Читать книгу На краю бездны - Бернар Миньер - Страница 4

ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ.

Дождь не прекращался все последующие дни, и становилось все жарче. Когда Мойра сошла с борта рейса «Катай Пасифик CX260», вылетевшего из Парижа, из аэропорта имени Шарля де Голля, во вторник 26 июня, Гонконг выглядел, как обычно выглядит с мая по август: парилкой, хамамом под открытым небом.

Зато международный аэропорт Чек-Лап-Кок, с его кондиционерами, державшими температуру плюс 20, напоминал холодильник. Когда Мойра получила чемодан и дошла по сверкающему холлу до таможенного и паспортного контроля под большим световым панно «Шопард», уже в середине очереди ее начало познабливать. Мойра оделась сообразно прогнозам путеводителей, которые на это время года обещали субтропическую жару и высокую влажность. Холод охватил ее еще в самолете, но бизнес-класс «Катайских авиалиний», кроме туалетного набора, еды и питья в любом количестве, обеспечивал пассажиров теплыми одеялами и тапочками.

Она вылетела из Руасси вчера около 13.10, плотно позавтракала сразу после взлета, потом, опустив шторку иллюминатора, создала себе искусственную ночь, с помощью кучи всяческих кнопок превратила свое сиденье в удобную кровать и завалилась спать. А самолет на высоте одиннадцати тысяч метров летел на восток над Европой, Россией и Китаем.

И здесь, над облаками, в тяжелом забытьи, ей опять приснился сон, который преследовал ее все время, пока она готовилась к поездке в Гонконг. Сон про китайца… Ей снилось, что она совершает привычную утреннюю пробежку по берегу Сены: Аустерлицкий мост, набережная Сен-Бернар, мост Сюлли, Турнельские ворота, набережная Монтебелло, Новый мост, мост Искусств… Она легко бежит по шершавой брусчатке, мимо барж, причаленных в тени берегов, мимо домов на острове Сен-Луи, мимо аркбутанов Нотр-Дам, выступающих на фоне облаков. А потом, все так же бегом, поднимается по лестнице к своей маленькой квартирке под самой крышей на улице Кардинала Лемуана, откуда открывался точно такой же вид, как и в тот день, когда сербский студент Гаврило Принцип убил эрцгерцога Франца-Фердинанда Австрийского. И в тот момент, когда она открывает дверь, словно ниоткуда возникает китаец, бросается на нее и вталкивает внутрь. Дальше все происходит очень быстро, но быстрота смены образов позволяет дать определение тому, что произошло: насилие.

Мойра внезапно проснулась в своем высокотехнологичном коконе в спящем салоне, и обрывки сна, потрясшего ее своей реальностью, долго не отпускали ее сознание…

– Паспорт.

Очередь вдруг стала двигаться. Несомненно, китаец на паспортном контроле был моложе и субтильнее того, что приходил во сне, к тому же он изучал ее лицо без тени улыбки. Вгляделся в паспорт, в рабочую визу и в анкету, которую ей дали заполнить на борту. Потом снова уставился на молодую женщину. Со своими светло-каштановыми волосами, черными, как угли, миндалевидными глазами и резко очерченными губами она вполне могла бы сойти за китаянку. В то утро на Мойре были джинсы с модными широкими дырками, сквозь которые виднелись загорелые колени (она провела неделю отпуска на Сицилии, поскольку прекрасно понимала, что отпуска у нее еще долго не будет). Ансамбль дополняли белые спортивные сандалии, футболка с надписью «Я НЕ АНТИСОЦИАЛЬНА, ПРОСТО НЕ ЛЮБЛЮ ТРЕПОТНЮ» и черный пирсинг в левой ноздре. Ну просто типичная француженка. Нетерпение и раздражение, с какими она отвечала на вопросы, тоже были типично французскими.

– Француженка?

«Там же написано, – подумала она. – Он что, хочет, чтобы я ответила, что я трансвестит из Булонского леса?»

