Читать книгу Разбитое сердце - Барбара Картленд - Страница 4

Глава третья

Оглавление

Когда такси остановилось перед домом номер 92 по Смит-сквер, я застыла на месте и уставилась в окно машины.

Сперва я подумала, что водитель ошибся адресом, но тут он открыл свое окошко в перегородке и проговорил:

– Похоже, что здесь были серьезные неприятности!

Усомниться в его правоте было невозможно. На мостовую высыпалась груда кирпичей и щебенки, и хотя входная дверь в дом была на месте и осталась закрытой, стены комнат по обе стороны от нее были открыты дождю; мокрые и грязные атласные занавески липли к ограде.

Над каминной доской, очевидно в гостиной, висела картина в разбитой раме, однако сам портрет дяди Эдварда оставался целым.

После минутного смятения с душераздирающим воплем я выскочила из такси. С противоположной стороны улицы ко мне направился полисмен.

– Чем я могу помочь вам, мисс?

– Что здесь произошло? – спросила я.

– Тут у нас вышло маленькое несчастье, – ответил полисмен.

То, как оба они, полисмен и водитель такси, говорили о происшедшем так, словно кто-то порезал палец или превысил скорость, меня разозлило. Происшествие было не просто серьезным, с моей точки зрения оно было попросту ужасным. Где же сейчас дядя Эдвард?

Я уже намеревалась приступить к вопросам, когда ко мне широкими шагами подошел другой полисмен – наверное, инспектор.

– Вы – мисс Макдональд? – обратился он ко мне.

– Да.

– Простите, мисс, но вы прибыли несколько раньше, чем мы ожидали. Мне было приказано отыскать вас. Не пройдете ли сюда?

Он назвал номер дома водителю, а потом мы вместе прошли ярдов сто по улице до небольшого здания с зеленой дверью и зелеными крашеными ставнями. Конечно, у меня не было времени глядеть по сторонам в этот момент. Я была взволнована и ошеломлена столь неожиданным приемом.

Инспектор все еще извинялся.

– Никогда точно не знаешь, когда прилетит нужный самолет. Обычно они запаздывают на два-три часа. По правде сказать, когда мистер Флактон приказал мне найти вас, я полагал, что могу выждать еще примерно полчаса, прежде чем приступить к выполнению задания.

Я намеревалась спросить, кто такой мистер Флактон, когда зеленая дверь отворилась, и инспектор обратился к дворецкому:

– Это мисс Макдональд, – и добавил: – Такси с ее вещами следует за нами.

Дворецкий важным голосом произнес:

– Сюда, мисс.

Он провел меня по короткому, отделанному деревянными панелями коридору в большую комнату в задней части дома, окнами выходившую на двор.

Первым делом я обратила внимание на книги на полках от пола до потолка, а в следующее мгновение увидела, как из-за большого письменного стола у противоположной стены без особой спешки поднялся мужчина. Высокий, темноволосый и чрезвычайно симпатичный в традициях чопорного английского высшего класса. В подобных ему людях мне всегда чудится нечто циничное и бесчеловечное. Он неторопливо направился навстречу мне, и я заметила, что он чуть прихрамывает.

– Вы – мисс Макдональд? – спросил он. – А я – Питер Флактон. Простите, что не встретил вас в Кройдоне. Если бы я был уверен в том, что самолет прилетит в точности по расписанию, то, несомненно, встретил бы вас, однако они так часто опаздывают.

Как только он умолк, я сразу спросила:

– Что с моим дядей?

– Не присядете ли? – предложил Питер Флактон. Он указал мне на кресло возле стола, а сам направился к своему месту за столом.

– Быть может, я сперва объясню, кто я такой, – начал он.

– Не думаю, чтобы это было необходимо, – нетерпеливо возразила я. – Я хочу знать только одно – что с моим дядей? Я была потрясена тем, во что превратился его дом.

– Так вы видели дом! – воскликнул он. – Очень жаль! Я приказал инспектору, чтобы он встретил вас при въезде на улицу.

– Он этого не сделал, – ответила я резко. – Такси доставило меня к дому дяди, и я увидела, что он разрушен бомбой. Дядя ранен? Я хочу знать только это.

Питер Флактон помедлил и негромко проговорил:

– Ваш дядя убит.

Я смотрела на него, не веря своим ушам, не осознавая случившегося.

