Читать книгу Завтрашний день кошки - Бернар Вербер - Страница 4

Люди не такие, как мы.

Начнем с того, что между нами существуют физические отличия. Они принимают вертикальное положение и ходят на задних лапах, что всегда меня интриговало. Они больше и выше нас. Их руки заканчиваются ладонями, а те, в свою очередь, пальцами с плоскими когтями, которые они, в отличие от нас, не могут втягивать внутрь. Свою кожу люди вечно покрывают тканью. Уши у них круглые и плоские, расположены по бокам головы, усы очень короткие, хвоста я ни у одного из них не видела. Вместо мяуканья они издают звуки гортанью, да при этом еще щелкают языком. От них пахнет грибами. Как правило, люди производят много шума, двигаются неловко, а их вестибулярный аппарат весьма и весьма несовершенен.

Мама всегда говорила мне: «Опасайся людей, от них чего угодно можно ожидать».

А вот и одна из них. Я увидела, что через собравшуюся у дома толпу пробирается мое «личное человеческое существо».

Моя служанка – прекрасный образчик самочки. У нее длинная, блестящая каштановая грива, затянутая сзади премилой красной резинкой для волос.

Зовут ее Натали. Держа в руках огромную картонную коробку, она с трудом переступила порог. Стараясь дать понять, что я бы обязательно помогла, будь у меня такая возможность, я подбежала к ней, стала тереться о ее ноги и тихонько клацать зубами.

Натали удивилась, пошатнулась, чуть не упала, но в самый последний момент за что-то схватилась и издала несколько звуков, среди которых я уловила мое имя – «Бастет» (судя по тому, что она часто так ко мне обращается, меня действительно так зовут). Ее интонация навела меня на мысль, что ей хочется поиграть. Тогда я отпрыгнула в сторонку, застигнув ее врасплох. На этот раз она растянулась во весь рост вместе со своей коробкой. Ну правда, что за нелепая мысль ходить на одних задних лапах.

Я подошла, стала тереться о ее ноги и замурлыкала, надеясь, что она согласится меня погладить в благодарность за эту проделку, демонстрирующую высокий уровень нашего родства. Натали произнесла несколько слов на непонятном для мне языке. По ее тону я поняла, что она тоже потрясена случившимся на улице. Потом, решив, что сейчас самое время немного расслабиться, принялась играть, таская за собой носок, которому от меня и без того уже изрядно досталось; от него исходил запах человеческого пота, немного резковатый, но, на мой взгляд, очень даже приятный. Но Натали, вместо того чтобы ко мне присоединиться, встала и встряхнула картонную коробку, будто чтобы проверить, в порядке ли ее содержимое.

Потом успокоилась и прошла в гостиную.

Что это за новая игрушка, тяжелая и громоздкая? Я тут же предалась мечтаниям: огромный плюшевый мишка, кукла с колокольчиком, может, даже моток электрических проводов. Как же я обожаю спутанные электрические провода.

Когда Натали распаковала коробку, я разочарованно увидела, что это всего лишь большая черная прямоугольная плита. Последующие полчаса служанка потратила на то, чтобы повесить ее на стену, а когда закончила, я забралась на стол, присмотрелась к плите поближе и даже коснулась ее.

Холодный, мрачный монолит, не излучающий ровным счетом никаких волн.

Я зевнула, давая понять, что такой подарок меня не интересует.

Натали же, напротив, буквально дрожала от возбуждения и, казалось, была полностью поглощена новым приобретением.

Когда она его включила, на поверхности плиты появились разноцветные пятна, а из ее чрева полились странные звуки. Служанка уселась в кресло и с помощью какой-то черной коробочки стала менять цвета и их шумовое сопровождение.

Я опять зевнула, на этот раз уже более явно и открыто, и почувствовала, что хочу есть. Ощущения голода я не люблю.

Но вместо того, чтобы заняться мной, Натали уселась перед этой странной светящейся штуковиной, висящей на стене, зачарованно глядя на нее, будто бабочка на пламя свечи.

Я мысленно сосредоточилась и попыталась уловить ее чувства. Она казалась морально подавленной. Тогда я опять подняла глаза на цветные пятна, бежавшие по черной поверхности, и обнаружила, что бежевые круги суть не что иное, как человеческие лица, чередующиеся с изображениями автомобилей или проходящих мимо людей. А когда присмотрелась еще внимательнее, то узнала сцену, свидетелем которой стала днем. Дом с сине-бело-красным флагом. Можно даже было увидеть человека в черном. Вот его ловят и сажают в воющую машину, расплескивающую вокруг синий свет. Звук, исходивший от плиты, представлял собой чередование человеческих голосов, выпаливающих скороговоркой слова.

