Читать книгу Ганнибал. Бог войны - Бен Кейн - Страница 4

Через два с половиной года Апулия, поздняя зима

Стояло свежее утро. Легкий прохладный ветерок дул с востока, где в сотне стадий простиралось море. Худшая часть зимы миновала, и Ганнон радовался этому. В предыдущие несколько месяцев не так уж часто было действительно холодно, но он тосковал по теплу Карфагена, своей родины. Солнышко пригревало, вызывая приятные мысли, что скоро снова все расцветет.

Как обычно, он нашел Муттумбаала среди ливийцев своей фаланги. Если его заместитель не спал, то был со своими солдатами. Они составляли весь его мир, у него не было ни жены, ни семьи, и он посвящал всего себя заботе о воинах. Никто не звал Мутта полным громоздким именем, разве что, может быть, родная мать, с усмешкой подумал молодой человек. Для всех этот суровый мужчина был просто Мутт. Он был очень хорошим командиром и во множестве случаев заменял Ганнона. И не раз спасал ему жизнь.

Мутт муштровал солдат на поле за периметром лагеря. Такой обычай не переставал забавлять Ганнона. Солдаты – одни из самых опытных и закаленных ветеранов Ганнибала – знали свое дело досконально. Профессиональные воины, они прошли от Карфагена до Иберии, оттуда в Галлию и через Альпы в Италию. Никто уже не мог вспомнить, в скольких сражениях они участвовали – и побеждали. Но Мутт все равно проводил регулярную строевую подготовку.

– Позволь им засидеться на заднице, командир, и они заржавеют, – сказал он Ганнону, когда тот спросил его как-то об этих занятиях.

И через какое-то время пришлось признать, что заместитель был прав. Осознание его правоты пришло к Ганнону после того, как юноша оценил условия, в каких все они жили после Канн. Продолжались случайные столкновения, но в основном тянулась рутина в лагере. Да, бывали марши, чтобы защитить прокарфагенские города и сёла от угрожавших им римских войск, но благодаря грозной славе карфагенян римские легионы отступали без боя. Обширные области Южной Италии были теперь на их стороне, значит, вооруженные столкновения стали случаться реже. К несчастью, война еще не была выиграна. «Какое там», – с горечью думал Ганнон. Множество союзников Рима сохранили ему верность, даже когда их территории оказались в окружении дружественных Карфагену народов.

Капуя вошла в союз с Ганнибалом, но соседние города – нет. Ганнону представилась сестра Квинта Аврелия, какой он видел ее в последний раз близ Капуи, и его сердце сжалось. С тех пор не было никакой возможности разыскать ее и, вероятно, уже никогда не будет. Он подавил свои чувства. Ну и ладно, потому что любимая все равно уже наверняка забыла его.

Заметив запыленного всадника, гнавшего коня к лагерю, молодой человек ощутил легкое раздражение.

– Кто-то опять просит помощи? – спросил он, не обращаясь ни к кому конкретно.

Услышав вопрос, Мутт подошел.

– Снова старая история, командир. «Римское войско у наших ворот! Нам нужна помощь. Скорее!»

Ганнон рассмеялся, прежде чем сказать то, чем делился с немногими:

– Иногда кажется, что Канн им было мало. Эх, если бы их легионы напали на нас! Мы бы надрали им задницу.

Заместитель прокашлялся и сплюнул.

– Я не удивлюсь, если у них хватит глупости еще раз атаковать нас, командир.

«Мутт прав», – в раздражении подумал Ганнон. После Канн враги собрали и обучили более десяти новых легионов. Они действовали по всему полуострову «консульскими соединениями» по два легиона – большими силами, но сохранявшими способность к маневру и быстрому передвижению, – сосредотачиваясь для разгрома городов и народов, которые отделились от Республики.

– Канны кое-чему научили их, командир.

– Эти псы что-то замышляют.

Ганнон прекрасно знал, что будет дальше. Если Ганнибал попытается встретить вражеские легионы или преследовать их, они уйдут и скроются в горах, где огромное превосходство карфагенян в коннице утратит свое значение. Не в первый раз молодой человек вспоминал предупреждение Магарбала сразу после Канн. Не совершил ли их полководец ошибку, решив не идти тогда на Рим? Ганнон не был уверен, но не выдавал своих сомнений ни одной душе, кроме Мутта и Бостара. Такие рассуждения вызывали чувство неверности, да и все равно никто не знал правильного ответа на этот вопрос. Все равно невозможно предсказать, как оно могло получиться. Сожаление о прошлом никому не приносило пользы, решил он. Нужно думать о настоящем.

