Читать книгу Девушка, женщина, иная - Бернадин Эваристо - Страница 8

у Язз в университетском общежитии висит на стене огромный постер – Джими Хендрикс с его сумасшедшей шевелюрой, хипповой повязкой на лбу, морщинистой грудью, выпирающим мужским хозяйством и электрогитарой

по этому культурному символу всякий, кто входит в ее комнату, тотчас понимает, с какой сучкой они имеют дело

ее эклектичные и непредсказуемые пристрастия мечутся между доисторическим рокером с его электрогитарными переборами, Моцартом, Стормзи, группой «Священники», Анжеликой Киджо, Уайзкидом, Бэем, Шопеном, Рири, Скоттом Джоплином, Долли Партон, Амром Диабом и т. д. и т. п.

у нее даже есть запись русских басов, поющих на октаву ниже, они не столько поют, сколько заставляют дрожать землю

ну, кто меня круче, оле?

у нее самая большая комната во всем блоке, которую она получила, сославшись на «крайнюю клаустро- и социофобию»

из окна открывается вид на канал, тянущийся вдоль границы кампуса к заболоченным землям, где водятся выдры (или это барсуки?), цапли (или это гуси?) и другие полуптицы-полузвери, поди разберись, а проверять в Сети недосуг

лучше забивать себе голову чем-то полезным, а названия диких зверушек в Восточной Англии к этому явно не относятся

из другого окна видны петляющие дорожки, по которым за полночь враскачку бредет домой назюзюкавшаяся и бесстыдно горланящая братия, хорошо посидевшая где-то в городе или рядом в студенческом баре

она там была лишь однажды, он набит до отказа пьяными отбросами человечества, а именно дурно пахнущими парнями, и эти запахи с каждым учебным месяцем только крепчают, поскольку рядом нет матерей, которые бы их насильно, невзирая на крики протеста, затолкали в ванну

они часто ходят со страдальческими физиономиями, не понимая, почему другие студенты не желают сидеть с ними рядом на лекциях, никто ведь им прямо не говорит: да ты воняешь, браток

Язз думала, что в универе закрутит роман с симпатичным парнем ее уровня, с лицом получше, чем автобус сзади, и выше ее ростом (непременное условие)

человеком, к которому можно прижаться субботним вечером и отлипнуть от него воскресным утром, чтобы послушать музыку и почитать «Нью-Йоркер», «Обсервер», «гал-дем», «Зе Рут», «Атлантик» и «тегрио»

придет день, когда она будет писать для них статьи

увы, она не умеет, как мамуля, дергать за ниточки, недаром в лесбийском мире Амма считается горячей штучкой

ее подружки du jour[7], как выражается папик (эй, зачем тебе английский, когда ты можешь говорить по-французски?), белые девушки, Долорес и Джеки, а вообще ее мамочка передружила со всеми мыслимыми этническими представительницами (это называется мультирасовой проституцией)

им очень комфортно вдвоем, что греет душу, когда видишь, как мамины подружки переругались из-за нее

ей это кажется странным и подозрительным, ведь с Долорес и Джеки у нее не бывает ни громких разборок, ни воинственных записей на автоответчике, никто не пытается ворваться в дом посреди ночи и, сидя в углу, не мечет стрелы в сторону соперницы на маминых вечеринках

похоже, они испытывают друг к дружке теплые чувства, и у Язз даже есть подозрения, что они устраивают кошмарные постельные сцены втроем, но она не решается задать ей вопрос в лоб

она давно потеряла счет женщинам, появлявшимся в их доме и исчезавшим, и уже перестала отмечать новых на шкале Рихтера, фиксирующей взрывы раздражения

неизбежно за завтраком появится очередная мамина пассия и постарается подружиться с дочкой, побежит делать ей тост и омлет с сыром и помидорами, нальет ей сок, вымоет после нее грязную посуду

а дочка потом будет делать ей недвусмысленные намеки с приближением своего дня рождения/Рождества/Пасхи

почему на столе нет мармелада?