– Да. Я француженка.

– И вы прибыли в Гонконг на работу?

– Да. В «Мин инкорпорейтед».

Он покачал головой.

– О!.. Мин… Это очень солидная компания… Китайская…

Интересно, что он имел в виду: может, китайская – в смысле, в Китае? Но компания находилась в Гонконге. Хотя город двадцать два года назад и вернулся под юрисдикцию своего могучего соседа, здесь каждый год 1 июля проходят манифестации с требованиями снова признать его британской колонией на территории Китая.

– Вы специалист по информатике?

– В какой-то мере…

Она тотчас же пожалела, что дала такой уклончивый ответ, но он, то ли по привычке, то ли из полного безразличия, придираться не стал, а просто вернул ей паспорт и произнес вежливо, но холодно:

– Добро пожаловать в Гонконг.

Мойра сунула паспорт в поясную сумку и прошла контроль, таща за собой чемодан на колесиках по полу, такому чистому, что на нем, наверное, можно было обедать. Двери распахнулись и вывели ее в зал прибытия, где в толпе она сразу увидела мужчину в темном костюме, который размахивал табличкой: «Мойра Шевалье». У него было широкое плоское лицо. Улыбаясь и почтительно кланяясь, мужчина попытался взять у нее чемодан, но она от его любезности отказалась. Любая иерархия между людьми за пределами рабочей территории была для нее неприемлема. «Но ведь это же часть его работы?» – подзуживал ее вызывающий голосок, который любил ей противоречить. «Ну да, и что с того? Кончились времена камердинеров, вроде Реджинальда Дживса»[2].

С другой стороны зала сквозь стеклянную стену виднелись поросшие лесом холмы и высокие прямоугольники жилых домов, залитых проливным дождем. Едва выйдя из аэропорта, Мойра испытала первый шок: она столкнулась сразу с тридцатисемиградусной жарой и девяностопроцентной влажностью. А ведь было всего восемь утра. Дождь молотил по крыше «Тесла Модел S», припаркованного перед дверьми. Элегантный седан, целиком на электрическом ходу, выглядел как дикий зверь, готовый к прыжку. Укрывшись под зонтиком, шофер распахнул перед ней заднюю дверцу. Мойра собралась было сесть спереди, но увидела на сиденье ящичек, который словно только ее и дожидался. Она попросила шофера дать ей минуту, чтобы вдохнуть смертельную, но такую необходимую сейчас дозу никотина.

Затем забралась в продезинфицированное пространство автомобиля, и ее внимание сразу привлекла песня, звучавшая в приемнике. Мойра нахмурила брови. Эту песню она знала… Мало того, это была одна из любимых ее песен. «Трепет исчез…», «Thrill is gone…», на записи ее пел Би Би Кинг вместе с Эриком Клэптоном:

Она поудобнее устроилась в кресле и улыбнулась. Жизнь порой дарит нам такие совпадения… И некоторые из них кажутся чем-то большим, нежели просто совпадения: знамениями судьбы, пророчествами, которые, как дорожные знаки, стоят на каждом перекрестке нашего жизненного пути.

На миг Мойра отдалась на волю мелодии и слов и уплыла вместе с ними под дождь. Потом шофер дал газу, и «Тесла» рванула вперед. Мотор наращивал обороты невероятно бесшумно. Центр панели управления занимал экран размером с небольшой телевизор.

Мойра тем временем занялась ящичком, лежащим на переднем сиденье. Прямоугольный и плоский, размером примерно сорок на тридцать пять сантиметров, он походил на коробку для сигар. На блестящей черной крышке сверкали белые иероглифы – она не смогла бы сказать, был ли то кантонский или мандарин[3] – и ее имя кроваво-красной латиницей: «Мойра Шевалье». Справа внизу – логотип «Мин инкорпорейтед», выполненный в минималистской манере, а-ля иероглиф.