– Простите, что говорю вам об этом подобным образом, – продолжил он. – Я хотел сперва подготовить вас к этой тяжелой вести. Утрата оказалась тяжелой и для меня. Видите ли, я ценил вашего дядю и симпатизировал ему. Я был его парламентским и личным секретарем.

Я молчала, и он неторопливо продолжил, давая мне время прийти в себя:

– Я работал с ним и до войны, но после Дюнкерка, где мне раздробило ногу, он попросил меня вернуться к нему. Работать с ним было очень интересно, я восхищался вашим дядей как самым удивительным человеком из всех, кого я повстречал в своей жизни. Я никак не могу осознать тот факт, что жизнь его оборвалась и карьера окончена.

– Когда это произошло? – спросила я голосом, который сама не узнавала.

– Позавчера ночью.

– Все уже знают? В газетах было сообщение?

– Известие прозвучало вчера по радио в час дня, в дневном выпуске новостей, и поэтому появится в вечерних газетах. Мы не стали торопиться с информацией по ряду причин.

– Каких причин?

На лице Питера Флактона проступило сомнение. Он явно не знал, как поступить. А потом, словно бы приняв решение, проговорил:

– Я скажу вам чистую правду, мисс Макдональд. На мой взгляд, вы вправе знать ее. Я не вижу никаких причин скрывать ее от вас, однако то, что я вам скажу, является полностью и совершенно конфиденциальным.

– Вы можете верить мне.

Он посмотрел на меня так, словно бы искал подтверждения моим словам, а потом проговорил:

– Ваш дядя погиб при взрыве бомбы. Это случилось во время воздушного налета, однако абсолютно точно известно, что ни один самолет не пролетал над этим районом.

– Что это значит?

– Это значит, – продолжил он, – что бомба, взорвавшаяся в его доме, была заложена туда с целью покушения на жизнь вашего дяди.

– Но кто это сделал?

– Пока мы не знаем. Полиция начала расследование – именно поэтому пока не сделано официального сообщения о гибели вашего дяди. Мы не хотим потерять возможность найти ключ к разгадке, хотя, откровенно говоря, в настоящий момент нет никаких версий.

– Вообще никаких? – переспросила я. – Но ведь немецкие шпионы, или как они там называются, не могут же свободно разгуливать по Лондону и взрывать людей?

Я проговорила эти слова, задыхаясь от ужаса. Я только в этот самый миг начала понимать, как это страшно, что дядя Эдвард погиб, и только теперь, когда его больше не было на свете, я с болью ощутила, как ждала этой встречи с ним.

– Фантастика какая-то, – добавила я с пылом. – Вот уж не думаю, что вы смогли бы вот так же взорвать какого-нибудь из вождей нацистской партии и благополучно скрыться.

– Мы сделаем все возможное, чтобы найти и осудить виновных в этом преступлении, – патетически проговорил Питер Флактон.

– Замечательно! Но дядю Эдварда уже не воскресить. Скажите, его что не охраняли детективы? И вообще, что вы сделали, чтобы предотвратить подобное?

– Мисс Макдональд, – строго ответил мне Флактон. – Мы понесли тяжелую утрату, для всех нас это ужасное потрясение. Сегодня утром на заседании кабинета премьер-министр выразил не только свои глубочайшие сожаления, но также и ужас, вызванный случившейся трагедией.

– Но это никак не объясняет того, как эта трагедия могла произойти, – упорно настаивала я на своем.

Внешнее спокойствие и выдержка оставили Питера Флактона.

– Да черт бы побрал все это! Неужели вы полагаете, что я и сам то и дело не задаю себе этот вопрос?

Он впервые в моем присутствии проявил искренние человеческие чувства и перестал быть чопорным и корректным. Теперь передо мной был человек, глубоко потрясенный утратой.

– Ну почему, почему тогда вы ничего не сделали? – воскликнула я. – Почему вы не ищете виновников? Какой смысл теперь выражать свои соболезнования? У нас в Канаде Конная полиция не упустила бы убийцу.

– Что ж, жаль, что вы не прихватили с собой целый отряд, – отрезал Флактон, и мы оба сердито уставились друг на друга.

Тут он, похоже, вспомнил о хороших манерах.

– Простите, мисс Макдональд, я понимаю, что это жуткий удар для вас, но я и сам нахожусь на грани… и к тому же почти не спал с тех пор, как это произошло.

– Не извиняйтесь, – сказала я. – Я предпочла бы, чтобы вы проявили немного эмоций вместо этого «невозмутимого британского спокойствия», о котором я наслышана.