когда Язз рассказывает о своем необычном детстве, люди попроще видят перед собой девушку с психологической травмой, а как иначе, если мать полигамная лесбиянка, а отец гей и нарцисс (таким она его изображает), ею жонглировали между двумя домами и периодически бросали на разных крестных, пока родители занимались собственными карьерами

Язз раздражается, она терпеть не может, когда посторонние люди говорят плохо о ее предках

это ее прерогатива

в общем, она решила, что лучше развлекаться с командой единомышленников, чем охотиться на мужчин

ей не свезло, она принадлежит к поколению «умыкнул, поболтал и трахнул», парни ждут, что ты им отдашься на первом (оно же последнее) свидании, что у тебя голый лобок и что ты выполняешь самые мерзкие прихоти, как это делают женщины в порнухе, которую они насмотрелись в Интернете

эти парни, подозревает она, смотрят порнуху с утра до вечера и с вечера до утра, не выходя из комнаты (лекции? какие лекции?)

в универе у нее было свидание лишь один раз, в баре, с мужским образчиком, показавшимся ей сначала интересным, так вот он явно просматривал в телефоне, нет ли в округе кого-нибудь посексуальнее, и наконец слинял с жалким оправданием, что должен отредактировать домашнее задание

она ушла вскоре после него и по пути домой увидела, как он болтает с женщиной в другом баре

Язз уверена, что к тому времени, когда ее сокурсники остепенятся, яичники у нее перестанут работать, а эти парни западут на девиц вдвое моложе, которые им родят по щелчку

короче

хотя она считается довольно привлекательной (то есть не на сто процентов уродливой), со своим уникальным стилем (тут и «готический рок» девяностых, и пост-хип-хоп, и что-то от шлюшки, и что-то от инопланетянки), ей приходится соперничать с девушками на факсайтах с коллагеновыми губами и силиконовой грудью

она подумывала о том, чтобы встречаться с парнями за тридцать (эти всегда не прочь потрахать девочек-подростков), но торчащие из носа волосы, морщинистый член и пивной живот ее останавливают

а пока не появился (если вообще когда-нибудь появится) достойный кандидат, способный предложить моногамные отношения на долгий срок (по стопам матери она не пойдет), Язз поддалась сексуальному влечению к Стиву, американцу, пишущему докторскую на тему «Эстетическое взаимодействие хип-хопа и расовой политики в 1980-х годах»

к сожалению, у него есть подруга в Чикаго, что создает моральную головоломку, когда они лежат в постели, а она звонит, и ему приходится врать, чем он занимается

у Язз бывают бессонные ночи, когда ее терзают мысли, что она всегда будет одна

если она в девятнадцать лет не может найти бойфренда, то какие шансы встретить партнера по жизни в зрелом возрасте?

кое-кто из маминых подружек остались одинокими на десятилетия – не лесбиянки, у которых нет проблем переспать друг с дружкой, а женщины традиционной ориентации, имеющие приличную работу и собственный дом, который им не с кем разделить, и они любят повторять, что пока не готовы к семейной жизни

мамуля обвиняет их в «синдроме Обамы»[8]

заочно

Ненет, третий член их команды, обручена с Кадимом, который учится в Америке

это был выбор ее родителей, она попыталась сопротивляться, но ей пригрозили отлучением от дома, и мысль о том, что после универа ей придется самой искать работу и зарабатывать себе на жизнь, как многим ее сверстникам, заставила ее пойти на попятный

слава богу, когда она с ним познакомилась и узнала поближе, у них все сложилось, и она теперь часто улетает на долгие выходные (со среды до понедельника) в Коннектикут, где он проходит учебу

что не мешает ей получать пятерки за письменные работы, девочка умная

а еще настолько уверенная в себе, что с ней лучше не связываться

когда какой-то студент начал забрасывать ее откровенными эсэмэсками, она пожаловалась на него в деканат, и его чуть не отчислили

когда сокурсница в слезах призналась, что ее изнасиловали, Ненет на свои деньги наняла адвоката, который добился шестилетнего срока для насильника

потом он выйдет на свободу и будет насиловать других женщин (на этом все подруги сошлись)

Варис встречается с Эйнаром, парнем с сомалийскими и норвежскими корнями, они не разлучаются еще с тех пор, как сидели вместе на уроках истории в школе

оба фанаты аниме и ходят на ежегодный фестиваль «Comic Con»

