Читать книгу Могила Бешеного - Баян Ширянов - Страница 21

Бешеный успел увидеть, как его белая девятка скрылась за углом дома. Он вскочил. Затылок ломило, и Савелий покачнулся. Зелень кустов и серость асфальта на мгновение слились в одно цветовое пятно. Удержав-таки равновесие, он тяжело проковылял несколько шагов и увидел куда направился ненавистный Карась. Из подъезда гурьбой вывалились боевики. Они возбужденно галдели, размахивали оружием и явно не представляя что надо делать.

– Машину! Машину ищите! – Крикнул им Говорков. С крыши наконец спустился седой снайпер. За это время боевики успели вскрыть два автомобиля, не тратя время на отпирание замков, а просто выбивая боковые задние стекла рукоятками пистолетов. В одной из машин сработала сигнализация.

– Ублюдки!.. – Злобно прошипел Говорков:

– На видят ни хрена что ли?! На завывания сирены из окна высунулся мужик и стал размахивать кулаками и гневно выкрикивать угрозы. Один из бойцов навел на него пистолет и выстрелил. Хозяин, решив не рисковать, скрылся, а пуля звонко щелкнула о подоконник, не причинив никому вреда.

– Что ты творишь, мудила?! – Взревел Старик:

– Он же уже ментов вызывает! Вторая машина, серо-голбой «москвич», наконец завелась, седой бандит сел за руль и боевики, позабыв распри, резво погрузились в салон.

– Направо. – Скомандовал Бешеный. Они промчались мимо круглого дома. Впереди, на перекрестке, стояла девятка Бешеного. Тихон застрял на светофоре, перед ним, дожидаясь зеленого света, стояла вереница из полутора десятков машин. Взглянув в зеркальце, закрепленное на двери, Коростылев заметил стремительно несущийся к нему «москвич». За рулем виднелась голова с седым ежиком волос. «Это по мою душу!» – Неожиданно спокойно подумал Коростылев. Он дал газ и выехал на встречную полосу. Шедший там «запорожец», стремясь избежать столкновения, свернул в кювет и застрял, лихорадочно сигналя. Удачно вписавшись между груженым ЗИЛом и «Вольво», девятка вырулила на Аминьевское шоссе. Преследователи, несмотря на зеленый сигнал, застряли. На левый ряд выехать они не могли: навстречу двигался плотный поток, а обогнуть впереди идущие машины тоже было невозможно: выезд на Аминьевку был недостаточно широк. Проехав на красный, оставив после себя отчаянно гудящие машины, водители которых были возмущены таким наглым поведением на дороге, нацисты продолжили преследование. Тихон гнал под сто километров в час, но движок угнанного москвича был мощнее, и расстояние между Коростылевым и Бешеным неуклонно сокращалось. Лавируя между машинами, Шрам свернул на Мичуринский проспект и направился в сторону центра. Улицы в районе Воробьевых гор не отличались активным движением, и Тихон рассчитывал запутать преследователей. Подскакивая на растрескавшемся асфальте Мичуринского, «москвич» продолжал гонку. Старик уверенно обгонял шедшие впереди машины, беззастенчиво подрезая, и не обращая внимания на переходящих в неположенных местах пешеходов. Какая-то женщина с набитыми сумками чудом увернулась от бампера «москвича», а на капоте несколько минут ехал ее пластиковый пакет, из которого на дорогу вываливались яблоки и апельсины.

– Давай! Жми! – Волновался Говорков. Он периодически высовывал голову в раскрытое боковое окно, примериваясь, не сможет ли выстрелить. Пистолет, такой же «Люгер» как у него и был, Бешеный отобрал у любителя стрелять в хозяев угоняемых тачек.

