Читать книгу Крах системы - Бернард Задунайский - Страница 10

Подержанный, но ухоженный «Боинг 737» финских авиалиний доставил Романова в Лондон по личному делу скорбного характера. Друзья и коллеги провожали в последний путь известного продюсера и бизнесмена графа Раскатова. Бессменный резидент СВР не оставил после себя приеемника!

Недавний распад Союза подтолкнул развитие деловых связей Боба с Лондоном, чем ускорил уход партнёра. Поставки товаров принимали легальный характер, увеличиваясь в объёмах. Оплата крупных партий бытовой электроники и дисков производилась через эстонский банк. Дорогая техника незаметно проникала в таможенную зону Таллина, и также бесследно исчезала.

В эпоху первичного накопления капитала налоги не входили в число приоритетов крупного бизнеса. В тени оставался и, дающий многомиллионные сверхдоходы, металлический бизнес Романова.

Паспортный контроль аэропорта Хитроу неприветливо встретил синий служебный паспорт Боба, игнорируя ослепительную улыбку его владельца. Вряд ли толстый негр у вертушки читал стихи Маяковского. Видимо, поэтому он долго разглядывал печати и сличал фотографию с оригиналом. Офицер продемонстрировал высокий профессионализм, поинтересовавшись: – С каких это пор в Таллине появился свой ОВИР?

Местами лоснящийся любитель «Биг Маков» мрачно пошутил: – Russian mafia, bang bang!

Ди джей ответил асимметрично: – Zambia cannibals! Yum-yum! – И издал воинственный клич обитателей африканских джунглей.

Пограничник, хотя и обиделся, но паспорт всё-таки проштамповал. Возвращая документ, он не забыл напомнить гостю про голод в России и программу гуманитарной помощи бедным странам СНГ. Засуха в Эфиопии отошла на втрой план!

Служивый переживал за терпящих нужду россиян и эстонцев, с интересом разглядывая модный мобильник и дорогую видеокамеру голодающего из Прибалтики.

Перед выходом в зал Боб приободрил толстяка:

– Плохо помогаешь, офицер. Вот видишь: «Мобира» поизносилась, а камкордер пора менять на новую модель!

Постсоветский юмор был за гранью понимания уроженца негритянского гетто Энфилда. Он прикидывал примерную стоимость часов на руке русского, путаясь в нулях. В школе прогуливал уроки математики.

Бывая здесь наездами, Романов замечал, как меняется английская столица. Далеко не все перемены его радовали.

В банках и офисах появились первые миллионеры из бывших республик Союза, которые выделялись типичным акцентом и манерой одеваться. В этой компании доминировали бывшие советские аппаратчики, сменившие «Волги» на «Вольво». Большинство перескочило на рельсы бизнеса совсем недавно. Успев запустить руку в дырявый бюджетный карман новой родины, где они шуровали с купеческим размахом.

Ликвидных средств в казне молодых государств катастрофически не хватало, но бывшие товарищи оперировали миллионами долларов, которые таинственным образом возникали на офшорных счетах. В лондонских банках хлопотали и действующие политики, раскрывая партийные тайны и отдавая приказания по телефону:

– Что значит, нет кворума? Голосуй двумя руками! Объявляй первое чтение, и принимайте бюджет в третьем… без поправок. Мои избиратели на Лондонской бирже ждут первый транш в 50 миллионов! Деньги нужны завтра.

Служебное рвение депутатов не оставалось без внимания банкиров королевства. В конце концов, уведённые из казны миллионы возвращались на родину в виде товаров. Где ещё, как не в России, можно заработать 300% чистой прибыли при инфляции в 500%. Встречи с соотечественниками в бизнес-центрах несли сплошной позитив и перетекали в вечера воспоминаний под грохот дискотеки.

Беспокоило другое: городской этнос необратимо темнел и обращался в ислам. Граф Раскатов вынужденно продал свой паб в когда-то благополучном Вест Хэме, где теперь хозяйничали мусульмане. Он использовал последнюю возможность получить свою цену за пивнушку, поскольку со всех сторон наступали кебабы и кальяны. Соседние бары облюбовал практикующий пироман. Темнокожие торговцы целенаправленно выдавливали бывших поработителей из тихого квартала, используя для этого весь магический арсенал. Включая адептов культа Вуду.