– Нельзя сказать, что наши дела плохи. Ганнибал непобедим. После Канн ни разу никому не показалось иначе.

– Прости, командир.

Мутт заметил что-то неподобающее и, выкрикивая команды, направился к солдатам.

Ганнон вернулся к своим раздумьям. В Иберии ситуация не так хороша, как была раньше. Видя поражения карфагенян, многие племена переметнулись на сторону Рима. К счастью, в Сицилии[1] все иначе. Там у Карфагена новые могущественные сторонники. Гиппократ и Эпикид, два знатных сиракузца, воевавших вместе с Ганнибалом, а потом посланные им на остров устроить беспорядки, недавно взяли под свой контроль великую сиракузскую твердыню. Успешный захват города, в течение пятидесяти лет неизменно поддерживавшего Рим, увеличил вероятность дальнейшей поддержки острова Карфагеном. Ганнон молил богов, чтобы сиракузские и карфагенские войска на острове оказались победоносны. Такой исход принес бы Ганнибалу подкрепления, которые будут тепло приняты.

«Война захватила нас по всей Италии от края до края», – думал карфагенянин. Его правая рука потянулась к шее, пальцы скользнули под одежду, скрывавшую шрам. Он получил его, будучи пленником в Виктумуле, в тысяче стадий к северу. Рану нанес ему римский командир Пера, ублюдок-садист. Несомненно, эту грязную крысу убили при захвате города, но Ганнону хотелось лично увидеть, как тот отправился в подземный мир. Бомилькар, карфагенянин, спасший тогда Ганнону жизнь, потом был зачислен в другую ливийскую фалангу. Он пережил битву на Тразименском озере и при Каннах, и последующую кампанию. Ганнон почувствовал укол вины, что не поддерживает с ним связи, и решил вечером разыскать его. Нужно взять с собою кувшин доброго вина.

Он направился к Мутту. Вместе они провели пару часов, потея, крича на солдат и заставляя их выполнять сложные маневры. Но когда закончили, Ганнон начисто забыл об Аврелии и своих тревогах о ходе кампании.

– Мутт, пойдем со мной сегодня вечером, – сказал он, когда они вели солдат обратно в лагерь.

– Куда, мой командир?

После столь долгой работы вместе почтительное обращение казалось неестественным. Ганнон уже не раз говорил заместителю, чтобы тот обращался к нему менее официально, но все было тщетно.

– Солдаты должны знать, что между тобой и мной есть разница, командир, так же как между мной и ими, – отвечал он.

Мутт был упрям, как мул, и потому пришлось смириться.

– Я хочу разыскать Бомилькара. Того, кто вытащил меня из темницы в Виктумуле, – пояснил он, потому что лицо собеседника ничего не выразило. – Я не видел его несколько месяцев. Хорошо бы выпить с ним несколько чаш вина. Твоя компания меня бы очень устроила. И его тоже.

– Хорошо, командир, это звучит… – Мутт прервался, когда мимо, болтая, проехали на конях несколько нумидийцев, как всегда, без доспехов, в одних туниках без рукавов, – неплохо, – закончил он.

– Прекрасно. – Ганнон хлопнул его по плечу.

Он предвкушал прекрасный вечер. В редких случаях, когда удавалось уговорить заместителя выпить вместе, устраивался настоящий разгул. Впрочем, это не имело значения. В настоящий момент жизнь протекала спокойно. Никого из начальства не обеспокоит, если один день командир фаланги проведет в постели, приходя в себя.

И тут он заметил шагающего к ним Сафона. Настроение Ганнона сразу упало. Никто из начальства, возможно, его и не осудит, но старший брат, занимавший такую же должность, несомненно, не одобрит. С юных лет Сафон любил вести себя как моральный наставник брата.

– Ни слова о сегодняшнем вечере, – прошептал Ганнон.

Мутт хорошо его понял.

– Буду молчать, командир.

