышла из моды. Ни у одного моего платья нет турнюра.

– Турнюры сейчас не в моде.

– Но теперь их снова носят, да еще просто гигантского размера. Разве вы не видели женщин в гостинице и на улицах? Я на их фоне выгляжу замарашкой.

Грете пришлось согласиться.

– Однако мы не можем просто купить модную одежду, – заметила горничная. – А портной шьет одну вещь несколько дней. Нужно будет посоветоваться в гостинице.

Женщинам повезло. У конторки портье они встретили весьма любезную даму, которая сообщила им, что для тех, кому нужно срочно обзавестись модным одеянием, единственный выход – поездка на Риджент-стрит.

Попасть на Риджент-стрит было все равно что угодить в рай. Магазины платьев, магазины шляп, магазины перчаток. Одним из первых, куда они зашли, стал магазин, где продавали «деликатные» предметы. Там женщины купили белые шелковые нижние юбки и несколько пар обшитых нежнейшим кружевом и цветными лентами панталон длиною ниже колен.

Корсеты тоже были изысканно отделаны и стягивали талию Олы так, что девушка почти перестала быть видимой. Наконец купили и турнюр – конструкцию из проволоки, крепившуюся вокруг талии с помощью шнурков и выступавшую сзади, которая придавала объем юбке, надетой поверх нее.

Оставалось запастись туфлями и шляпками. Ола, как и обещала, купила шляпку Грете, и та до того обрадовалась, что даже перестала предрекать ужасные последствия встречи Олы тет-а-тет с малознакомым мужчиной.

В конце концов дошли до вечернего платья. Им пришлось выбирать между темно-синим газовым чудом и нежной прелестью из золотистого атласа. Ола настояла на последнем, инстинктивно ощущая, что герцогу понравится золото.

Она заметила, как подозрительно изучает ее Грета, словно прочитав мысли своей госпожи. Чтобы отвлечь горничную, Ола купила ей два платья, объяснив это тем, что первая фрейлина принцессы тоже должна быть хорошо одета.

– Так меня повысили до первой фрейлины? – спросила Грета. Ей хотелось, чтобы голос ее звучал мрачно, но две шелковые обновки растопили сердце женщины.

В гостиницу они вернулись в приподнятом настроении. Ола подремала три часа, потом приняла освежающую ванну. Грета тем временем распорядилась принести легкий обед, настаивая на том, чтобы девушка поела.

– Но я же иду на ужин! – возразила Ола.

– Сначала вам нужно поесть, – заметила Грета и, многозначительно посмотрев на девушку, прибавила: – Он может угощать вас крепкими напитками.

Женщина грела щипцы для завивки и, как только Ола оделась, принялась укладывать ее рыжие локоны в изысканную прическу.

Несколько минут они обсуждали украшения, в конце концов решив остановиться на золотом ожерелье с рубинами, привезенном матерью Олы из Кобурга. Оно имело несколько экзотический, неанглийский вид, что, надеялись дамы, придаст правдоподобности «балканскому образу» Олы. Соответствующие серьги и браслет завершали картину.

Когда все было закончено, Ола встала, осмотрела себя в высоком напольном зеркале и не поверила, что это она. Девушка в отражении была прекрасна. Уверенная в себе, властная, великолепная – настоящая принцесса.

Подумав о предстоящей встрече с герцогом, Ола почувствовала, как по всему телу пробегает волнительный трепет.

«Это потому, что мне очень хочется увидеть Англию», – успокоила она себя.

В то же время Ола осознавала: герцог был самым очаровательным и красивым из всех мужчин, с которыми она когда-либо встречалась, и от мысли о вечере в его обществе ее глаза начинали сиять.

Наконец доложили, что его светлость герцог Камборн ждет внизу.

Чтобы не выказать свою радость, Ола заставила его прождать почти десять минут, прежде чем спустилась по лестнице в сопровождении Греты, имеющей неприветливый вид.