Кроме поджигателей в районе активизировались насильники, грабители и вандалы. После полугодовой осады с плясками под бой барабанов не выдержали арендаторы и квартиросъёмщики ближайших домов. Когда же новые жильцы устроили круглосуточную дискотеку на суахили, с насиженных мест дали ходу все потомственные рестораторы.

А ведь многие хозяева получили свои пабы из рук отцов и дедов. С начала 90-х они уже отказывались узнавать исторический квартал.

За пять лет на глазах Романова добропорядочный и чистенький уголок Вест Хэма превратился в Могадишо на Темзе. В пабах Викторианской эпохи курили кальяны бывшие партизаны из Мозамбика. Которым галантно прислуживали  недобитые ими португальские каратели. В домах появились заколоченные досками окна, а на обочинах сгоревшие автомобили. Вечерами в квартале не работало уличное освещение, а одинокие прохожие с трудом объяснялись по-английски. На языке жестов.

Зато в подворотнях в широком ассортименте предлагались темнокожие массажистки, а в нагрузку наркотики и оружие. Отечественные риелторы на своём диалекте называют подобные гетто «динамично развивающимся районом».

Последний визит Боба и Рокки в зарождающийся центр деловой активности едва не закончился международным скандалом. Бульбе захотелось отведать настоящей восточной кухни и для этого приятели отправились в прежний паб графа, недавно проданный по цене придорожного буфета.

Реклама зазывала клиентов в открытый на днях просторный кебаб-хаус. Молчаливый таксист вьетнамец довёз гурманов до перекрёстка, где начиналась Африка, и удалился, не прощаясь.

Рокки содрогнулся от масштабов преобразований:

– Ангидриды толчёные, что наворотили, обсосы! Да за такое братва ставит на ножи! Торчков к ответу!

У входа в заведение среди мусора и окурков отдыхал легко одетый наркоман в драной майке. Компаньонов остановил его соратник по борьбе, облачённый в голубой «Адидас».

Держа руки в оттопыренных от «Кольтов» карманах, спортсмен огласил прейскурант: – Травка по 3 фунта, оральный секс по 5 и традиционный – 10. Ещё есть кокс и герыч. Экстази со скидкой!

Перечень услуг на ломаном кокни дошёл до Рокки с запозданием и интереса не вызвал: – Боб, передай ему, что мы не курим и зашли перекусить. Мы гурманы!

Романов сразу же потребовал заявленных на витрине экзотических блюд из мяса бизонов и носорогов.

А в ответ он услышал обычные пожелания: – Fuck off, cocksucker! Move your ass motherfucker! (англ. нецензурная брань)

Тяжеловес Рокки с детства боготворил свою властную матушку, известного в Таллине старшего следователя прокуратуры. А подобные заявления в её адрес он воспринимал как личное оскорбление. Свист удара. После мощного джеба хамоватый метрдотель проломил затылком старую витрину, уцелевшую однажды под фашистскими бомбами. Когда из паба выскочили темнокожие автоматчики, нашим любителям экзотики пришлось показать рекордное время… на стометровке до угла.

Первый свободный кэб они догнали только через два квартала, а водитель индус, заслышав стрельбу, дважды проехал на красный.

Боб облегчённо вздохнул: – Неужели и в Таллине могут появиться такие чёрные кварталы? Экспорт революции.

– Вовка, ты жутко отстал от жизни: первые признаки гетто уже наблюдаются в общагах района Копли. В этих притонах рулят бывшие менты, а набор услуг там не отличается от Лондонского: девки, наркота, ворованные тачки и стволы. Недавно в ленинской комнате хрущёвской гостинки открылось казино.

С тех пор Боб избегал Восточных окраин Лондона. А кварталы Брикстона огибал по большой дуге. Пока лента транспортёра выносила чемодан жокея, он припомнил смуглолицего водителя такси, который долго смеялся над легковерным Рокки. Оказывается, реклама кебаба состояла из парольных фраз, которые оповещали наркоманов о новой точке. Как кросовки на проводах.

В зале ожидания жокея встречал директор «Рекорд Маркета», с которым он познакомился в свой первый приезд на берега Темзы.