Воин приблизился.

– Ого! Какая встреча!

– В самом деле. – Ганнон выдавил улыбку, лишь наполовину фальшивую.

Временами он ладил с Сафоном. Увы, всегда было сложно понять, какая ипостась брата с ним здоровается: хитрый, безжалостный Сафон, который, вероятно, – хотя Ганнон не имел доказательств, – когда-то задумывал утопить его в грязном пруду в Этрурии, или приветливый, внимательный Сафон, который приносил вино и рассказывал, что планирует Ганнибал, как случилось перед сражением у Тразименского озера.

– Муштруешь своих солдат? – Сафон пристроился рядом и пошел в ногу.

– Да.

– А мои отправились за сотню стадий с моим заместителем.

Ганнон услышал испуганный ропот своих солдат, услышавших слова Сафона.

– Какая-то особая причина для этого?

– Они от безделья накачиваются вином, только и делают, что пьют. Пора привести бойцов в форму.

Ганнона одолело озорство, и он ударил брата в живот, не такой плоский, каким он был когда-то.

– Что же ты не пошел с ними?

Мутт фыркнул, но тут же закашлялся, скрывая это.

Сафон раздраженно отпихнул брата.

– Я в прекрасной форме, как и был всегда, наглый щенок!

– Конечно, конечно, – согласился Ганнон и подумал: не стоило вообще говорить. От этого только хуже.

К счастью, брат не стал задираться. Болтая о том о сем, они прошли через широкие ворота в высоких земляных укреплениях. Радуясь, что Сафон не искал его по какой-то своей причине, Ганнон стал успокаиваться и даже задумался, удивившись самому себе, не пригласить ли и брата на вечернюю выпивку, но тут увидел направляющегося к ним Бостара с парой других командиров и струхнул. Каждый раз, когда оба старших брата собирались вместе, возникала опасность, возможность ссоры.

К его удивлению, обе группы оказались миролюбиво настроены. Бостар представил своих товарищей, двух командиров фаланги, которых Ганнон знал смутно, но Сафон приветствовал их, как давно пропавших друзей. Все пятеро начали болтать об обычных вещах – погоде, физическом состоянии солдат, о том, как плох рацион, есть ли надежные сведения о силах римлян, где состоится следующее нападение и тому подобном. Все шло хорошо, пока Сафон не упомянул, как недавно сказал, что его солдаты отправились улучшать свою физическую форму из-за того, что много пьют. Тут Бостар, указав на брюхо мужчины, прокомментировал:

– Кажется, и тут избыток жирка, или мои глаза меня обманывают, брат?

Собеседник вспыхнул, как сухой кустарник.

– Что ты сказал?

Бостар, поджарый, как охотничья собака, пожал плечами.

– У тебя животик. Умеренные упражнения не повредили бы и тебе.

Глаза Сафона наполнились подозрением и стали перебегать с Бостара на Ганнона и обратно.

– Вы двое сговорились у меня за спиной? Вы смеетесь надо мной!

– Нет! – искренне запротестовал Ганнон.

– Мы не сказали друг другу ни слова, – произнес Бостар с легкой ухмылкой, и Ганнон тут же возненавидел его за это. Теперь не время распалять Сафона из-за такой ерунды.

Два других командира уже смотрели на братьев в растерянности – и не очень уважительно.

Конечно же, Сафон привязался к выражению лица, как муха к дерьму:

– Тогда зачем лыбишься, а?

– Мы не сказали друг другу ни слова, клянусь, – сказал Ганнон, обеспокоенный развитием ситуации.

– Правда?

Недоверие на лице Сафона немного смягчилось, но он в ярости повернулся к Бостару:

– Шутки шутишь? Выпендриваешься перед своими друзьями, да?

– Будто ты бы вел себя иначе, если бы я отрастил пузо! – огрызнулся брат.

– Я тебе покажу! – зарычал Сафон и, прежде чем кто-то успел вмешаться – бац! – со всей силы ударил Бостара в подбородок, отчего тот запрокинул голову и упал навзничь. Потом набросился на него, пиная и топча подбитыми гвоздями сандалиями.

– Думаешь, умнее меня, да? – кричал он, брызжа слюной. – Вот тебе!

Ганнон втиснулся между Сафоном и стонущим Бостаром.

