Читать книгу Expeditio sacra - Beatrice Boije - Страница 7

***

Будни текли непривычно вяло. Будто предвещая нечто… нехорошее. Затишье перед шквалом, когда не знаешь, что хуже: стагнация или буря. В их нынешнем положении было бы разумней выбрать первое. Иногда кризис способствует развитию, но вряд ли эта ситуация была такой же. Несмотря на то, что все было из рук вон плохо, это был явно не тот случай, когда очистительным пожаром можно было бы расчистить место для чего-то нового… это бы не помогло еще раз.

Рассеянными движениями пальцев прикасаясь к выщербленному непогодой и вредителями дереву подлокотников все того же кресла, Беатрис сидела в своей прежней позе в большой комнате и смотрела на огонь. В ее голове его всполохи начинали трансформироваться в какой-то фантасмагоричный танец, ослепляя глаза, однако открывая сознанию удивительный мир ярких красок. Потом она конечно же об этом пожалеет, около суток практически не сможет видеть, учитывая, что ей все еще было нечего есть, но… это хоть как-то отвлекало от окружающей ее действительности. Впрочем, все еще не лишая ее роли в ней.

– Беатрис? Вы не спите? – тихо позвали ее со стороны.

Она с теплом усмехнулась про себя. Вроде бы внешне ничего не изменилось, они замечательно проводили время, насколько это было для них возможно, пусть гнетущая атмосфера незримо, но тянулась за ней смоляным шлейфом. Они не могли и шагу ступить из этих стен, пока не станет хотя бы примерно ясно, что им делать. И она чувствовала себя ответственной за все… что теперь происходило. Но несмотря на все это… неужели она могла бы заснуть с открытыми глазами?

– Нет, Луис… не сплю, – так же тихо отозвалась она, не меняя позы.

На этот раз ее ноги не огибал рычащий воротник, в этот момент Айзек лежал вдоль камина и разглядывал огонь, но каким-то уже более вдумчивым взглядом, будто пытаясь что-то в нем различить. Он тяжело дышал, с силой выгоняя воздух из легких, от чего огонь постоянно пыхал, во все стороны сыпали искры, а в глазах у Беатрис становилось особенно темно.

– Возьму на себя смелось обратить внимание… вы скверно выглядите, – послышалась печальная усмешка, сопровождающаяся скрежетом дерева стула, на который опустился мужчина.

– М-м-м да… где-то я уже это слышала… – тенью повторила его интонацию девушка, – Только тогда в следующий момент моя жизнь встала с ног на голову… а теперь я сама рискую невольно наложить на себя руки. Что со мной не так, Луис?..

– Думаю, стоит начать с того, что вы нежить… – пожал тот плечами, – Несмотря на все ваши выдающиеся таланты, все же есть вещи, неподвластные и пагубные для вас. Несмотря на ряд исключений…

– И почему это не может стать одним из них… – отстраненно прошептала она, лишь на секунду прикрыв глаза, – Неужели за эти сто лет я разучилась молиться… Мой палач не дал бы соврать, большинство молитв я выучила наизусть за последние двадцать лет. Я различаю каждую из них по оттенкам боли в своем теле.

– Вполне может так стать… что дело не в этом, – предположил Луис, – Вы уже не раз доказывали, что способны преодолевать разделяющую вас со священным грань, словом пробивать эту завесу, взывать к небесам даже во вред себе, но… теперь этого может оказаться недостаточно. Или все слишком далеко зашло и этим мы уже ничего не сможем сделать, или это уже вам бросают вызов с обратной стороны.

– Неужели ему ничем не помочь?.. – Беатрис воздела глаза к растрескавшемуся, покрывшемуся густым слоем паутины потолку, даже не пытаясь что-то там разглядеть. – Даже это дается мне с трудом…

– Должен сказать, вы неплохо справляетесь. Хотя ваше беспокойство мне вполне понятно…

– Ты наверно меня не понял, – впервые на лице Беатрис появилась более-менее живая эмоция. Она поджала побледневшие губы, развернув голову в сторону мужчины, впрочем, перед собой она видела лишь цветные пятна, – Недавно я разговаривала с Раулем… кажется… это было вчера. Мальчику хватило мудрости попытаться извиниться передо мной за недавний инцидент, во время которого он имел неосторожность украсть мой поцелуй, воспользовавшись моим беспомощным положением, и получить за это от Айзека шрам на половину лица… Я не помню, сколько прошло времени, но я рада, что пусть даже и спустя где-то неделю, но он обдумывал свои перспективы. В шутку… не имея в виду ничего серьезного, я сказала, что впредь ему стоит быть осмотрительней, если он не хочет вдруг обнаружить себя закопанным где-нибудь под безымянной сосной. – она на минуту затихла, будто пытаясь постановить, когда же она начнет различать перед собой предметы, – Тут же… – вдруг продолжила она, – из-за моей спины раздался скрежет когтей по полу и Айзек… схватив Рауля, словно набитую соломой куклу… выбежал прочь из дома, игнорируя попытки стрелять ему в спину. Протащил он его через весь пролесок… и не успей я вовремя, искали бы мы Рауля еще несколько дней… в другом конце леса под безымянной сосной, – покачала она головой, вздернув брови в усталом жесте.