– Не бзди, нагоним. – Седой ни на секунду не отвлекался от дороги, крепко держа руль обеими руками. Савелий не обратил внимания на фамильярность подчиненного. Седой, он же Петр Сергеевич Стрекалов, был правой рукой Бешеного как в бандитских разборках, так и в делах партии РНИ. Трое боевиков на заднем сидении в полголоса переговаривались, жмурясь от пыльного ветра, бившего им в лица. Морфин действовал на них, нагоняя бездумную благость. Впрочем, в состоянии такой благости, они без лишних движений полуатрофированной совести могли бить, стрелять, пытать, не задумываясь ни о чем, кроме выполнения своей непосредственной задачи и о близости очередного укола наркотика. Тихон и Седой благополучно проскочили пересечение с Ломоносовским проспектом, чего нельзя было сказать о троллейбусе семнадцатого маршрута. Он, пытаясь уйти от столкновения с машиной Коростылева, вынужден был принять вправо и поцеловался со столбом освещения. Расстояние между машинами сократилось до двадцати– двадцати пяти метров. Высунув руку с пистолетом в окно, Бешеный выстрелил по белой девятке. Ведя машину, Шрам постоянно следил и за действиями преследователей. Он вовремя заметил нацеленное оружие и резко свернул направо. Говорков промахнулся, а девятка не вписалась в поворот и покатила прямо по аллее, распугивая редких гуляющих студентов и сминая тюльпаны на клумбах. «Москвич» не отставал. В аллее свернуть было некуда, деревья, посаженные плотными рядами справа и слева, ограничивали маневренность, и теперь в Тихона стреляли уже трое. Одна из пуль попала в заднее стекло, и оно рассыпалось мелкими кубиками. Ряды деревьев наконец кончились, Коростылев, не снижая скорости свернул, оставляя на асфальте черные следы паленой резины. Пропахав несколько клумб, едва не вписавшись в растущую прямо посереди пешеходной дорожки ель, которая обильно усеяла иглами и мелкими веточками пол кабины и колени сидящих, националисты свернули вслед за машиной Тихона. И увидели, что теперь белая девятка мчится им навстречу. Со стороны Коростылева это был весьма рискованный маневр, стрельба из трех стволов могла превратить его в некое подобие решета, но Шраму было позарез необходимо хоть как– нибудь ограничить маневренность бандитов и он развернулся. В девятку мог палить лишь один боевик, к тому же одурманенный наркотиком. Он быстро выпустил в воздух и асфальт весь боезапас, а единственный выстрел Тихона вдребезги разнес ветровое стекло москвича и ранил бандита, сидевшего в центре. Еще раз повернув, Тихон направил автомобиль в сторону проспекта Вернадского. «Москвич» не отставал, и Коростылеву пришлось вести машину зигзагами, постоянно перестраиваясь из ряда в ряд. Ветровое стекло теперь не мешало массированному огню, но бивший в лица преследователей ветер сбивал прицел, и лишь несколько выстрелов смогли пробить багажник. Проспект Вернадского обе машины проскочили на красный свет, оставив после себя несколько врезавшихся друг в друга автомобилей. Гаишник, видя такое безобразие, немедленно сообщил на Центральную приметы нарушителей. Виляя, Коростылев подгадал момент и резко пошел влево, на бульвар посреди Университетского проспекта. Нацисты свернуть не успели и покатили дальше, прижимаясь влево. Огибая клумбы, на их вершинах торчали поливочные краны, Тихон заехал за дворницкую будку, добротный сарай, покрытый густой зеленой краской, и на мгновение дал по тормозам, пропуская погоню. «Москвич» проскочил, и Коростылев воспользовался возможностью самому стать преследователем. Седой выбрал проход и свернул на бульвар, рассчитывая на то, что впереди, как он помнил, находится огромный рекламный щит, преграждающий выезд, и жертва неминуемо должна застрять у него. Но Шрам на помятой девятке вдруг оказался справа и сзади. Петр Сергеевич начал тормозить, бандиты, не удержавшись, повалились вперед, а Тихон хладнокровно всадил оставшиеся пули в передок «Москвича». Одно из отверстий пришлось на бензобак, и машина вспыхнула. Из нее опрометью кинулись нацисты во главе с Бешеным, больше обеспокоенные не стрельбой по обидчику, а спасением своих жизней. Через тридцать секунд машина взорвалась, но в ней уже никого не было. Боевиков лишь немного подбросило воздушной волной и повалило на землю. Пока они приходили в себя, Коростылев развернулся, выехал с аллеи и свернул во дворы, нагло проехав мимо отделения милиции. Остановив машину около гостиницы «Спутник», Шрам причесался, исследовал бардачок. Там оказалось несколько обойм с патронами, глушитель и немного денег. Конфисковав все это как законные трофеи, Тихон вылез из машины м не торопясь пошел к станции метро.