Варис в качестве хобби рисует комиксы с супергероиней-сомалийкой

которая выслеживает мужчин, причинивших страдания женщинам,

и кастрирует их

медленно и без обезболивающих

когда они встречаются вчетвером, Язз готовит всем горячий шоколад из пакетиков и предлагает мамины песочные бисквиты, она стала их делать для дочки с тех пор, как та поступила в университет – словно вдруг осознала, что не была идеальной мамочкой-наседкой, и решила исправиться

три четверти команды почти не пьют

Язз считает ум своей главной ценностью и не собирается подвергать его угрозе

Варис за хиджаб и внебрачный секс, но против спиртного и свинины

Ненет говорит, что начнет употреблять через несколько лет брака, когда Кадим заведет себе первую официальную любовницу; когда это произошло с ее матерью, у нее утро начиналось с джина и тоника и день заканчивался ликером, а в промежутке она выпивала от одной до трех бутылок вина

так что Кортни единственная, у кого общение приправляется красным винишком

Язз потянуло к Варис на второй день «Недели первокурсника», на приветственной вечеринке в спортивном зале, где они обе затаились на периферии; Язз подошла к девушке с лицом отдыхающей сучки, в чем она позже ей призналась, на что Варис отреагировала с чувством юмора и в свою очередь поинтересовалась, давно ли Язз видела себя в зеркале

они сразу сошлись на том, какими незрелыми выглядят их сверстники, пьющие чай со льдом в местном «Старбаксе», когда первокурсники устроили настоящий бедлам с пенными вечеринками, пейнтболом под музыку диско, охотой за сокровищами и загулом по пабам, что наверняка закончится экстренной медицинской помощью, предсказала Язз

чья это была идея? поинтересовалась она, заполняя официальный бланк приглашения на «Неделю первокурсника»

спаивать бедолаг, которые еще вчера тихо сидели дома!

может, сразу записать их в реабилитационный центр, а не ждать первых признаков болезни печени на втором курсе?

Варис

подбирает головные платки под цвет свободной одежды

у нее бывают разные дни – зеленые, коричневые, голубые, цветочные, флуоресцентные… только не черные, она не традиционалист

она нередко прячет телефон под хиджаб, чтобы разговаривать, не держа его в руке; отличное сочетание религиозности и практичности, по словам Язз

на что следует ответ: для меня хиджаб – всего лишь утверждение мусульманской идентичности, а для кого-то это религиозный обряд, ну а если женщина прикроется Кораном, то это как?

Варис никогда не выходит из дома, предварительно не покрыв свое идеальное лицо тональным кремом

она выдавливает целые тюбики туши, чтобы сделать погуще и без того лесистые ресницы

а из бровей она рисует высокие арки, которые заканчиваются почти у самых ушей

Варис утверждает, что, если «не сделать лицо», то она будет выглядеть дурнушкой, и напрасно Язз заверяет ее в том, что сомалийские женщины самые красивые в мире и что это и к ней относится

Варис считает себя толстой, хотя у нее нормальная фигура, она может так исщипать себя за ляжки, что делается пятнистой, а потом показывает подруге свой несуществующий целлюлит, на что Язз ей говорит: слушай, если себя так перетянуть, то, естественно, будет выпирать кожа

она может носить солнцезащитные очки без всякого повода – вечером или в здании

как-то она пришла в них на занятие, что выглядело прикольно и несколько угрожающе, пока доктор Сандра Рейнолдс (зовите меня Сэнди, мальчики и девочки) не показала всем, что она вовсе не такая простушка, потребовав от нее снять темные очки, если только их не прописал врач, но тогда Варис должна прямо сейчас предоставить медицинское заключение

или покинуть аудиторию

в них я выгляжу бесстрашной, объяснила Варис подруге, когда они вышли из пиццерии субботним днем и пошли назад в кампус по скользкой от дождя брусчатке

или они помогают скрыть, что тебе страшно, предположила Язз, слова вроде похожие – «страшно», «бесстрашно» – а смысл диаметрально противоположный, согласись

Язз испытала прилив сверхъестественной мудрости не по годам

бывают такие минуты

какое-то время Варис молча шла в задумчивости и наконец с не меньшей проницательностью произнесла: наверное, и то и другое

в эту минуту Язз окончательно поняла, почему им так хорошо вдвоем, – они на одной интеллектуальной волне