Стилизованная золотая буква М… «М» может означать тайну. «М» может означать магию. А может и миллиардера[4].

Подарок для дорогого гостя…

Мойра почувствовала, как сильнее забилось ее сердце. Дурацкий условный рефлекс, который возникает у любого при слове «подарок». Он годами вырабатывается бесчисленными праздниками: Рождеством, днями рождения и кучей других торжественных моментов. Мойра подняла крышку. Внутри лежало что-то накрытое шелковистой бумагой, легкой, как мысль, и такой же красной, как буквы. Она приподняла бумагу и обнаружила там белый планшет с сенсорным экраном и черный мобильник. На обоих в правом нижнем углу красовалась все та же золотая буква М.

Хотя ее внимание и переключилось на подарок, краем уха Мойра уловила, что вслед за блюзом Би Би Кинга зазвучала другая песня – «Божий замысел», «God’s Plan» Дрейка[5].

Как получилось, что прозвучали одна за другой две первых песни из плейлиста ее мобильника?… Нет, простым совпадением это быть не могло…

Она склонилась над подаренным телефоном, который достала из ящичка, и ее поразил его сверхтонкий и элегантный футуристический дизайн. На обратной стороне были три фотокамеры, не меньше. Мойра где-то читала, что доводку оптики производили на немецком оптическом заводе «Лейка», и качество снимков было потрясающее.

Затем она взялась за планшет.

«Тесла» въехала в район небоскребов, и Мойра подняла глаза. Таких мерзких домов она никогда еще не видела. Мимо окон проплывали серые однообразные муравейники с тысячами крошечных квартирок. В следующий миг машина нырнула в туннель, проложенный под зеленым холмом, а когда вынырнула, Мойра увидела мосты, перекинутые через узкий пролив – аэропорт располагался на острове, – и снова множество противных небоскребов. Теперь ее внимание разделилось между пейзажами за окном и предметами из ящичка, что лежал рядом с ней на сиденье.

– Включите планшет, не стесняйтесь, – сказал шофер, глядя на нее в зеркало заднего вида; физиономия у него была, как у мальчишки, который приготовил отличный розыгрыш.

Когда Мойра нажала кнопку и включила гаджет, внутри у нее все сжалось, словно этим простым движением она подключила себя к необратимому процессу. А разве не так? Принимая место в компании «Мин инкорпорейтед», она знала, что пустила свою жизнь в крутой вираж…

Экран засветился, и Мойра испытала первое потрясение – на нем появилась мозаика снимков: пейзажи, портреты, селфи… вот они с матерью на каникулах в Кибероне… вот снимки, сделанные в Таиланде, в Нью-Йорке, Мехико, Бретани… Все фотографии были ей хорошо знакомы, потому что это снимала она сама… И все их скопировали из памяти ее телефона. На какую-то долю секунды Мойра вообще ни о чем другом не могла думать, мозг заполнился множеством беспорядочных вопросов. Но и разобраться во всем этом, немного придя в себя, тоже возможности не представилось, потому что на экране появилось сообщение:

Привет, меня зовут Лестер. Я руковожу Отделом искусственного интеллекта в «Мин инкорпорейтед». Буду признателен, если перейдешь по нижней ссылке.

Лестер… звучит не очень-то по-китайски. Но ей было известно, что многие гонконгцы носят английские имена. Да и вообще в Китае, где имя можно менять по нескольку раз, английские имена весьма в моде.

Мойра перешла по ссылке, и тотчас же на экране включилось видео. На фоне деревьев и каких-то футуристических зданий крупным планом появилось лицо, в котором не было ничего азиатского.

Лестер был рыжим из рыжих, этакий бородатый эльф-лепрекон из ирландского фольклора, веселый и проказливый домашний дух с молочно-белой кожей. Он явно, как и все рыжие, не любил солнышка. Зеленые, чуть навыкате, глаза внимательно изучали ее, а когда он открыл рот, Мойра заметила неровные зубы, что вовсе не умаляло его обаяния. И сразу почувствовала, что они с Лестером хорошо друг друга понимают.