– Оставь его!

Сафон будто не слышал и с силой оттолкнул Ганнона. Однако небольшая задержка дала Бостару шанс встать. С яростным ревом он бросился на обидчика и обхватил за пояс. Оба упали в грязь, осыпая друг друга градом ударов. Ганнон в ужасе смотрел на них. Краем глаза он заметил, что два товарища Бостара и Мутт также уставились на дерущихся братьев. Его замешательство продолжалось лишь одно мгновение. Безобразие следовало остановить. Кроме прочего, драка командиров подавала отвратительный пример солдатам.

– Помоги их разнять, – велел он Мутту. – Хватай Бостара, а я возьму Сафона.

Ганнон подскочил и схватил замахнувшегося Сафона за руку, потом сумел захватить снизу вторую руку и заломить ее вверх. Его согнутые в локтях руки теперь крепко держали руку брата, который плевался и ругался, но не мог вырваться. Это не помешало ему еще раз пнуть противника, беспомощно лежавшего на земле, прижатого Муттом. От пинка Бостар вскрикнул, и Сафон усмехнулся:

– Ну, как, понравилось, мразь?

Ганнон оттащил негодующего брата на несколько шагов, и тот закричал от боли:

– Боги, мое плечо!

– Ладно, ладно…

Заломив руку сильнее, парень оттащил его еще на пару шагов. Сафон что-то начал говорить, но Ганнону уже хватило.

– Заткни свою пасть! – Он взглянул поверх Сафона. – Мутт!

– Да, командир?

– Ты держишь Бостара?

– Да, командир.

– Хорошо. Он должен пообещать, что снова не полезет в драку. Тогда можешь его отпустить. Если не пообещает, продолжай прижимать к земле. – Ганнон приблизил губы к уху Сафона. – Нужно кончать дело. Ты меня слышишь?

– Я… – зарычал брат.

– Нет, вот этого не надо! Ты взрослый человек, командир, а не десятилетний мальчишка! – Ответа не последовало, и Ганнон заломил ему руку вверх и назад еще дальше.

Сафон зашипел от боли.

– Понял? – спросил Ганнон.

– Ладно. Хватит, – послышался угрюмый ответ.

– Бостар согласился, – сказал Мутт.

– Отпусти его. – Ганнон отпустил Сафона и позволил ему отойти на шаг, а сам встал между все еще разъяренными братьями.

Первый смотрел на него удивленно, а второй – с тлеющей злобой. Но Ганнон был так рассержен, что ему было все равно, что они думают.

– Вы оба позорите свою должность и положение! Старшие командиры подрались, как пьянчужки, да еще перед простыми солдатами… Ганнибал высек бы вас. У меня твердое намерение сделать это самому. – У них отвисли челюсти, но Ганнон еще не закончил: – Пусть отец погиб, но наверняка смотрит на вас сверху с отвращением, на последних оставшихся в семье. Он бы сказал, что воевать надо с проклятыми римлянами, а не друг с другом. Верно? – Юноша пристально поглядел на обоих.

– Верно, – через мгновение промямлил Бостар.

– А ты, Сафон, что скажешь?

– Да, думаю, верно.

– Тогда веди себя как мужчина, а не как ребенок!

Старший брат вспыхнул, но ничего не ответил.

– Я хочу, чтобы вы поклялись, что ваша ссора закончится здесь и сейчас, – велел Ганнон.

Братья угрюмо смотрели друг на друга.

– А если я не соглашусь? – спросил Сафон.

– Боги мои свидетели, я доложу Ганнибалу, – сквозь зубы проговорил юноша.

Средний брат вздохнул.

– Я клянусь.

– Мой маленький братишка вырос, – пробормотал Сафон.

– Каков будет твой ответ? – рявкнул Ганнон.

– Я тоже клянусь, – спокойно сказал он.

У Ганнона не вызвал доверия его взгляд, но он уступил и убрал руку с рукояти меча, куда она уже потянулась.

– Произнесите клятву, – велел он.

Один за другим Сафон и Бостар поклялись перед всеми карфагенскими богами, что похоронят свою распрю навсегда. Затем оба посмотрели на Ганнона. «Они хотят посмотреть, удовлетворен ли я», – осознал он, потрясенный резкой переменой в их отношениях. Несколько мгновений назад Ганнон был младшим из братьев, низшим в иерархии. А теперь вел себя как мог бы вести себя отец, и они приняли это.