Какое-то мгновение мне казалось, что он вот-вот улыбнется, однако мой собеседник вновь вернулся к образу идеального государственного служащего.

– Готов еще раз заверить вас, мисс Макдональд, что сделаю все зависящее от меня и что вся страна оплачет кончину вашего дяди. Он погиб за свободу, сраженный на боевом посту.

Как только я услышала эти слова, глаза мои наполнились слезами. Но я все еще сердилась на этого человека, он раздражал меня. Я решила, что он – надменный и напыщенный аристократ, да и все было так непонятно: мне позволили подъехать к дому, увидеть все своими глазами и после этого сообщили эту обрывочную информацию… Все это представлялось мне странным.

Если бы расследование убийства моего дяди было доверено этому Флактону, вряд ли бы злоумышленники были бы найдены – в этом у меня не было сомнений. Поэтому я сняла с рук перчатки и твердым голосом сказала:

– Вот что, мистер Флактон, я хочу помочь вам. Я решительно настроена установить причину, по которой убили дядю Эдварда, и более того, намереваюсь сделать это безотлагательно.

Питер Флактон не мог выглядеть более изумленным, разве что если бы я объявила себя убийцей. Брови его взлетели на лоб, и он посмотрел на меня своими темными проницательными глазами.

– Боюсь, что это невозможно.

– Почему?

– Ну, во-первых, я полагаю, что вы захотите вернуться в Канаду. Я уже распорядился о вашем временном жилье и попытаюсь забронировать вам место на самолете, который вылетает в Лиссабон в понедельник.

Я буквально вскипела от ярости. Какое право имеет этот молодой человек, какое бы место в парламенте он ни занимал при дяде Эдварде, руководить моей жизнью? Но заговорила я спокойно вопреки владевшему мною гневу.

– Не думаю, чтобы вы понимали мое положение… Я приехала сюда, чтобы исполнять обязанности секретаря при своем дяде. И если он убит преднамеренным и столь злодейским образом, то отсюда не следует, что я развернусь и улечу обратно, не раскрыв тайну его гибели. Я найду убийц дяди Эдварда, даже если это будет стоить мне жизни!

– Но уверяю вас, мисс Макдональд, что вмешаться в процесс расследования вам никто не позволит.

– A я уверяю вас, мистер Флактон, что я не отступлюсь!

Мы с яростью смотрели друг на друга.

– А что другие родственники дяди Эдварда? – задала я вопрос, не сказав при этом о родственниках «мои» или «наши».

– Сэра Торквила Макфиллана, конечно, проинформировали, – прозвучал ответ, – однако он находится в Шотландии и, насколько я могу судить, едва ли прибудет к завтрашним похоронам.

– Но ведь есть кто-то еще?

– Есть Малкольм Макфиллан, но он находится в Ливии со своим полком. Кроме него и других кузенов, которые могут появиться или не появиться на похоронах, есть только ваша мать.

– Вы известили ее?

Питер Флактон смутился.

– Боюсь, что нет. Я подумал, что, быть может, вы сами захотите это сделать.

– Я телеграфирую ей, – ответила я. – И одновременно сообщу, что остаюсь здесь.

– Это не имеет никакого смысла – вряд ли вы сможете быть здесь полезны.

– Ну, это мы еще посмотрим. А теперь на правах родственницы я требую, чтобы мне предоставили полную информацию о случившемся – где была заложена бомба и кто в первую очередь может попасть под подозрение?

– Боже мой, о чем вы говорите?! Это же не триллер в стиле Эдгара Уоллеса!

На этих словах Питер Флактон как следует пристукнул пресс-папье. Он даже побагровел, и я с удовлетворением отметила, что наконец сумела разгневать его.

– В самом деле? – переспросила я холодным тоном. – Я лично усматриваю подозрительное сходство.

– Вы не знаете Англию, особенно сейчас, в военное время. Вам просто не позволят расхаживать вокруг и расследовать преступление, о котором пока еще ничего не известно. Будете путаться под ногами полиции… более того, в деле имеется много серьезных аспектов, пока подлежащих умолчанию.

– Так, значит, вы рассказали мне не все? – бросила я вызов.

И похоже, застала его врасплох. Чуть помедлив, он неуверенным тоном проговорил:

– Конечно же я говорил, так сказать, вообще.

– Ерунда! – возразила я. – Вполне очевидно, что вы не рассказали мне всей правды. Ну, а если начать прямо сейчас!