– Добрый день, Мойра! Добро пожаловать в Гонконг! Тут все очень рады твоему приезду, и всем не терпится с тобой познакомиться и поскорее увидеть новую сотрудницу Отдела искусственного интеллекта. Я знаю, что ты работала в FAIR[6] в Париже. Не переживай, здесь ты не будешь чувствовать себя оторванной от родины: в центре много французов, и еще человек тридцать из других стран, так что не все здесь китайцы.

Он весело хлопнул в ладоши.

– Сама увидишь: Центр ни в чем не уступает ни «Гуглплексу», ни резиденции «Фейсбука» в Менлоу-Парк, хотя он и чуть меньше. Разговорный язык здесь, конечно же, английский. Значит, ни кантонский, ни мандарин учить не надо. Ясненько? – спросил он с потешным кантонским акцентом.

Она все это уже знала. Иначе не получила бы рекомендацию, поскольку не владела ни кантонским, ни мандарином.

– И вот еще что: в столовке есть черничный чизкейк и фраппучино[7] со взбитыми сливками, – шепнул Лестер и подмигнул.

Мойра снова удивилась. Откуда он знал, что это ее любимый напиток? Еще одно совпадение? Она сгорала от желания задать ему этот вопрос, но на экране было записанное видео, в уголке даже имелось обозначение дня и часа записи: 25 июня 2019 года, 20:13. Это послание было отснято, когда она еще находилась в самолете.

– Точнее, в шести бесплатных столовых и кафе, которые найдешь в кампусе, – уточнил Лестер. – Лично я сам не свой от лимонада, зеленого чая и ананасов… А гамбургеры у них – отпад. Но ты сама все увидишь завтра. А сегодня в управлении у тебя назначена беседа с главным боссом. – (При этих словах у нее свело все внутренности.) – Да успокойся, ничего особенного. Тебя проводят в отель, и в три часа за тобой придет машина. У тебя еще есть время отдохнуть и расслабиться, тем более, что в бизнес-классе было довольно холодно, правда?

Интересно, он разыгрывает из себя непосредственного обаяшку или и в самом деле такой?

– А пока ждешь, тебе придется немного потрудиться… У тебя на экране есть иконка, на ней изображено лицо. Кликни по ней и поставь планшет вертикально перед собой. Голос даст тебе инструкции. Мы разработали программу для распознавания лиц. Благодаря ей тебе не надо будет вводить пароль, когда входишь в планшет: встроенная камера сама включится при его включении. И при входе в Центр не нужны будут ни бейджик, ни магнитная карта: в кампусе более четырехсот камер, информация с них поступает в службу теленаблюдения и на компьютер, который распознает лица тысячи двухсот сотрудников. Планшет запишет и твой голос: у нас разрабатывается программа распознавания голосов, но она менее эффективна, учитывая обилие посторонних шумов. Ты все поняла?

Вопрос был риторический, ибо запись вовсе не предусматривала ответ, но Мойра поймала себя на том, что кивнула.

– Ну и, само собой, мы просим тебя с этого момента во всем, что касается работы, пользоваться только инструментами «Мин». Вот, пока всё. Увидимся завтра на экскурсии. Повторяю: всем не терпится с тобой познакомиться. Хорошего дня, и до завтра!

Видео кончилось, лицо Лестера исчезло, и Мойра еще несколько секунд переваривала информацию. Она отдавала себе отчет, что песни, которые звучали в салоне автомобиля, были ей так же хорошо знакомы, как и две другие: «Wild is the Wind» и «The Thin White Duke»[8]. Они были написаны в эпоху, когда Боуи жил на кокаине, перце и молоке, обитал в доме, заставленном египетскими древностями, зажигал черные свечи и все время боялся, что колдуны похитят его семя. Но, черт возьми, из динамика в салоне «Теслы» неслись песни ее плейлиста.