В бликах пыхающего огнем камина она выглядела словно восковая фигура, выцветшая от времени и отсутствия ухода, пустым взглядом впалых стеклянных глаз готовящаяся встретить свой конец в языках всепожирающего пламени.

– Он стал каким-то… прямолинейным… бескомпромиссным. Словно механизм, заведенный на выполнение некой команды. До какого-то момента я чувствовала в нем эту неустанную борьбу, от него будто полыхало той силой, что давала этому телу мощь, несравнимую с мощью плоти. Я старалась не потакать его звериной натуре, при этом давая понять, что это не есть плохо. Что мы такие, какие есть, и не нужно до конца своих дней корить себя… Что я буду любить его любым… Что буду ждать всегда, сколько бы он не боролся с собой, а я буду рядом. В его глазах я видела отражение его самого… Теперь этого нет. Будто… человека там больше нет. Чем это пахнет… – вдруг повела носом Беатрис, оглянувшись по сторонам. Она по-прежнему не различала перед собой предметов, пусть иногда по формам теней она угадывала их очертания.

– А… это, – ей в руки опустилась теплая кружка, а вязкий солено-сладкий аромат усилился, – Ребята на утренней охоте подстрелили кабана. Большой оказался… достаточно жирный. Мяса нам хватит еще надолго, так что можно хотя бы из-за этого не волноваться. Мы успели собрать для вас немного крови до его гибели, даже попытались сохранить тепло. Иначе вы рано или поздно снова впадете в голодный сон, и…

– Я справлюсь, – тепло улыбнулась девушка, принимая угощение, втягивая носом аромат. Подавив едва уловимый приступ тошноты, который она предпочла объяснить переутомлением, – Мне очень приятно, что вы думаете обо мне.

– Его поведение сейчас вряд ли можно объяснить обычной логикой, – пожал плечами мужчина, – Вам удалось найти зацепку в его подсознании, сконцентрировать его разум в одной точке, так что весь остальной мир для него просто перестал существовать. С одной стороны это хорошо, мы смогли проложить мост из инфернального мира его подсознательного в наш, нам не удавалось даже это, как вы верно заметили, нам приходилось действовать исключительно с позиции силы, но с другой…

– Может ему и так хорошо… – пожала плечами Беатрис, делая глоток из кружки.

– В каком… смысле?

Но ответа на свой вопрос получить Луису было не суждено. Чуть не вывалившись из кресла, Беатрис подскочила на ноги. Отбросив в сторону табурет, на который она забросила ногу пока сидела в кресле, она всполошила всех людей в комнате. Кто-то даже схватился за оружие. Айзек вскочил на лапы, шарахнувшись в сторону, кончиком хвоста задев угли, полыхнувшие прямо ей в лицо, когда она упала на колени перед камином, окрасив камни перед собой не только той кровью, что она только что выпила из кружки, но и черными сгустками уже своей собственной… Краем уха Беатрис услышала нарастающий ропот со стороны, как застонало что-то внутри чудовищной глотки. Отняв руки от лица она поняла, что опалила кожу и та теперь свисает лохмотьями с ее пальцев.

– Боже всемилостивый, вы в порядке?! – Луис упал рядом с ней на колени, заглядывая ей в лицо. – Что произошло?

Но в ответ на его слова на камни лишь упали очередные кровавые капли. Плечи девушки вздрогнули, заставив пряди спутавшихся волос скатиться на лицо. Из груди раздался сдавленный стон. Она оскалилась сквозь боль, надеясь, что никто этого не увидит.

– Я не знаю, что делать… – прошептала она, зная, стоит ей повысить голос и слез ей уже не удержать, – Я не знаю, для чего вообще нахожусь здесь… Он так и не объяснил, зачем ему нужно в Лион… Так и не объяснил, зачем я ему там нужна… Я не знаю… почему вообще до сих пор жива… но я не могу просто так все оставить. Может быть я в очередной раз умру… но он должен будет жить. По крайней мере… от этого хоть кому-то будет польза.

– Вы хорошо себя чувствуете? Мы уже пробовали мясо, животное не было отравлено или больно, что с вами случилось?