– Хорошо. – Он взглянул на Мутта. – Мы потеряли много времени. Построй солдат снова, в готовности к маршу.

Заместитель проревел команду. Сафон, Бостар и два других командира быстро освободили путь. Ганнон начинал гордиться тем, что сделал. Сдержат ли они свое обещание – будет видно, но сила их клятвы удержит их от драки… по крайней мере, на время. Юноша задумался, не попытается ли Сафон отомстить за свое унижение. «Если так, я буду готов», – решил он. Как и был уже некоторое время.

– Вперед марш! – скомандовал Ганнон.

– Отставить! – раздался чей-то голос.

Решив, что крикнул кто-то из братьев, юноша продолжал двигаться вперед. Мутт и остальные двигались следом.

– ОТСТАВИТЬ, Я СКАЗАЛ! – повторил голос.

Поняв, что это кто-то совсем другой, командир остановился.

Неподалеку какой-то ничем не выделяющийся солдат откинул капюшон своего плаща, и все увидели бородатое широкое лицо с одним глазом.

Раздался всеобщий изумленный вздох.

Первым отреагировал Ганнон.

– Смирно! – крикнул он, вытянувшись. – Здесь командующий.

Солдаты замерли по стойке «смирно». Братья и их товарищи сделали то же. Ганнибал подошел с непроницаемым лицом, и Ганнон ощутил беспокойство. У полководца была привычка ходить среди солдат инкогнито, наблюдая за боевым духом и настроением. После Канн такая практика, казалось, прекратилась. «До нынешнего дня», – подумал Ганнон. Его уверенность, что вел себя правильно, поколебалась. Ганнибал имел склонность сурово наказывать за нарушение дисциплины. Боги, что он сделает?

Ни Бостар, ни Сафон не могли посмотреть в глаза Ганнибалу, когда тот заговорил:

– Я давно знал о вашей враждебности друг к другу, но не знал, что она зашла так далеко.

– Командир, я… – начал было Сафон.

– Молчать! – Голос Ганнибала прозвучал как щелчок хлыста.

Провинившийся повиновался.

– Сафон, неистовый, но мужественный… Бостар, тоже храбрый, как лев, но более исполнительный… – Ганнибал поглядел на Ганнона, который содрогнулся под этим взглядом. – Это младший обычно ведет себя так, как ему нравится. Младший больше других нуждается в дисциплине – так я думал… – Он походил туда-сюда, дав братьям попотеть. – В обычных обстоятельствах я бы не обратил внимания на вашу потасовку, – наконец проговорил Ганнибал. – Но я был здесь и видел ее.

Ганнон уставился на братьев. Не у него одного захватило дыхание.

– Нехорошо, когда два командира моих фаланг дерутся между собой, как двое пьянчужек возле борделя.

Младший брат потупился, остро осознав, что ему придется принять любое наказание, какое Ганнибал наложит на них – и на него.

– Мне кажется, что клятвы, которую вас вынудили дать, достаточно для поддержания мира.

Всеобщее успокоение – и легкое недоверие, – хотя братья не посмели вздохнуть с облегчением.

– Если б мы были не на войне, я разжаловал бы вас в простые солдаты – в самом лучшем для вас случае. – Он посмотрел на Сафона и Бостара, которые смотрели пристыженно. – Однако мы на войне и на чужой территории. Командирам вашего уровня не найти замены. – Он предостерегающе поднял палец. – И все же инцидент не может остаться без внимания. Поэтому, несмотря на вашу клятву, я разлучу вас. Навсегда.

Все трое обменялись обеспокоенными взглядами, а Ганнибал рассмеялся. И это был не очень приятный звук.

– Я получил известие, что мой брат Гасдрубал в Иберии нуждается в опытных командирах. Несмотря на их нехватку в собственном войске, я собираюсь послать ему несколько человек. Бостар, ты будешь одним из них. Отправишься морем, потому что по суше получится слишком долго. Поездка будет крайне опасной – полагаю, это ты и так знаешь. Два из последних трех кораблей, посланных из Иберии, утонули или были захвачены римлянами. Волею богов ты уцелеешь. Добравшись туда, сделай, что в твоих силах, чтобы помочь Гасдрубалу и другим полководцам разбить врага.