Одна из сцен, изображавшая маленьких людей, лежавших в лужах чего-то красного, заняла чуть больше времени, чем другие. Голос тараторил все быстрее, в нем все явственнее ощущался гнев.

Всецело сосредоточившись на разуме моей служанки, глядя на нее и внимательно слушая, я вдруг поняла, что люди, на которых Натали смотрит через это светящееся окно, не просто лежат – они мертвы.

И тут же сделала вывод, что человек не бессмертен.

Любопытная информация, я этого не знала.

Значит, Натали приобрела этот светящийся монолит, чтобы наблюдать за тем, как умирают ее собратья?

Я устроилась на теплых коленях служанки, чтобы лучше воспринимать ее эмоции, и почувствовала, что она и впрямь потрясена. Она пребывала точно в таком же вибрационном состоянии, что и маленькая мышка, за которой я совсем недавно бежала в подвале. Натали паниковала, ее нервозность нарастала с каждой секундой. Энергетические потоки служанки сплелись в один хаотичный узел. Тогда я, как и в тот момент, когда мне хотелось поговорить с мышкой, замурлыкала и отправила мысленный посыл:

Не бойся.

Но и на этот раз добилась совершенно обратного эффекта. Натали прибавила звук и сделала самое плохое, на что только была способна: закурила.

Ненавижу сигареты. От них исходит навязчивый дым, пропитывающий насквозь мою шерстку и придающий ей горьковатый привкус.

Чтобы выразить свое неодобрение, я спрыгнула с колен Натали, направилась на кухню, ткнулась мордочкой в свою мисочку и мяукнула, желая напомнить своей служанке, что у нее есть обязанности и поважнее всех этих человеческих историй. К примеру, она должна кормить меня.

Натали никак не отреагировала. Я опять подала голос, потом еще и еще, все громче и громче.

Наконец Натали встала, но, вместо того чтобы дать поесть, заперла меня на кухне куковать и дожидаться дневного пайка. А сама вернулась в гостиную и сделала еще громче светящуюся плиту.

Какой эгоизм со стороны особи, которой, вообще-то, полагается мне служить! Ненавижу, когда принадлежащее мне человеческое существо так себя ведет.

Я прыгнула на дверь и вонзила в дерево когти. Безрезультатно. Необходимость наладить тесный контакт со своей служанкой со всей ясностью предстала предо мной в качестве приоритетной цели.

Не имея понятия, сколько времени она собиралась так просидеть, пялясь в свой светящийся монолит, я проскользнула в шкаф, добралась до пакета с кормом и попыталась разорвать его зубами. На мою беду, упаковка оказалась прочной, и мне потребовалось несколько попыток, чтобы понять, под каким углом в нее лучше вонзить клыки.

Ну вот… В тот самый момент, когда мне наконец удалось разодрать пакет, Натали явилась на кухню, чтобы насыпать мне в миску корма. Вид у нее был потерянный.

Я набросилась на еду, с восторгом перемалывая ее коренными зубами.

А когда наконец утолила голод, вернулась в гостиную.

Моя служанка вновь сидела перед светящейся плитой, без конца показывавшей одни и те же сцены. Я увидела, что у нее из глаз течет какая-то жидкость. Исходившие от нее вибрации становились все более негативными. Мне еще не доводилось видеть ее в таком состоянии.

Я забралась Натали на колени и шершавым языком лизнула в щеку. Тот же самый солоноватый привкус, которым окрашены ее эмоции.

Наконец жидкость в ее глазах высохла: висевшая на стене плита теперь показывала другую картинку. Я, будто с высоты птичьего полета, увидела группку людей, игравших с каким-то круглым шаром. Они без конца гонялись друг за дружкой, пиная свою игрушку ногами, вместо того чтобы взять ее в руки. На заднем плане слышался многоголосый человеческий рев – по всей видимости, игроков осыпали бранью за такую неловкость.

Поначалу это зрелище, казалось, раздосадовало Натали, затем она немного расслабилась и увлеклась. Потом еще посмотрела некоторое время, выключила светящуюся плиту, и человеческие голоса, равно как и все остальные издаваемые ею звуки, исчезли сами по себе.

Натали встала, прошла на кухню, налила себе зеленого супа, поела чего-то еще, желтого, розового и белого, выпила какой-то красной жидкости, поставила тарелку в посудомоечную машину, поговорила по телефону, приняла душ, выдернула пинцетом несколько волосков над верхней губой (чего-чего, а уж этого мне точно не понять – у нее и без того с вестибулярным аппаратом проблемы, а если она еще и усы начнет выдергивать, то станет падать еще чаще и к тому же утратит способность воспринимать излучаемые окружающим миром волны), нанесла на лицо зеленый крем, горько вздохнула и легла в постель.