– Пожалуйста, мисс Макдональд, возвращайтесь в Канаду. – Он уже упрашивал меня. – Искренне говорю, оставаясь здесь, вы ничего не добьетесь. Если бы вы могли помочь, я бы первый обратился к вам.

– Интересно, насколько далеко простираются ваши полномочия? – поинтересовалась я. – В конце концов, я – племянница дяди Эдварда, и притом единственная из родственников покойного нахожусь на месте трагедии. Есть ли у вас какое-либо право препятствовать мне интересоваться расследованием преступления, жертвой которого он стал?

– Нет, вероятно, нет, – ответил Питер Флактон. – Однако вы не желаете понять, что существуют причины, которые нельзя открывать неосведомленному человеку? И если мы хотим узнать истину и совершить правосудие, о случившемся до поры до времени следует помалкивать.

– Я поверю вам, когда буду знать причины.

– Если я назову их, вы вернетесь в Канаду?

– Нет. – поднявшись на ноги, я взяла свою сумку и перчатки.

– Куда вы собрались? – спросил Флактон.

– Я еду на Даунинг-стрит, десять. Я намереваюсь добиться встречи с премьер-министром и попросить его не только рассказать мне всю истину, но и связать меня с людьми, готовыми отомстить за смерть моего дяди.

Питер Флактон казался обескураженным.

– Но вы не можете сделать этого!

– Почему же?

– Ну, вас не допустят к премьер-министру по такому делу.

– Рано или поздно я к нему попаду, – ответила я, – и у меня есть уверенность в том, что, узнав мое имя, он не откажется принять меня. Он, насколько мне известно, с уважением относился к дяде Эдварду и наверняка сам захочет узнать разгадку этой тайны. До свидания…

Я повернулась к двери.

Питер Флактон задержал меня:

– Нет, остановитесь! Не надо никуда ходить, мисс Макдональд. Послушайте…

– Ну? – я без особой охоты повернулась к нему.

– Идите сюда и садитесь, – попросил он. – Нельзя же убегать подобным образом. Я расскажу вам то, что вы хотите знать. Если вы в самом деле испытываете желание остаться и увидеть все своими глазами, вам лучше знать все.

Он говорил недовольным тоном, но я ощущала свою победу. Впрочем, я не стала обнаруживать свою радость, а вернулась к только что оставленному мной креслу.

– Итак? – проговорила я, усевшись.

Я посмотрела прямо в глаза Флактону и увидела на его лице смятение, скорее подобающее школьнику, явившемуся сдавать экзамен, но не знающему билета. Не имея сил сдержать себя, я улыбнулась.

Глядя на меня, он ответил улыбкой.

– Вы – весьма неожиданная особа, – проговорил он.

– Вероятно, вам нечасто приходилось встречаться с канадцами?

– Нет, конечно… и неужели все они похожи на вас?

Мне пришлось усмехнуться, чтобы он не счел меня занудой.

– Некоторые из них еще хуже меня.

– Неудивительно, что нам пришлось дать вашей стране независимость, – парировал он, и я рассмеялась, на этот раз совершенно искренне.

– Лучше давайте сотрудничать, мистер Флактон. Ваша помощь будет нужна мне, и я хотела бы располагать ею на добровольной основе.

– Вот что, мисс Макдональд, – сказал он, наклоняясь вперед. – Вы не понимаете меня. Ради вашего дяди я готов сделать все возможное, однако я полагаю, что в подобной ситуации он рекомендовал бы отправить вас домой.

Я снова рассмеялась, на сей раз с ноткой пренебрежения.

– Сколько я себя помню, дядя Эдвард был моим любимым родственником, – ответила я. – Я всегда восхищалась им, я всегда любила его, но ни разу в жизни не слышала, чтобы он разделял общепринятую точку зрения. Насколько я знаю дядю, он сказал бы: «Мела, оставайся здесь, что бы тебе ни говорили. Если тебе кажется, что ты можешь принести пользу – действуй».

– Вы и в самом деле считаете, что он так бы и сказал?

– Я не сомневаюсь в этом, если только превращение его в министра не сделало его собственной противоположностью.

Питер Флактон покачал головой.

– Он не изменился. Остался таким же человечным, таким же понимающим и таким же непреклонным в своих принципах и поступках. Быть может, именно поэтому его и убили.

– Что дает вам основания так говорить?

– Я намереваюсь сообщить вам всю правду. Возможно, это неосмотрительно с моей стороны и я совершаю ошибку, но вы сумели убедить меня в том, что ваш дядя хотел бы, чтобы вы знали ее.

