Читать книгу А вот и Полетта - Барбара Константин - Страница 13

По мне, так пусть это долго и пусть она говорит злые слова – она довольно строгая, моя мать, – ну вот, все равно лучше, когда нас ругает она, а не Ролан. Он всякий раз норовит шлепнуть или пощечину дать. Не нравится мне его лицо, когда он злится и глаза становятся, как у снулой рыбы. Он сразу краснеет, а голос делается такой визгливый, прямо бабий, когда он кричит. Когда он заводится, нужно держаться ближе к двери, тогда, если он руку поднимет, можно удрать. Он никогда не гонится за нами по лестнице, особенно теперь, когда растолстел, он сразу устает и начинает дышать очень сильно, как бык. Однажды он умрет от сердечного приступа, я так думаю. Во всяком случае, если он попробует нас поймать. Мама ему не даст, это точно. На нее он руку не смеет поднять, слишком боится, что она уйдет и больше никогда не вернется. И все равно он каждый раз говорит, что про воспитание только его мать все правильно понимала. Ее звали Генриетта, его мать, – странное имя. А мама ему объясняет, что ненавидит людей, которые бьют детей. Ей кажется, это ужасно, и напоминает ее родителей. Они ее все время били, когда она была маленькой. Однажды даже пришли полицейские, забрали ее и отвели жить к дяде Ги и тете Габи. Те были к ней добры. У них не было детей, и они ее совсем забаловали. Она всем говорит, что они и есть ее настоящие родители, хотя это неправда.

Когда мама нас ругает, все просто. Нужно только делать вид, что ты согласен со всем, что она говорит, даже если она тебя пилит битый час, а под конец нужно заплакать настоящими слезами, обнять ее и сказать, что все понял и больше не будешь, и кончено дело. Потом в виде исключения получаешь стакан кока-колы или пакетик чипсов до ужина. Один раз Малышу Лю досталось даже эскимо в добавку. Она очень разозлилась на Ролана и заорала ему прямо в ухо, что это из-за него у нее появились дети, а из-за детей груди стали обвислыми и некрасивыми. Если б она осталась одна, никаких детей у нее не было б, а она сама по-прежнему была бы красивой. Малыш Лю стоял за дверью, он все слышал и разревелся, как младенец. Она его увидела и тоже заплакала, еще громче, чем он. А потом обняла его и сказала, что все это неправда. Что она совсем не думает то, что сказала. Просто хотела уесть папу.

Может, так оно и было.

Но насчет грудей, мне кажется, она права. Они все же немного обвислые. Во всяком случае, на этот раз мы оба получили по эскимо, и Малыш Лю, и я.

И если по-честному, мне это жутко нравится.