За прошедшие 10 лет их преступная группа контрабандистов ввезла в СССР тонны подрывных материалов и аппаратуры. Общий товарооборот составил 30 миллионов долларов. Все эти годы завмаг курировал заказы Романова на технику и диски. Бизнес в последнее время переходил на легальное положение, но Боб таможил лишь малую часть поставок в Эстонию и Россию.

Объёма уведённых из Союза стратегических материалов хватило бы для отливки десятка баллистических ракет и одной АПЛ. Здесь счёт шёл на многие миллионы долларов.

Поэтому желающие перехватить бизнес графа строились в очередь, и Рокки не исключал возможность силовых акций. Металлическая сага Раскатова давно заинтересовала его кураторов из МИ-6. Но особенно, их доблестных коллег из Лэнгли. В пенсионном возрасте покойный граф выучил таблицу Менделеева на зубок, сделавшись знатным металлургом.

По дороге на отпевание в церковь директор рассказал о последних днях жизни хозяина. Раскатов недолго горевал после вынужденной продажи паба сомалийцам, полностью растворившись в проекте воссоединения «звёздного» трио ELP.

Сутки напролёт он проводил в студии звукозаписи, пробуя со звукорежиссёром новое звучание супергруппы. Его сердце остановилось прямо у пульта, когда техники в фонике меняли микрофоны на ударной установке. Романов никогда не слышал жалоб графа на сердце и усомнился в правдивости директора.

Раскатова отпевали в православном храме по старым ещё дореволюционным канонам. У Боба потемнело в глазах от наплыва рок-легенд и знаменитостей, пришедших проститься с князем. Небольшая площадь перед Успенским собором едва вместила лимузины «звёзд», которых у выхода караулила «жёлтая» пресса.

Фотографы бесцеремонно ломились в храм, стараясь запечатлеть кумиров 70-х и молодую поросль бритпопа. На кладбище Романов заметил советника российского посольства и разведпродюсера из клуба «Тропикана» Ника Паркера. С последним он сотрудничал на ниве обмена музыкальными материалами.

Спецслужбы союзников представляли советники посольств США и ФРГ, а нейтралов – шведские дипломаты. Казаков и Николаев присутствовали незримо. Тайный союз разведки и рок-музыки нашёл отражение в фотоотчёте с похоронной процессии.

После поминок Володю попросили забежать в адвокатскую контору Брикмана, представлявшую интересы графа.

Здешние юристы составляли запутанные, но безальтернативные контракты на поставку металла шведам, посредством которых сокращались возможные риски на советской территории. Старший партнёр фирмы перешёл к делу без прелюдий:

– Я уполномочен сообщить, что оглашение завещания графа Раскатова, где вам надлежит присутствовать, состоится через три дня. Так как у покойного не осталось прямых наследников, его духовная обнародуется только в присутствии указанных в распоряжении лиц.

Весь следующий день Боб мучился догадками, что же мог ему завещать продюсер. От предположений порой захватывало дух. Оставшееся время он посвятил отработке контактов усопшего по металлической сделке, где всё решалось на уровне личных отношений. Пакет соглашений с участниками рок-фестиваля хранился в банковской ячейке, доступ к которой у жокея имелся. Контракты с музыкантами оплачивались налом, а прикормленные графом банкиры понятливо кивали головами, когда речь заходила о миллионах долларов.

Романов объезжал все продюсерские центры, замыкая концертные договоры на себя. Интерес «звёзд» к гастролям по бывшему СССР продолжал расти, тем более, что все они возвращались оттуда в добром здравии и при деньгах. Прозападный ди джей Романов производил солидное впечатление на рокеров и музыкальных критиков. Менеджеры групп с удовольствием общались с хозяином первого советского рок-фестиваля, обещая участие своих подопечных.

Случайные прохожие в центре Лондона откровенно пялились на новую «Нокию» ди джея, позже получившую известность, как «кирпич». По сравнению с чемоданами «Моторолы» и «Алкателя», это был настоящий прорыв.

Вскоре из аэропорта отзвонился вновь прибывший Казаков, предложив немедленно встретиться по неотложному делу. Замзав оставил Эстонию за неделю до путча, не сдавая дел, которые в запарке прихватил с собой… вместе с картотекой агентуры. Перед эвакуацией он попрощался с Бобом на бегу, словно уезжал в командировку на неделю.