Девушка узрела герцога до того, как он заметил ее, и получила несколько мгновений, чтобы хорошенько рассмотреть его. Он сидел рядом с какой-то пожилой леди, занимая ту разговором. Время от времени мужчина улыбался, и тогда у Олы захватывало дух от его красоты и от того, как эта улыбка, казалось, озаряла все помещение.

Потом герцог заметил ее и тут же поднялся. Он выглядел роскошно в вечернем костюме, с черным плащом, перекинутым через руку и блестящим цилиндром, который вот-вот собирался водрузить на голову. Мужчина снова улыбнулся, но на сей раз лишь ей одной, и сердце Олы радостно заколотилось – она поняла, что произвела на него впечатление.

Когда они подошли, герцог отвесил низкий поклон со словами:

– Ваше высочество.

– Прошу прощения, что заставила вас ждать, – извинилась Ола, – но я старалась принарядиться для вас.

Герцог, рассмеявшись, заметил:

– Вы напрашиваетесь на комплименты. Однако вам ведь известно – вы великолепно выглядите. Надеюсь, ужин будет достоин вас.

Тут Оле пришло в голову, что в ресторане ей окажется трудно думать о чем-то, кроме этого мужчины, но она знала: подобные мысли не к лицу юной леди. Отогнав их, девушка сказала просто:

– Мне не терпится поесть английской еды в английском ресторане. Это само по себе удовольствие, с которым я, к сожалению, пока не знакома.

Она говорила осторожно, не забывая придавать речи кобургский акцент, который слышала от матери и Греты.

– Тогда идемте! Моя карета ждет вас, – ответил герцог. – Я ужасно огорчусь, если вы не запомните этот вечер как один из лучших вечеров королевского юбилея.

– Уверена, так и будет, – сказала Ола и улыбнулась Грете, которая в ответ сделала книксен.

Потом герцог взял девушку под локоть, и вместе они вышли из гостиницы.

«Свершилось, – думала она. – Вот и настал тот славный миг торжества, который я обещала себе, затевая это предприятие».

Карета герцога поразила ее великолепием: на дверях – родовые гербы, на козлах – лакеи в ливреях цветов рода Камборн.

Когда они ехали по запруженной Пикадилли, Ола с интересом выглядывала в окно, наблюдая за толпами прохожих. Так много огней. Так много суеты и волнения. После скучной жизни в шотландской глубинке увидеть это было все равно что погрузиться в сказочный сон.

– Это великолепно, – зачарованно прошептала она.

– Столица Олтеницы, надо полагать, не сильно отличается? – осведомился герцог.

Ола, заметив ловушку, быстро нашлась с ответом:

– Ни одна из столиц не идет в сравнение с Лондоном. Все знают, что это самый большой и яркий город в мире. В нем сосредоточены искусство, наука, музыка, театр. Наша маленькая столица в сравнении с ним – обычная деревенька.

Ола надеялась, что герцог не спросит, как называется «маленькая столица», потому что воображение ее пока исчерпалось. К счастью, он не стал вдаваться в эту тему.

– В самом деле, сейчас Лондон красив как никогда, – согласился герцог. – Распушил перышки, чтобы произвести впечатление на гостей. Но этот город мне нравится и в другое время, когда он имеет свой обычный вид. Сегодня я поведу вас не в большой роскошный ресторан, а в маленький, на тихой улочке, который посещают только знатоки. Там будет достаточно уединенно. Если, конечно, вас это не смущает. Быть может, вы бы предпочли, чтобы вокруг было много людей?

Ола, весело рассмеявшись, сказала:

– Но, сэр, известно, что в Англии все джентльмены благородны. Чего мне бояться?

– Я думаю, даже в Англии джентльмен может поддаться чувствам, – обронил он.

– Каким чувствам? Мы же только что познакомились, – лукаво улыбнулась девушка. – Мне нечего бояться.

Говоря это, она понимала, что отчасти искажает истину. Возможно, они познакомились недавно, но ей уже грозила вполне ощутимая опасность оказаться пленницей своих чувств. Втайне она надеялась, что с ним произойдет то же самое.

