Читать книгу Ее величество кошка - Бернар Вербер - Страница 23

…5.

Поза неудачная, но амортизатором служит листва дерева, на которое я падаю. Путаясь в оранжевых листьях, колочу по ним лапами, потом обретаю равновесие на толстой ветке – и встаю, избежав царапин, во всей красе своего достоинства.

Вот он, точный расчет!

Пифагор падает неуклюже, но тоже цепляется за гибкие ветви.

Стоит мне проследить его падение, как сверху на нас обрушивается пластмассовая ванна, служившая гондолой, затем моя служанка и оболочка монгольфьера, накрывающая нас троих.

Я спешу на голос Натали: при всем своем эгоизме я забочусь о том, чтобы служанка не утратила способности действовать.

Она сбрасывает с себя дырявую оболочку.

Волосы у нее всклокочены, на коже несколько ссадин, но, насколько я понимаю, почти сдувшийся шар замедлил падение. Мы втроем застряли в кроне дерева и сидим теперь в ванне, однако она опасно раскачивается, и мы едва из нее не выпадаем, когда она вдруг летит вниз и в последний миг повисает на веревках, зацепившихся за ветки.

Натали ползет к земле по стволу дерева. Ванна переворачивается: в отличие от нас с Пифагором, легоньких и гибких четвероногих, Натали слишком тяжелая, вот и перевернула ванну.

Возясь в листве, я вижу вдруг два покрытых шерстью ушка на крысиной головке.

Правда, шерстка у существа не серая, а рыжая, почти красная, а еще у него пушистый хвост.

Белка!

Наверное, она никогда не видела кошку, во всяком случае, падающую с неба, и потому не пугается и не проявляет враждебности. Я по привычке пытаюсь обратиться к ней с добродушным безмолвным приветствием:

Здравствуй, белка. Как поживаешь? Мы – твои незваные гости. Очень рада знакомству.

Зверек не отвечает, кончик его мордочки мелко дрожит – не то он чего-то ищет, не то что-то нюхает. Мне бы потратить больше времени на контакт, но волнение, пережитое во время нашего полета, череда неприятностей: голубиной атаки, падение – все это лишило меня терпения. А вы меня знаете: в нетерпении я не склонна тянуть с решениями.

Поэтому я убиваю белку и без промедления съедаю.

Белка, знаете ли… Как вам это описать? Мышиный запашок, зато ореховое послевкусие. Ни следа крысиной горечи, понимаете? Словом, вкусно, особенно окорочка.

Пифагор все видит и торопится разделить со мной трапезу. К нам возвращается уверенность в себе: мы больше не жертвы обстоятельств, мы снова способны контролировать происходящее и даже получать от него удовольствие.

Полакомившись сочной белкой, я решаю выяснить, что происходит внизу, для чего ползу по ветке. За мной следует Пифагор, за Пифагором Натали, хотя она, ввиду своей человеческой сущности, менее, чем мы, хороша в лазанье, что немедленно приводит к нежелательным последствиям. Бедняжка копошится в листве, шлепается на землю и стонет от боли.

Встав, она бредет прочь, хромая и что-то бормоча на своем языке.

Знать бы, что такое «вотдерьмопровалисьоновсезараза». Полагаю, это то самое, что Пифагор называет выражениями для выплеска досады.