– Я не знаю… – тяжело вздохнула Беатрис, отстраненно качая головой, – Возможно, Господь наказал меня за дерзость взывать к его милости со дна моего падения… и просто лишил меня возможности даже пить кровь, чтобы продлить мои страдания на земле. Говорят, первым делом он отнимает у заблудших Разум. Его я лишилась давно…

– Не уверен, что это так…

– Это уже не важно…

Она подняла руку, в которую тут же уткнулся мокрый горячий нос. Опираясь на подставленную ей шею, Беатрис поднялась на ноги, стараясь не поднимать головы, чтобы не понять по ошарашенным вздохам и ускорившемуся бегу сердец, насколько все плохо с кожей на ее лице. Закусывая губы, опираясь на Айзека, она двинулась к дверям прочь из комнаты. Остальные молча смотрели ей в след, многозначительно сжимая в руках рукояти своего оружия.

– Куда вы? Совсем скоро рассвет, вам нельзя сейчас на улицу!

Но ответом Луису было лишь бескомпромиссное рычание из глубокой звериной груди. Взмахнув хвостом, Айзек, или то, что от него осталось, одним своим видом дал ошарашенному мужчине понять, что не в его интересах сейчас выносить оценочные суждения поступкам его госпожи.

– Я хочу посмотреть ему в лицо… – пробормотала себе под нос Беатрис, выходя из комнаты, – Когда Он будет поднимать солнце из-за горизонта… Я хочу посмотреть ему в лицо.

Декабрь уже перевалил за свою половину… начинало стремительно холодать. Хрустальная свежесть предрассветного воздуха приятно проветривала застоявшиеся легкие, а обожженная кожа быстро занемела, притупив боль. На грани голодного обморока болевые ощущения усиливались, низводя тело на уровень почти человеческой чувствительности. Только вот на солнце она все равно сгорит. Пусть так… ее все равно успеют затащить в дом раньше, чем последние волосы догорят на ее голове. Но попытаться все равно стоило… Пятна перед глазами постепенно начинали рассеиваться, перед собой она различала мутные очертания дороги и предметов во дворе. Зверь похрапывал подле нее, не ускоряя шага, служа ей верной опорой, чувствуя ее слабость и волнение. В такие моменты хотелось только зарыться в эту меховую громаду… зарыться и забыть обо всем. Прокопаться через шерсть и плоть к горячему сердцу, докричаться до того, кто все еще должен был обитать там.

Неужели… он бросит ее так одну… Оставив на попечение зверинца, который сам же поклялся истребить. Будто в намек… что раз сама она зверь, то большего и не достойна.

Настороженное сопение слева дало понять, что небо светлеет. Дрогнули колени, пересохло во рту. Но она постаралась отринуть посторонние мысли. Осталась только иррациональная вера в неизвестный итог. Даже с новой силой накатившая тошнота не остановила ее решимости довести дело до конца. Предрассветные сумерки… как и перед самым закатом – это было время, когда соприкасались миры. Когда духи сквозь стелющуюся по земле дымку могут выходить в мир живых, а живые пересекать доселе недоступную им грань. Когда можно коснуться чего-то… что находится за пределами досягания органов чувств. Даже таких острых, как у нее… Сейчас, особенно сейчас, ей нужно было верить хоть во что-то кроме себя одной.

Кожей она почувствовала, как воздух нагрелся. Либо же это ее обожженная кожа так ощущала явление солнца. Постепенно жар нарастал, а глаза различали, как светлеет на горизонте небо. Зверь рядом с ней предостерегающе зарычал.

– Что будет, если я загляну за грань… – спросила у него Беатрис, ласково потрепав рукой встопорщенную шерсть на загривке, – Увижу ли я тебя… даже если это будет последним, что я увижу. Я хочу, чтобы ты вернулся ко мне. Я… – резкий порыв холодного ветра дунул в лицо, проясняя взор, заставляя забрать полную грудь воздуха, – ведь так люблю тебя.

Толчок в грудь повалил ее спиной на землю. Огромная тень закрыла собой небо, заставив ее сжаться от неожиданности. Он бы не напал на нее… нет… этого не может быть.

Она зарычала, когда первый луч солнца показался из-за кромки редких деревьев на горизонте. Руки дернулись в рефлекторном порыве закрыть лицо, но вместо этого она открыла глаза. Прямо напротив которых пыша жаром дыхания ей в лицо глубокой зеленью поросших ряской болот смотрел на нее Айзек. Глазами… в которых на ту минуту, что, не моргая она смотрела в них, она вновь… увидела желанный ею образ.

Глаза резало… невыносимо. Было больно от насыщаемого светом воздуха, скоро магия этого часа пропадет… стоит солнцу взойти и дымке развеяться по ветру, но она не желала разрывать этой хрупкой нити. Дрожащая рука поднялась к лицу, стерев из-под глаза зверя скопившуюся мутную влагу…

Запахло ладаном, окончательно расстроив ее чувства и вскружив голову.

– Только не это… – лишь успела хрипло простонать Беатрис, прежде чем вновь провалиться в бесчувственное ничто.

В тот самый чертов миг, когда ей показалось, что не все еще было потеряно… эта хрупкая нить свежего шелка ускользнула из ее рук, оставляя ей на откуп лишь жалобный в своем бессилии стон любимого ею существа.