Наконец карета остановилась на плохо освещенной узкой улочке. Головы редких прохожих повернулись к ним, когда один из лакеев спрыгнул, открыл дверцу и поклонился Оле, шагнувшей на тротуар.

Сначала девушке показалось, будто этот ресторан не отличается от сельских заведений подобного рода, которые она видела в деревнях вокруг своего дома, но потом герцог провел ее через здание в обустроенный во дворе сад, освещенный китайскими фонариками.

– Ах, как здесь чудесно! – воскликнула Ола.

Их столик находился под деревьями, на виду у остальных посетителей, однако на достаточном расстоянии, чтобы можно было забыть об их присутствии. Пока шли через сад, Ола почувствовала, что люди наблюдают за ними, считая их красивой парой.

«И это правда, – мысленно согласилась она. – Ах, если бы это могло длиться вечно!»

Когда герцог поинтересовался, что ей заказать, она ответила, что доверится его выбору. Громким повелительным голосом он обратился к швейцару, попросив принести бутылку лучшего шампанского.

– За наше знакомство, – сказал герцог, подняв бокал.

Ола никогда прежде не пила шампанского, и ей показалось, что она попала в рай. Но истинным Эдемом была улыбка в его глазах, когда он, глядя поверх бокала, встретился с ней взглядом.

– Ваше высочество, – произнес герцог.

– Не называйте меня так. Кто-то может услышать.

– Как же мне вас называть? – спросил он.

– Ола.

– Не Релола?

– Я предпочитаю, чтобы друзья называли меня Ола. Но теперь вы должны сказать, как вас зовут.

– Джон, – представился он. – Джон Седжвик, герцог Камборн.

– И это все? – рассмеялась она. – Разве у английских герцогов не должно быть много титулов?

– Как вы хорошо осведомлены. Виконт Алланли, барон Фрэншем, барон Локтон и еще что-то – я сейчас не вспомню. А вы? Уверен, у вас тоже целый набор титулов.

– Конечно, но я свои вообще не могу запомнить. Мне кажется, я их специально выбрасываю из головы, потому что из-за них забываю, кто я такая на самом деле.

– И кто же?

Она покачала головой.

– Не знаю. Все еще стараюсь выяснить. Это может произойти нескоро.

Неожиданно герцог стал серьезным.

– Вы тоже это чувствуете? – спросил он.

– О да. И вы, похоже.

Герцог Камборн кивнул, продолжая смотреть на нее так, будто пытался разгадать какую-то загадку.

– Я всегда это чувствовал, – сказал он. – С той самой минуты, когда понял, что меня будут хоронить со всеми этими титулами, ни один из которых не имеет ко мне никакого отношения. Уверен, вы понимаете меня.

Он имел в виду, что она сама сталкивалась с таким ощущением, но Ола, заглянув в его душу, все поняла сердцем, без слов.

– Когда кто-то произносит эти титулы, как будто слышишь рассказ о ком-то другом, а вовсе не о тебе, – сказала она. – Ты думаешь: кто этот человек, почему все смотрят на тебя, если говорят о другом?

– Да-да, – нетерпеливо подхватил Джон и даже взял Олу за руки. – Именно это я и чувствую, но так и не нашел никого, кто мог бы меня понять. А теперь вы… Это все равно что выйти из темного леса на свет и обнаружить нечто невероятно приятное…

Покашливание над его головой нарушило волшебство мгновения и заставило пару быстро повернуться к официанту, который принес первые блюда.

Взяв себя в руки, они приступили к трапезе, слегка ошеломленные тем, что произошло так неожиданно.

Позже Ола не могла вспомнить, что они тогда ели. Зато девушка запомнила почти каждое произнесенное герцогом слово.

Она попросила его рассказать о своей жизни, и он начал рассказывать, как будто совсем не боялся обсуждать такие личные темы.

– Вы, должно быть, не все время живете в Лондоне? – спросила Ола.