– Это уже интересно, – проговорила я, пододвигая свое кресло поближе к его столу.

– Когда вашего дядю назначили министром пропаганды, – начал Питер Флактон, – он не только реорганизовал рассылку новостей из нашей страны, но также ввел собственную систему получения нами новостей. Я имею в виду не только официальную международную информацию, но и ту, что поступает к нам по иным каналам из самой Германии и из оккупированных стран.

Сделав небольшую паузу, он продолжил:

– Его преобразования были столь успешны, его авторитет был настолько высок, что нам следовало бы внимательнее относиться к его безопасности. То есть никто не должен был знать, где он живет и ночует. Короче говоря, случилось следующее: ваш дядя получил из Германии, через источник, о котором знали только он сам, премьер-министр и я, некий документ, имеющий колоссальную ценность для наших попыток ускорить сотрудничество с Америкой. – Питер понизил голос. – Документ этот был в высшей степени секретным, поэтому я не смею доверять вам его содержание, однако представление о его значимости вы можете получить, если я скажу, что его надлежало отправить через Атлантику на боевом корабле в сопровождении человека, который должен был вручить его в собственные руки президента. Ваш дядя поместил этот документ в особый сейф в своем кабинете вместе с двумя другими чрезвычайно важными бумагами. Одна из них содержала перечень наших друзей в трех оккупированных странах – людей, способных работать на нас и оказывать помощь любому из наших агентов; второй содержал отчет о производстве продукции неким заводом на севере Англии, выпускающим принципиально новое устройство для поражения вражеских ночных бомбардировщиков.

– И вы поместили столь важные бумаги в один сейф? – изумилась я. – То есть уложили все яйца в одну корзинку?

– Теперь это кажется глупостью, – признал Питер Флактон, – однако это был особый сейф, обеспечивавший защиту документов от пожара и бомбежки.

– От бомбежки! – повторила я. – Тогда, значит, бумаги на месте?

– Я как раз приближаюсь к этому. Как вы теперь знаете, о существовании этих бумаг было известно очень немногим людям. И услышав в два часа ночи взрывы, я немедленно бросился на другую сторону улицы.

Он глубоко вздохнул, вспоминая об испытанном потрясении.

– В кабинете бушевал пожар, и, когда наконец прибыла пожарная бригада и погасила огонь, мы обнаружили тело вашего дяди, обгоревшее до неузнаваемости. Однако он так и остался за своим столом, и мы решили, что его гибель – следствие взрыва.

– Не понимаю, – проговорила я. – Если документы…

Питер Флактон поднял руку.

– Позвольте мне продолжать. Никто из нас, кто бросился тушить огонь, не знали тогда, что бомба была особенной. Только на рассвете мне позвонили из лондонской полиции и сообщили новые факты. Скажу коротко: ваш дядя был убит выстрелом в спину, когда сидел за своим столом. За его спиной, как и в этой комнате, было окно. Должно быть, кто-то проник в палисадник за домом и, когда он в одиночестве погрузился в работу, выстрелил в него, после чего проник в комнату и открыл сейф.

– Сейф взломали?

– Комбинации не знал никто, кроме вашего дяди. Даже я. Сейф взломали очень искусно, по мнению полиции, это сделал настоящий мастер своего дела. Изъяв из сейфа бумаги, преступник включил часовой механизм бомбы. Судя по произведенным разрушениям, которые вы видели своими глазами, заряд был очень мощный. Если бы не было достоверно известно, что над этим районом города за истекшие сутки не пролетал ни один вражеский самолет, то можно было бы решить, что разрушения являются следствием воздушного налета.

– А почему вы так уверены в этом?

– Это одна из тайн радиолокации. Эти новые обстоятельства пока сохраняются в тайне в интересах следствия. В сделанном по радио объявлении выражалось глубокое сожаление о гибели вашего дяди при воздушном налете и бомбардировке.

– Воистину так, – отозвалась я мрачно.

– Я отдал бы все свои мирские богатства за то, чтобы увидеть, как ответственный за это преступление будет висеть в петле, – проговорил Питер Флактон, и мне понравился решительный тон, которым он произнес эти слова.

– Мы должны их поймать, – провозгласила я, – во всяком случае, я жизнь готова положить, только бы раскрыть это преступление.

Едва ли Питер поверил мне, однако он протянул руку, и торжественно, словно бы давая обет, я вложила в нее свою.

Разбитое сердце

Подняться наверх