– Я сделаю все, что в моих силах, командир, – с решительным кивком сказал Бостар.

– Хорошо. – Ганнибал обратился к Сафону, который вздрогнул. – А тебя я буду держать при себе. Но не думай, что твоя жизнь будет легкой. Для начала в ближайшие три месяца ты со своей фалангой станешь вести удаленное патрулирование.

– Спасибо, командир, – бесстрастно сказал мужчина. – Мы сделаем все, что от нас требуется.

«Зачем нужно отсылать Бостара?» – сердито подумал Ганнон. Теперь он, может статься, больше никогда не увидит любимого брата… Ужасная мысль, лучше не думать об этом. Но тут внимание Ганнибала обратилось на него, и Ганнон забыл про братьев. Куда пошлют его?

– А вот что тебе, младший сын Малха, – сказал полководец.

Сердце забилось у самого горла Ганнона. Несомненно, предстоит наказание.

– Твой отец доблестно служил Карфагену. Утрата его была личным горем для тебя и твоих братьев, конечно, но я тоже до сих пор горюю о нем.

– Спасибо, командир, – ответил Ганнон.

Его ободрило, что жертва отца получила признание. Бостара и Сафона данный факт тоже как будто обрадовал.

– Малх сегодня гордился бы тобой. Сколько тебе лет?

– Двадцать три, командир.

– Еще молодой… Ты вел себя внушительно.

Чувствуя себя неловко от похвалы, Ганнон переступил с ноги на ногу.

– С-спасибо, командир.

– Мне нужен надежный человек, чтобы выполнить одно опасное задание. Я думал послать кого-то другого, но то, что я только что увидел, изменило мое решение. Отправишься ты.

Сердце Ганнона заколотилось еще сильнее.

– Куда, командир?

Ганнибал понизил голос:

– В Сицилию.

– В Сицилию, командир? – глупо повторил юноша.

Он поглядел на Мутта и опечалился. Заместитель и его солдаты стали ему как родная семья. Кроме того, какая польза от него без бойцов?

– Кто же будет командовать солдатами в мое отсутствие? – спросил он уклончиво.

– А что, остается Мутт… Разве он не справлялся с этим раньше?

У Ганнона перехватило дыхание. Неужели командующий узнал про его отлучку без разрешения перед Каннами, когда он разыскивал Аврелию? Молодой человек перевел взгляд с Ганнибала на Мутта, чье лицо хранило невинное, как у младенца, выражение, потом обратно на Ганнибала.

– Первый командир твоей фаланги погиб при переходе через Альпы. Пока я не назначил тебя, за нею присматривал Мутт, – сказал Ганнибал.

– Конечно, командир.

Как он мог усомниться в своем заместителе? Ганнон улыбнулся, как будто сразу понял, что имел в виду командующий.

– Приходи в мой шатер, как только закончишь со своими солдатами.

– Есть, командир! – С гордостью, хотя и с некоторым унынием от всего этого, юноша отдал салют.

– Вольно, – махнул рукой Ганнибал и, снова накинув капюшон, пошел прочь, опять превратившись в обычного солдата.

– Значит, вы оба получили особые поручения, а мне придется остаться в Италии, – угрюмо проговорил Сафон.

– Ты остаешься с самым значительным полководцем Карфагена, – возразил младший брат.

– Остаться с Ганнибалом так же почетно, как отправиться за море, – сказал Бостар на удивление примирительным тоном. – Командующий ценит тебя. Он сам так сказал.

– Верно, – признал Сафон, но зависть в его глазах выдала неискренность ответа.

«Этот человек был бы недоволен любым исходом», – подумал Ганнон. Он с некоторым облегчением воспринял то, что скоро окажется вдали от своего старшего брата, и все же это чувство смешивалось с противоречивой печалью, что он будет разлучен не только с Бостаром, Муттом и своими солдатами, но и с Сафоном тоже. Вполне возможно, что они больше никогда не увидятся.

– Нужно собраться вместе, прежде чем кто-то из нас отбудет. Принести жертву памяти отца… – Он помолчал. – А потом по-царски напиться.