– Нет, только часть года – приезжаю сюда на сезон. Я имею в виду светский сезон, который начинается в мае. При дворе представляют дебютанток, устраивают балы, вечеринки, на Темзе проводят регаты – все это продолжается до августа, а потом, двенадцатого августа, все едут на север стрелять куропаток.

– Да, в Шотландию, – пробормотала она, вспоминая многочисленные группы охотников на куропаток, прибытие которых видела неоднократно.

– Вам знакома Шотландия? – удивленно спросил он.

– Только по рассказам, – поспешила ответить Ола. – Я знаю о «славном двенадцатом», об охоте, стрельбе и рыбалке. А вы любите «сезон»?

Герцог печально вздохнул:

– Должен признаться, не очень. Но я люблю бывать за городом, скакать на любимых лошадях, гулять с собаками.

Ее отец часто говорил именно так. Было приятно слышать эти слова от мужчины, который оплетал колдовскими чарами ее сердце.

– Так вам не по душе лондонская чопорность? Не нравится, когда вам кланяются, перед вами расшаркиваются только потому, что вы такой важный человек?

– Они думают, я важная персона только потому, что ношу высокий титул, – ответил герцог. – Но как человек я чувствую себя счастливее в деревне, потому что там я один на один с животными, а им все равно, герцог я или буфетчик.

Ола, рассмеявшись, заметила:

– Вот вы так говорите, а я готова поспорить, что животных начинают учить слушаться, стоит им появиться на свет.

– Вы бы рассуждали по-другому, если бы увидели моих собак, – усмехнулся герцог. – Они думают, что это они мои хозяева, а не наоборот. У меня их пять: четыре породистые и одна дворняжка. Дворняжка самая гордая.

– Мне это нравится, – довольным голосом промолвила Ола. – У меня когда-то жил пес с таким же характером. Я его очень любила. Он был моим лучшим другом. Мы с ним ходили гулять, и у него была такая длинная шерсть, что он цеплял на себя весь репейник. Я потом целый час выбирала колючки.

– Вы сами этим занимались? Не лакей?

– Я не могла это поручить слугам, – с ужасом в голосе ответила Ола. – Джоуи это не понравилось бы. Он доверял только мне.

– Джоуи? Вы дали собаке английское имя?

– Мне его подарил друг-англичанин, – быстро сказала Ола и, чтобы уйти от опасной темы, добавила: – Наверное, вы скучаете по своему загородному дому.

– Да. Люблю это место. Дом очень старый, он уже много лет принадлежит моему роду. Знаете, этот дом точно такой, как домá, которые описывают в романах. А еще могу без лишней скромности сказать, что у меня прекрасная коллекция лошадей.

Ола, восторженно вскрикнув, заметила:

– Обожаю ездить верхом! Мой любимый конь прыгает выше всех скакунов в королевской конюшне. Я каждое утро перед завтраком его вывожу.

– Я обязательно покажу вам своих лошадей, – пообещал герцог.

– Очень хотела бы их увидеть. Но они, наверное, не в Лондоне?

– Большинство в деревне. – Судя по выражению лица герцога, у него в этот момент возникла какая-то мысль. – Ваше высочество…

– Ола, – поправила его девушка. Ей хотелось слышать, как его уста произносят ее имя.

– Ола, – сказал он, – хочу сделать вам комплимент, вы прекрасно говорите по-английски.

– Ах, что вы! – возразила она. – Это в Олтенице считается, что я говорю по-английски хорошо, но здесь, в Англии, мои недостатки наверняка бросаются в глаза.

– Вовсе нет. Более того, за время нашего разговора у вас даже уменьшился акцент.

Он был прав. Ола так увлеклась общением, что совсем позабыла о кобургском акценте.

– Я очень хорошо умею подражать, – быстро произнесла она. – Мой английский становится лучше, потому что я разговариваю с вами.

– Верно, так и есть, – согласился Джон.

– Но расскажите же о ваших лошадях.

– Одну я держу в Лондоне. Каждое утро выезжаю на Роу.