мир был другим до 11 сентября, сказала Варис; они шли по оживленной городской улице мимо больших старых домов из толстых серых плит; она была еще слишком маленькой, чтобы помнить времена «до того», когда, по словам матери, прохожие смотрели на женщин в хиджабе с удивлением, любопытством и жалостью

а потом наступила эра «после того», когда на этих женщин стали смотреть с нескрываемой враждебностью, которая только возрастает после очередного теракта, будь то взрыв или наезд грузовика на мирных жителей

так что Варис приходится держать удар, когда в ее сторону плюют и обзывают грязной арабкой, «хотя никакая я не арабка», напоминает она подруге

это безумие, говорит Варис, какими же надо быть тупыми, чтобы считать, что полтора миллиарда мусульман мыслят и действуют одинаково, что любой мусульманин готов устроить массовый расстрел или подрыв, и его изначально записывают в террористы, а когда то же самое совершает белый мужчина, его называют сумасшедшим

и те и другие сумасшедшие, Язз

я знаю, Варис, я знаю

Язз видит эти враждебные взгляды, адресованные подруге

и отвечает людям тем же в ее защиту

Варис говорит, что ее бабушка теперь редко покидает их муниципальную квартиру в Вулверхэмптоне, слишком тяжело переживает уличную враждебность и не устает оплакивать то, что она потеряла

до 1991 года она вела благополучную жизнь в Могадишо, мужчины занимались зубоврачебным семейным бизнесом, пока их всех не поубивали, и тогда ей пришлось вместе с дочками бежать в Англию

и вот, вся в себе, она целыми днями сидит в гостиной

глотает прописанные ей таблетки

и однажды они свое дело сделают

моя мать Хаанан совсем другая, она вбила нам, детям, в головы: или мы покорно смиримся с тем, что нас раздавит История со всеми ее жестокостями, или почувствуем себя воинами

папа трудится на фабрике, мама на двух работах: вкалывает в приюте для мусульманок и учит самозащите женщин, скрывающих свое лицо, дабы они умели себя защищать от «срывателей хиджабов» и им подобных

она дает им уроки крав-маги, джиу-джитсу, айкидо и пенчака в общинном центре, с гордостью рассказывает Варис, которая и сама с помощью матери освоила разные боевые искусства

подруги возвращаются в кампус – дождь прошел, небо расчистилось, появилась радуга

они проходят мимо спортзала, где кипит жизнь

мимо прачечной, где студенты, как зомби, таращатся на вращающиеся барабаны или во что-то играют в своих телефонах

мимо художественного центра с галереей и кафе, где продают кофе и пирожные по заоблачным ценам всяким тузам, специально посетившим кампус, чтобы себя развлечь

мимо жилого квартала, где из окон доносятся музыка и особый запашок

и наконец, входят в свой подъезд и поднимаются по лестнице, а Варис тем временем перечисляет, в каких случаях она дает сдачи

если кто-то говорит, что терроризм это синоним ислама

если ей сочувствуют, что она угнетенная женщина

если ее спрашивают, не родственница ли она Усамы бен Ладена

если ее обвиняют в том, что приезжие захватили их рабочие места

если ее называют тараканшей-иммигрантшей

если ей советуют убираться к своему дружку-джихадисту

если ее спрашивают, знакома ли она с террористами-смертниками

если ей говорят: это не твоя страна, когда ты уже свалишь?

если интересуются, когда ее ждет брак по расчету

если спрашивают, почему она одевается как монахиня

если с ней говорят по слогам, как будто она не знает английского

если восхищаются тем, как хорошо она говорит по-английски

если спрашивают, подвергалась ли она КЖПО[9], бедняжка

если обещают убить ее и всю ее семью

как же ты настрадалась, говорит Язз, такая жалость, я это без покровительства, просто эмпатия

я настрадалась? вот моя мать и бабушка – да, они потеряли близких, родину, а мои страдания – здесь, в голове

не только в голове, если люди на тебя наезжают

я сравниваю себя с теми, кто погиб во время гражданской войны в Сомали, а таких полмиллиона, а я родилась здесь и всего добьюсь в этой стране, даже если мне придется лезть из кожи вон, на свободном рынке труда легко не бывает, но знаешь, что я тебе скажу? я не жертва, и не делай из меня жертву, меня мать не для того воспитывала