Вот теперь пришло мое время. Я тихонько подошла, запрыгнула на кровать и улеглась у Натали на груди. Почувствовала, как быстро пульсирует в ее жилах кровь. Обожаю слышать напрямую, как бьются сердца других. Я свернулась клубочком, замурлыкала, сосредоточилась и послала телепатический сигнал:

Успокойся.

Мое мурлычущее присутствие Натали, похоже, понравилось. Взамен она стала гладить меня и произносить какие-то фразы. Я узнала свое имя «Бастет», которое она прошептала несколько раз на разные лады. А потом сделала то, что я обожаю больше всего: ласково вздыбила пальцами шерстку у меня под подбородком. Я подняла голову, подставляя всю шейку.

Натали остановилась, посмотрела на меня, несколько раз хлопнула ресницами и улыбнулась – через зеленый крем, покрывавший ее лицо.

В конечном счете, я поняла – когда уголки рта человека приподнимаются вверх, это значит, что он доволен. А когда говорит слишком громко, то и дело повторяя мое имя, да при этом еще помахивает пальцем, значит, я что-то делаю не так.

Я повернулась и подставила Натали животик, но она не сразу поняла посыл и продолжала дальше гладить шейку. Тогда я тряхнула головой, по-прежнему мурлыча, и раздвинула в стороны лапки. Проблема Натали заключается в том, что, будучи маниакальной любительницей теребить мою шерстку, она делает это, когда надо и не надо, не обращая внимания на то, чего в данный момент хочу я.

Наконец служанка согласилась почесать мой животик, доставив мне массу удовольствия. Я лизнула ей руку, а потом и пальцы, которыми она меня гладила, чтобы ощутить свой собственный вкус и запах. А когда она уснула, потихоньку забралась к ней на подушку, припала головой к гриве и еще раз попыталась сообщить ей свои мысли.

В будущем, Натали, мне хотелось бы следующее.

1. Наладить с тобой диалог, чтобы ты объяснила мне, что произошло в доме напротив и что совершил тот человек в черном, наделавший столько шума.

2. Чтобы ты объяснила мне, что представляет собой светящийся монолит, в котором можно видеть мертвых людей и слышать человеческие голоса.

3. Чтобы ты давала мне поесть, как только я об этом попрошу, не заставляя меня ждать.

4. Чтобы ты перестала курить сигареты, вонючий дым которых намертво въедается в мою шерстку.

5. Чтобы ты почесывала мне животик, как только я его подставлю.

6. И главное, чтобы ты никогда не закрывала двери. Они запирают меня в ограниченном пространстве квартиры, а я это ненавижу.

Чтобы повысить шансы быть услышанной, я повторила этот мысленный посыл несколько раз.

На улице стемнело, опустилась ночь. И поскольку я существо ночное, то валяться в кровати, как моя служанка, у меня не было никакого желания. Я вернулась на свой стратегический наблюдательный пункт и, привычно балансируя, уселась на перилах балкона третьего этажа (обычно Натали в таких случаях начинает нервничать, но мне нравится ее немного попугать, чтобы посмотреть, насколько она ко мне привязана).

Теперь улица была буквально забита автомобилями, заливавшими окрестности мигающим синим светом. Негативные волны рассеялись. Кто-то натянул желтые ленты, не позволявшие собравшимся по обе стороны улицы толпам людей подойти ближе. Пять человек в белых комбинезонах внимательно рассматривали землю и собирали разбросанные по ней разнообразные мелкие предметы. Один из них чертил на асфальте белые силуэты, другой посыпал пятна крови белым порошком.

Я подняла голову, наблюдая, принюхиваясь, слушая и вдыхая в себя воздух.

Поднялся сильный ветер, от которого на деревьях затрепетали листья. В моем поле зрения появилось нечто совершенно новое и интересное. В соседнем доме, где в последние несколько месяцев никто не жил, теперь горел свет. Я увидела, что за занавеской в окне третьего этажа шевельнулась какая-то тень. В приоткрытую балконную дверь скользнул незнакомый силуэт и устроился на перилах балкона, прямо напротив меня. Голубые глаза, черная шерстка на голове, светло-серое тело, остроконечные уши. Сиамский кот. Мой соплеменник. Он тоже наблюдал за улицей и за людьми в белом. Потом повернулся и стал в открытую меня разглядывать.