– Что, простите? Ров? Вы здесь катаетесь по рвам? – спросила она, стараясь изобразить замешательство. Нужно было показать свою неосведомленность в английских традициях, чтобы сбить герцога со следа.

Он рассмеялся.

– Нет. Это Роттен Роу в Гайд-парке. Почти столетие назад у нас был король Вильгельм III, он использовал этот путь, чтобы ездить в Кенсингтонский дворец, поэтому его стали называть «королевской дорогой», что по-французски звучит, как «route de roi». А поскольку еще не родился англичанин, который мог бы разговаривать на французском, не коверкая его, то «рут де руа» постепенно превратилось в «роттен роу».

– А этот Вильгельм III… он был французом?

– Нет, он был голландцем.

– Тогда почему дорогу не назвали по-голландски?

– Потому что англичане по-голландски говорят еще хуже, чем по-французски, – усмехнулся герцог.

– Gott in Himmel![2] – воскликнула Ола, почувствовав, что немного немецкого сейчас не повредит.

– Вот именно, – кивнул герцог, и глаза его весело заблестели.

– Вы, англичане, все wahnsinnig.

– У меня есть ужасное подозрение, что это означает «глупцы».

– Нет-нет, это означает «сумасшедшие».

– О да, сумасшедшие, с этим я согласен.

– По-моему, мне нужно поскорее уйти, пока у меня голова не взорвалась.

– Нет! – Он крепко взял ее руку. – Вы не должны уходить. – В глазах его загорелся странный, напряженный огонь. – Не должны.

В тот миг Олу ничто не заставило бы уйти. Пока он держал ее руку столь властно, пока смотрел на нее взглядом столь проникновенным, она была совершенно беспомощна.

Ола вдруг ощутила сильнейшее желание произнести: «Я сделаю все, что вы скажете. Только прикажите».

Но, вспомнив, что она принцесса, а он всего лишь герцог, девушка поняла: она должна противиться такому порыву. Это было трудно, ведь внутренний голос говорил ей, что он тот мужчина, которым можно восхищаться, а возможно, и тот, которого стóит боготворить. Ее тянуло поддаться этому желанию, но она не осмелилась.

Страх заставил ее высокомерно опустить взгляд на его руку, сжимавшую ее пальцы, после чего удивленно посмотреть на него.

– Простите, – сказал он. – Я не имею права прикасаться к вам против вашей воли.

Она чуть не выкрикнула: «Но я вовсе не против! Я хочу, чтобы вы опять ко мне прикоснулись, хочу оказаться в ваших руках, хочу чувствовать губами ваши уста. Я всегда буду этого хотеть».

Однако Ола всего лишь сказала:

– Что это на вас нашло?

– Для меня очень важно, чтобы вы не ушли. Важно настолько, что я и выразить не в силах.

– Почему же это так важно? – спросила она.

– Потому что… Потому что есть причины, которые я не могу назвать. Пожалуйста, останьтесь со мной. И не обижайтесь.

Сердце Олы переполнилось радостью, ведь она была уверена, что поняла его. Герцог не хотел ее отпускать, потому что его влекло к ней так же сильно, как ее влекло к нему. Но, разумеется, о том, чтобы выразить это словами, и думать было нечего.

– Я не обижаюсь, – мягко произнесла Ола.

– И останетесь?

Она улыбнулась.

– Кажется, у меня нет выбора. Вы ведь продолжаете держать мою руку.

Герцог посмотрел на соединенные ладони, будто увидел их впервые. Долгое время он не шевелился, как будто его, как и ее, охватило некое возникшее между ними напряжение.

– А если я вас отпущу, – наконец медленно проговорил мужчина, – обещаете не убегать?

Ола, вздохнув так тихо, что он даже не услышал, вымолвила:

– Обещаю.

Очень неохотно Джон отпустил ее руку, и она ощутила почти физическую боль от этого разъединения.

«Что со мной происходит? – пронеслось у нее в голове. – Какое безумие! Это опасно. Я должна прекратить все, пока не поздно».

Но она знала, что уже поздно.

Это всегда бывает слишком поздно.