Непотопляемый полковник Николаев отбыл к новому месту службы в конце 91-го, но регулярно наезжал в Эстонию, где пока не вводили виз для соседей по Союзу. Куйбышев готовился снова стать Самарой, но металлические авиарейсы продолжались в том же ритме, освобождая склады от неликвидного кобальта. Командование авиабазы в Эмари, куда сажали транспортные «Аны», конечно, повышало аэродромный сбор, но в пределах допустимого.

В это время в Эстонии разразилась настоящая «металлическая лихорадка», которую сопровождали налёты на караваны и погони со стрельбой. Труповозки ежедневно собирали десятки мертвяков.

Медный и железный лом везли сюда из России эшелонами, забив составами все подъездные пути торгового порта. Но бригады старателей работали и в Таллине, снимая по ночам провода троллейбусных и трамвайных линий. Регулярно простаивали и обесточенные пригородные электрички.

Здесь работали настоящие профессионалы, которые срезали не только провода, но и обмотки трансформаторов под током. Металлисты не обходили вниманием и сети уличного освещения, силовые кабели и электроприводы лифтов. Директора закрытых заводов растаскивали металл самостоятельно и чужих воров на свои территории не впускали. Рыночные цены на медь, алюминий, никель и кобальт публиковались в вечерних газетах, поэтому Боб был вынужден усилить охрану.

Теперь грузовики с металлом сопровождали вооружённые охранники в полной боевой. Кобальт по серебристому отливу узнавали даже школьники, а челноки возили металл чемоданами в пассажирских поездах. Потом эти чушки весом в 5 кг бабуси продавали на вещевых рынках по 100 долларов за штуку.

Казаков не докладывал партнёрам о нарастающем конфликте с дирекцией в Куйбышеве, который он взялся урегулировать лично. Заводские воротилы старались повышать цены под любым предлогом и, не таясь, искали собственный выход на Запад. Пока все пути контрабанды металлов вели через Эстонию в Швецию, но ситуация могла измениться в любой момент.

Транзитом металлов заинтересовались политики Ленинградской области, где имелась сухопутная граница с Финляндией.

Тем не менее, Николаев по-прежнему делал ставку на канал «Куйбышев – Таллин», который полностью контролировала контора. По заказу генерала ГБ самарские комитетчики провели акцию устрашения на предприятии, поставив на место зарвавшихся партнёров и устранив утечку металла.

Директор авиазавода по сбыту поднялся в заоблачные выси, потеряв ориентиры в новой системе координат. После недолгих колебаний он решился на мужской поступок, подавшись минутной слабости и неуёмной жажде наживы. Генеральный попал под каблук жены ещё до свадьбы и поэтому старался гореть на работе допоздна. В этом ему охотно помогала личная секретарша, отобранная из самарских миссок последних выпусков.

Переступив родной порог под утро, благоухающий секретарскими духами, директор подвергался домашнему насилию скалкой и шваброй. С недавних пор охрана сопровождала его и в квартире, отбивая атаки буйной дочери секретаря обкома, которому директор был обязан карьерой. Мораль строителя коммунизма исключала любую неверность, сурово карая измену советской родине. Последняя совершалась здесь регулярно при погрузке кобальта.

До опасной черты оставался один шаг, и он был сделан, когда директор решился продать партию металла залётным латышам. Он вдруг почувствовал себя настоящим брутальным мачо.

Прямо с порога изменник проревел высокородной супруге:

– Да! Для меня секретарша Марина – святая! Она носитель всех государственных секретов! Не касайся её…

Едва успев выехать за ворота, залётный «КамАЗ» с кобальтом был атакован спецназом ГРУ. Бойцы не церемонились с несунами.

Командир группы захвата в маске сразу перешёл к сути вопроса: – Вот что, дорогие латышские стрелки. Слушай мою команду! Руки за голову! В Ригу, строевым марш! Про грузовик с металлом и деньги забудьте. И не дай вам бог посетить наш город ещё раз! Приказы не обсуждаются… иначе при попытке! Как говорят у вас в Ливонии: Jüs deväs uz penis (латышское ругательство)!